Читать книгу Жуткое - Блейк Крауч, Дж. А. Конрат, Jack Kilborn - Страница 5

Украшения из цветной бумаги гирляндами висели вдоль стены пустой комнаты для свиданий, в которой сидел Грант. Каждую зиму пациенты отделения острых психических расстройств, которые могли держать в руках ножницы без того, чтобы нанести рану себе или соседу, делали эти рождественские поделки для последующей раскраски более нестабильными больными. Результаты были налицо. Некоторые – расплывчатой формы с цветными пятнами. Детали других настолько проработаны, что они напоминали алтарь во францисканском монастыре.

Мортон закрыл журнал. Он уже потерял счет тому, сколько раз просматривал его за последний год. Судя по датам на стопке «National Geographic», лежащих перед ним, эта традиция сохранится на ближайшее обозримое будущее.

– Статья о боевых самолетах русских становится раз от разу все лучше и лучше.

Грант поднял глаза и увидел симпатичную медсестру его возраста, которая только что доставила в комнату пожилого мужчину в инвалидном кресле.

– Хорошие журналы в комнате ожидания как хорошее вино: чем старше, тем лучше – ответил он, взглянув на пачку. – Как у него дела, Анжела?

– Вел себя как настоящий джентльмен.

Мужчина в кресле выглядел очень костлявым и совсем старым, хотя, может быть, Мортону это просто показалось. Его заросли седых волос вполне можно было бы подстричь. Грант заметил под рукавом сестры полоску бинта.

– Это ведь не он, правда? – поинтересовался он.

– Нет. Теперь мы стрижем ему ногти. Это сделал пациент, у которого прошлой ночью было обострение.

Медичка установила кресло прямо перед посетителем.

Пациент попытался сфокусировать свой взгляд, но глаза отказывались ему подчиняться.

– Привет, па.

– Ему дали чуть больше успокоительного, чем обычно, – виновато улыбнулась Анжела.

По правилам Грант должен был заранее предупредить о своем приезде с тем, чтобы персонал мог соответствующим образом подготовить отца. Без коктейля из успокоительного, нейролептиков и миорелаксантов[5] приступы Джима представляли опасность для окружающих. Даже сейчас, когда его голова безвольно качалась из стороны в сторону, кисти его рук были крепко привязаны к рукояткам инвалидного кресла.

– Сейчас время еды. Если хотите, я могу принести еду сюда и буду кормить его, пока вы с ним сидите, – предложила Анжела.

– Неужели уже четыре часа?

– Это для ранних пташек. Похлебка по-бостонски. Они уже привыкли к своему расписанию.

– Вы просто принесите еду. Я сам его покормлю. Спасибо, Анжела.

Сестра улыбнулась и вышла.

Грант придвинул стул поближе и внимательно осмотрел отца. Десятилетия тяжелых потрясений разрушили его здоровье: суставы постепенно утратили подвижность, мускулы превратились в подобие веревок, и вот теперь мужчина, которому было всего пятьдесят девять лет, выглядел так, как будто его только что извлекли из гробницы.

Когда-то Грант больше всего боялся, что отец к нему так никогда и не вернется, но через несколько лет после катастрофы он перестал надеяться. Теперь он боялся этого скрюченного тела. Боялся, что оно может быть тюрьмой для ясного сознания.

Анжела вернулась со столиком на колесиках, и Грант подождал, пока она выйдет из комнаты, прежде чем исследовать суп. Оказалось, что это был вовсе не рыбный суп, а похлебка из кукурузы. Совсем не по-бостонски.

– Ну что ж, давай посмотрим, каково оно на вкус, – предложил Мортон-младший.

Он сделал глоток.

– Неплохо. Теперь твоя очередь.

Отец взглядом проводил ложку до самой миски. Грант окунул ее в суп и осторожно поднял:

– Осторожно, горячо.

Джим слегка наклонился вперед, навстречу ложке.

– И как тебе?

Из уголка отцовского рта вытекла слюна. Грант вытер его подбородок салфеткой.

– На этот раз они тебя здорово закололи, а?

Взгляд пациента оставался пустым и тяжелым.

Так все и продолжалось. Сын кормил отца, медленно поднося ложку к его губам. Когда миска опустела, он отодвинул столик в сторону. Сквозь забранные решеткой окна комнаты для свиданий было видно, как за окном быстро темнеет. Грант с трудом мог рассмотреть аллею вечнозеленых деревьев на южной стороне участка.

Он говорил о погоде. О том, что снега еще не было. И о пробке в центре города накануне Рождества, в которую, он это знал наверняка, он попадет, возвращаясь домой. Он рассказал о своей работе. И о Софи. И о фильме, который видел в прошлом месяце. С его последнего визита прошел целый сезон Мировой серии, и Грант удар за ударом описал, как «Сент-Луис Кардиналз», будучи абсолютно темной лошадкой, смогли совершить невероятное в игре против «Атланта Брэйвз», а потом достигли вершины в игре против «Техас Рейнджерс».

– Ты бы просто рыдал, – добавил сын.

И все это время Джим наблюдал за ним стеклянным взором, который можно было принять за подтверждение того, что он внимательно слушает.

Наконец Грант встал. И неизбежно, как это всегда случалось в моменты расставания, ощутил боль потери. Он знал, что это случится, знал каждый раз, но подготовиться к этому было невозможно. Его отец был великим человеком – добрым, смелым, настоящей опорой для своих детей, даже когда умерла их мать – его жена и даже перед лицом своего личного ада. Иногда Грант задавал себе вопрос: кем бы он стал, если бы его отец не имел возможности смотреть ему в глаза и делиться с ним своей мудростью? А еще он никак не мог найти ответ на вопрос, который мучил его с самого дня аварии и который продолжал задавать семилетний мальчик, живущий в его душе, любит ли его все еще то, что осталось в этой оболочке?

– С Рождеством, пап. – Он поцеловал старика в лоб.

И уже через десять минут в ранних декабрьских сумерках младший Мортон, как и тысячи других людей вокруг него, двигался по забитому мосту 520 в сторону дома.