Читать книгу Примерь мои туфли. Исповедь беглянки - Айгуль Михневич - Страница 5

Через пару месяцев после меня в Чулпанове родился второй сводный брат. Матери об этом, конечно, тут же доложили.

Отец работал электриком на птицефабрике, и родителям выдали просторную трёхкомнатную квартиру в длинном пятиэтажном доме. Они переехали туда 23 февраля 1984 года. Я хорошо запомнила эту дату, ведь этот дом почти мой ровесник, а переезд стал подарком отцу на день Советской армии и Военно-морского флота (тогда этот праздник назывался так). В этом доме все друг друга знали, все были работниками одного предприятия.

Маминой зарплаты бухгалтера детского сада едва хватало на жизнь, и мать была вынуждена подрабатывать, оставляя меня, спящую, дома одну. Первые полгода или больше я спала по шесть часов кряду. Мать даже беспокоилась, ходила проверять, жива ли.

Отношения в семье всё ухудшались. Отец часто не ночевал дома. Вечные ссоры и скандалы сопровождали первые годы моей жизни. Но я любила отца. По словам матери, он тоже очень любил нас с сестрой.

Однажды во время очередной ссоры матери стало плохо, она упала. Он перешагнул через неё со словами:

– Пока не сдохнешь, не поверю.

И вышел из квартиры. Ушёл к женщине, которая жила в нашем же доме. Окна нашей спальни выходили на её окна.

Развод оформили незадолго до моего третьего дня рождения.

Когда отец пришёл с понятыми в полупустую квартиру делить скудное имущество, случился эпизод, о котором знаю со слов матери.

Едва любимый родитель появился на пороге, я ужасно обрадовалась, ведь видела я его редко и очень скучала. Маленькая трёхлетняя девочка, я подбежала, ласкаясь, как котёнок.

– Папочка! Папочка!

Он взял меня на руки, посадил на колени. Я целовала его глаза:

– А это папины гла-а-а-зки!

Прикасалась к его ушам:

– А это папины у-у-у-шки!

Трогала его нос:

– А это папин но-о-о-о-о-сик!

Положила пальчики на его губы:

– А это папин ро-о-о-о-о-тик!

Не могла на него насмотреться. Он наконец-то пришёл! Я очень его любила.

За этой картиной умилённо наблюдал наш сосед, здоровенный мужчина. Остальные тоже смотрели на нас с интересом, забыв о цели визита. Внезапно отец взглянул на потолок, вспомнил что-то, равнодушно посадил меня на диван и пошёл снимать люстру в прихожей.

От этого соседу стало плохо. Он увидел мой растерянный, непонимающий взгляд, слёзы, блеснувшие в глазах, и его сердце не выдержало. Он вышел на балкон и рухнул на бетонный пол. Его увезли на «скорой».

Другие тоже были шокированы поведением отца. Всем было жаль меня. Его волновало имущество, а не чувства детей.

Мать просила:

– Оставь хоть армейскую карточку детям на память.

– Ещё чего! Она восемнадцать рублей стоит!

Конечно, разве можно оставить детям на память фотографию, которая стоила целых восемнадцать рублей!

В день, когда был оформлен развод, мне сказали, что папа с нами больше жить не будет. Я не стала устраивать истерик, спрашивать, почему папа не придёт, а села в зале в уголке и стала тихо плакать, вытирая слёзы с пальцев о голубые обои. Мать и бабушка смотрели на меня и не мешали. Я переживала глубокую личную трагедию брошенного ребёнка. Меня нельзя было трогать. Вскоре лицо стало синее-синее от голубых обоев. Когда успокоилась, меня умыли и уложили спать.

Уход отца сильно отразился на поведении матери и её отношении ко мне. Всё детство я чувствовала себя обузой, иногда даже начинало казаться, что она мне не родная мать. Психолог объяснила, что так часто бывает с детьми, которых рожают с определённой целью. А если цель не достигается, то и ребёнок становится не нужен.