Читать книгу Жребий вечности - Богдан Сушинский - Страница 13

Шум от удара дверью, которым Ракетный Барон фон Браун завершил свой неудачный визит к упрямому и явно зазнавшемуся творцу «шернеролета», донесся и до слуха Скорцени.

– У вас там что, штормит, а вы забыли закрыть дверь? – спросил он.

– Можно сказать и так. – Молвив это, маркграф фон Шернер поначалу решил было этим и ограничиться, но, подумав, что самое время открыть глаза своему патрону на взаимоотношения с руководителем Пенемюнденского центра, с нескрываемой иронией добавил: – На самом же деле это разбушевался Вернер фон Браун. Поэтому здесь были настоящие порывы урагана, по принципу «буря и натиск»!

– Он все еще где-то рядом?

– Вряд ли. Наверняка уехал. Разговор выдался тяжелым, а точнее, вообще не сложился.

– И что же привело его к вам? – насторожился Скорцени.

– Не знаю, стоит ли рассказывать об этом, – явно лукавил Шернер, зная, что на самом деле стоит. Он прекрасно понимал, что Браун на этом не остановится и действия его следует тактически упреждать.

– Выкладывайте, причем очень быстро. Хотя нет, не по телефону. Нам все равно нужно встретиться. Обнаружились следы фрейбургского дисколета.

– Неужели?! Так это же прекрасно! – возликовал Шернер, давая понять, что о Вернере, с его «бурей и натиском», окончательно забыто; для общения со Скорцени существуют темы поважнее.

– Увы, самого дисколета уже нет.

– Но он был?!

– Вне всяких сомнений!

– Куда же он девался? Куда он вообще мог деваться в этой стране?

– По этому поводу можно выражаться и похлеще, но… Минут через двадцать на вашей посадочной площадке приземлится «Физелер Шторьх», который доставит вас во Фрейбург, откуда я, собственно, и звоню. Мы побываем на месте, где этот аппарат хранили, точнее, скрывали, а главное, у вас появится возможность встретиться с местным инженером, принимавшим участие в восстановительных работах этого, как они здесь называют, звездолета.

– Это очень важно, господин Скорцени, – еще больше заволновался Шернер. – Ничто не может заменить рассказ очевидца, тем более – инженера.

– Заодно поговорим о некоторых любителях «бури и натиска».

Самолетика он дожидался, уже стоя у посадочной полосы. Пролетая над руинами городов, пепелищами сел и забитыми воинскими эшелонами железнодорожными станциями, Шернер благодарил судьбу, что она не швырнула его в крематорийную топку «восточной бойни» и что даже те аппараты, которые он пытается создавать, в этой войне – по крайней мере, в этой – задействованы не будут.

В отличие от Брауна, который давно и безнадежно увяз в военных заказах и фронтовой истерии, Шернер стремился дистанцироваться от всего, что происходило на фронтах, убеждая себя, что занимается чистой наукой. И что плоды этих занятий одинаково важны для человечества по обе стороны Ла-Манша, Атлантики и даже Уральских гор, к которым еще недавно фюрер так фанатично стремился.

– Звездолет приземлился вон там, в этой низине между холмами, – указал инженер Раднер на живописный лужок, с двух сторон к которому дотягивались подножия холмов, а с третьей подступал небольшой лес. – Судя по тому, что аппарат не стоял на колесах или каких-то ножках, а лежал на «пузе», одной стороной зарывшись в грунт, приходим к выводу, что он потерпел катастрофу. Однако, терпя бедствие, экипажу все же удалось более или менее удачно спланировать и аварийно приземлиться. Что случилось с пилотами, я не знаю. Они то ли ушли в лес, а оттуда были эвакуированы некоей инопланетной спасательной командой, то ли арестованы полицией или гестапо, – вопросительно взглянул он на невозмутимо стоявшего рядом, на небольшом валуне, Отто Скорцени.

– Выяснял. Экипаж исчез. Комиссия пришла к выводу, что он состоял из трех пилотов. Сам аппарат был обнаружен спустя почти двое суток после его приземления, однако никто никаких странных особей в окрестностях не видел. Звездолет никуда отсюда не увозили. Это была огромная махина, радиус которой достигал семи метров, а высота шести метров, и весила она, по прикидкам, порядка двадцати тонн. Решено было никуда не перемещать ее, а прямо здесь укрыть, в дощатом ангаре. Местность тут же оградили и выставили охрану.

– Я тогда выдвинул версию, – вновь заговорил Раднер, – которая, правда, была осмеяна другими членами комиссии…

– Так-так, – оживился Шернер, – что за версия? Не волнуйтесь, я готов к рассмотрению любого предположения.

Прежде чем ответить, инженер вновь вопросительно взглянул на Скорцени.

– В этом кругу – можно, – обронил тот, давая понять, что запрет на разглашение государственной тайны, которую инженер клятвенно обещал хранить, на время снят.

Раднеру уже было под пятьдесят. Это был тщедушный мужичок с запавшей грудью и изможденным лицом человека, страдающего какой-то неизлечимой болезнью. А еще Шернер успел узнать, что почти год инженер провел на Восточном фронте, где и лишился кисти левой руки: хирургам пришлось ампутировать ее после обморожения.

– Я предположил, что пилотируют подобные аппараты не люди, то есть, вернее, не сами инопланетяне, а биологические куклы, искусственные биологические создания[18], создавать которых мы с вами пока еще не научились.

– Вполне допускаю, – согласился Шернер. – При их-то уровне развития науки… Но что из этого следует?

– А то, что, в случае аварийной посадки или угрозы пленения, эти искусственные космочеловечки запрограммированы на самосожжение. Если мы своим разведчикам вручаем капсулы с цианистым калием, заранее программируя их на самоубиение, то почему бы не допустить, что точно так же, только на генетическом уровне, программируются и эти космочеловечки?

– Только у них задача посложнее: самоликвидироваться следует таким образом, чтобы землянам не доставались даже тела погибших, – поддержал его Скорцени. – Инопланетянам очень не хочется, чтобы мы знали их технику и даже строение их тел.

– В данном случае – строение искусственных тел. Это секрет их генетиков. То есть я предполагаю, что космочеловечки попросту самосожглись.

– Пепел кто-нибудь видел, его исследовали? – поинтересовался Шернер.

Скорцени и инженер переглянулись.

– Не видел, не исследовал. Сейчас, в управлении СД, вы ознакомитесь с актом комиссии, копию которого мне еле удалось вырвать из архива «Аненербе», а точнее, из архива общества «Врил». Но я внимательно прочел: о пепле там ни слова. Может, самосожжение происходило где-то вдали отсюда, после того как пилоты попытались вызвать спасательную команду.

– А анализ грунта на месте падения сделали? Возможно, там оказались остатки какого-то горючего, какие-то вещества неземного происхождения.

– Упоминается, что делали, однако результатов этого анализа нет. Следует понимать так, что ничего важного не обнаружили.

Они обошли место падения дисколета, на котором даже вмятина от корпуса аварийной машины давно заросла травой; осмотрели ближайшие валуны, торчащие из холма, едва заметную тропинку, уходящую в сторону леса.

– Конечно, столько лет прошло… – понимающе молвил инженер, чувствуя, что конструктор осмотром разочарован. – Тем более что делалось все это в какой-то – вы уж извините за откровенность, господин Скорцени, – дичайшей секретности.

– Вы, Раднер, пытались разобраться в энергосистеме дисколета? Я верно понял?

– В электросистеме, – уточнил Раднер. – Подчеркиваю, в электро…

– Какое это имеет значение? – недовольно проворчал штурмбаннфюрер. – Вы же инженер-энергетик.

– Элетроинженер. Те, кто поручал мне исследовать кабину, тоже считали, что это не имеет значения – по какому виду энергии я специалист. Но единственное, что я способен был установить, – что никаких следов источника электроэнергии, электропроводки и электроприборов в кабине этой машины не было. Поэтому я представления не имею, какую энергию они использовали, скажем, хотя бы для освещения кабины ночного пространства вокруг диска. Очевидно, каналы прохождения энергии были в самом корпусе машины и проходила она, скажем, по серебряным или из какого-то иного металла сделанным нитям.

– Хорошо, а внутри двигателя?

– При мне члены комиссии так и не смогли попасть в саму машину. Там все было упрятано в коробки из сверхпрочного металла, и капота как такового, чтобы можно было открыть и покопаться в моторе, там не было. То есть он, естественно, где-то был, однако при мне эти мудрецы из какого-то тайного общества обнаружить его так и не сумели. Или же не сумели открыть. А потом он исчез.

– Каким образом?

– Это уже вопрос к нашей службе безопасности, – пожал плечами Раднер.

Скорцени остановился возле обугленного пенька, все еще выступавшего на том месте, где в землю была врыта одна из несущих опор деревянного гаража, попинал его носком сапога, что-то проворчал про себя, философски осмотрел поднебесье над холмами, словно ждал, что из него вот-вот появится кем-то угнанный дисколет… И, только убедившись, что небеса и впредь намерены безмолвствовать, признал:

– Да, действительно, исчез. Произошло это под утро. Пришла смена караула и видит: вместо гаража – пепелище, машины нет, двух часовых – пост был усиленным – тоже нет. Комиссия утверждает, что гараж был сожжен мгновенно, каким-то неведомым нам пучком энергии, выпущенным, очевидно, такой же мощной машиной, как и та, что потерпела аварию. А наш дисколет инопланетяне попросту унесли в небо.

– Или, может быть, сожгли? – спросил инженер.

– Остатки сожженных опор виднеются до сих пор, – заметил Скорцени. – Пепел был. Даже от древесины. Не много, правда, но все же обнаружили. Значит, от такой махины, как дисколет, от этой огромной массы металла, состоящего из неизвестного нашим металлургам сплава, тоже должно было что-то остаться. Однако ничего тогда эксперты так и не нашли.

– Тогда надо бы встретиться с членами комиссии, – сказал Шернер.

– Не советую, – сухо ответил Скорцени. – Для этого вам придется отправиться на небеса. Комиссия состояла из пяти человек. Двое из них погибли в концлагере, двое умерли своей смертью. Один, руководитель комиссии, попал в психиатрическую лечебницу и там покончил жизнь самоубийством.

– Словом, случай подбросил нам машину из нашего будущего, однако мы им так и не воспользовались.

– Почему же, частично сумели. В докладе говорится о том, что принцип работы двигателя удалось разгадать. То есть следует полагать, что в общих чертах в принципе работы двигателя наши мудрецы вроде бы разобрались. Увидим, что вам, Шернер, удастся выудить из их доклада. Делать нам здесь больше нечего: поехали, ознакомитесь с выводами комиссии, исследовавшей диск.