Читать книгу На роду написано - Борис Давыдов, Борис Константинович Давыдов - Страница 8

Эмма больше недели не звонила Лукьяну. Десятого января он сам позвонил, вежливо поинтересовавшись:

– Эмуля, ты не заболела? Я уже начал переживать. Как у тебя дела?

– Лучано, у меня в целом всё нормально, только насморк… немного простыла. Сейчас, правда, всё хорошо. Лучано, я скучаю без тебя.

– Я тоже по тебе скучаю. Приходи ко мне завтра, вечерком.

Изобразив бурный восторг, Эмма спросила:

– Блинчиков тебе испечь?

– Ты сама приходи, а всё остальное необязательно.

На следующий день около шести вечера Эмма была у Лукьяна. С лукавинкой поглядывая на него, стала раздеваться.

Оставшись в одной сорочке чёрного цвета, затараторила:

– Лучано, давай не будем пить никакое вино, я хочу посидеть у тебя на коленях. Мне так хочется…

Лукьян, стоя в прихожей в цветастых трусах, с улыбкой смотрел на неподражаемую любовницу. Когда она приходила, он любовался ею как захватывающей картиной. И выделить что-то в этой «картине» было невозможно, вся хороша: косы, глаза, грудь… Её хотелось ласкать с ног до головы, носить на руках.

– Эмуля, – поцеловав её в сочные губы, сказал он, – у меня есть божественный напиток, рижский бальзам. И я предлагаю его продегустировать.

Они вошли в «залу» и сели на диван, перед которым был столик, на нём коробка конфет, фужеры и знаменитый рижский бальзам в глиняной бутылке. Пригубив по глоточку терпкого напитка с его неповторимым вкусом, Лукьян с шутками-прибаутками уложил Эмму на разложенный диван…

Вернувшись к столу, любовники вновь стали наслаждаться чудодейственным бальзамом. Спустя несколько минут парочка танцевала под «Брызги шампанского», целуясь и шепча друг другу нежные слова. Потом опять спальня, постель, блаженные минуты, которые врачуют человеческие тела, делают людей пусть на короткое время, но счастливыми.

Сегодня Эмма окончательно убедилась, что Лукьян – лучший из всех мужчин, которые были в её жизни. И она искренне сожалела, что не вышла за него замуж. «Он и умный, и разносторонне развитый человек. А ласкает так, как никто другой. И делает это с удовольствием, думая больше не о себе, а обо мне. Главное всё-таки в мужчине не физическая сила, а ласки, ради которых я готова отдать не только каждый миллиметр своего тела, но и душу».

Переполненная нежными чувствами, Эмма со слезами умиления на глазах встала на колени перед Лукьяном.

– Лука, милый, я поняла наконец-то, что ошиблась тогда. Скажи: ты готов сегодня на мне жениться?

– Эмуля, – поднимая её с колен, сказал Лукьян, – прости, но мы со Снежаной подали заявление в загс. И в конце этого месяца у нас свадьба. – Он стал осыпать поцелуями свою любовницу. – Что же ты не сказала раньше, что хочешь стать моей женой? А сейчас я не могу, слово Снежане дал, тем более она два месяца как беременна.

Эмма сникла.

– Понимаю. – Грустно вздохнув, добавила: – Снежана хорошая, я хуже. Лука, прости.

Он начал поглаживать её по голове.

– Эмулька, мне самому сейчас нелегко, скажу честно. Мы с тобой с полуслова понимаем другу друга. – Лукьян неожиданно встрепенулся. – Эмуля, помнишь, ты мне обещала?

Она подняла голову и, глядя на него, растерянно улыбнулась:

– Чего я обещала?

– Что всю жизнь моей будешь. Помнишь?

– Помню. Но любовница и жена – это разные женщины, стоящие вдобавок по разные стороны баррикад.

– Эмуля, я тебя не узнаю. Ты что это скисла? – Лукьян усадил любовницу на диван и, сев рядом, приобнял её за плечи. – Эмулечка, давай выпьем по чуть-чуть, потом кушать друг друга будем. И начнём – с чего начнём?

Подумав секунду, она прошептала:

– С самого-самого…

На следующий день, размышляя о своих любовниках, Эмма догадалась, каким образом первого января попал в её квартиру Джабраил. «Ему же ключи от квартиры Алик давал, чтобы ребята привозили для нас продукты и всё прочее. Надо срочно менять замки, чтобы Джабо не мог ходить в мою квартиру как к себе домой. Пусть он приходит, но тогда, когда я захочу этого, а не он. А то и ночью будет являться. Мне это надо? Нет».

От Джабраила Эмма мысленно перенеслась к своей подруге, с которой почти год не поддерживала дружеских отношений. «Снежа-а-на, – с ненавистью подумала о ней, – я тебе всё припомню когда-нибудь. Припомню, как ты увела моего лучшего мужчину. Учи-и-лка малолетних детей. Надо было… Что надо было? У каждого в жизни своя дорожка. В общем, нечего раскисать, всё самое интересное только начинается».

Снежана, о которой вспомнила Эмма, была девушка на загляденье. И влюблялись в неё мужчины потому, что у неё большие синие глаза, густые и длинные, с ярким отливом белокурые волосы. Кто из подруг краше, Эмма или Снежана, трудно сказать – обе хороши. Правда, Снежана бывала несдержанной и грубоватой. А эти качества в определённых случаях делают женщину отталкивающей.

Эмма заметно воспитаннее, тоньше. К тому же могла в какой-то ситуации слукавить или наоборот, предстать наивной. Разные женщины – разное понимание жизни.

В январе Эмма ещё три раза встречалась с Лукьяном и четыре раза – в феврале, когда он был уже связан узами брака. Джабраил к ней приходил один раз в десять дней, а то и реже – это зависело от её настроения.

Седьмого марта Эмма задержалась на работе и вернулась домой около восьми вечера – отмечали предстоящий праздник. Приняла душ, а потому как в квартире было тепло, осталась нагишом. Прошла в гостиную и, включив телевизор, села в кресло. Внезапно, чего Эмма никак не ожидала, раздался звонок в дверь. Молодая женщина вышла в прихожую, заглянула в глазок. «Отец Алхана! – обомлела она. – Зачем он приехал?» Быстро набросила на себя халат, застегнула пуговицы, после чего впустила гостя. Тот гортанным голосом поприветствовал женщину и вручил ей букет цветов.

– Арабские духи и хорошее вино в портфеле.

Раздевшись, Муса прошёл на кухню. Раскрыв портфель, выставил на стол две бутылки вина, а коробочку с духами передал хозяйке. Поблагодарив гостя за подарки, Эмма предложила ему поужинать.

– Спасибо, я недавно в ресторане кушал. Вместо ужина прошу выпить со мной по бокалу вина. Не возражаешь?

– Нет, не возражаю.

Выпивали здесь же, на кухне. Муса сказал, что приехал в этот город по делам на несколько дней. Эмма, поглядывая на него, подумала: «А он ничего, приятный, даже красивый. И усы симпатичнее, чем у Луки».

Надумав сыграть роль смущённой девушки, она поправила косы на груди и робко улыбнулась:

– Муса, а ты где будешь спать: на диване или на кровати?

Он окинул молодую женщину таким взглядом, что она почувствовала себя нагишом.

– Я приехал к тебе, красавица, узнать, чем ты моего сына околдовала. И ты обязана ответить на все мои вопросы и обязана быть покорной.

Он недовольно сдвинул густые чёрные брови, властно взглянув на женщину. Та незаметно усмехнулась: «Я и не думаю тебе отказывать, потому что хоть сейчас готова в постель».

– Муса, – продолжая играть роль смущённой девушки, обратилась к нему Эмма, – а если я замуж выйду, ты не будешь ко мне приезжать?

Он снова окинул её властным взглядом:

– Если приеду, скажешь мужу, что я отец твоего жениха, которого убили. А ты замуж думаешь выходить?

– Как сказать… Пока присматриваюсь.

– Я могу тебе найти жениха, настоящего джигита.

– Спасибо, Муса, у меня есть на примете кавалер.

Эмма вдруг увидела, что рядом с мойкой валяется туалетное мыло. И у неё с ходу возник дерзкий замысел разыграть неприличную сценку. «Как он среагирует?..» Она встала с табурета и, повернувшись к гостю спиной, нагнулась, пытаясь взять выскальзывающий из руки кусочек. А уже в следующий миг наклонилась так низко, что у неё открылось то, что женщина даже мужу выставляет напоказ в редких случаях, например, в бане, когда пробуждается желание поозорничать. «Ва-а-х!» – раздался гортанный возглас. Эмма довольно хмыкнула, затем встала во весь рост и, положив мыло в кухонную мойку, как ни в чём не бывало, взглянула на мужчину – он бешено вращал глазами. Потом, сбивчиво что-то пробормотав, сказал возбуждённым голосом:

– Поставить бы тебя на колени да отхлестать ремнём твой голый зад. Или отодрать как гулящую девку. Ты этого добивалась?

Эмма потупила взор.

– Прости, Муса, забыла. Я же не знала, что ты приедешь: пришла с работы, душ приняла, халатик накинула…

Мужчина, видать, никак не мог успокоиться. Он решительно встал с табурета, шагнул к полуобнажённой особе.

– Женщина, ты красива, нежна и желанна. Моё сердце, как сердце любого мужчины, трепещет от твоего вида… Бью себя по рукам, чтобы не тянулись они к той, что была любимой женщиной моего сына. Его прах ещё не остыл в нашей земле, ещё не выплаканы слёзы по плоти от моей плоти. И если мы ляжем с тобой в постель, то я предам сына своего, память о нём.

Эмма надеялась услышать от Мусы совсем другие слова, потому что помнила его многозначительные взгляды, когда он приезжал к ней в конце декабря с младшим братом. Ей стало совестно за своё вызывающее поведение и проявленную слабость. Опустив голову, она замерла на секунду, будто прислушиваясь к чему-то. И вдруг приветливо улыбнулась:

– Муса, давай посидим, вина ещё выпьем, что ты принёс. Алхана вспомним…

Они просидели не менее двух часов. Пили вино, разговаривали; иногда Эмма бессмысленно хихикала от рассказов гостя. И было хорошо, светло на душе. Не надо было придумывать, как обворожить мужчину. Муса оказался начитанным, что Эмме было в диковинку, поскольку до этого с таким багажом знаний она знала только Луку. А знакомые кавказцы не говорили ей возвышенных слов: им требовалось одно – постель.

Выпитое вино распахнуло у гостя душу, вылилось в стихотворные строки, которые с придыханием прочитал Муса:

Эмма тайком смахнула слезинки, появившиеся в уголках её глаз. Муса, печально взглянув на неё, сказал:

– Теперь послушай на прощанье ещё один стих великого поэта и философа:

Муса ушёл, крепко расцеловав Эмму, и обещал навещать её по-родственному. А минутой раньше оставил ей значительную сумму денег.

После того как уехал Муса, Эмма больше недели не хотела видеть никого из мужчин. Ей звонили и Лукьян, и Джабраил, она отвечала, что неважно себя чувствует. Во второй половине марта пришла в себя, вышла из заторможенного состояния. Сначала она встретилась с молодожёном Лукьяном, потом пригласила в гости Джабраила.

Так пролетели март и апрель. Первого мая на центральной площади города в колоннах демонстрантов Эмма повстречала одноклассников и знакомых. После демонстрации прямо на улице пили плодово-ягодное вино. Потом гуляли по городу и пели песни. Вечером слегка захмелевшая женщина вернулась домой, ожидая телефонного звонка – и от Лукьяна, и от Джабраила. Но неожиданно ей позвонил Максим. Он поздравил бывшую супругу с праздником, а в конце разговора пригласил в удобное для неё время навестить его. Сам в гости не стал напрашиваться, наверное, постеснялся. Эмма пообещала ему, что, как только будет возможность, придёт. И положила трубку.