Читать книгу Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт - Страница 10

“Прошло совсем немного времени, и школьные товарищи заметили, что Рауль во многих отношениях отличается от большинства”, – вспоминает Рольф аф Клинтберг, одноклассник Рауля в Новом элементарном училище:

Примечательной была уже его внешность: большие глаза, волнистые темные волосы. Необычными казались его интересы, то, как он выражал свои мысли. Одноклассники вначале с предубеждением отнеслись к мальчику, для которого футбол и разные детские выходки не составляли главных интересов. Но в скором времени мы все прониклись некоторым почтением к этому юному мечтателю.

При этом одноклассники вспоминают, что Рауль “в споре не лез за словом в карман” и не боялся “пререкаться с учителями”.

Отсутствие у Рауля интереса к соревновательным видам спорта засвидетельствовано и его матерью. Зато с юных лет он увлекался верховой ездой и фехтованием – в школе фехтование входило в учебный план по физкультуре. Он с большим старанием собирал марки – марки, присылаемые дедушкой Густавом из Турции, вызывали зависть у его товарищей и высоко ценились при обмене. Ему также нравилась музыка, он пел в церковном хоре мальчиков и в рождественские дни любил слушать ораторию Генделя “Мессия”. “На меня производило сильное впечатление, что он (в возрасте примерно 11 лет) мог открыть окно, выходящее в сад, и громко петь так, чтобы слышали соседи”, – вспоминает двоюродный брат Рауля Андерс Хагстрёмер. Кроме того, Рауль с раннего возраста страстно любил кино, а также хорошо и с увлечением рисовал, этот талант он унаследовал от отца. Очень рано у него сформировался интерес к политике и общественной тематике. Его комментарии к плакатам первомайской демонстрации 1923 года (когда мальчику было всего десять лет) свидетельствуют о рано развитой наблюдательности и аналитическом мышлении. Тетя Анна Ниссер отмечает у Рауля “страсть к чтению”, добавляя, что читал он отнюдь не детские книжки. “Говорили, – пишет Рольф аф Клинтберг, – что он, просто для собственного удовольствия, прочел всю “Скандинавскую энциклопедию” в 35 томах, и часто в споре мы замечали, как обширны и глубоки его интересы”. Мать пишет, что Рауля “не очень занимали те отрасли знания, которые, как он считал, ему не пригодятся”. Эта черта личности отразилась на школьных оценках: по всем предметам, к которым он не испытывал интереса, оценки были плохими. Поэтому часто он получал задание на лето. Хуже всего обстояли дела с математикой и немецким.

Летом 1925 года Густав Валленберг пригласил Рауля приехать погостить к нему в Константинополь, но мать вместо этого отправила его в Германию, чтобы он подтянул свой немецкий, которым занимался дополнительно всю весну. Его поселили в семье фон Лафферт в курортном местечке Бад-Доберан в Мекленбурге. Каждый день у него были занятия немецким языком, он усердно общался с мальчиком из этой семьи. Свой отчет домой Рауль написал частично по-немецки. “И хорошо написал, – отмечала мать. – Кроме того, он начинает понимать речь на слух”.

Рауль с Готтхардом фон Лаффертом летом 1925 года.

Во время своего пребывания в Германии Рауль также имел возможность пообщаться с дедушкой Густавом, который заехал к нему, будучи в этой стране проездом. Они вместе посетили, в частности, Любек, Гамбург, Дрезден, Кобург и живописный городок Гослар. Поездка в Германию сделала свое дело: 21 августа Рауль пересдал немецкий и смог продолжить обучение, перейдя в последний класс школы.

Поездка в Константинополь осуществилась на следующий год, во время летних каникул после окончания школы. Рауль отправился туда один, но путешествие, как пишет мать, “было тщательно спланировано: по специальной договоренности его должен был опекать сопровождающий”. Несмотря на это, во время стоянки в Белграде Рауль исчез, “чтобы лично взглянуть на происходившие в городе беспорядки”. Рауль был любознательным и бесстрашным молодым человеком.

“Мы невероятны рады, что к нам приехал Рауль, – сообщал Густав Валленберг 15 июня своей сводной сестре Анне Рютсель. – Он так хорошо воспитан и всегда ведет себя вежливо и тактично по отношению ко всем. Своим изысканным видом он привел всех в восхищение”. Рауль пробыл в Константинополе до конца августа и был, как пишет Густав Валленберг, “очень тронут и благодарил за все, что видел и в чем поучаствовал”. В течение почти двух месяцев Рауль с дедом обсуждали и политические вопросы, и будущее Рауля. Вместе они ехали домой, и дед пришел к убеждению, что внук, пожалуй, “не создан быть курсантом военно-морского училища”. Рауль действительно думал совсем о другом. Рассказ об этом впереди.

27 августа Рауль прибыл в Стокгольм, где в порту его встречали мать и сводные брат и сестра. Занятия стартовали за день до его возвращения домой, так что учеба в гимназии началась с опозданием. Ему только что исполнилось 14, в классе он оказался самым младшим. Дядя Рауля Маркус в свое время учился в той же гимназии, но в классе с естественно-научным направлением. Рауль выбрал латынь, так как языки давались ему легко. Однако вскоре оказалось, что со строгим латинистом они не сошлись: по словам Рольфа аф Клинтберга, это был “самый требовательный преподаватель в гимназии”, который “смотрел с большим скепсисом на всех, кто интересовался чем-то еще” кроме латыни.

Поэтому в следующем семестре Рауль оставил латынь и перешел в группу, в которой вместо латыни изучался русский. Преподавание русского языка было особенностью этой школы, имевшей с 1828 года статус государственного экспериментального учебного заведения, где опробовались последние педагогические новшества. Многие школьные реформы начинались именно с Новой элементарной школы. Уже в середине XIX века в ней за счет латыни было увеличено количество часов на изучение современных языков, ученикам разрешили самим выбирать первый иностранный язык – английский или немецкий. Телесные наказания, правда, не отменили, но было признано “отсутствие необходимости в них”. Примечательно, что на учителей возлагалась задача создания собственных учебников. Это был путь к формированию школы, элитной по своему педагогическому составу: она привлекла к себе лучших преподавателей страны. О качестве школы говорит и масштаб школьной библиотеки, которой пользовались ее ученики, – 15 тыс. томов.

Преподавание русского языка было введено в школе с осени 1912 года. В годы учебы Рауля в гимназии этот язык преподавал русский аристократ по имени Александр де Рубец (1882–1956), принадлежавший к одному из древнейших дворянских родов России. Он учился и затем сам преподавал в Царскосельском лицее. Во время Первой мировой войны де Рубец служил в канцелярии русского генерал-губернатора в Хельсинки и после революции перебрался в Швецию. Как и другие преподаватели школы, он написал в числе других книг учебник “Современная литература России”, вышедший в 1929 году. С 1929 года Рубец стал священником Преображенского храма в Стокгольме, а затем и основателем православного прихода в Осло.

Подобно всем образованным русским, Александр де Рубец обладал энциклопедическими знаниями. Поэтому его преподавание, как пишет Рольф аф Клинтберг, было “совершенно великолепным и вдохновляющим”. Мать Рауля сообщает, что ее сын “был влюблен в своего русского учителя” и сам, в свою очередь, принадлежал к числу его любимых учеников.