Читать книгу В поисках «Руритании» - Борис Батыршин - Страница 10

Вернувшись в Петербург, мальчики расстались. Никола поехал в гостиницу «Знаменская», возле Николаевского вокзала, где остановились Рукавишников с Безимом; Иван заночевал у дяди. Они допоздна проговорили в гостиной, а с утра отправились на Невский, чтобы продолжить беседу за завтраком. Сейчас они сидели за зеркальными стеклами кофейни, прихлебывали ароматный напиток из крошечных, китайского фарфора чашечек и хрустели меренгами. Столик выбрали у окна, выходящего на тротуар, и кадет с удовольствием ловил завистливые взгляды сверстников в гимназических фуражках распоряжением попечителя столичных казенных гимназий, им запрещалось посещение подобных заведений.

– Не ожидал от вас такого! – в голосе Ивана явственно слышен был упрек. – Обещали пикник в Красном Селе: подышим, мол, свежим воздухом после столичной копоти, на травке посидим – и на тебе! Признайтесь, барон заранее знал о нас?

Дядя улыбнулся. Улыбка его выглядела виноватой, и лишь в глазах мелькали чертики.

– Никому не скажешь? – заговорщицким тоном произнес он.

– Ей богу! – пылко заверил мальчик. – Может, только Николу, ладно?

– Вот ему-то как раз больше всех нельзя. Мы, конечно, доверяем твоему другу, но он может счесть, что все это подстроено – и наделает глупостей.

Иван вспомнил, как закаменело лицо товарища, когда дядя представил подошедшего к ним господина. Барон Эверт явился на встречу в партикулярном платье – парусиновая пара, легкомысленная тросточка и новомодная Deerstalker hat[4] в мелкую шотландскую клетку, довершавшая облик столичного щеголя на загородной прогулке. И только глаза – острые, все замечающие – выдавали владельца лазоревого мундира.

Среди кадетов, как и вообще среди флотских офицеров, не принято хвастаться подобными знакомствами, так что Иван чуть помедлил, прежде чем ответить на рукопожатие Эверта. Что касается Николы юный граф с детства знал о гонениях, обрушенных королем Миланом Обреновичем на его родню, Карагеоргиевичей – а ведь сотрудников сербской тайной полиции тоже называют жандармами…

– Я полагаю, – продолжал дядя, будто не заметив сомнений племянника, – граф Никола с самого начала не исключал, что рано или поздно ему придется искать помощи в России. В Санкт-Петербурге у него весьма обширные знакомства, но, в виду сложности и деликатности предстоящего дела, обращаться к кому попало было бы опрометчиво. А потому он связался со мной и попросил посодействовать. Я в свою очередь, свел графа со своим знакомым из Министерства Внутренних дел – а тот уже и призвал на помощь фон Эверта. Так что, конечно, барон все знал заранее.

Иван с подозрением посмотрел на дядю. Нет, вроде бы, не шутит…

– Так отец Николы обратился к вам? Вы, значит, были знакомы?

– Как ты знаешь, граф увлекался древней историей и археологией. Лет пять назад, когда я в очередной раз вернулся из Туркестана, он как раз приезжал в Петербург – и, в числе прочего, посетил заседания Императорского Географического общества. Там мы и познакомились: граф расспрашивал меня об организации экспедиций, вникал во все подробности.

– Так это вы подсказали ему использовать аэростат?

– Что ты, конечно нет. В таком деле рискованно полагаться на новомодные изобретения, которых в последнее время развелось столько, что глаза разбегаются. Вот сломается «газовый мотор» где-нибудь над пустыней, в тысяче верст от ближайшей мастерской – и что тогда делать? Нет уж, лучше по старинке: лошадки, казаки, юрты, вьючные седла. Дольше, зато надежнее.

Иван с сомнением посмотрел на дядю. Ему-то мысль использовать воздушный корабль казалась гениальной и донельзя увлекательной. Чем не воплощенные в жизнь романы мсье Жюля Верна?

– А вот Морское министерство заинтересовалось проектом Леньяра. Ты, наверное, слышал про «аэроскаф», который строит серб Радован Мирович?

Иван кивнул. Он успел побывать в Гатчине, в «Воздухоплавательном парке», и даже присутствовал при демонстрации газового двигателя, спроектированного изобретателем для воздушного корабля.

– Леньяр в своем проекте использовал некоторые из разработок Мировича. Граф Никола был знаком с сербским изобретателем и, приняв решение о строительстве дирижабля, пожелал соединить в нем лучшее из двух проектов, русского и французского. В благодарность граф обещал передать сербу чертежи Леньяра, и самое главное – подробный отчет о том, как поведет себя воздушный корабль во время перелета. Но «Руритания» сгинула, и Мирович остался у разбитого корыта: граф ведь так и не не успел выполнить свое обещание! Но есть еще наше Адмиралтейство; оно видишь ли, вбухало уйму средств в проект серба, и теперь, кровь из носу, надо как-то оправдать затраты. А потому, принято решение отправить экспедицию – узнать, что случилось с дирижаблем, заполучить кого-нибудь из экипажа, лучше всего, самого Леньяра, или, хотя бы, его записи и чертежи – вполне ведь может статься, что они были на борту «Руритании»!

– Значит, вот что вы собираетесь искать… – насупился Иван. – Аэростат… а как же письмо графа?

– Морское Министерство не собирается афишировать свое участие в этом предприятии. Недавно из Африки вернулся путешественник Петр Петрович Клеймель[5], привез карты, дневники, детальное описание мест, где ему довелось побывать. Так что официально мы отправимся для проверки его сведений. Увы, здоровье Петра Петровича подорвано, так что возглавить экспедицию предложено твоему дядюшке.

С этими словами он слегка поклонился племяннику. Тот поджал губы.

– Но нас-то с Николой вы хотите оставить Это нечестно! Возьмите нас с собой – вы поищете «Руританию», а мы – то, что собирался искать старый граф!

С тех пор, как барон Эверт заявил, что ребятам придется остаться в Санкт-Петербурге, они не могли думать о чем-то другом. Вот и сейчас: Иван раскраснелся, глаза блестят, кулаки сжаты – уже видит себя идущим по саванне в пробковом тропическом шлеме, на плече – верный штуцер «Holland & Holland». Из-за рощи сикомор слышен львиный рык, мулы беспокойно прядают ушами и дергают поводья, но проводники-масаи улыбаются во все тридцать два зуба и потрясают ассагаями.

– Во-первых, – начал Леонид Иванович, – никто не отменял вашей, друг мой, учебы. Ты ведь не собираешься бросать Морской Корпус?

– Бросать? – мальчик поперхнулся кофе. – Это еще зачем? Я думал, нам дадут отпуск…

– Давай подсчитаем. Сейчас май; отправимся мы, в лучшем случае, через месяц. Сначала, как ты понимаешь, в Александрию: Рукавишников, при всей своей осведомленности, не знал, куда должна была лететь «Руритания», да и в записках графа об этом ни слова. Ясно, что цель где-то за озером Виктория-Ньяза, и единственный человек, у кого мы можем узнать хоть что-то – это Эберхардт. Так что, не позднее, чем в июле мы окажемся в Египте. Там мы проведем недели две; еще столько же кладем на дорогу до Танзании и подготовку к сухопутной части экспедиции. Потом – до озера Виктория и дальше, на запад. Это еще год, в лучшем случае. Итого – четырнадцать месяцев. Контр-адмирал Арсеньев – милейший человек, но я очень сомневаюсь, что он отпустит вас на такой срок!

– Что же тогда делать? – растерялся Иван. – Граф ведь поручил Николу завершить поиски…

– Вы остаетесь в Петербурге, продолжаете учебу. Следующий класс у вас, кажется, гардемаринский?

Иван кивнул. Они не могли дождаться этого заветного часа: гардемаринские нашивки, палаши, положенные к парадной форме… Но главное – морская практика! Если кадеты младших классов на летние каникулы разъезжались по домам, то гардемаринов ждали суда Практического отряда. Как жаль, что до этого счастливого часа еще целый год!

Но дядя с Эвертом, оказывается, подготовили им настоящий подарок:

– Этим летом вас определят на практику вместе с гардемаринами старших рот. Придется обойтись без летнего отдыха – зато после окончания учебного года вы попадете для прохождения практики не на учебные суда, а на военный клипер, который отправится из Кронштадта на Дальний Восток. Он-то и заберет экспедицию в устье реки Конго. Если же мы туда почему-то не попадем, то вернемся в Германскую Танзанию, а клипер тем временем, обогнет мыс Доброй Надежды и подберет нас в Дар-эс-Саламе. Годится?

Ваня повеселел: еще бы это им не годилось! Раньше всех в роте попасть на морскую практику, а через год – настоящее дальнее плаванье! Конечно, странствия по Черной Африке не менее увлекательны, но зато не придется расставаться с Корпусом. Дядя прав, вряд ли им разрешат продолжить учебу после пропущенного года, а то и двух.

– А мы успеем вернуться к сентябрю? Клипер ведь пойдет во Владивосток, а нам-то надо назад, в Петербург!

Дядя улыбнулся.

– Домой вы в любом случае попадете не скоро. Придется учиться в плавании: учебники возьмете с собой, кто-нибудь из офицеров присмотрит, чтобы вы готовили уроки. К тому же, вас, как гардемаринов, включат в расписание вахт: будете нести службу наравне с офицерами. Правда, по возвращении придется сдать предметы за пропущенный год, но вы уже будете готовыми моряками с опытом дальнего плавания – у кого поднимется рука резать вас на экзаменах?

Иван немедленно повеселел. Всего год ожидания – и прощайте, парты, муштра и зубрежка! Вот обзавидуются товарищи по роте!

Но дядя остудил его энтузиазм.

– Только учти, и Николе внуши накрепко: никому ни слова! Ни об экспедиции, ни о письме князя, ни о чем вообще! Помните, что сказал барон Эверт: полная тайна! Иначе не видать вам плавания, как своих ушей!