Читать книгу Друзья и недруги. Том 1 - Айлин Вульф - Страница 5

Вилл добрался до Йорка, разминувшись с Робином всего на несколько часов.

Приехав в дом графа Лестера, он обнаружил там оживление и суету, увидел людей с гербами шерифа Йоркшира. Старший ратник, посмотрев на письмо с печатью Лестера, махнул рукой, предлагая Виллу войти в дом, но Вилл, заведя жеребца в конюшню, задержался у выхода и прислушался к бурному разговору старшего ратника с людьми шерифа, оглядывая двор, где возле стены были сложены тела ратников без какого-либо герба на доспехах.

– Как вы могли подумать, что наш лорд шериф проявит такое неуважение к графу Лестеру? – возмущался один из слуг шерифа Йоркшира. – Вам следовало немедленно послать к нам за помощью! А если бы эти люди не только перебили вас, но и подожгли дом?

– Мне было некогда разбираться, кто ломился в ворота, – с не меньшим возмущением отвечал старший ратник. – Да и как бы я послал за помощью, если на улице ждал целый отряд? Посланца убили бы в ту же минуту. Лучше скажите, почему городская стража так крепко спит? Грохот и крики разносились по всему кварталу, но никто не пришел на помощь. А теперь вы укоряете меня, что я сам защитил дом своего господина?

– Сохрани меня Господь укорять тебя в этом! Напротив, мой лорд будет рад узнать, что все обошлось благополучно, никто не погиб и вы сумели отбиться. Думаю, он попросит тебя не сообщать графу Лестеру о случившемся и будет признателен, если ты выполнишь его просьбу. Но кто же эти люди, у которых хватило наглости прикрыться именем нашего лорда шерифа?

Слуги шерифа Йоркшира склонились над телами, и Вилл, решив, что услышал достаточно, проскользнул в дом. Встав возле окна так, чтобы снаружи его не видели, он наблюдал, как тела выносят на улицу, а слуги Лестера ставят на место ворота, снесенные ночью с петель.

Когда суета во дворе улеглась, старший ратник рассказал Виллу о событиях минувшей ночи. Он не знал, куда Робин отправился дальше, а брат не оставил Виллу никакой подсказки, не то что прямого указания, где его искать. Возможно, Робину было не до того, а может быть, он еще не принял никакого решения. Помня рассказ графа Лестера, Вилл напряженно размышлял: Пограничье или Скарборо? Ему не разорваться на две дороги. Сделав неправильный выбор, он потеряет время и измотает коня, который и так нуждался в отдыхе.

Виллу предложили обед и ночлег. Обед он проглотил так быстро, как мог, а от ночлега отказался. Граф Лестер не был взят под стражу, как утверждали ночью ратники, служившие не шерифу Йоркшира, а шерифу Ноттингемшира, в чем у Вилла не было сомнений. Но пока Вилл был у дяди, тот получил приказ короля, запрещавший ему покидать дом в Лестере под угрозой нового заточения. Значит, и этот дом в Йорке скоро перестанет быть безопасным.

Покинув город незадолго до закрытия ворот, Вилл остановил коня на перекрестке дорог. Одна вела в Скарборо, вторая, если объехать Йорк, на север, в Пограничье, а если оставить город за спиной – обратно в Средние земли. Именно туда, в обратный путь, и отправился Вилл после недолгих размышлений. Ему надо знать, где отыскать Робина, и только один человек, вернее женщина, в силах ему помочь. Леди Рианнон Невилл – Хранительница, верная помощница графа Альрика во всех его делах. Если она скажет, что Робин нашел приют в Пограничье, он поедет на север, если брат отбыл на континент – дальнейший путь тоже станет понятным.

Покачиваясь в такт мерной рыси жеребца, Вилл и думать не мог, что проехал всего в миле от сарая, где в тот час спал его брат!

Целью Вилла был Фледстан – резиденция Невиллов, в которой ему доводилось бывать несколько раз. Гилберт Невилл и его жена леди Рианнон были частыми гостями в Веардруне. Их сын Реджинальд дружил с Робином и Виллом, а леди Рианнон, навещая валлийскую родню, неизменно брала с собой в Уэльс не только сына, но и обоих братьев Рочестеров. Год назад граф Альрик и барон Гилберт подписали договор об обручении Робина с Марианной, дочерью сэра Гилберта и леди Рианнон. Венчание было назначено на день, когда невесте исполнится шестнадцать лет.

Едва он назвал стражникам свое имя, как ворота Фледстана распахнулись перед ним. Окинув двор замка быстрым взглядом, Вилл сразу понял, что в замке что-то нарушило обычное течение жизни. И ратники, и слуги – все были очень молчаливы и чем-то подавлены. Вилла встретил не сам Гилберт Невилл, а Реджинальд.

Ровесник Робина и Вилла, товарищ обоих братьев с детских лет, высокий, черноволосый, с глазами цвета чистого серебра, Реджинальд ничуть не походил на сакса, кем был его отец, а казался чистокровным валлийцем, унаследовав черты матери. Эльфийский принц – так его прозвали в Веардруне с легкой руки Робина, таким он сейчас и предстал перед Виллом.

– Прости, что отец не может сам принять тебя, но он сейчас вообще никого не принимает, – сказал Реджинальд, крепко пожимая руку Вилла. – Какие новости, Вилл? О Робине известно хоть что-нибудь?

По этому вопросу Вилл понял, что если леди Рианнон и знает, где Робин, то сыну она это знание не открыла. Многие знания таят излишние печали. За обедом Вилл рассказал Реджинальду обо всем, что знал сам. Реджинальд внимательно слушал, и его печальное лицо стало задумчивым и еще более печальным.

– Значит, Робин жив, но где он, неведомо, – подытожил Реджинальд, когда рассказ Вилла подошел к концу. – К счастью, не только тебе или мне. Три дня назад к нам наведывался под надуманным предлогом сэр Рейнолд и, в чем я теперь точно уверен, надеялся найти здесь Робина. Ему ведь тоже известно о помолвке Робина с моей сестрой. Он даже пытался отговорить отца, ссылаясь на то, что Марианна мала для брака. Глупый довод! Сэр Рейнолд боится, что союз Робина и Марианны усилит влияние Рочестеров в Средних землях, да и во всем королевстве. Тебе повезло, что ты разминулся с шерифом Ноттингемшира.

– А ты можешь узнать, где сейчас Робин? – спросил Вилл, многозначительно посмотрев на Реджинальда.

Тот отрицательно покачал головой.

– Я пытался, Вилл, и не раз. Природа молчит. Либо он слишком далеко от наших мест, либо опасность, грозящая ему, так велика, что все – и ветер, и деревья, и камни – оберегают его, храня о нем молчание. Думаю, причина в последнем. Они и о тебе не предупредили. Значит, и ты в большой опасности.

За обедом не было ни сэра Гилберта, ни леди Рианнон. Не зная, что заставило лорда Невилла избегать чьего-либо общества, о причине печали леди Рианнон Вилл догадывался, но был уверен, что она захочет увидеть его и у нее он сможет узнать о Робине, попросив ее обратиться к Дару Хранительницы. Но прежде чем спросить Реджинальда о матери, Вилл осторожно поинтересовался, отчего все, кого он увидел во Фледстане, ведут себя так, словно в замке объявлен траур.

– Траур и есть, – тяжело вздохнул Реджинальд и, вскинув на Вилла ставшие совсем невеселыми глаза, сказал: – Вчера умерла моя мать.

Вилл застыл как громом пораженный, не сводя с Реджинальда ошеломленных глаз.

– Леди Рианнон умерла?! Так внезапно? Что с ней случилось?

Реджинальд усмехнулся непонятной усмешкой и, высоко подняв голову, посмотрел вдаль мимо Вилла.

– Ничего, о чем бы ты не знал или не догадывался. Воспользовалась правом, дарованным всем Девам: уйти следом за своим Воином. Ведь им был твой отец, не так ли?

Они обменялись быстрыми взглядами, и Вилл ничего не сказал Реджинальду в ответ.

– Она впала в сильное волнение, когда граф Альрик уехал в Лондон, твердила, что ему грозит беда, а она не успела предупредить его. Когда во Фледстан прибыл посыльный шерифа с вестью о гибели графа Альрика, я испугался за нее, зная, что их связывало. Но мать стала абсолютно спокойной, занималась обычными делами, и я понадеялся, что все обойдется, – тихо говорил Реджинальд. – Не обошлось. Три дня назад у нее началась горячка, а вчера к ночи…

Он умолк на полуслове и, покачав головой, пристукнул кулаком по столу.

– Ей следовало помнить о Марианне! Сестра еще так мала, чтобы остаться без матери.

– Не осуждай ее, Редж, – с грустью откликнулся Вилл. – Нам не представить силу тоски и боли, которая их охватывает с нашим уходом. Наверное, она велика, иначе бы у Дев не было подобного права.

– Я и не осуждаю. Меня заботит сестра, Вилл. Я уже взрослый, отец, надеюсь, возьмет себя в руки и справится с горем. Сейчас он заперся в своих покоях и не хочет видеть никого, даже меня и Марианну. Он очень сильно любил мать, не мог на нее надышаться. Но Мэриан… Она все время плачет и спрашивает, в чем она провинилась, что матушка оставила ее. Думаешь, мне легко утешать ее, не открывая всей правды?

– Думаю, нет, – вздохнул Вилл, – а для правды она слишком мала.

– Да, и очень любит отца. Ей и так тяжело, а правда может разбить ее сердечко и смутить разум. К тому же с нее станется отправиться с вопросами к отцу, не удовольствовавшись моими словами. Она ведь любопытная, как сорока. А если отец услышит ее вопросы да еще узнает, что они вызваны моими словами, я даже представить себе не могу, что тогда будет.

Помолчав, Вилл сказал, вложив в слова всю силу убеждения, на которую только был способен:

– Редж, между твоей матерью и моим отцом никогда не происходило ничего предосудительного, что могло бросить хотя бы тень на них самих и честь твоего отца.

– Я и не сомневался в этом, – печально усмехнулся Реджинальд. – Оба были достаточно крепки духом, чтобы, зная о своем предназначении друг другу, не поддаться влечению в полной мере. Но пережить уход графа Альрика мать все-таки не смогла.

– Как ты узнал о предназначении? – спросил Вилл.

Реджинальд пожал плечами.

– А ты как узнал? Довольно было хотя бы раз увидеть, как они смотрят друг на друга! Не понимаю, почему леди Маред не воспрепятствовала помолвке, а потом и браку моих родителей, зная, что мать – Дева твоего отца? Я как-то спросил ее, а она очень резко ответила, что это не моего ума дело, дескать, я и так знаю больше, чем она рассчитывала. Наверное, у нее были весомые причины стоять в стороне от сговора деда с моим отцом, зная, что она обрекает дочь на невыносимую тоску. Ведь Дева всегда сердцем отыщет своего Воина, что и случилось.

– А твой дед Йоред отдал руку дочери твоему отцу…

– Отец спас его на охоте, когда деда едва не убил кабан. В благодарность дед предложил отцу все, что тот пожелает, и отец пожелал его дочь в жены: он уже тогда был влюблен в нее. Дед не мог отказать, раз уж дал слово, да и не видел причин для отказа. Но бабка, леди Маред, могла повлиять на его решение, я уверен! Но не вмешалась.

В залу вошла служанка и, склонившись к Реджинальду, негромко и тревожно сказала:

– Лорд Реджинальд, сожалею, что помешала вам и вашему гостю, но леди Марианна отказывается ложиться спать, пока вы не придете к ней! Она опять плачет.

– Вот видишь! – вздохнул Реджинальд и поднялся из-за стола. – Извини, Вилл. Я дождусь, пока она уснет, и приду к тебе. Мы еще поговорим.

Он пришел в комнату, предоставленную Виллу, почти к полуночи: очевидно, маленькая Марианна никак не могла успокоиться и заснуть, отпустив брата. Они проговорили до середины ночи. Вспоминали прошлое: беззаботные дни, детские и юношеские проказы. Настоящее было тягостным и тревожным, но они не могли не вернуться к нему в разговоре.

– Я очень надеюсь, что Робину удастся сбить со следа ищеек сэра Рейнолда, – сказал Реджинальд. – Все-таки с ним Клэр. Хранительница нашего поколения, своими знаниями и предвидением она сумеет помочь Робину избежать ловушек шерифа.

– Нет, не поможет, – мрачно ответил Вилл и, поймав удивленный взгляд Реджинальда, нехотя пояснил: – Дар пришел к ней немногим больше года назад, и Клэр отвергла его. Испугалась. Наше поколение ослепло, Редж, оставшись без Хранительницы. Клэр теперь ничем не отличается от обычной девочки ее лет.

– Плохо, – после долгого раздумья сказал Реджинальд, – это очень плохо для нас. С нашим поколением и так что-то неладно. Нас очень мало, а теперь добавилась и потеря Хранительницы! Ты знаешь, что она выбрала в защитники меня?

– Можешь забыть об этом, – хмуро усмехнулся Вилл. – Она сделала выбор в преддверии Дара. Отринутый Дар больше к ней не вернется. Думаю, она уже позабыла, что избрала тебя в защитники и супруги. Ей ведь больше не нужен защитник из круга Посвященных.

Реджинальд вспомнил белокурую голубоглазую девочку, которая, забравшись к нему на руки, шепнула:

– Я хочу, чтобы ты женился на мне и защищал меня. Ты ведь сделаешь это?

– Конечно! – ответил он, зная, кто она, и польщенный ее выбором.

Их не обручили подобно Робину и Марианне, но Реджинальд считал себя связанным словом и намеревался в ближайшее время поговорить с матерью, чтобы та убедила и отца, и графа Альрика заключить новый договор – об обручении его и Клэренс. Теперь же не было ни матери, ни графа Альрика, а девочка, которую он три года считал своей нареченной, скиталась по дорогам вместе с братом, и по их следам шли убийцы.

Вилл сказал, что утром покинет Фледстан, и Реджинальд неохотно, но согласился с ним. Как ему ни хотелось провести с Виллом больше времени, он понимал, что лишний час пребывания во Фледстане грозит тому опасностью быть схваченным слугами шерифа.

– Я выведу тебя из замка через тайный ход, – сказал он, – и поменяю коня. Твоему жеребцу нужен долгий отдых. Я осмотрел его: он так изнурен, что сейчас ни на что не годится.

Как ни жаль было Виллу расставаться с конем из Веардруна, он понимал, что Реджинальд прав: ему нужна новая лошадь, полная свежих сил. Только конюшни Фледстана могли сравниться с конюшнями Веардруна, и Вилл был уверен, что Реджинальд подберет ему лучшего коня.

Оставшись один, Вилл не раздеваясь прилег на кровать и, закрыв глаза, мысленно позвал леди Рианнон. Хранительница, ушедшая в Заокраинные земли, могла откликнуться на его зов, и она откликнулась. Ласковое, теплое, воздушное прикосновение ко лбу – и такой же ласковый тихий оклик:

– Вилл?

– Леди Ри, – чуть слышно отозвался Вилл, не открывая глаз. – Леди Ри, неужели ваша боль была так нестерпима?

В ответ послышался вздох и грустный смешок.

– Я не найду слов описать ее так, чтобы ты понял. Нестерпима – слишком мягко, Вилл. Знаю, что безмерно виновата перед сыном и дочерью – особенно дочерью! – и все же я рада, что здесь для меня все закончилось. Но ты ведь позвал меня, чтобы спросить о другом.

– Да. Я не могу найти Робина, но должен, леди Ри. Вы в силах помочь? Знаете, где он? Куда направляется?

После недолгого молчания Вилл услышал:

– Домой. Твой брат решил вернуться домой.

– В Веардрун?! – Вилл едва не соскочил с кровати.

– Нет. Домой – значит в Средние земли, Вилл. А куда именно, я не знаю. Он пока хранит втайне от всех свой путь, даже от тех, кто сейчас рядом с ним. Возможно, он сам еще точно не знает, где будет искать пристанище, но его решение вернуться в Средние земли мне известно. Это все, что я могу ответить на твой вопрос. Всем сердцем желаю удачи тебе и ему!

Вилл хотел спросить об отце, но почувствовал, что рядом уже никого нет, и крепко зажмурил глаза, удерживая непрошеные слезы. Он мог передать отцу, что молит его о прощении, но не успел.

Реджинальд разбудил его, едва начало светать.

– Идем, я провожу тебя по тайному ходу, в конце которого тебя ждет оседланный конь, – сказал он. – Тебе не стоит задерживаться во Фледстане: если хотя бы один из наших людей – соглядатай шерифа, ратники сэра Рейнолда скоро будут здесь.

Вилл был согласен с ним, но попросил разрешения попрощаться с леди Рианнон. Печально кивнув, Реджинальд проводил Вилла в часовню Фледстана.

– Я подожду тебя снаружи, прослежу, чтобы никто не вошел, пока ты здесь.

Вилл понял, что Реджинальду тяжело находиться в часовне, где на траурном постаменте лежит его мать. Подойдя ближе, Вилл посмотрел на леди Рианнон. Ее прекрасное лицо всегда казалось ему выточенным из камня. Прежде – теплого, светящегося изнутри, сейчас – белого и холодного, как мрамор.

Можно тысячу раз напоминать себе, что Посвященные воины и Девы не умирают, а покидают земной мир ради иного, наполненного солнечным светом летнего дня, но сердце все равно будет сжиматься от боли и тоски по тем, кто ушел. Отец, теперь леди Рианнон… Позавчера она еще была здесь, в этом мире, задыхалась от боли, вчера разговаривала с ним, как если бы наконец исцелилась от тяжкой болезни, с умиротворением и неимоверным облегчением. А что сегодня? Потом? Здесь ты оплакиваешь тех, кто ушел. А там не болит ли сердце за тех, кто остался?

Но Вилл не смел осуждать леди Рианнон за решение уйти: он мог представить силу боли, которая терзала ее сердце. Он знал, как глубоко она любила его отца, как отец любил ее. Знал, случайно оказавшись свидетелем их разговора.

Они не заметили его – ни отец, ни леди Рианнон. Он пришел в библиотеку раньше них и сидел в кресле с высокой спинкой, углубившись в книгу, когда они вошли – сначала она, следом за ней отец – и стали горячо убеждать друг друга всего в шаге от Вилла, но не видя вокруг никого и ничего. Вилл, слушая их разговор, невольно вжался в кресло и старался сидеть неподвижно, чтобы не выдать себя даже малейшим шорохом, так что у него от напряжения онемели мускулы.

Страстный приглушенный голос отца:

– Я больше так не могу, Риан! Разлука, встреча, снова разлука! Ты нужна мне каждую минуту! Мне мало знать, что ты есть, мне нужно, чтобы ты всегда была рядом!

Тихий вздох, потом такой же приглушенный и бесконечно печальный голос леди Рианнон:

– Альрик, я и так стараюсь задерживаться в Веардруне как можно дольше и, возвращаясь во Фледстан, мыслями, сердцем, душой все равно остаюсь с тобой!

В голосе отца явственно зазвучали гневные нотки. Бессильный гнев на Судьбу, обрекшую на любовь, но отказавшую в союзе с любимой.

– Возможно, тебе этого достаточно, Риан. Мне – нет! Помнишь, мы с тобой прошлым летом были в Уэльсе, и твоя мать, вспомнив, что наступает Купальская ночь, сказала: этой ночью всем позволяется все? Сколько раз я сожалел, что отринул ее намек!

Ответный гнев, а потом мольба, жаркая мольба леди Рианнон, которая боролась не с графом Альриком, а с собой.

– Столько же, сколько я гордилась тобой, тем, что ты не принял ее подаяния! Милый, любимый, единственный, я все отдала бы за то, чтобы стать твоей женой, но это невозможно! Прошу тебя, смирись, прими то, что есть, что только и может быть!

Резкий холодный смешок:

– Смирение? Ты знаешь сама: оно мне не свойственно!

Бесконечное ледяное спокойствие в ее ответе:

– Хорошо. Тогда скажи, что будешь по-прежнему уважать и меня, и себя, если я стану твоей любовницей. И если ты скажешь «да»…

Молчание, долгое молчание. Казалось, оно никогда не закончится, а потом Вилл услышал в голосе отца отзвук именно того свойства, присущность которого ему самому граф Альрик только что яростно отрицал:

– Нет… Ты права, во всем права, моя Дева. Я унизил бы тебя преступной связью и, оскорбив твоего мужа, утратил бы уважение и к себе. Прости, любимая, я измучил тебя. Мне не следовало заводить этот разговор. Прости!

Звук быстрого поцелуя, стремительный шелест платья – леди Рианнон почти бегом вышла из библиотеки, тяжкий вздох, вырвавшийся из самой глубины сердца отца, а потом его спокойный, уже обычный голос:

– Сын, я надеюсь на твою деликатность!

Вилл с трудом выбрался из кресла и посмотрел на него несчастными глазами.

– Отец, у меня и в мыслях не было подслушивать!

Граф Альрик легким взмахом руки прервал его извинения.

– Знаю. Я сам виноват: не сразу заметил тебя. Надеюсь, она тебя не увидела. Ей и так нелегко, чтобы она отяготила себя еще и чувством стыда.

Все время, пока граф Альрик говорил с Виллом, он неотрывно смотрел на дверь, за которой скрылась леди Рианнон. А Вилл точно так же не сводил полных сочувствия глаз с отца, пытаясь найти слова, которые могли послужить утешением. Почувствовав его мучительные поиски нужных слов, граф Альрик усмехнулся:

– Не старайся. Все равно что искать лекарство для того, кто смертельно ранен. Не знаю, что лучше: изведать любовь или вовек не узнать ее!

Граф Альрик перевел взгляд на Вилла, словно ждал ответа на свои последние слова, и Вилл честно попытался ответить. Но что он знал о любви? Сладкий сироп куртуазных романов не шел ни в какое сравнение с ярко полыхавшим огнем, о котором ему довелось случайно узнать. Глядя на обескураженное лицо сына, граф Альрик рассмеялся, ласково взъерошил ему волосы и ушел из библиотеки.

Погруженный в воспоминания, Вилл не сразу заметил, что он не один в часовне. Его чуткий слух поймал слабый шорох, а сам он почувствовал устремленный на него взгляд. Отведя глаза от лица леди Рианнон, он увидел возле постамента девочку в траурных одеяниях. Все время, пока Вилл находился в часовне, она стояла на коленях, опустив голову и прижавшись лбом к руке леди Рианнон, потому он заметил ее, только когда она подняла голову и посмотрела на него в упор. Темное покрывало сбилось с ее головы, открыв россыпь светлых волос. Встретившись с девочкой глазами, Вилл вздрогнул: на него взглянула словно сама леди Рианнон. Светло-серебристые большие глаза, опушенные длинными, слипшимися от слез ресницами, неотрывно смотрели на Вилла с требовательным ожиданием. Вилл догадался: эта девочка и есть маленькая леди Марианна – сестра Реджинальда и невеста Робина. Должно быть, она до рассвета пришла в часовню втайне от всех, даже от брата.

Вилл подошел к ней, преклонил колено, чтобы его лицо оказалось вровень с лицом девочки, и ласково провел ладонью по ее голове, одновременно поправляя сбившееся покрывало.

– Прими мои соболезнования, маленькая леди, – тихо сказал он.

Ее лицо было опухшим от пролитых слез, и в серебристых глазах тоже переливались слезы. Но девочка резким движением ладони вытерла глаза, не позволив слезам пролиться.

– Благодарю, милорд, – ответила она хрипловатым голосом. – А теперь не могли бы вы удалиться?

Гордая, понял Вилл. Хочет плакать, но не желает, чтобы он видел ее слезы. Понимающе кивнув, он улыбнулся ей и поднялся на ноги, еще раз погладив маленькую Марианну по голове. Она увернулась из-под его ладони и вновь прильнула лбом к руке матери.

– Утешьтесь, маленькая леди, – сказал Вилл, не в силах смотреть на это безмолвное, но такое глубокое горе. – Ваша матушка сейчас в лучшем мире.

– Мне все так твердят, – услышал он приглушенный голос девочки, – и я верю в это. Но она там, а я-то здесь. Пожалуйста, милорд, оставьте меня наедине с моей матерью.

Не выдержав, она все-таки заплакала – беззвучно, но Вилл увидел, как затряслись ее хрупкие детские плечи. Уважая гордость и сочувствуя скорби маленькой девочки, он молча вышел из часовни.

– Там твоя сестра, – сказал он Реджинальду.

– Знаю, – ответил тот, – она, как проснулась, сразу попросила отвести ее к матери. Сейчас провожу тебя и вернусь за ней.

Реджинальд провел Вилла по коридору, из которого они вошли в комнаты, анфиладой переходившие одна в другую. По легкому аромату жасмина, витавшему в воздухе, и убранству комнат Вилл догадался, что это покои леди Рианнон. В самой дальней комнате Реджинальд подошел к стене, повернул кольцо для факела, и стена отошла в сторону, открыв темный провал хода.

Они спустились по лестнице, прошли по длинному коридору. Хотя их окружала сплошная темнота, Реджинальд уверенно шел вперед и вел с собой Вилла, придерживая его за локоть. В конце коридора путь им преградила стена, которая открылась точно так же, как и та, что была в комнате. Они вышли и оказались внутри небольшого каменного строения. Реджинальд толкнул ладонью деревянную дверь, та легко распахнулась, и Вилл увидел прозрачный зимний лес. Рядом переминался с ноги на ногу рослый гнедой жеребец. Реджинальд отвязал поводья от дерева и вложил их в ладонь Вилла.

– Не знаю, когда сумею вернуть его, – признался Вилл.

– Не заботься об этом, – рассмеялся Реджинальд. – Тот, что остался, ничуть не хуже. Ему надо лишь отдохнуть.

Они крепко обнялись, и Реджинальд, выпустив Вилла из объятий, дружески похлопал его по плечу.

– Удачи тебе, Вилл! Обязательно передай Робину привет от меня и не забудь прислать весточку о том, что ты нашел его.

– Непременно, – улыбнулся Вилл и легким быстрым движением вскочил на коня. – Спасибо тебе за все!

Простившись с Реджинальдом, он повел коня резвой рысью по дороге, ведущей назад, к Йоркширу. Не зная в точности, куда направлялся Робин, но веря, что он возвращался в Средние земли, Вилл просто поехал брату навстречу, надеясь, что на этот раз не разминется с ним. Убранный в ножны тяжелый Элбион хлопал по ноге, напоминая о долге, который Вилл принял на себя.

В первый день пути он никого не встретил: ни брата, ни ратников шерифа. Дорога была на удивление безлюдной и мирной, и Вилл подумал, что Робин был прав, решив вернуться в Средние земли. Сэр Рейнолд его тут явно не ждал, наверное, ведя розыск в северном направлении. Вечером следующего дня Вилл решил сделать остановку в Хольдернесе, чтобы покормить коня и самому поесть горячей пищи. За ночь, проведенную в лесу, где защитой от холода служил только плащ, он продрог.

Несмотря на поздний час в селении царило необычайное оживление. На улицах стояли люди и переговаривались, стараясь приглушать голоса. Все это сильно напомнило Виллу Локсли в тот день, когда пришла весть о гибели графа Альрика. Завидев незнакомого всадника, люди тут же замолкали, провожая Вилла настороженными, подозрительными взглядами, и он не стал спрашивать, что случилось, решив узнать обо всем на постоялом дворе. Туда он и направил коня.

Привязав жеребца к коновязи, Вилл вошел в трапезную, и его оглушил гул голосов. Хозяин постоялого двора, казалось, едва расслышал заказ Вилла, все время отвлекаясь и пытаясь встрять в разговоры постояльцев и жителей селения, зашедших промочить горло.

– Что у вас стряслось? – наконец спросил Вилл, когда хозяин принес ему вместо мясного рагу монашеский ужин из тушеных овощей.

Хозяин заметил свою оплошность и крякнул от досады, но тут же догадался, что новый гость не знает о недавних событиях, взбудораживших весь Хольдернес, а значит, он найдет в этом госте благодарного слушателя. Поэтому он поторопился принести Виллу заказанное им рагу и сам наполнил его кубок элем.

– Ты и впрямь ничего не знаешь? – уточнил он, горя нетерпением поделиться удивительными новостями.

Вилл покачал головой, и хозяин, не дожидаясь приглашения, уселся за стол напротив него.

– Ох, тут такое случилось, что весь Хольдернес не может обрести покой целый день!

– Это я заметил, – отозвался Вилл, ожидая продолжения.

Хозяин перегнулся к нему через стол и, понизив голос, сказал:

– Позор, парень! Позор на весь Хольдернес! Среди нас нашелся презренный негодяй, который польстился на деньги и продал шерифу Ноттингемшира молодого графа Хантингтона!

Вилл поперхнулся и поднял голову. В сузившихся янтарных глазах юноши полыхнуло такое пламя, что хозяин едва не заслонил лицо рукой.

– Граф Хантингтон был в Хольдернесе? Когда? – переспросил Вилл. – Его увезли в Ноттингем? Или… убили?!

– Позволь, я расскажу тебе все с самого начала! – взмолился хозяин, не догадываясь о чувствах, которые охватили Вилла при мысли, что Робину все-таки не удалось избежать смерти или плена, грозившего той же смертью. – Вчера утром сюда приехал юноша в сопровождении угрюмого, всем недовольного мужчины и двух маленьких девочек. У них хромала одна из лошадей, и они хотели перековать ее. А кузнец как на грех накануне выдавал замуж дочь и напился до звезд в глазах. Пришлось им ждать, пока он проспится, и они сняли у меня комнату наверху, попросив подать обед прямо туда, а в трапезную спускаться отказались.

– Это ты выдал его?! – не выдержал Вилл, готовый убить собеседника за чересчур обстоятельный рассказ.

– Упаси меня Господь! – возмутился хозяин. – Я и знать не знал, кто он. А если бы знал, то скорее откусил бы себе язык, чем выдал любого из Рочестеров, тем более молодого графа! От покойного графа Хантингтона мы видели только добро!

– Что было потом? – нетерпеливо оборвал его Вилл.

– А потом было вот что: к полуночи в Хольдернес нагрянули ратники шерифа. Они едва не спалили мой дом вместе с гостиницей, требуя, чтобы граф вышел к ним и сдался! Оказалось, молодого графа еще утром кто-то признал и ради награды помчался к слугам шерифа.

Хозяин сделал паузу, глотнул эля из кубка, к которому гость не притронулся, и Вилл схватил его за руку.

– Да говори же! – почти прорычал он.

– Я помог графу Хантингтону спастись, – с важностью ответил хозяин, и у Вилла вырвался глубокий вздох облегчения. – Из моего погреба есть лаз в лес. Его обустроил еще мой отец. Он всегда говорил мне: «Джон, попомни мои слова! Осторожность никому не мешала, и однажды ты вспомнишь меня добром за этот лаз!»

«Все, – с отчаянием подумал Вилл, – сейчас я его придушу».

Словно услышав мысленную угрозу юноши, хозяин поторопился закончить рассказ.

– Только я захлопнул за ними дверь погреба, как ратники ворвались в дом. Конечно, они никого не нашли, хотя все обыскали, даже под столы заглянули, перевернули каждый дом в Хольдернесе, но уехали с пустыми руками. А я тайком переправил лошадей в лес, где меня ждал граф, и даже сумел подменить ту, что хромала, на одну из лошадей ратников, пока они не давали спать всем в селении. Граф обнял меня и горячо поблагодарил, а его охранник дал мне серебряный шиллинг, представляешь?

Хозяин с гордостью показал Виллу зажатую в ладони монету, которую, наверное, не выпускал с той самой минуты, когда получил ее от Эдрика. Вилл молча положил перед ним на стол такой же серебряный шиллинг. Хозяин, удивленный щедростью гостя, чей ужин стоил в десятки раз дешевле, осуждающе покачал головой.

– Убери, сынок, и впредь никогда не хвались богатством. Непристойно, да и недобрые люди могут прознать, что у тебя водится серебро, и тогда не сносить тебе головы!

– Это не плата за ужин, – ответил Вилл, взял со стола монету, вложил в его ладонь и почти насильно сжал его пальцы. Понизив голос, он потребовал, настойчиво глядя в глаза собеседника: – Расскажи в точности, как давно ты распрощался с графом Робертом, а главное – покажи место, где вы расстались!

Добродушное лицо хозяина тут же преобразилось, в глазах мелькнуло подозрение. Он оглянулся по сторонам, готовый бросить клич и указать на Вилла как на еще одного пособника шерифа.

– Я не служу сэру Рейнолду, – предупредил его намерение Вилл, решив открыться, лишь бы получить сведения, которые помогут найти Робина. – Молодой граф Хантингтон – мой единокровный брат. Я ищу его уже вторую неделю.

Хозяин быстро обыскал взглядом лицо Вилла и, обнаружив несомненное сходство с Робином, сам удивился, что не догадался сразу, какой гость сидит напротив него. Вновь оглянувшись по сторонам уже с настороженностью и опаской, он взял Вилла под руку и увлек к дверям.

– Лорд Уильям! – прошипел он Виллу на ухо, – если это и вправду вы – а это вы! – то зачем же вы показываетесь в людных местах? Вы же очень схожи с братом! Садитесь на коня и подождите меня на южной окраине Хольдернеса. Я мигом, как только дадут сигнал тушить огни!

Вскочив в седло, Вилл галопом погнал коня по улице к воротам. В этой спешке не было никакой надобности: ему все равно придется ждать, пока хозяин постоялого двора явится к назначенному месту встречи. Но Вилла переполняла радость. Вдохнув воздух полной грудью, он едва не рассмеялся. Робин жив, их разделяет всего половина суток! Теперь отыскать брата – вопрос внимательности и нескольких часов.

Он не успел истомиться в ожидании, когда из ночной темноты на крепком муле показался тот, кого он ждал, и кивком указал Виллу следовать за ним. Он привел Вилла на лесную поляну, земля которой была истоптана конскими копытами: Эдрик слишком торопился, чтобы успеть замести следы.

– Вот здесь мы простились с графом Робертом, лорд Уильям. Куда направился ваш брат, мне, конечно, неизвестно. Но вы, несомненно, отгадаете его намерения лучше меня. Сохрани Господь и Святая Дева вас обоих! Средние земли осиротели без Рочестеров!

Простившись со своим проводником, который спешил вернуться в селение, Вилл зажег смолистую ветку и тщательно осмотрел поляну. Конечно, следы лошадей обрывались возле ручья. Вилл, помня осторожность и предусмотрительность Эдрика, и не рассчитывал, что отыщет Робина всего лишь по отпечаткам копыт. Поэтому он не огорчился, а пошел вдоль ручья в одну сторону, потом вернулся и пошел в другую, пока наконец не нашел едва заметную для глаз тонкую веточку, обломанную на такой высоте, как если бы всадник задел ее плечом. Определив направление, Вилл вскочил на коня и погнал его рысью по середине ручья, чтобы самому не оставить следов.

Ветка погасла, и Вилл решил все-таки заночевать в лесу, чтобы не измучить коня дорогой в сплошной темноте. Он мог найти новую ветку, способную послужить факелом, но огонь привлечет внимание, если он окажется рядом с проезжей дорогой. Ослабив подпругу, Вилл привязал жеребца к дереву, закутался в плащ и привалился спиной к большому, поросшему мхом камню.

Этой ночью он так и не сумел заснуть. Его лихорадило от нетерпения увидеть Робина. Дождавшись рассвета, он отправился в путь, внимательно глядя по сторонам. Как бы ни был Эдрик предусмотрителен, но Вилл, его воспитанник, уже во многом не уступал своему наставнику. Поэтому он заметил и место привала, где Эдрик и Робин останавливались для краткого отдыха, и даже нашел обрывок ленточки из косы Тиль или Клэренс. Ободренный находками, которые свидетельствовали, что он на правильном пути, Вилл торопил коня.

Судя по направлению, они двигались к Рэтфорду. Но почему туда? Покопавшись в памяти, Вилл вспомнил, что в Рэтфорде жил двоюродный дядя Эдрика, полгода назад скончавшийся в весьма преклонном возрасте. Значит, Эдрик решил найти приют в его доме – если не постоянный, то хотя бы временный, для отдыха.

Решив сократить расстояние, Вилл выбрался из леса на дорогу и пустил коня вскачь. Лошадей из Фледстана нахваливали недаром: конь мчался выпущенной из лука стрелой, и когда солнце еще только выглянуло огненной кромкой из-за синей гряды леса, Вилл уже подъезжал к стенам Рэтфорда.

Миновав ворота, он погнал коня резвой рысью к дому покойного родича Эдрика, предвкушая, что еще несколько минут – и он наконец-то обнимет Робина. Но, не доехав всего несколько ярдов, Вилл резко осадил жеребца.

У дома толпились люди и гомонили без умолку – так же, как накануне в Хольдернесе. Спрыгнув с коня, Вилл привязал его к скобе, вбитой в стену, и подошел ближе.

– Что здесь произошло? – спросил он у пожилого булочника, чей фартук был обсыпан мукой, словно тот прибежал прямо от кадки с тестом.

– Не знаю, парень, – ответил булочник, мельком глянув на Вилла. – Говорят, кого-то убили. Видишь, сколько ратников?

Вилл и сам заметил, что двор был полон ратников с гербом Ноттингемшира. За спиной раздались крики с требованием расступиться и освободить дорогу. Толпа раздалась, и к воротам прогарцевали еще трое ратников, сопровождавших человека в более дорогом облачении. Вилл бросил взгляд на его лицо и по застывшей на нем спесивой маске безошибочно угадал начальника городского гарнизона.

Вновь прибывшие спешились и торопливо зашли в дом. Через несколько минут командир гарнизона показался в дверях и остановился на пороге, в задумчивости похлопывая перчаткой по ладони.

– Как я могу быть уверен, что это молодой граф Хантингтон? – громко спросил он.

У Вилла похолодело в груди. Неужели он опоздал?

– Если бы кто-то видел его прежде… – неуверенно протянул один из ратников.

– Если бы! – недовольным тоном передразнил командир гарнизона. – Где же я сыщу того, кто знал молодого графа?

Вилл понял, что как ни тяжко будет заглянуть в лицо брата, но если именно Робин сейчас лежал в доме, он все равно должен это сделать. По крайней мере, он хотя бы позаботится о погребении Робина, раз уже не сумел вовремя оказаться рядом с ним.

– Мне доводилось видеть Роберта Рочестера, – сказал он, и хотя его голос был негромким, Вилла услышали все.

Командир гарнизона впился в него взглядом и поманил к себе. Ратники расступились, и в полной тишине Вилл вошел в дом. В двух шагах от порога лицом вниз лежал мертвый юноша, продолжая сжимать в ладони рукоять меча.

Это был меч Робина, но Вилл не поддался порыву отчаяния и продолжал внимательно рассматривать убитого. Цвет волос чуть светлее, но то же сложение, что у Робина, тот же рост. Вилл заметил под рубашкой на плече юноши окровавленную повязку, и его сердце болезненно сжалось. Вульфгар сказал, что Робин был ранен при осаде Веардруна. По знаку Вилла два ратника подхватили юношу и перевернули на спину, открыв лицо. Вилл задохнулся от волнения и с трудом сохранил бесстрастное выражение лица. Убитый не был Робином! Глядя на застывшее лицо юноши, Вилл гадал, кто же это, почему его приняли за Робина и убили?

Но для вопросов было неподходящее время. Мгновенно овладев собой, Вилл решил, что более удачной возможности остановить охоту на Робина не представится.

– Да, – уверенно сказал он, – это и вправду Роберт Рочестер.

Ратники тут же оттолкнули его в сторону и принялись наперебой поздравлять командира, которого ждала похвала шерифа Ноттингемшира и щедрая награда, обещанная за жизнь графа Хантингтона.

– Я сейчас же отправлю гонца к сэру Рейнолду! – сказал начальник гарнизона.

– А тело? – спросил один из ратников, и Вилл снова напрягся.

Если убитого юношу доставят в Ноттингем, обман сразу раскроется, и шериф возобновит поиски. К его облегчению, командир ратников, небрежно поморщившись, ответил:

– Не стоит возиться. Да и покойник все-таки граф. Заройте его на кладбище, только не отмечайте место, чтобы сторонники Рочестеров не нашли его и не попытались перезахоронить.

Ратники с готовностью поволокли убитого, взяв его за руки и за ноги. Вилл с горечью проводил взглядом того, кто по роковой случайности принял смерть вместо Робина. Но главное, сэр Рейнолд получит известие о гибели молодого графа Хантингтона и не увидит тела, а значит, не узнает, что Робин жив. Вопрос командира гарнизона заставил его очнуться.

– Что ты хочешь себе в награду за помощь?

Вилл молча указал на меч, выпавший из ладони юноши, когда ратники поднимали тело с пола.

– Дорогое оружие! – хмыкнул командир гарнизона. – Но ты заслужил. Забирай!

Подобрав меч Робина, Вилл вернулся к коню. Выбравшись из города, он медленной рысью поехал прочь от Рэтфорда. Брат в очередной раз избежал гибели, но где искать его теперь? После долгих раздумий Вилл был вынужден признать, что потерял след Робина – и уже без всякой надежды обнаружить его вновь.