Читать книгу Три с половиной ступеньки - BANIFED - Страница 3

Время неумолимо летело. Для его сослуживцев, увольняющихся в запас, время тянулось, а Николаю его не хватало. Те учебники, которые дал ему брат, он штудировал при первой появляющейся возможности. Когда после команды «отбой» все замирало в казарме, он устраивался либо в ленинской комнате, либо у каптерщика в бытовке и до второго часа ночи читал и конспектировал. Часто, сидя за учебниками, он корил себя за то, что не уделял должного внимания учебе в старших классах.

Смешно признаться, но в школе он даже думал о том, что можно было бы изучать только физику и литературу, а остальные предметы – никчемные и ненужные. Физика ему нравилась из-за того, что он увлекался радиотехникой, а точнее «радиохулиганством». Он и его друг Витян сначала собирали приставки к приемникам, а потом уже и передатчики. Делали цветомузыку, собирали низкочастотные усилители. Очень плохо, что не было в его жизни человека, который мог бы подсказать, направить и дать знания в интересующем его направлении. Очень часто он с другом постигал все на практике, в то время трудно было достать не только радиодетали, но и литературу. Единственная доступная литература – это журнал «Радио», который зачитывался, перечитывался и передавался из рук в руки. Учитель физики как-то дал ему книгу В. Г. Борисова «Юный радиолюбитель» , по ней он многие конструкции пытался повторить, но, как правило, все упиралось в отсутствие радиодеталей, и те недоделанные конструкции так и остались пылиться на чердаке родительского дома.

А литературу он любил из-за того, что с самого детства привык к книге. Он много читал и даже прятался от друзей, чтобы спокойно можно было окунуться в мир знаний. Да к тому же молодая учительница, Ольга Николаевна, завлекла и заворожила его своими рассказами о том или ином персонаже. Помнится, когда он читал «Войну и мир» Л. Н. Толстого, то у него в голове все время звучал почему-то голос актера Вячеслава Тихонова. Он поделился тогда этим обстоятельством с учительницей, на что она сказала: «Так случается, когда вначале видишь фильм, а потом читаешь произведение. А вообще-то, всегда лучше прочитать произведение, а потом смотреть экранизацию, тогда смотришь и уже можешь судить, насколько точно режиссер или актер передали тот или иной образ. На мой взгляд, книгу вряд ли что-то может заменить».

Притягивала астрономия, но ее давали в небольшом объеме, да и в школе отношение к ней было какое-то поверхностное. Конечно, многое, в том числе и отношение к предмету, зависело от учителя, преподающего данную дисциплину. Если учитель мог заинтересовать, что-то разбудить в учащихся, то предмет, как правило, становился легким и интересным. И отношение к учителю в таких случаях становилось иным.

Например, учебник по истории он прочитывал в начале учебного года, но сами уроки не очень-то и любил. Учитель приходил на урок и делал опрос домашнего задания. Коротко, если успевал, излагал следующий урок и не давал ничего лишнего и познавательного. Складывалось такое ощущение, что сам учитель боялся отклониться от того, что написано в учебнике. Николая всегда убивала нудность и какая-то нелогичность в преподаваемом материале. Часто события излагались непоследовательно, нужно было запоминать даты, которые, на его взгляд, не имели никакого значения и совершенно не приносили пользы в жизни.

Но как бы то ни было, теперь, сидя за учебниками, он понимал, что в старших классах он бездарно потерял кучу времени. Очень плохо себя ощущал в химии, математике, геометрии и русском языке. И хотя он кое-что и припоминал из школьной программы, но во многих местах просто заходил в тупик, и тогда становилось ясно, что без посторонней помощи или дополнительных пособий ему будет трудно продвигаться вперед. Так, незаметно для него, прошел месяц, подошло время собеседования.

Еще накануне, в начале недели, Николай зашел к командиру роты, Владимиру Ивановичу, и попросил увольнительную на субботу текущей недели. Обстоятельно расспросив о такой необходимости, командир пообещал дать распоряжение старшине. Все складывалось относительно хорошо. И вот, в субботу, пятнадцатого ноября в половине одиннадцатого он подошел к двери деканата подготовительного отделения. На этот раз коридор не был пуст и гудел приглушенными голосами. В большинстве своем здесь собрались парни и лишь несколько девушек. Николай уже не чувствовал себя так скованно, как в прошлый раз и, кроме того, он заметил в толпе парня, тоже облаченного в военную форму. Чувствовалось, что большинство собравшихся не были друг другу знакомы. Все были разрознены, и лишь некоторые вели между собой разговор. Вышла знакомая ему секретарша и всех пригласила в аудиторию, которая была в конце коридора.

Все расселись. Это была аудитория, в которой читались лекции, и она была рассчитана примерно на две сотни мест. Через несколько минут пришли члены комиссии: это был мужчина лет пятидесяти и женщина, на вид сорока лет, она и начала беседу:

– Здравствуйте! Просим прощения, но декан наш, Вера Матвеевна, приболела и не может присутствовать на нашем собрании. Но, несмотря на это, я и Виктор Михайлович уполномочены провести собрание-собеседование. Меня зовут Наталья Викторовна. Сейчас я расскажу о порядке и правилах обучения на подготовительном отделении нашего вуза.

И она коротко и доходчиво начала говорить об общих требованиях к абитуриентам, об их правах и обязанностях. Затем она пояснила, что на определенные специальности иногородним общежитие предоставляться не будет. Если кто из учащихся все же пожелает получить выбранную специальность, на которую есть ограничения, то он должен принести справку о том, что он обеспечен жилой площадью. Кроме того, по завершении учебы на подготовительном отделении нужно выдержать экзамены, по результатам которых также могут быть трудности при зачислении на определенные специальности. Николай внимательно слушал, эта информация была очень важна, потому что в заявлении он указал РТФ – радиотехнический факультет, а на нем общежитие иногородним не предоставлялось. Когда она завершила пояснения, просила задавать вопросы, если кому-то что-то не ясно. Затем она прочитала список тех, кому следовало индивидуально пообщаться с членами комиссии. Прозвучала и фамилия Николая. Когда общие организационные вопросы были решены и многие покинули аудиторию, начали по списку приглашать к столу, за которым заседали члены комиссии. Хорошо, что по алфавиту, потому что его пригласили уже третьим.

– Присаживайтесь, – сказала Наталья Викторовна, – должна вам сказать, что на подготовительном отделении не имеет значения, в какой группе вы будете учиться, но так как вы написали, что хотите учиться на РТФ, могу сказать сразу: попасть на этот факультет будет сложно. Во-первых, ограничено число мест, во-вторых, как я уже говорила, мест в общежитии нет. Поэтому прошу вас еще подумать и до конца ноября известить нас, что выберете. Нам нужно сформировать списки учебных групп и выделить места в общежитии, либо приносите справку, что вам есть где жить. Я вам рекомендую, например, идти на электромеханический факультет, там также есть специальности, связанные с электроникой, автоматикой и авиастроением. И потом, если вы станете нашим студентом, то по окончании второго курса сможете перевестись на другой факультет.

– Да, я все понял, спасибо, – начал Николай, – если все так складывается, то записывайте на ЭМФ, а потом уж посмотрим. Сейчас мне нужно многое наверстать. Я чувствую, что мне будет нелегко на любом факультете – школьный материал и тот забыт.

– Поэтому мы и есть, наша задача – помочь вспомнить, восстановить знания и дать возможность стать студентами, – сказала Наталья Викторовна. – Хорошо, тогда так и договоримся, я записываю вас на электромеханический факультет. Как и сказала, список учебных групп будет вывешен не позднее, чем за три дня до начала занятий, на доске объявлений у деканата. Желаю удачи! До свидания!

– До свидания! – ответил он, встал и вышел из аудитории.

Далее, не раздумывая, он отправился к брату в гости, который проживал на 5-ой Парковой улице. Приехав к Александру, рассказал о том, как все прошло на собеседовании, пообедали, а затем он переоделся в гражданскую одежду. Так он делал много раз прежде, когда бывал в увольнительных. Александр отказался ехать с ним, сославшись на занятость. И хотя солнце уже собиралось спрятаться за московские многоэтажки, Николай решил отправиться в центр, в район Старого Арбата. Он полюбил эту старую часть Москвы, ему нравилось посещать эти места, ему нравилась незамысловатая архитектура и своеобразное расположение улиц и переулков.

Он чувствовал себя уютно, когда вот так, не спеша и никуда не торопясь, мог посвятить себя своим же мыслям. Особенность таких минут была еще в том, что, находясь в окружении множества людей, он мог отключаться и уходить в самого себя. При этом, что ему очень нравилось, ему никто не мешал, и он никому, его никто не знал, и он никого, ему нет ни до кого дела, и им до него. Только нельзя было забывать, что он в гражданской одежде и главной его задачей было не отдать честь при встрече с военным патрулем. Поэтому правую руку он держал постоянно в кармане. Это помогало. Когда он вышел на «Арбатской», солнце напоминало о себе последними розоватыми лучами. На улицах было еще многолюдно, он шел не торопясь, прижимаясь к правой стороне тротуара, ведь Москва не терпит вялотекущего движения. Она всегда в определенном ритме, и тот ритм создают сами люди. Сегодня у него было другое настроение, он изучал, всматривался в лица идущих навстречу людей.

Смотрел и отмечал для себя, насколько видно по лицу, чем живет человек, озадачен ли он чем-то, грустен ли, хмур ли, радостен ли. Только вот чем вызваны те переживания? Собственной болезнью, недомоганием или болезнью любимого, близкого человека, а может, просто нелепой неприятностью на работе. И как странно: в единой толпе, в едином потоке сосуществуют мирно неприятность и беззаботность, печаль и радость, молодость и старость, красота и уродство…

Лица мелькали, они появлялись и растворялись, некоторые из них притягивали, заинтересовывали, другие, наоборот, отталкивали, не вызывая ни малейшего интереса, а за ними появлялись вновь все новые и новые лица. «Как странно, – думал он, – устроен этот мир, и как странен человек». Ведь каждый человек – это тоже мир, который возникает перед взором и через мгновение исчезает, скорее всего, навсегда. Хотя никто не может исключить ситуацию, когда этот только что исчезнувший мир через несколько дней, месяцев или лет может вновь встретиться, и его невозможно будет узнать и даже вспомнить, что этот мир когда-то уже встречался. А может, именно поэтому у нас иногда возникает ощущение, что мы с этим человеком когда-то встречались, только вот не припомнить, где, когда и при каких обстоятельствах. Так устроена наша реальность.

Люди по разным обстоятельствам приходят в нашу жизнь, а мы, не задумываясь и не ставя каких-то определенных целей, берем от них то, что считаем для себя самым ценным и что он позволяет нам дать. А человек, входящий в нашу жизнь, берет от нас то, что он считает ценным для себя и что мы позволяем ему взять. Этот обмен происходит постоянно, зримо и незримо, на всем жизненном пути каждой личности. Это происходит всюду и всегда, отличие лишь в том, что одним мы позволяем взять чуть более, чем другим. С одними мы обмениваемся ничего не значащими взглядами, с другими – многозначительными рассматриваниями. В основном мы обмениваемся энергетически. Это может быть как симпатия, так и антипатия, неприязнь, но мы обмениваемся. Первоначально мы всегда оцениваем человека внешне: как он выглядит, как одет, как держит себя. Возможно, поэтому очень важны и значимы первые секунды и минуты, которые дают нам некое первоначальное представление о человеке. Жизнь постоянно сталкивает нас с новыми людьми, которых мы сначала оцениваем и с которыми просто общаемся. Мы можем стать знакомыми, коллегами, приятелями, друзьями. Достигнув определенных отношений, мы продолжаем обмениваться взглядами, энергетикой, но уже допускаем рукопожатия, прикосновения, объятия, поцелуи, то есть уже добавляется и физический контакт. Но есть особый обмен между людьми – это обмен любовью, включающий в себя все, на что способен человек…

Он шел по улицам Москвы и думал и думал о людях и их отношениях, о значимости человека, а лица мелькали и мелькали вокруг него…

Неумолимо приближалось первое декабря. Николай начал беспокоиться: приказа на увольнение командир части, полковник Назаренко, не подписывал. Николай не один раз обращался к командиру роты Владимиру Ивановичу но тот лишь разводил руками и ничего вразумительного не мог сказать. Только лишь уже в конце ноября, зная его беспокойство, Владимир Иванович через дежурного по роте сам пригласил его в свой кабинет.

– Разрешите, товарищ капитан! – обратился Николай к ротному.

Тот, не дав ему возможности доложить по полной форме, кивнул головой и сказал:

– Да-да, конечно, заходите, Николай, – как всегда спокойно, но теперь уже с дружелюбной и даже гражданской манерой обращения, назвав его по имени, а не по фамилии, как того требует устав, сказал командир. – Знаю ваши переживания, но все складывается, к сожалению, неудачно для вас. Вчера говорил с Назаренко, он сказал, что первая партия военнослужащих будет уволена не ранее десятого декабря. Это все связано с тем, что военкоматы не обеспечили наши заявки на молодое пополнение, и теперь ничего не остается, как только набраться терпения и ждать.

– О, вот это новость! – разочарованно сказал Николай. – Пропала моя учеба! Ведь вы знаете, я говорил, что на следующей неделе начинаются занятия, и теперь я растерян, не знаю, что делать. Ну и новость!

– Я понимаю, поэтому и говорю, сейчас ничего другого не остается, как ждать. И в сложившейся ситуации важно не паниковать раньше времени, я уверен, что все будет хорошо. Если вас зарегистрировали как абитуриента, то место за вами сохранится. Это я знаю точно, поэтому не волнуйтесь.

– Я не волнуюсь, товарищ капитан, просто поверьте, я и так себя неуверенно чувствую, потому что ничего не помню со школьной программы, а теперь опоздание опять выбьет меня из колеи, опять нужно наверстывать, догонять, – горячился Николай. – Такое только со мной может произойти. Так все хорошо шло, и тут на тебе!

– Да, Николай, так в жизни бывает, а особенно – в армейской, – делая ударение на последнее слово, проговорил Владимир Иванович. – Только имейте в виду, в жизни не раз еще будет так, что обстоятельства будут довлеть над волей. Так или иначе, но мы живем в обществе, мы зависим от него и его правил. Надо либо принимать эти правила, либо идти против них, а это, как известно, себе же во вред. Поэтому не горячитесь и ждите. Ну что изменится от того, что будете нервничать и биться головой о стенку? Правильно, ничего, только голову повредите. И к тому же, вы не единственный, кто попал в такую ситуацию. В роте почти двести человек, но никто еще не переступил порог КПП, а ведь у кого-то тоже срываются определенные планы. Так что, Николай, перетерпите эту неприятность, лучше подумайте и оградите себя от ненужных переживаний. Идите, отдыхайте и достойно дослуживайте последние денечки. Вы свободны!

– Благодарю вас за поддержку, товарищ капитан! Надеюсь, что так и будет, как вы говорите. Есть достойно дослуживать! – уже более бодрым голосом, как и положено по уставу, ответил Николай, развернулся и вышел из кабинета.

Но в ту ночь он долго не смог уснуть, мысли будоражили и гнали сон. И лишь за два часа до подъема, изрядно измучившись, сознание отключилось от реальности…

Вот уж, действительно, как меняется течение времени, когда человек пребывает в состоянии ожидания. Время как будто замирает и совершенно отказывается идти быстрее. Начало декабря соответствовало настроению Николая: шли нудные дожди, на улицу не тянуло, было промозгло и неуютно. И хотя случалось, что сквозь хмурые облака пробивалось солнце, но оно не вносило изменений в настроение. Сослуживцы роптали между собой и иногда смачно выражали свое недовольство на командование части. В воздухе витала нервозная обстановка, и лишь прибывающее молодое пополнение несколько ободряюще действовало на солдат, готовившихся на увольнение в запас. И вот вечером в пятницу, двенадцатого декабря, из штаба молниеносно разнеслась весть о том, что приказ на увольнение первой партии военнослужащих подписан.

Радость и ликование пролетело по подразделениям, мир изменил свои краски: то, что выглядело несколько минут назад черным, теперь засияло радужным цветом. После отбоя вначале сидели тихо и, естественно, пили заранее приготовленное вино. Обменивались адресами, приглашали друг друга в гости и пели под гитару незамысловатые солдатские песни:

В тот вечер в роте дежурил сам старшина, Александр Григорьевич Булах, это был очень добродушный, любимый и уважаемый всеми человек. За глаза его называли «папа-мама», но в роте авторитетом он обладал наивысшим. А в судьбе Николая он сыграл немаловажную роль.

Еще год назад Александр Григорьевич как-то раз попросил Николая в выходной день помочь ему перевести мебель. Тот с удовольствием согласился, подумав, что лучше поработать и посмотреть лишний раз город, чем в казарме париться. У старшины оказалась прекрасная семья: жена и две дочери-студентки. Одна из них писала диплом. Когда они перевезли мебель, разгрузили и сели за наскоро собранный стол пообедать, то тогда и произошел первый разговор о том, что после армии Николаю нужно обязательно идти учиться. Николай отнекивался, все говорил, что он не сможет, не потянет и тому подобное, но одна из сестер тогда сказала такую фразу: «Если ты готов все время чувствовать себя никем, то учиться точно не надо, но если хочешь чего-либо достичь, то со знанием это будет сделать, гораздо легче». Именно с этих слов, запавших в душу, и с той встречи Николай стал задумываться об учебе. И когда позже он переговорил с братом и решил пойти на подготовительное отделение, сестры через отца передавали ему справочники, разные методички и рекомендации для поступающих в вузы…

Когда веселье уже начало перехлестывать через край, Александр Григорьевич пришел со склада и дал понять, что всем будет лучше, если все тихо и мирно пойдут отдыхать в кровати, а не на гарнизонную гауптвахту. На гауптвахту попасть в конце службы желающих не оказалось, поэтому никто особо и не возражал, да и крепкие напитки уже были выпиты, все закончилось благополучно и без происшествий.

Утром на общевойсковом построении сам командир части зачитал приказ, лично от себя и от имени всего командного состава поздравил увольняющихся в запас и пожелал удачи в гражданской жизни. Затем раздалось троекратное «Ура!», и только тогда Николай подумал: «Ну вот, свершилось!».

Через полтора часа после утреннего развода первые сорок военнослужащих построились в последний раз на плацу перед КПП. Вокруг толпились в основном друзья, а также сослуживцы их призыва, которые не попали в эту почетную первую группу и теперь взирали на счастливчиков со стороны. Пришел начальник штаба и выдал военные билеты с отметкой об увольнении в запас из рядов Вооруженных сил Советской Армии. И вот, в начале одиннадцатого, пожав руки провожающим армейским друзьям, Николай в последний раз перешагнул через проходную КПП.

И кто бы что ни говорил, но наряду с радостным ощущением свободы на душе было щемящее чувство, которое всегда бывает у человека, когда он навсегда покидает уже обжитое, ставшее теплым и родным место, даже если это солдатская казарма. И не то чтобы ему было жаль расставаться с обыденной военной жизнью, скорее, наоборот, но здесь прошли два ни на что непохожих года. За это время изменилось его мировоззрение, он стал совершенно по-другому видеть себя в этой жизни. К нему пришло понимание значимости человека как личности. Он твердо усвоил, что в судьбе многое значит то, какие люди повстречаются тебе на пути и окажутся рядом. Армия научила его быть осторожным, не делать скоропалительных выводов о человеке, не узнав и не увидев его в различных жизненных ситуациях. И именно в армии, как, пожалуй, нигде более, виден человек изнутри. И как важно иметь физическую силу, но еще важнее, духовную – это стержень и суть человеческой личности. Конечно, можно долго размышлять о первостепенности физической или духовной силы, но, наверное, правильно говорить о целостности человека, то есть, когда в нем присутствует и то, и другое. Это он осознал и вынес для себя именно в армии. Сейчас, направляясь к троллейбусу, идущему до метро «Полежаевская», у него уже был сложен план на ближайшее время.

В первую очередь нужно было попасть в институт. Независимо от того, что ему там скажут, он был настроен на поездку домой, хотя бы на двое суток. Ему нужно повидать родителей, братьев и свою девушку Нину. Добравшись до института, он вновь, как и тогда, при подаче документов, испытал некий страх. Постучавшись в дверь приемной деканата, он громко и с силой выдохнул и вошел.

– Разрешите, – по-военному, бодрым голосом произнес он. – Здравствуйте!

– Здравствуйте, – оторвав взгляд от бумаг, сказала уже знакомая ему секретарша. – Ага, опаздывающий, напомните мне свою фамилию.

– Барсуков. Николай Барсуков.

– Минуту, – выдвинув один из ящиков шкафа, стоявшего у нее за спиной, она быстро нашла папку с его личным делом, пробежала глазами по заявлению и сделанным пометкам и произнесла: – Ну что ж, Николай Федорович, вы записаны в учебную группу ПО-80-4, расписание занятий в коридоре, в понедельник на занятия. Сейчас выпишу направление на заселение в общежитие электромеханического факультета, правда, не знаю, удастся ли вам сегодня заселиться, так как комендант в субботу работает до двенадцати. Если я не ошибаюсь, у вас здесь есть брат. Может, будет возможность до понедельника у него заночевать? Хотя вы все равно зайдите на вахту общежития, возможно, там вам помогут.

– Да, спасибо, у меня брат живет на Парковой улице. Но я хотел бы на пару дней съездить на родину, в Воронеж, это возможно? – спросил Николай.

– Ну вот, не ошиблась, помню вашего брата, – улыбнувшись, сказала она, – но с поездкой не знаю, что и сказать, сами понимаете, что уже опоздали на две недели, какие тут могут быть поездки. Хотя, – сделав паузу и о чем-то подумав, добавила: – Сейчас спрошу декана, если примет, поговорите с ней.

Она встала и зашла к декану. Он не очень расслышал, о чем она там говорила, но довольно быстро вновь появилась и сказала:

– Зайдите к Вере Матвеевне, поговорите.

Николай, не ясно для чего, одернул китель, постучал в дверь декана и так же, по-военному, произнес:

– Разрешите!

– Заходите-заходите! – услышал он хриплый и довольно низкий для женщины голос декана.

Николай, войдя в кабинет, на какое-то мгновение оторопел. Со слов брата он знал, что декан – пожилая женщина и очень умный и проницательный человек. Но перед собой он увидел не просто пожилую, а очень пожилую, высохшую старушку, курящую сигарету через длинный черный мундштук, что его сильно шокировало. Запах стоял, как в солдатской курилке. Она сидела, сгорбившись, за довольно скромным для декана столом, да и одета была так просто и обыденно, что невозможно было подумать, что перед ним декан. На плечах был накинут пуховый, серого цвета, платок. На продолговатом, испещренном морщинами лице, живыми были только глаза, которые просканировали Николая и сделали для себя какой-то вывод.

– Так, что это вы, молодой человек, себе надумываете, куда ж вам ехать, когда занятия идут! Что ж вы думаете, что все так просто? Здесь программа, и вас никто не будет ждать, отставание на две недели не наверстаешь за два дня. Если намерены учиться, то все отложите и все забудьте, и дальше по тезису Ленина: учиться, учиться и учиться!

– Я, Вера Матвеевна, хочу учиться и буду, – сказал он, – но мне важно побыть дома хоть пару дней. Кроме того, мне же нужно привезти одежду, не могу же я ходить на занятия в военной форме. Если я сегодня уеду, то во вторник уже и вернусь. Прогуляю еще два дня. Я вас прошу, пожалуйста, разрешите.

– Да разрешить несложно, сложно вам потом наверстывать, – довольно добродушно произнесла она. – Хорошо, понимаю вас, езжайте, бог с вами, но помните: вернетесь – и ничего, кроме учебы. Говорю сразу, те, кто больше внимания уделяют дискотекам, девушкам, вечеринкам, обычно долго у нас не задерживаются, а вам лично желаю успехов и никогда не сдаваться перед трудностями, какими бы непреодолимыми они не казались. До свидания, не опаздывайте. Для вас каждый час дорог.

– Спасибо, Вера Матвеевна, в среду буду на занятиях. До свидания! – скороговоркой сказал он и, довольный собой, вышел из кабинета.

– Ну что? – спросила секретарша.

– Все хорошо, разрешила еще пару дней прогулять, – улыбаясь, сказал Николай. – Так, я пошел. Ничего пока с моей стороны не нужно?

– Пока ничего. Вот, заберите направление на общежитие, советую все же сегодня туда заглянуть. Где корпус общежития ЭМФ, вы знаете? – спросила она и тут же, не дожидаясь его ответа, пояснила: – Это в пяти минутах ходьбы. Как выйдете из главного корпуса, сверните сразу же направо, это будет улица Энергетический проезд, и далее, сразу за дворцом культуры, будут корпуса общежитий. Никуда не сворачивая, идите до перекрестка, затем, повернув налево, сразу же за углом увидите вход в общежитие ЭМФ. Все понятно?

– Спасибо, представляю, я был в студенческой столовой Дворца культуры, обязательно загляну в общежитие, время еще есть. Запишу вот расписание занятий и пойду, – сказал он. – Спасибо вам, до свидания!

– Всего доброго, – напутствовала она его, как старого знакомого.

Он вышел из приемной, подошел к доске с расписанием занятий. Но вначале отыскал свою группу, в которой числилось двадцать четыре человека. Из них всего лишь четыре девушки. Записал расписание на среду и четверг, подумав, что на другие дни запишет потом, когда приступит к занятиям. Посмотрел аудиторию, где будет первая пара в среду и решил отыскать ее, но, рассмотрев план расположения корпусов, решил не тратить время, так как искомая аудитория находилась в этом же корпусе, только этажом выше. Получив в гардеробе шинель, он быстрым шагом направился к общежитию, но сначала решил зайти в столовую и хоть что-то перекусить.

Как и сказала секретарша, общежитие ЭМ факультета оказалось совсем рядом. Как только он свернул за угол, то вначале обратил внимание на название улицы и уж потом на дверь, на которой красовалась табличка, извещавшая, что в пункт назначения он прибыл правильно. Кроме этого, на самом углу разыскиваемого корпуса стоял киоск «Союзпечать».

В вестибюле общежития, в самом углу, у окна, находилась небольшая стойка, за которой сидела старушка-вахтерша и, по-видимому, читала. На стене за ее спиной висел ящик со стеклянной дверцей. По множеству вбитых гвоздей и номерков было ясно, что этот ящик предназначался для ключей, но реально прицепленных ключей было мало. Чуть правее от этого ящика в рамке коричного цвета висело строгое требование, предназначенное для всех входящих: «Предъявите пропуск».

– Здравствуйте, – обратился он к вахтерше, – извините, вы не скажете, могу ли я видеть коменданта?

– Здравствуй, милок, – сказала вахтерша, оторвав глаза от книги и устремив взгляд на него. – Ушла она, уж, поди, полчаса назад. А что ты хотел-то?

– Я хотел заселиться, вот, направление из деканата имею, ну да ладно, это неважно, я все равно сегодня уеду, а вернусь во вторник, надеюсь, к тому времени и она вернется, тогда и заселимся, – пошутил Николай.

– Так если заселиться, то можно и без коменданта, в ее отсутствие заселением распоряжается Вася Рыков, это председатель студенческого совета общежития. Только вот, мне кажется, сейчас его нет, подожди минутку, я поднимусь к нему в комнату, узнаю, – проговорила она, намереваясь подняться со стула.

– Нет-нет, спасибо, не надо, – сказал Николай, не желая затруднять пожилую женщину. – Теперь я спешу, во вторник заселюсь.

– Ну как хочешь, – с протяжной интонацией проговорила она, – мне не трудно узнать. О, Олюшка, а Василий не дома ли? – обратилась она к полноватой девушке с толстыми линзами очков, неожиданно появившейся откуда-то из чрева общежития.

– Его нет, на занятиях, примерно через час будет, – ответила та и поспешила на выход, видно было, что она очень торопилась.

– Ну, видно, не судьба мне сегодня заселиться, – улыбаясь, сказал Николай. – Ждать не буду, только время потеряю. Спасибо за помощь и до свидания!

Он бодро развернулся, услышав вслед «до свидания, милок», вышел из вестибюля на улицу, огляделся и, сориентировавшись, быстрым шагом направился в сторону метро «Авиамоторная».

У касс Казанского вокзала были очереди, он отыскал кассу для военнослужащих, перед которой, к его радости, было всего несколько человек. Билеты были только на ближайший фирменный поезд «Воронеж», который отправлялся в двадцать два пятнадцать, и только купейные места. Пришлось доплатить, так как «воинское требование» позволяло ехать только в плацкарте. Получив билет, решил ехать к Александру, знал, что тот за него переживает и ждал его увольнения из армии не менее, чем он сам.

Ровно за две недели Александр приезжал в часть, думал, что с ним что-то случилось. Тогда на КПП они поговорили и Николай, рассказав ситуацию, пообещал ему обязательно каким-либо образом сообщить или заехать к нему сразу же, как только будет уволен. Добравшись до рабочего общежития брата, поднявшись на второй этаж и постучав в дверь его комнаты, пришлось разочароваться – дверь ему никто не открыл. Ничего не оставалось делать, как запастись терпением и ждать. Через несколько минут ожидания вышла из своей комнаты соседка, которая сказала, что видела, как около часа назад Александр с женой, по-видимому, отправился в магазин. Покрутившись еще перед закрытой дверью и оставив свой портфель перед нею, Николай решил пойти до продуктового магазина с мыслью купить что-либо в дорогу. Выходя из подъезда общежития, он лоб в лоб столкнулся с Александром, который в обеих руках тащил сумки.

– О, привет! – радостно воскликнул он. – Ну наконец-то! Я как чувствовал, что сегодня приедешь. Давай, хватай сумку и пошли к нам, расскажешь, как все прошло, и врежем за гражданку!

– Подожди-подожди, – гася порыв брата, сказал Николай, – я добегу до магазина, хочу что-нибудь купить себе в дорогу. Домой еду, уже купил билет на Воронеж. Через часа три нужно быть на вокзале.

– Да ты что, рехнулся? А институт? – разгорячился Александр. – Тебя никто не будет ждать, вычеркнут – и вся проблема. На Новый год съездишь, осталось-то две недели всего лишь, елки! И в магазин не нужно идти – есть все, что нужно. Бери сумку и вперед, наверх!

– Есть брать сумку и наверх! – улыбаясь и по привычке отдав воинскую честь, сказал Николай. – Ладно, не буду тебя томить, все в порядке, я был в институте и разговаривал с самой Верой Матвеевной, она разрешила еще пару дней прогулять. А кстати, где твоя половинка?

– Закупились вот продуктами, а она отправилась в парикмахерскую, это теперь надолго, – говорил Александр, открывая свою дверь. – Заходи и расскажи поподробнее, а я пока что-нибудь сварганю.

Они зашли в комнату. Эта комната в общежитии коридорного типа Александру досталась нелегко, он долго искал работу, где можно было хоть что-то получить из жилья. Его скоротечная женитьба перевернула все его планы. После подготовительного отделения пришлось пойти учиться на вечернее и искать работу такую, чтоб она была всегда в одну, дневную, смену, так как занятия в институте проходили от восемнадцати до двадцати двух часов. Сначала он работал в строительной организации и жил на улице «Соколиная гора», затем подыскал более подходящую работу, где получил семейное общежитие. Но новое место жительства находилось на 5-ой Парковой, это было значительно дальше от института. Времени ему катастрофически не хватало: все выходные проходили за учебниками, конспектами и чертежной доской.

Пока чистили картошку, Николай подробно рассказал, как прошел последний армейский день, как он решил проблему в институте и почему решил съездить домой. Пожарив картошку, выпили чисто символически, по грамм пятьдесят, водки, поужинали. Александр еще предлагал выпить за демобилизацию, но Николай категорически отказался, мотивируя это тем, что не стоит создавать лишние проблемы, когда патрули на каждом шагу. Александр собрал еще небольшую сумку, гостинцы для родителей, а для Николая завернул несколько молочных сосисок и хлеб. Хотел провожать, но Николай, зная о нехватке времени у Александра, отговорил его и отправился на Казанский вокзал один.