Читать книгу Граница безмолвия - Богдан Сушинский - Страница 7

Двухместный самолетик, доставивший на полуостров барона фон Готтенберга, прибыл с тем небольшим опозданием, которое способен был понять и простить даже придирчиво педантичный вице-адмирал фон Штинген. Получив по телефону сообщение о его прилете, Штинген пожалел о том, что с галереи своей сторожевой башни не мог видеть посадочной полосы местного аэродромчика, однако в кабинет вернулся, только когда адъютант звонким, почти мальчишеским голосом доложил, что оберштурмбаннфюрер прибыл и просит принять его.

Впрочем, «просит принять его» – оказалось чистой условностью. Этот рослый детина в черной кожаной куртке без каких-либо знаков различия вошел в кабинет командующего Стратегическими северными силами, словно в казарму вверенных ему «фридентальцев», и осмотрелся в ней с видом фельдфебеля, твердо решившего разобраться со своими подчиненными, чтобы раз и навсегда приучить их к порядку.

– Вам известно, господин вице-адмирал, что я прибыл сюда по личному приказу фюрера, – хриплым басом пробубнил он, стоя посреди кабинета с широко растопыренными локтями, в такой позе, словно ожидал, что со всех закутков этого замка на него вот-вот ринутся заговорщики. – Как известно и то, с каким заданием я прибыл.

– Фюрер действительно называл ваше имя, – с предельной небрежностью произнес Штинген, усаживаясь в одно из двух кресел, стоящих у камина, и жестом указывая оберштурмбаннфюреру на второе. На стоявшем между ними столике уже красовалась бутылка коньяку из французских запасов адмирала, а еще через минуту появился адъютант с двумя дымящимися чашками кофе. – А что касается задания, то вам известно, что операция «Полярный бастион» будет проводиться Северными силами и проходить под моим командованием. И что группа «Викинг», командование над которой вы завтра примете, является всего лишь одним из небольших подразделений этих сил, – окончательно сбил с него спесь вице-адмирал.

– Мне было сказано, что общее командование операцией осуществляете вы, – признал фон Готтенберг. – Что же касается Стратегических северных сил…

– …В штабе которых вы сейчас находитесь, барон.

– …То о них я слышу впервые.

– Мы не та организация, уведомлять о которой следует красочными вывесками, – холодно заметил фон Штинген. – И мой прием был бы куда сдержаннее, если бы не одно обстоятельство из нашего с вами общего прошлого, барон. Именно нашего с вами.

– Начало интригующее, – удивленно взглянул на него оберштурмбаннфюрер.

Вице-адмирал наполнил коньяком небольшие, только вчера извлеченные из походного чемоданчика серебряные рюмочки и, подняв одну из них, произнес:

– За непотопляемый флагман германской морской разведки крейсер «Комет»!

– Простите? – напряженно поморщился оберштурмбаннфюрер.

– За победу наших войск и за тех, кто содействовал этой победе, находясь в суровой полярной экспедиции на вспомогательном крейсере «Комет». Лучшем крейсере германского флота.

– Том самом, который чуть более года назад прибыл в советский порт Архангельск под русским названием «Семен Дежнев»? – поползли вверх брови барона.

– А затем представал в русских портах и перед капитанами русских судов под названием то «Дунай», то «Донау» и «Доон», а в конечном итоге появился у берегов Южного Сахалина под японским флагом и под претензионным японским названием «Токио Мару»[14]. Оставаясь при этом все тем же быстроходным германским рейдером «Комет», принадлежавшим компании «Северо-Германский Ллойд».

– Хотите сказать, что вы тоже были на его борту? – не скрывал своего удивления Готтенберг.

– Но, как и все остальные, под чужим именем. Погоны контр-адмирала мне тоже пришлось снять, поскольку по судовой роли я был всего лишь одним из помощников командира крейсера, в чине корветтен-капитана[15], правда, отвечавшим за безопасность его команды, группы ученых и пассажиров, цель появления которых на борту «Комета» была известна только командиру.

– Это меняет дело, – едва заметно улыбнулся оберштурмбаннфюрер. – Кстати, теперь я стал припоминать вас.

– Стоит ли удивляться? Все-таки 270 членов экипажа, плюс группа исследователей и разведывательно-диверсионная группа.

– При том, что общение между командой и членами этих групп категорически не поощрялось.

– Кажется, вы были в составе той группы, которую мы высадили возле архипелага Северная Земля? Ошибаюсь?

– Все верно, – признал барон. – Ночью, в районе полуострова Таймыр, крейсеру удалось немного отстать от русского ледокола и спустить на воду две надувные шлюпки с четырьмя десантниками в каждой.

– Помню, помню…

– Так вот, старшим этой группы был я. Мы тогда едва не оказались в ледовом плену, однако все обошлось. Через полчаса нас подобрала германская субмарина, доставившая группу в один из фьордов архипелага, где мы создавали тогда секретную базу и метеостанцию[16]. Вы же, конечно, дошли до японских берегов.

– Но, признаюсь, тогда мне и в голову не могло прийти, что приказ гросс-адмирала Редера о назначении на борт «Комета» только потому и последовал, что меня готовили к должности командующего Стратегическими северными силами.

– Уверены, что планы Редера заходили столь далеко?

– Судя по всему, да. Если говорить честно, я был недоволен этим рейдом. Не было в нем настоящей диверсионно-пиратской авантюры.

– Прекрасно сказано: «диверсионно-пиратской»!

– Мы спокойно могли захватить сопровождавший нас русский ледокол, получше вооружить его, а затем, присоединив к себе пару германских субмарин из «Норвежской стаи», потопить все русские суда, которые могли оказаться на нашем пути от Архангельска до Камчатки, атаковав при этом все североморские порты.

– Но это уже стало бы началом войны, – деликатно напомнил командующему оберштурмбаннфюрер.

– Ну и черт с ним! Потери русских вполне можно было бы списать на действие англо-американского флота. Тем более, что Кремлю невыгодно было бы раскрывать свое причастие к авантюре с «Кометом». Кстати, наши гидросамолеты были оснащены специальными приспособлениями для обрыва корабельных антенн, лишающих их связи со своими базами еще до нападения германских судов. Причем для безопасности их облета на фюзеляжах и крыльях этих «бакланов» были нарисованы красные звезды.

Готтенберг задумчиво улыбнулся. Ему нетрудно было признаться, что, пребывая на борту крейсера «Комет», он блаженно фантазировал по этому же поводу. Еще бы! Как-никак на борту крейсера находились двадцать четыре торпеды и более полутора тысяч снарядов к шести 150-мм орудиям, которые, как и зенитное орудие, а также шесть зенитных пулеметов, были замаскированы специальными щитами. К тому же он нес четыреста якорных мин и обладал быстроходным катером, который под прикрытием гидросамолетов тоже представлял собой определенную угрозу для встречных судов.

Используя уже имевшиеся секретные базы и полярную стаю субмарин, эта плавучая крепость могла бы контролировать весь Севморпуть до начала войны, приближение которой для всех на борту крейсера-авианосца было очевидным. Пользуясь отсутствием серьезных воинских сил русских в том районе и незаселенностью огромных территорий, эскадра «Комета» могла создавать на побережье Ледовитого океана столько баз, сколько бы понадобилось.

Хотелось бы ему знать, каким образом Сталин станет оправдывать свое столь явное «сотрудничество с нацистами», когда вся эта история всплывет? Впрочем, если коммунистов удастся поставить на колени, необходимость в подобном разоблачении попросту отпадет.

– Тогда мы явно упустили свой шанс, господин вице-адмирал, – согласился барон фон Готтенберг, понимая, что перед ним сидит единомышленник. – Непростительно упустили, хотя вряд ли кто-либо в штабе кригсмарине и люфтваффе осознает это.

– Но-но, нам никогда не дано знать все тайные замыслы командования, барон, – упредил его дальнейшие рассуждения по этому поводу командующий Стратегическими северными силами, давая понять, что и отныне не все замыслы штаба вверенных ему сил будут известны барону, не говоря уже о его подчиненных. – А посему приступим к изучению плана операции «Полярный бастион».

В течение нескольких минут вице-адмирал фон Штинген посвящал барона в тайны этого бастиона, базы которого представали в виде отдельных «редутов» – уже созданных, и тех, которые еще только надлежало создать.

Впрочем, о том, где именно надлежало высаживаться его инженерно-диверсионной группе, Готтенберг имел право узнать только завтра, после того как прибудет на базу «Зет-12», в присутствии её начальника – оберст-лейтенанта Вильгельма Хоффнера. А пока что они согласовывали способы взаимодействия штаба операции с группой, способы её военно-технического оснащения и снабжения продовольствием.

– Гарнизоны наших северных баз не могут быть многочисленными, – молвил фон Штинген, завершая эту встречу, – но каждый из норд-легионеров должен поклясться, что, защищая свою базу, будет сражаться до последней возможности. Однако главная задача гарнизона – делать все возможное, чтобы до конца боевых действий, до конца войны, его база оставалась тайной, никому из русских не известной.

– Не так-то просто это будет сделать, – заметил фон Готтенберг.

– Непросто, согласен. Тем не менее некоторые из баз уже действуют на полярных русских территориях около двух лет.

В знак уважения к этим солдатам фюрера оберст-лейтенант уважительно склонил голову.

– И как часто меняют гарнизоны этих баз?

– Через год, если только не случается что-то чрезвычайное. Их служба приравнивается к полярной зимовке.

– Единственным утешением моим норд-легионерам может служить только то, что в течение года они проведут вдали от фронта.

– И это в самом деле должно служить им утешением, – заверил его вице-адмирал.