Читать книгу На роду написано - Борис Давыдов, Борис Константинович Давыдов - Страница 11

Посередине августа нежданно-негаданно приехал Муса. Вечером он явился к Мухановым и попросил приютить его на три ночи. Естественно, гостя не выставили за дверь. Максим молчал, считая, что в этой ситуации не имеет права высказывать свою позицию. Эмма, почувствовав себя хозяйкой положения, в какие-то минуты любовалась Мусой. Она уже стала подзабывать, какой он красивый, умный: знает и армянский язык, и персидский, и лезгинский…

Общаясь по вечерам с высокообразованным мужчиной, молодая женщина влюбилась в него, о чём он даже не догадывался.

Субботним утром Муса обратился к Максиму:

– Позволь своей жене прогуляться со старым аксакалом. А то я сегодня уезжаю, а ваш город не посмотрел.

– Это её право, она мне не жена, – прозвучал холодный ответ.

Вскоре Эмма и Муса вышли из дома. Гуляли они более трёх часов. В тихом уголке парка усатый кавказец читал стихи, целовал руки обольстительной женщине. Она демонстративно вздыхала, красноречиво поглядывала на Мусу, но он не поддался на её психологические манипуляции. А ближе к вечеру отбыл в родные места.

После отъезда гостя Максим уехал в деревню к матери. Походив по квартире, Эмма легла в спальне на кровать. Полежав, прокрутила в голове весь сегодняшний день, проведённый с Мусой. «Жил бы он здесь, я бы только с ним встречалась, и больше ни с кем. Но ведь он такой правильный, неприступный. О, а мой пушкинский герой, Лука Мудищев. Неужели я его забуду? Он же самый любимый был до недавних пор. – Подумав, решила: – С ним я обязательно буду встречаться, он о-очень хороший. Это Муса меня загипнотизировал своим умом и хорошими манерами, поэтому Луку и забыла на время. Нет, мой Лучано, мой сказочник… – Эмма вдруг кокетливо улыбнулась, как будто Лукьян в эту минуту находился рядом. – Был бы сегодня жив Александр Сергеевич Пушкин, он бы так Лукьянушку воспел, в таком изысканном стиле, что за ним женщины стаями бегали бы. А как он ласкает, какие слова говорит, у других на это просто ума не хватит. Нет, Лука, что ни говори, редкий мужчина».

Когда после тёплого душа Эмма улеглась в постель, её снова потянуло на приятные размышления. А вспомнив Максима, поморщилась, представив, что завтра, когда он приедет из деревни, возможно, полезет к ней… Она хорошо знала, как это будет проходить. Желание у Максима (если это можно назвать желанием) появлялось один раз в неделю. Но как он начинал свои действия: неуверенно, словно женщина укусит его, оттолкнёт или хуже того – применит насилие. В один из вечеров, возбуждённая до предела, неудовлетворённая (Максим уже храпел), Эмма подумала: «Литературу бы нужную у продвинутых людей попросил, где написано, как должен вести себя мужчина с женщиной. Или ласкать бы научился должным образом. Хорошие ласки дают иногда больше, чем всё остальное. Образованный, волевой, а поведение забитого деревенского мужика, который не умеет отличить сосок от пальца. Что с ним делать? – На этот головоломный вопрос Эмма всегда отвечала себе почти одно и то же: – Выгнать я его никогда не выгоню, потому что без него будет неуютно и страшно. – С минуту полежав, опять задумалась: – Надо с ним откровенно поговорить, пусть поищет нужного врача. А то спортом занимается, а самое важное дело пустил на самотёк. И если вылечится, станет выполнять свои мужские обязанности так, как положено, тогда можно повторно зарегистрироваться. А насчёт ласк… этому, пожалуй, я и сама могу его научить. Чего я раньше не додумалась до этого? Боялась, что спросит: откуда я это знаю? А надо честно сказать, что от любовника про все эти тонкости узнала. Завтра же эту тему обсосём».

На следующий день ближе к вечеру Максим вернулся из деревни. Эмма приготовила ему чашку растворимого кофе, расспросила о здоровье матери. Потом в гостиной присела рядом с ним на диван.

Посидев немножко, сказала:

– Макс, я хочу поговорить о нашем с тобой будущем, как нам дальше жить.

Максим заёрзал на диване.

– У тебя что, есть готовый рецепт, как нам дальше жить?

– Есть, только не перебивай, выслушай. И не обижайся.

– Говори, я весь внимание.

Подумав, с чего начать, Эмма решила идти напролом, объяснив Максиму, что интимные отношения состоят не только из того, что мужчина ложится на женщину… Кроме этого существуют различные виды любовных ласк – это прелюдия интимной близости. И ласки, что важно, должны быть взаимными. И не надо стесняться ласкать женщину, а надо постепенно овладевать этим искусством – искусством любви. Но всё начинается с малого, с первого нерешительного шага, нежных приятных слов.

Эмма стала откровенно говорить, где у женщины находятся эрогенные зоны и как на них нужно воздействовать. Пояснила, что у женщины они имеются не только в полости рта и губ, мочки уха и сосков. Кроме этого, эрогенные зоны есть на внутренней поверхности бёдер и… В этом месте она заговорила о таких пикантных подробностях, что Максим крайне изумился, думая, где его бывшая жена читала об этом. В продолжение темы она рассказала, какие виды поцелуев существуют.

В конце занимательного повествования Эмма поведала современную байку о том, как один мужчина спрашивает у другого, сколько времени у него длится интимная близость с женщиной. Ответ: два часа. «Быть не может?!» – «Может, потому что час и пятьдесят восемь минут длится прелюдия, а две минуты всё остальное». Завершила она свой монолог тем, что женщина ждёт от мужчины, прежде всего, искренних чувств, доверительного общения. Но никак не холодного, равнодушного отношения к себе или, не дай бог, грубости.

Максим внимательно слушал Эмму, и как только она закончила свой рассказ, сказал:

– Признаюсь честно, я удивлён. Где ты всё это раскопала? Дала бы почитать.

– Макс, прочитав это сочинение, ты опять будешь задавать вопросы. Ты же хорошо понял, о чём я сейчас говорила. И теперь слово за тобой. Ответь: ты готов учиться этому делу?

Максим незаметно вздохнул:

– Давай попробуем. – Он встал с дивана и хотел было раздеться, но в ту же минуту помрачнел. – Эм, извини, давай всё это начнём, когда стемнеет. А то первый раз, я буду чувствовать себя не в своей тарелке.

– Понимаю, тогда давай смотреть телевизор и… – Она озорно улыбнулась: – И давай целоваться. Ты хоть помнишь, когда меня целовал последний раз?

– Эм, а давай водочки дерябнем, а то давно не баловались.

– Точно! Пошли, у меня хорошая закуска есть.

Бывшие супруги выпили водочки, после чего перешли к поцелуям. Максим настолько расхорохорился, что, не дожидаясь темноты, разделся донага, снял с Эммы халатик. И, окинув оголённую женщину восхищённым взглядом, взял её на руки и понёс на кровать. Там он безропотно выполнял все её указания. Иногда Эмма нервничала: «Макс, целуй здесь, не стесняйся… И ощущай моё тело, оно же не мёртвое, а живое. И ты обязан его чувствовать…»

Первый урок, пусть на слабую троечку, но всё же состоялся. Мужчина был счастлив, а после душа благополучно уснул. Эмма задумалась: «Я не могу себе представить, что Макс когда-то станет тем, на кого у меня зуб гореть будет. Но пробовать надо».

В один из дней они смотрели телевизор в гостиной, когда Максим обратился к бывшей жене:

– Я давно всё хочу спросить: ты и сейчас мне изменяешь?

– Да, изменяю. Я могла бы соврать тебе, но это было бы нечестно.

Максим натянуто усмехнулся:

– Если ты заговорила о честности, тогда скажи: кто твой любовник?

– Вот этого, Макс, я никогда тебе не скажу. Даже если пытать будешь, всё равно буду молчать.

– И ни словом, ни полсловом?

– Нет и нет! – начиная раздражаться, ответила она.

– Тогда хоть скажи: ты в рабочее время с ним встречаешься?

– Макс, давай прекратим этот разговор, неприятный и тебе, и мне.

– Хорошо. Но ответь хотя бы на такой вопрос: в каком случае ты не будешь мне изменять?

– В каком? Когда приведёшь себя в норму. И я снова прошу тебя, умоляю: услышь меня! Неужели у нас хороших врачей нет? Тогда езжай в Москву. Макс…

Он встал с кресла и пошёл из комнаты. Но у самой двери остановился, лицом повернувшись к женщине – её глаза с отчаянной мольбой смотрели на него. Максим увидел в этих глазах не только мольбу, но и слёзы.

– Эмуля, прости, мне сейчас никакой врач не поможет, потому что нервы на пределе. И я думаю, что меня в любой день могут посадить…

В преддверии октябрьских праздников уголовное дело вновь закрыли, причём с той же формулировкой: «за отсутствием в действиях Муханова состава преступления». Но Максим считал, что жалобщики на этом не успокоятся. Они поняли, что в уголовном деле есть слабое звено – это показания Зенина, который якобы не видел, что удары ему наносил Соколов.

Незаметно подошёл Новый 1982 год, который отметили с друзьями. Так же незаметно пролетели ещё два месяца. Сразу после 8 Марта Муханову позвонила пом. прокурора Чувырдина Зинаида Михайловна и попросила в два часа дня прийти к ней с паспортом. Максим подумал: «Значит, посадить хотят». Но решил проверить свою догадку.

– Сажать будете?

– Ну что вы так грубо: сажать. У меня к вам несколько вопросов.

– А паспорт для чего?

– На всякий случай.

«Вот сволочь! – Максим мысленно обругал Чувырдину. – Сказала бы правду, зачем темнить?»

Поскольку паспорт у него всегда был при себе, он позвонил Эмме и сказал, что его сегодня посадят. Она испуганно вскрикнула:

– Как!

Максим передал ей разговор с помощником прокурора.

– В общем, если в шесть вечера меня не будет дома, значит, я в КПЗ.

В два часа дня в куртке, полуботинках и спортивном костюме Максим был в кабинете у Чувырдиной. Она беглым взглядом окинула его.

– Максим Аркадьевич, паспорт у вас с собой?

Он подошёл к столу и оставил на нём свой паспорт. Чувырдина взяла его и, сказав: «Подождите, я скоро приду», – вышла из кабинета. Не прошло и минуты, как она вернулась.

– Максим Аркадьевич, зайдите к прокурору.

Ничего не сказав, Максим направился к городскому прокурору.

При виде Муханова тот встал из-за стола и, нахмурив рыжие брови, произнёс с металлом в голосе:

– Ну что, гражданин Муханов, погуляли? Теперь пора нести ответственность за своё преступление.

Услышав слово «гражданин», Максим понял: его арестовывают. Откуда ни возьмись, у двери появился милиционер с кобурой на правом боку.

– Уведите! – кивнув на Муханова, приказным тоном бросил прокурор.

Через шесть-семь минут Максим был в камере, а спустя ещё минут сорок его повели в комнату при КПЗ, где ждала Чувырдина Зинаида Михайловна.

– Садитесь, Муханов.

Он только пристроился на пластиковый табурет, как Чувырдина скороговоркой проговорила, что гражданин Муханов привлекается к уголовной ответственности по 102-й статье – умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (от 8 до 15 лет или «вышка» – самая тяжкая статья уголовного кодекса в РСФСР). Максим даже бровью не повёл, услышав, по какой статье его привлекают, поскольку готов был ко всему. С досадой подумал: «Напугать хотят. А может, команду своего начальства выполняют». Вспомнил слова военного прокурора, генерала: «…И если вас всё же осудят за умышленное убийство, то мой вам совет: пишите кассационные жалобы вплоть до Верховного суда СССР. А если надо, то и до Пленума Верховного суда, там вопрос обязательно решится в вашу пользу».

Когда Чувырдина попросила Муханова расписаться, что признаёт эту статью, он отказался.

– Муханов, вы человека убили.

Он парировал:

– Не я убивал, а Соколов.

– Но он не убил, а вы убили.

– Зинаида Михайловна, – желчно усмехнувшись, произнёс Максим, – всё это называется «сказка про белого бычка».

– В таком случае, Муханов, напишите, что частично признаёте.

– А какая разница, полностью или частично? Если я подпишу «частично», значит, признаю 102-ю статью. Нет, этого не будет.

Чувырдина и так и сяк пыталась убедить Муханова, чтобы частично признал, но всё было напрасно.

В конце концов, она раздражённо бросила:

– Тогда напишите, что от подписи отказываетесь.

– Это другой вопрос.

Наклонившись над столом, Максим подумал: «Нет, господа обвинители, меня голыми руками не возьмёте, я буду драться с вами не на жизнь, а на смерть. Если уж умирать, как говаривал мой отец, то не просто так, а с особым смыслом».

После того, как Муханов написал «от подписи отказываюсь», начался допрос. Немного погодя Максим попросил ознакомиться со своими же показаниями. И сразу предупредил:

– Если хоть одна моя мысль будет искажена, то в показаниях я расписываться не буду.

Прокурорша дала подследственному несколько исписанных листочков, где он быстро нашёл то, чего не говорил.

– Почему вы написали, – твёрдым голосом произнёс он, – что я взял доску с целью защиты Зенина, а Соколову умышленно нанёс удар по голове. Я разве говорил такое? Эти показания я не буду подписывать.

Прокурорша недовольно качнула головой:

– Строптивый вы человек, Муханов. В таком случае так сделаем: я вам письменно буду задавать вопросы, а вы под каждым моим вопросом будете писать ответ.

– Этот вариант годится.

Чувырдина стала писать вопросы, Муханов письменно отвечал.

Вдруг она остановилась, обратившись к Максиму:

– У вас, Муханов, почерк неразборчивый, поэтому предлагаю: я пишу вопросы и я же пишу ответы.

– В таком случае я буду внимательно читать каждый вопрос и ответ.

– Это ваше право.

С этой минуты прокурорша писала, а Муханов вчитывался в каждый свой ответ, в каждое слово. Он уже знал, как правоохранители могут исказить смысл сказанного. Например, следователь милиции Охотенко написал, что он, Муханов, взял доску с целью защиты Зенина, а Соколова якобы умышленно ударил по голове. И Чувырдина поначалу эти же слова внесла в протокол, возможно, рассчитывая, что Муханов будет в шоке от 102-й статьи, поэтому растеряется, проглядит…

На следующий день Чувырдина пришла в допросную комнату в девять утра, где снова началось «развлечение»: вопросы – ответы. В конце рабочего дня между подследственным и помощником прокурора произошёл, можно сказать, дружеский диалог.

Чувырдина только собралась уходить, сложив исписанные листочки в папку, как Максим с интересом спросил:

– Зинаида Михайловна, почему вы взялись за это дело? Если его дважды закрывали за отсутствием в моих действиях состава преступления. Или как: закон что дышло, куда повернул, так и вышло?

– В моей практике, Муханов, а я, слава богу, работаю не один десяток лет, не закрывали ни одного уголовного дела за умышленное убийство.

– Значит, что: ваши коллеги непрофессионально сработали?

– Все ошибаются… А за убийство надо нести уголовную ответственность. Какую? Это другой вопрос. Но пусть это суд решает, как вы поступили: в состоянии необходимой обороны или нет. Наша же задача, Муханов, довести уголовное дело до суда.

Спустя две недели Муханова отправили в следственный изолятор – в народе это учреждение именуется ненавистным словом «тюрьма».