Читать книгу Великий казахский роман - Бекарыс Нуржан - Страница 4

В сентябре 2018 года издательстве "Жана Алаш" вышла книга под названием "Перед рассветом". Автором книги значился некий Алихан Бокехан.

Книга эта была художественной. Она рассказывала о событиях, якобы происходивших, начиная с 1937 года, на территории Казахстана, советской России и еще нескольких стран.

Автор, Алихан Бокехан, в предисловии книги обстоятельно излагал свою собственную биографию. Свое происхождение он вёл, как это принято у казахов – а себя он называл истинным, так называемым naghyz, казахом – от, или вернее сказать, до седьмого колена, перечисляя последовательно собственные zheti ata. Сам так называемый Алихан Бокеханов родился, по его сведениям, в 1997 году. Его отца звали Нурик, но лишь по паспорту, таким русифицированным и советизированным псевдоказахским именем, подобно именам Алик или Ерик, которых в исконно казахской традиции на самом не было. Полностью отца автора звали Нурмухаммед, такое имя ему вместе с азаном читали в ухо на седьмой день после рождения. Таким образом, полное имя автора было Алихан Нурмухаммедович Бокеханов. Нурмухаммед (Нурик) Бокейханов родился в 1977 году. Его отцом был некий Валихан Букейханов, родившийся в 1957 году. Его отцом в свою очередь был Аблайхан Букейханов, родившийся в 1937 году. Отца Аблайхана Букейханова звали Алихан Букейханов. Тот самый Алихан Букейханов, выдающийся казахский политический деятель, первый Председатель Правительства государства Алаш.

Еще два «ата» особого значения не имели, писал в предисловии автор. Ибо события книги имели место относительно непосредственно того самого Алихана Букейханова, прапрадеда автора, и его современников.

***

– У нас есть ровно восемьдесят лет, – заявил Алихан. – С 1937-го по 2017-й включительно. Мы должны все досконально расписать. Как всё было. И стало. Наш взгляд на историю. Как она произошла.

– Это сложная задача, – отвечал Алихану соавтор Ахмет, – У нас есть официальная история. А ты предлагаешь ее… фактически… – его речь замедлилась в неуверенности, он наморщил нос под очками, – переписать…

– Икзактли! – ответил энергично Алихан. – Мы должны встать, так сказать, по ту сторону баррикад.

– Каких баррикад? – недоумение спросил Ахмет.

– Баррикад, которыми заставлена наша многострадальная, обнищалая история.

Они вышли из зала "Boke" гостиницы "Alash", в которой проходили некоторые из собраний Совета. Перед ними открывался изумительный майский вечер: столичный Оринбург, полноводная река Орал с множеством паромов, небольших яхт и увеселительных катамаранов, белые лебеди, водные ресторанчики. На берегу кейтеринг, еще ресторанчики, парковая зона с благородными деревьями, а чуть поодаль – монумент Независимости – 370-метровая стела с орлом на вершине, установленная в 1997 году, в честь юбилея этой самой независимости.

Молодые люди продолжили разговор прямо на ступенях отеля.

– Очень сложная эпоха, – задумчиво сказал Ахмет. – Старые времена, много событий, мало документированной информации. Мы не потянем контекст, антураж, реалии того времени. Плюс, опять же, история. Наука же. Клио тебе муза, может быть, а мне – немощная сестра, больная неизвестным и неизлечимым заболеванием.

– Брат музы. Аполлон Байтурсунский, – и Алихан звучно засмеялся, глядя на интеллигентного субтильного друга в тяжелых круглых очках. – Ничего, среброокий, призовём твою старшенькую сестрицу Каллиопу, у тебя с ней отношения получше. Уколим общество острым жалом «Комарика»8. И тогда, – он указал на стелу с орлом, – взовьёмся стаей гордых птиц мы в синеву, как писал твой незабвенный предок. Как там было? – «Будь счастлив, мой Ахмет!»9

***

На правом берегу Орала, чуть поодаль от пляжа Алтынкум, среди густой зеленой рощи стоял дом Бокехановых. Двухэтажный особняк в русском стиле, выкрашенный белой краской, он возвышался горделивым лебедем на берегу небольшого пруда, в котором отражался вечнозеленый изумруд здешних сосен.

Бокеханов и Байтурсынов расположились на веранде, чуть нависавшей над этим прудом. Хозяин приказал принести чая с пряниками и меиз-орик, сушеными фруктами. Друзья удобно расположились в плетеных креслах, расстегнули воротники своих мундиров и продолжили разговор.

– Надо, чтобы книга раскрывала героизм строителей Алаш, их добродетели и ценности. Без прошлого нет будущего, – энергично излагал Ахмет.

– Давай ещё Абая приплетём. Кто обезглавил Кенесары, заразил Шокана и опечалил Асана Кайгы?10

– Русские?

– Толпа! У толпы нет ума. «Сумей направить толпу на путь истинный,» – на лице Алихана заиграла довольная от своего остроумия улыбка.

Ахмет нахмурился.

– Опять ты про «моего предка», издеваешься, – проворчал он себе под нос, – а ведь я хочу, чтобы был смысл. Мораль. Назидание.

Бокеханов прыснул. «Абаизмы,» – подумал он, но видя серьезное расположение друга и зная его обидчивость, решил все-таки вернуться к более серьезному обсуждению темы. Он сказал:

– Предок твоего предка был бай – Турсун. Моего – хан Боке. Мораль у них была… М-м-м… – он замялся, – … феодальная? буржуазная? национал-либералистическая? И это ничего, мы пережили этот период, довольно сложный и спорный период нашей истории, начало, становление нашего государства. В Японии тоже был милитаризм – стали империей. Мы же стали Европой.

– К чему ты клонишь? – недоуменно спросил Ахмет, поправляя свои круглые очки, то и дело съезжавшие с его носа.

– Я к тому, что алашизм двадцатых, ревущий о-о-о… – ему так понравилась эта связка слов, что он на миг потерял мысль, – … о национальном государстве с «правыми» идеалами, и современное наше государство, интегрированное в общеевропейскую парадигму, – не совсем одно и то же. И извлекать из истории кости, – он взял в руки большой желтый плод сушеного абрикоса, разделил на две половинки и показал большую бурую косточку, – выдавая их за плоды, – неправильно. Это ясно и неоспоримо так же, как свет луны ночью и сияние солнца днем.

– Согласен, – отвечал Ахмет, – но мы с тобой слишком воспитанны, культурны, образованны, интеллигентны. Мы знаем и чувствуем всю нашу историю во всей её толще, довлеющей над нами. А народ, и молодые поколения особенно, я чувствую и вижу это здесь и там, народ живёт на энергии инерции достижений двадцатых-тридцатых-сороковых плюс питается ненавистью к оккупантам-русским и их возврату к «совку». А своего, чего-то нового наша идеология не порождает. Ты же тоже видишь это, Али!

– Ахметик, история – всего лишь история, и мы её пока ещё не пишем сами, а описываем, как что было с нашими достопочтенными дедами.

– Ты себе противоречишь, – поднялся с кресла Ахмет, – ты же сам призывал призвать… – он замялся, – …Каллиопу.

– Нет, я призывал Каллиопу на помощь творческому процессу, не более. Но если ты настаиваешь на том, чтобы «Перед рассветом» светила в будущее, нам надо опираться на более современные ценности.

– А они у нас есть. Рассвет еще впереди. А сейчас – самый тёмный час.