Читать книгу Говорю вам… - Борис Екимов - Страница 7

Это дело трагическое еще и потому, что матушку свою защитила 18-летняя дочь. «Жертвуя собой», – как говорилось позднее в боевых сводках.

Годы – те же. Хутор Солоновский.

Пономарева Матрена Федоровна – 52 лет. Пономарева Пелагея Федоровна, дочь ее. 18 лет.

Как всегда, по чьему-то заявлению у Пономаревых делают обыск и находят 9 кг пшеницы.

Из протоколов:

Пономарева – мать: «Найденную пшеницу принесла моя дочь. Откуда она взяла, я не знаю».

Пономарева – дочь: «Я работала в колхозе в качестве перевозчицы семян. 11 мая я получила зерно и повезла в поле и когда я ехала, то в то время скрала с возу пшеницу в количестве 9 кг которую у нас обнаружили. Хищение хлеба я сделала лишь потому, что не было чего кушать. Я получала каждый день 600 грамм».

Приговор: лишить свободы на 5 лет.

Папка уголовного дела закрыта. Остается лишь домысливать горькое: видимо, когда нашли пшеницу и стало понятно, что суда не избежать, решили в семье, что вину на себя возьмет младшая. Во-первых, на матери весь дом, остальная семья, а во-вторых, должен суд сделать снисхождение к 18-летней девчонке. Это они рассуждали, по-человечески. По-иному думал «добрый дедушка Калинин», Михаил Иванович, и те, кто выше него, и те, кто ниже, но с властью в руках: «Учитывая важность совершенных действий как социально опасные… совершала кражу колосьев аржаных урожая 1933 года в количестве 2 кил… Тем самым совершала уголовное преступление…»

Как такое можно читать спокойно…

Ком в горле. Закрываешь глаза.

Но не уйти от видений той жизни, что прошла и оставила горький след свой навек.

А что до Пономаревых, матери и дочери, то неизвестно, кому было тяжелее. Судьба 18-летней девушки в солженицынских строках из «Архипелага ГУЛАГ». Доля матери: горевать и плакать, горевать и плакать и винить себя.

Лето… Осень 1932 года. Уборочная страда.

«Отсталая часть колхозниц таскает зерно в приспособленных для этого карманах… краденое зерно размалывается на специальных жерновах…» (из газеты «Советская деревня»).

«Случаи хищения колхозного хлеба приняли массовый характер. Идет срезывание колосьев, обминание снопов» («Советская деревня»).

Причина одна: голод. Тот, что нынче. И самый страшный, который впереди – зимой, весной.

Люди видели, что их обрекают на смерть. Арифметика простая.

Ф. Е. Абалмасов. 217 трудодней. «Хлеба колхоз не выдал. Семьи – 7 человек».

Вдова колхозница Маслова (к-з «Вторая пятилетка») работала весь год, не пропуская ни одного дня. Ей пришлось получить 10 кг зерна.

Лозунг один: «Весь хлеб – государству». «На призыв вождя… в августе вместо 27 тысяч центнеров сдать 35 тысяч!» (колхоз «Искра» Урюпинского района).

«Оппортунисты… поднимают вой о мнимой угрозе остаться без семян и без колхозных фондов. Это паникерство…»

«Мероприятия по авансированию колхозников, сочиненные Урюпинским райкомом, следует задержать» (это все из «Советской деревни»).

«В Нижнем Чире забыли интересы государства… Много хлеба ушло на местное снабжение, созданы социальные фонды, запасы… Надо ударить со всей большевистской силой!» («Советская деревня»).

«В Новоаннинском районе дошло до того, что некоторые коммунисты говорят о том, что краевой план выполнить нельзя, что он приведет к катастрофе… Пришлось ударить со всей беспощадностью! Сейчас по всему району идет учет излишне осевшего хлеба. Этот хлеб будет немедленно сдан государству» («Советская деревня»).

Катастрофа уже началась, а вернее – продолжалась: государство выгребало из колхозов все зерно подчистую, люди спасались, как могли.

«По Новоаннинскому району зарегистрировано 39 случаев кражи хлеба с колхозных полей. В Ярыженском сельсовете… Лыгина, Махонин, Алешин, Шамиева, Ростокин… устроили ток для молотьбы в одном из оврагов…»

«Сплошь и рядом стоят кулацкие тенденции противопоставить интересы колхоза интересам государства, нажать хлеб, обеспечить сперва себя… Другой формой разбазаривания хлеба является общественное питание… Необходимо решительно провести борьбу…» («Поволжская правда»).

«Продолжается разбазаривание хлеба на общественное питание, выдачу хлеба за работу… имеются случаи скопления хлеба в амбарах колхозов под видом создания различных фондов…»

С теми руководителями районов, колхозов, МТС, которые пытались хоть как-то спасти людей, выдать им хлеб, оставить на семена, разговор был коротким: исключить из партии, снять с работы, дело передать в органы.

В местных газетах лета и осени 1932 года целые списки таких руководителей. В Клетском районе, например, были сняты все районные руководители.

Сила солому ломит. Появились «победные» рапорты:

«Зерносовхозы выполнили план! 7 млн 500 тысяч пудов!» «Скотоводтрест выполнил план!»

А люди спасались, как могли.

«В ночь на 13 августа задержаны воры, расхищавшие хлеб из скирд коммуны им. Сталина… Все четверо приговорены к высшей мере наказания – расстрелу. Ввиду происхождения из трудящейся среды суд нашел возможность заменить на сроки – 10 лет».

«Нарсудом рассмотрено дело… Петровой А. М., расхищавшей пшеницу (срезала колосья). Петрова приговорена к расстрелу. Приняв во внимание ее несудимость, расстрел заменен лишением свободы на срок 10 лет с конфискацией».

«Кулак Кох приговорен к расстрелу». (Из местных газет 1932 года).