Читать книгу Рыбка, где твоя улыбка? Исповедь раздолбая – 3 - Борис Егоров - Страница 7

Старший мой брат Саша с детства занимался фотографией. У него был фотоаппарат «Смена-4». Помню, брат откручивал маленький объективчик, показывал мне его на ладони и сокрушенно вздыхал: «Разве это оптика? Проглотишь, и не заметишь…»

Но, когда Саша принес домой газету «За советскую малолитражку» – это была многотиражка парторганизации Московского завода малолитражных автомобилей, который потом стал АЗЛК – короче, где «Москвичи» делали – так вот папаня наш долго разглядывал крошечное фото на последней полосе, где с трудом можно было разобрать какие-то березы. А потом спросил у Саши: «Тебе чего-нибудь надо для этого дела?» Брат встрепенулся: «Пап, мне бы аппарат, чтоб объектив был побольше. А то у „Смены“ слишком…» и он посыпал какими-то научными терминами. Папаня отмахнулся: «На дело никогда денег не надо жалеть. Побольше, говоришь? Будет тебе побольше».

В фотоаппаратах батя наш не разбирался. И он плясал от цены. Поэтому привез он брату «Старт». Этакая зеркалка со здоровенным объективом. Стоил этот аппарат ни много ни мало, а сто двадцать пять рублей! (В те времена у обычного инженера зарплата была – сто двадцать.)

Саша первое время, по-моему, спал со своим «Стартом», наглядеться на него не мог никак. А старенькая «Смена» отошла ко мне. Вот она и стала толчком к моему знакомству с кинематографией. Да-да! С ней.

Как-то наш класс побывал на ВДНХ. И я там две пленки извел. В голове у меня экспонометра не было, поэтому я даже сам удивился, когда Саша отпечатал фотографии. Очень все классно получилось – спасибо солнечному дню.

Завуч наш, Яков Семеныч Гольдберг – который позже кайф мне поломал с учительницей пения на рояле – долго разглядывал стенд с фото. И решил, что я должен стать штатным школьным фотографом. Летопись, стал быть, вести. Когда он изложил мне это комсомольское поручение, у меня заиграли извилины. И я заявил: «Фотография – это прошлый век! Надо снимать кино! Тогда про нашу школу по телевизору покажут!» Яков Семеныч сначала малость остолбенел, а потом проникся перспективами. Спросил: «И… что для этого надо?» Я сказал, что составлю список.

Короче, купили мне кинокамеру «Спорт» на батарейке, и запас пленки. Там получалась хитрая система – сама камера была восьмимиллиметровая. А пленка заряжалась – шестнадцать мм. То-есть, отснял свое, потом переворачивашь бобину – и вторую половину крутишь. Причем в инструкции было написано, что бобину можно переворачивать на свету, типа, ни кляпа не засветится.

Моя кинооператорская деятельность началась – и закончилась – со съемок праздника учителей по поводу получения школой какой-то, не помню, грамоты почетной.

Все было очень красиво и внушительно. Представители гороно и районо вручали грамоту, а я с наглой мордой всех расталкивал и совал им в нос громко трещащую кинокамеру.

Потом гости уехали, а наши учителя перешли к неофициальной части. Только учительница химии попыталась меня выпихнуть. Но остальным в предвкушениях было уже все по барабану, а учитель труда вообще рявкнул: «Да и хрен с ним! Хай увековечит».

А мне пришла пора перевернуть бобину. Открыл я камеру, поддел катушку – и уронил. И она укатилась тихо-мирно, по пути сматывая с себя пленку. Помню, завуч так тупо на меня смотрел, что я сделал морду лопатой. Типа, не разбираетесь в кинематографе – нечего тогда и пялиться.

В общем, весь вечер я порожняком трещал камерой с засвеченной пленкой. Бухие учителя мне позировали, танцы танцевали, обещали магнитофон мне купить, чтоб кино было со звуком. Бордель этот происходил в актовом зале, и я спрятался на сцене за кулисами – дух перевести. И наткнулся на учителя физкультуры Арнольда Константиныча и учительницу химии Светлану Викторовну, которая была… почти без ничего. Арнольд подтянул штаны и схватил меня за шкирку: «Что, сучонок? Снял кино?» И напрасно я пытался доказать ему, что камера трещит очень громко – я бы не смог ничего снять незаметно. Но у физкультурника, по ходу, дикая смесь эмоций не дала ему… здраво мыслить. Ну, как же – во-первых, водки напился, во-вторых, кайф я ему обломал. Да еще без штанов в кинохронику попал.

Вырвал Арнольд у меня многострадальную кинокамеру – и разлетелась бедолага об стену на мелкие составные части. Сам я отделалася пинком.

Как я потом узнал, физкультурник получил выговор от парткома, и у него из зарплаты вычли стоимость кинокамеры. А ко мне до самого окончания школы ни одна душа не подходила с комсомольскими поручениями.