Читать книгу Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил - Бенджамин Стивенсон - Страница 13

На крышу вело полдюжины пролетов скрипучей, покрытой потертым ковром лестницы. Проходя мимо этажей, я заглядывал в коридоры: кажется, на каждом было по восемь комнат. У меня имелось несколько причин делать это. Первая: я хотел оценить примерное количество постояльцев. Если в отеле сорок номеров и пара из них пустует, значит в нем живут от шестидесяти до восьмидесяти человек. Вторая: я хотел узнать, не обходит ли номера офицер Кроуфорд. Рядом с телом он выглядел немного растерянным, и я сомневался, что ему раньше приходилось заниматься расследованием убийства, но все же полагал, что он сумеет выстроить линию элементарного опроса свидетелей. Наличие трупа требовало хотя бы минимальных безотлагательных действий, так я думал, однако Кроуфорд, судя по всему, никуда не спешил. Учитывая, что за завтраком столовая полнилась перемалыванием слухов, а не была погружена в угрюмое молчание, я продолжал теряться в догадках: знает ли кто-нибудь погибшего мужчину и беспокоится ли о нем хотя бы один человек? Третья: у меня всегда была привычка совать нос в номера отеля во время уборки, мне попросту нравилось смотреть, что там внутри. Бывало, я возвращался в номер к Эрин и рассказывал ей, что в комнате напротив кровати стоят с другой стороны, телевизор висит на стене, а занавески на окнах не такого цвета, как у нас. Вроде бы глупость (давай, редактор, вычеркни этот кусок, попробуй), но спросите себя, случалось ли вам проходить мимо открытой двери в отеле и не заглянуть внутрь? Это невозможно.

Вспоминая об этом теперь, я понимаю, что́ меня так беспокоило за завтраком. Ощущение было, словно все проходят мимо двери, не заглядывая внутрь.

Может быть, тут я всего лишь невольно касаюсь темы любопытства, присущего людям как классу живых существ. Но куда от него деться. Ведь я сам сидел в машине своего брата с трупом на заднем сиденье только потому, что мне было любопытно посмотреть, как поступит Майкл. Я человек, который пошел на крышу ловить мобильный Интернет, чтобы поискать в Google, кто такой Черный Язык. Я тот, кто нацелился заглянуть в слишком много дверей. Может быть, в конце концов это окажется важным.

На каждом этаже маленькие таблички со стрелками указывали расположение номеров и разных служб. «Столовая» и «Бар», а также «Сушильня» находились на первом этаже (важные помещения в детективах всегда четко обозначены и как будто имеют имена собственные), на разных верхних этажах находились «Прачечная» и «Библиотека», где, как я узнал из рекламного буклета, имелся камин, и поэтому я в первую очередь обвинил брошюру в том, что вляпался в эту историю, и решил, что теперь «Библиотека» просто обязана обеспечить мне почти сказочный уровень тепла и потрескивания, чтобы сгладить ситуацию, в которой я оказался, а также «Спортзал» и «Игровая комната», рядом с которой имелись слова «Бильярд/Дартс». Я велел себе меньше думать о трупе и наслаждаться выходными, расслабляться, насколько это возможно. Хотя я сильно сомневался, что мы с Майклом один на один станем играть в бильярд, меня не покидала уверенность, что мы найдем какое-нибудь братское совместное занятие. Вероятно, ему захочется покидать дротики. В меня.

Я поднимался выше, наконец маленькая стрелка рядом с надписью «Крыша» изменила направление и указала не вверх, а в сторону, и я увидел в коридоре тележку уборщицы. Очко в мою пользу. Я заглянул в номер: две односпальные кровати, дрянной холодильник.

На крыше уже стояла какая-то женщина и курила свою законную сигарету после завтрака. Я понял, что это не София, еще до того, как она обернулась, потому что это была ленивая курильщица: у таких окурок догорает в руке до самых пальцев, если они забываются, София же обычно восклицает: «О!» – и закуривает новую сигарету. Люси в процессе курения будто накачивается газом, так что я опознал ее по коротким энергичным затяжкам.

Холод пронизывал. Я засунул руки в карманы, и они оказались в тесном соседстве с несколькими крошечными бутылочками шампуня, которые перекочевали туда с тележки горничной (представьте, я не выше этого), и подошел к Люси.

– Погоди, – сказала она и высосала душу из сигареты.

В университете у меня была подружка, которая жевала жвачку, прилепляла ее на ночь к изголовью кровати, а утром жевала снова. Люси так же обращалась с сигаретами – использовала их на всю катушку. Я видел, что она обещает себе: это последняя. И искренне верит своему обещанию, как обычно. Оказывается, на этот раз Люси была почти права. Ей предстоит выкурить еще всего одну сигарету.

– Интернет, – сказал я, в подтверждение вынимая телефон (заряд батареи: 54 %).

Мне пришлось стоять на крыше, чтобы поймать одну палочку Cети, да и она то и дело пропадала. Что, я вполне уверен, в таких книгах не простая случайность. Вам нужно просто смириться с этим. Мне известно, что надвигается штормовой фронт. И я знаю, что меня обворожило наличие какой-то немыслимой библиотеки с камином в этом здании (которая случайно окажется местом, где я во всем разберусь). Все это пока очень в духе списка правил из руководства «Как написать детектив». Если вас это утешит, зарядка в телефоне не кончится ни у кого до страницы 316. Так вот, наличие Cети и заряд батареи – это клише. Не знаю, что сказать в свое оправдание. Мы в горах. Чего вы ждете?

– Прости, – сказал я. Мы стояли плечом к плечу, и я запустил свое извинение в пустоту между горами. Это единственный способ, каким мужчины способны выразить смирение: притворившись, что стоят у писсуара. – Я до сих пор думаю об этом, не нужно было так набрасываться на тебя. Просто решил, что сегодня, понимаешь, мы могли бы поддержать друг друга. Столько пережито вместе.

– Не хочешь ли заняться своим браком, а я займусь своим?

Это было довольно смелое заявление для человека, который ради куража прибегает к помощи никотина. Но мне не хотелось снова затевать ссору, а потому я сказал только:

– Справедливо.

Мы стояли молча и смотрели на горы. Издалека, от кресельного подъемника, донесся слабый механический лязг. Было еще слишком рано, чтобы кто-то надевал ботинки, но, судя по всему, наиболее жадные до впечатлений уже несколько часов как поднялись и искали свежайший снег. Сквозь верхушки деревьев я видел дорожки их следов, похожие на вены, реку, пробившую себе путь по белому плато внизу, и весь склон дальше, до того места, где земля из чисто-белой превращалась в рябую, пестро-коричневую. Ветер с воем вился у крыши, трепал закрытые зонты, насаженные, как на вертела, на шесты, вставленные в центры построенных в ряд деревянных столов. Энди был прав: у одного края крыши я увидел три квадрата с искусственной травой и подставочками для мячей. В дальнем конце за алюминиевой загородкой находился бассейн, крыша над ним была наполовину открыта, над водой стлался туман.

Мои глаза невольно метнулись к тому месту, где утром лежало тело. Оно находилось в отдалении от всего: ближайшего лыжного горного склона, деревьев и даже ведущей на курорт дороги. С высокой точки ничто не мешало обзору, и у меня сформировалось вполне определенное мнение: погибший мужчина ни при каких условиях не мог добраться туда, где его нашли, если он уже не находился в «Небесном приюте», просто его каким-то образом занесло слишком далеко.

– Ты видел его, – сказала Люси, удивив меня.

Она заметила, куда направлен мой взгляд. Я впервые по-настоящему взглянул на нее. Губы накрашены ярко-розовой помадой, глаза подведены. Уверен, Люси хотела выглядеть страстной, но от холода так побледнела, что краска совсем сошла с ее лица. В результате моя невестка напоминала персонаж из мультфильма. На ней был очередной совершенно новый свитер – желтый, с высоким горлом, он так сильно облегал ее фигуру, что едва ли мог сойти за одежду для зимних походов.

– Когда коп попросил тебя и Энди отнести тело, он не подпускал нас близко. Но тебе удалось посмотреть?

– Вроде бы. – Я откашлялся. – Если бы это был Хэллоуин, я был бы задом осла.

– А?..

– Я держал ноги.

– И?.. – Люси выжидательно посмотрела на меня. – Он похож на Майкла?

– Ох, Люси! – Я понял, отчего в ее голос закралось отчаяние. Вероятно, во время завтрака она сделала предположение, но, будь оно верным, разговор за семейным столом шел бы в гораздо более мрачных тонах, однако никто ей ничего не сказал прямо. – Это был не Майкл.

– Ничего общего?

– Я тебе говорю, это не он. Вероятно, я здесь единственный, кто похож на него, и, по-моему, все еще… – Я театрально похлопал себя по телу, будто проверяя, что жив. – Да, все еще держусь на ногах. Слушай, София просто напугала нас. Хочешь узнать, о чем она говорила?

Я достал телефон. За столом во время завтрака Люси оказалась единственной, кроме меня, кто не знал, кто такой Черный Язык.

Люси покачала головой:

– Я уже посмотрела. Прошло много времени, но тогда, похоже, это была важная новость, об этом много писали в прессе, и, разумеется, журналисты придумали убийце звучное имя. Кто-то убил пожилую супружескую пару в Брисбене. И еще одну женщину в Сиднее.

Я понял, почему не слышал об этом. Последние пару лет я не мог выносить мрачные новостные сюжеты, так как сам был причастен к одному из них.

– Как их звали? – спросил я.

– Ах! – Люси листанула страничку на телефоне, пробегая глазами статью. – Элисон Хамфрис и… я не знаю. О… Вот. Уильямс – фамилия супругов. Марк и Джанин.

– София сказала, что они задохнулись? Как будто их… пытали?

– Это медленная смерть. Я бы лучше просто… – Люси изобразила пальцами пистолет и приставила его к виску, – чем проходить через такое. Люди беспокоятся, что это серийный убийца. Но таких убийств было всего два. Ну одно из них, конечно, супружеская пара, но их как считать – за одно или за два? Очевидно, что жертв две, при этом что делает убийцу серийным, каковы основные критерии?

– Я в этом не разбираюсь.

– Разве ты не пишешь о таких вещах?

– Я пишу, как писать о таких вещах.

– Может, тут главное – театральность, внешний эффект. Может, пара впечатляющих убийств стоит больше, чем целая череда обычных. Для газет это определенно так. – Не успел я спросить, сойдет ли за впечатляющее убийство смерть человека, сгоревшего заживо на неподтаявшем снегу, как Люси продолжила: – София спятила. Я не верю, что на этом курорте скрывается серийный убийца. Мне просто хотелось выяснить, опознал ли ты тело, может, заметил кого-то вчера за обедом, или когда сидел в баре с Энди, или просто где-то вокруг?

Мне показалось, что это какое-то наскоро состряпанное объяснение.

– Почему тебя интересует, кто он?

– Его, похоже, никто не знает, и мне от этого не по себе. Притом никто вроде бы не пропал.

– Я уверен, тут есть гостевая книга. Может быть, он приехал один.

– Говорят, все постояльцы на месте.

– Откуда ты знаешь?

– Общалась с людьми. С владелицей. Это хороший способ, тебе тоже стоит попробовать.

– Покойник никого мне не напомнил, – признался я.

Да, конечно, я рассказчик, но интересно, что, кроме меня, кто-то еще копошится вокруг этой смерти. В детективных романах всегда ищут мотивы людей из списка подозреваемых, но занимается этим неравнодушный дознаватель, видящий ситуацию со своей перспективы. Неужели я и вправду детектив только потому, что вы вынуждены слушать мой голос? Полагаю, вся эта история звучала бы совершенно иначе, если бы ее написал кто-то другой. Может быть, я в конце концов всего лишь Ватсон?

Так что же вызвало столь острое любопытство Люси? Почему она вместе со мной здесь, на крыше, ловит мерцающий Интернет в поисках ключей к разгадке? Я приметил легчайший признак разочарования в том, как она сжала челюсти, и кое-что понял.

– Ты пытаешься разобраться, так как хочешь избавиться от Кроуфорда, – сказал я. – Знаешь, чем дольше жертва останется неопознанной, тем больше полицейских сюда пришлют. И если Майкл на грани, это разрушит твои планы на выходные.

– Мне нельзя отвлекаться, – прошептала Люси, и у меня не хватило духу сказать ей, что в таком случае лучше бы она стерла свою флуоресцентную помаду. – Майкл должен вернуться в семью. И это мой последний шанс.

Я понимал, что у нее есть и другая причина для пребывания на крыше. Она охотилась за этой одной палочкой Сети. Надеялась, что эсэмэска сумеет прорваться.

– Есть что-нибудь от него? – спросил я.

– Нет.

– А от нее?

Люси засмеялась:

– Думаю, она удалила мой номер. Я же бывшая. А у тебя?

– Я и не ждал.

– Полагаю, мы с тобой в одной команде. – Люси вздохнула.

– Тебя тревожит встреча с ним?

– Я знаю, он изменился. Но меня пугает насколько. Этой ночью я не спала. Все думала, вдруг он меня вообще не узнает. И гадала, что осталось от него прежнего и осталось ли что-нибудь? Я боюсь, вдруг ничего больше нет.

Я не стал говорить, что сам боюсь другого: вдруг он вообще не изменился.

Мне пришло в голову, что Люси не спрашивала меня про деньги. Она не могла не знать о них. Это большая сумма, такую не утаишь в браке, подумал я.

Невестка снова удивила меня – протянула мне руку. Я взял ее: перемирие. Рука у Люси так сильно дрожала, что мне пришлось схватить ее за локоть, чтобы унять эту дрожь.

– Зря ты так с ним обошелся, – отпуская мои пальцы, пробормотала Люси так тихо и глухо, что я едва различил ее слова. Открыл было рот, чтобы возразить, но она отняла ладонь. – Я тебя не виню. Не настолько я узколобая. Но ничего бы не было, если бы ты не поступил так. Он все равно мог оказаться в тюрьме, но это произошло бы иначе. Вот за что я тебя ненавижу. – Люси не злилась, она говорила спокойно и искренне, и я понимал ее. – Я хотела сказать это тебе в лицо. Один раз.

Я кивнул. У меня было предчувствие, что она хочет сказать это мне – Один раз, так же как ей хотелось выкурить еще Одну сигарету, но я все понимал. За последние двадцать четыре часа я сам много думал о том же. И не винил ее.

По крыше прокатился рокот, рык мотора машины, сцепившейся с ландшафтом. Ветер подхватил его и притащил к нам. Я посмотрел на дорогу и увидел мелькающие за деревьями фары. Только это была не легковая машина, а среднего размера фургон. Такие нанимают для переезда. Он комичнейшим образом не подходил к окружающей обстановке и, подскакивая на ухабах, катил вниз по склону. Ему оставалось ехать досюда минут пять, может, десять.

– Ну вот, – произнес я.

Люси сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и непослушными пальцами вытащила из пачки сигарету, которая станет для нее последней.