Читать книгу Зеркало Кассандры - Бернар Вербер - Страница 5

– Интересный вопрос, правда? Что произойдет в грядущие секунды, минуты, часы, дни, века? Именно вас я об этом и спрашиваю, мадемуазель. Вы же утверждаете, что знаете, каково будущее…

Он широко улыбается.

– Во все времена люди пытались узнать, что с ними будет. Они наблюдали за полетом аистов, исследовали куриные внутренности, рассматривали звезды, да мало ли что еще. Но ни разу им не удалось угадать свое будущее. А вы утверждаете, что «видите» какие-то события, которые еще не произошли? Это так?

Он сцепляет и расцепляет длинные ухоженные пальцы.

– Хорошо. Давайте поразмышляем. Чтобы установить природу вашей «непохожести», попытаемся для начала вас понять. И тут возникает второй вопрос: Известно ли вам самой, кто вы? Да, вы. Не вертите головой, я говорю именно о вас. Ну же, отвечайте. Кто вы?

Легкий озноб пробегает по спине девушки. Где-то в самой глубине сознания она думает:

Ах, если бы я могла это знать…

Он склоняется над ней:

– Вы не хотите или не можете ответить? В последнем случае я, быть может, вам и помогу. Вы еще не подозреваете об этом, но истоки вашей жизни окутаны тайной. Я сообщу вам первую деталь. Знаете ли вы истинное значение слова, которое вас характеризует? Известен ли вам глубинный смысл вашего имени? – Он медленно произносит, перекатывая слово во рту: – КАС-САН-ДРА. Вас зовут Кассандра. Это имя ни о чем вам не говорит?

Она смотрит на него, и он кажется ей безликим. Серебряная седина коротко стриженных волос, вольфрамово-голубые глаза, прямой нос, гордо выставленный напоказ перстень с печаткой на безымянном пальце. Все в нем дышит пустотой и самодовольством.

Он смотрит на нее, и она кажется ему очень красивой. Длинные черные волосы спускаются волнами до бедер, взгляд светло-серых глаз почти пугает своей глубиной и сосредоточенностью. Он думает о том, что все в ней дышит грацией и силой женственности.

– Да-а, имя много значит, – говорит он с нажимом, отводя глаза в сторону. Зачем родители снабжают человеческую личинку этикеткой, зная, что она будет носить ее до самой смерти? Имя подобно секретной программе, заложенной в глубины нашего естества. Меня, например, зовут Филипп. Мне сообщили, что вы питаете особую страсть к этимологии, поэтому вам наверняка известно, что по-гречески «фило» значит «тот, кто любит», а «гиппо» – «лошади». Это как раз про меня. Я люблю лошадей. Играю на скачках, и довольно часто выигрываю. А мою сестру зовут Вероника. Буквально: «веро» – истинный, «иконос» – образ. «Истинный образ». Вот она и стала фотографом, и, кстати, довольно талантливым.

Он, кажется, сам в восторге от приведенных им примеров.

– Имя может также стать и первым отравленным яблоком, которое получает ребенок. От своих собственных родителей. Как жестоко называть своих потомков такими именами, как Шарль-Анри[1], Иммакюле[2], Лурд[3], Гертруда[4] или Фердинанд[5].

Он шевелит длинными пальцами.

– Я знал одного парня по фамилии Эйнштейн. Согласитесь, звучит неплохо. Но родители назвали его Франк. «Франк Эйнштейн». Он мог стать гением, а его запрограммировали на чудовище.

Он визгливо смеется.

– А ты, Кассандра?.. Ты гений или чудовище?

Директор школы внезапно переходит на «ты». Серые глаза Кассандры становятся огромными, и она выдерживает его взгляд не моргая.

– Наверное, монстр, если верить ночной дежурной.

Он достает из папки два скрепленных листка и медленно читает:

– «В полночь пансионерка Кассандра Катценберг издала вопль, который разбудил всю спальню в левом крыле. Она сообщила о нападении террористов, которое, по ее словам, должно произойти в ближайшие дни. Одна из ее соучениц хотела спать и попыталась заставить ее замолчать. Кассандра в бешенстве расцарапала ей лицо». Отчет медсестры: «Пансионерке Виолен Дюпарк нанесены раны, вызвавшие кровотечение. На щеку и шею пришлось наложить двадцать швов. Скорее всего, останутся шрамы».

Мужчина бросает листки на письменный стол.

– Ты ее изуродовала, чудовище Кассандра. Какое объяснение ты можешь дать такому дикому, зверскому поступку?

Девушка смотрит на свои ногти, еще багровые от свернувшейся крови. Она думает:

Не надо ко мне приставать. Дура Виолен смеялась над будущим, и я преподала ей урок, понятный даже таким тупым, как она. Я ей не кожу на щеках расцарапала, а мозги прочистила. Она мне спасибо должна сказать.

Директор подходит к ней.

– По-прежнему не отвечаешь? Что ж, я, кажется, начинаю понимать: это действует «могущество слов». И особенно твоего пресловутого имени.

Он ходит взад-вперед по комнате, сложив руки за спиной.

– Если хочешь, я расскажу тебе историю твоей знаменитой тезки, античной Кассандры. Рассказать?

Нет. Мне наплевать.

– Вот увидишь, это захватывающая история, и, может быть, она объяснит некоторые события сегодняшней ночи.

Он пристально смотрит на нее. Она выдерживает его взгляд.

– Я понимаю. Наверное, нам будет удобнее у меня дома, в библиотеке. У меня там все необходимые источники.

Дрожь дурным предчувствием пробегает по ее спине, но девушка ничем себя не выдает. Он склоняется к ней и шепчет на ухо:

– И у меня есть для тебя сюрприз.