Читать книгу Красный рок (сборник) - Борис Евсеев - Страница 12

Но Сима-Симметрия думала как раз не про Витю. Его она мигом забыла и снова, в который уже раз, переключила мысли на подполковника Ходынина.

Симметрия была невероятно гимнастична: и умом, и телом.

В поступках тоже старалась соблюдать нужное равновесие. Улыбок и ласк отмеряла ровно столько, сколько было необходимо. И тому, кому полагалось. Так было в школе, так было в Институте физкультуры имени дедушки Лесгафта. Да и после прохождения полного курса прыжков и ужимок у дедушки Лесгафта все делалось именно так, не иначе!

Кроме того, постепенно самой жизнью Симе было растолковано: имя ее – не случайность!

«Настоящая Симметрия ты, девка, и есть! Спереди, сзади, с боков, снизу и сверху. А что крестили Стефанидой, – так это бабка с дедом начудачили».

Стефа, Стефанида… Это имя всегда ей казалось дурацким, вычурным. И поэтому временами она испытывала буйную благодарность по отношению к родителям за то, что в метрических записях указали ее Симметрией.

В себя как в Симметрию она влюбилась одним махом и навсегда!..

Сима думала про Ходынина и вспоминала их (по гамбургскому счету первую, а вообще-то, вторую) встречу.

Эта встреча произошла в подсобном помещении Московского Кремля и, хотя закончилась ничем, – сильно ее впечатлила.

Выведав тайно у нынешнего своего ухажера Шерстнева – нытика, тупилы, неудачника, где именно трудится подполковник, она в одну из важнейших точек Кремля к Ходынину (сперва в толпе туристов, а потом ловко от них отделившись) и двинула.

«Школа птиц подхорунжего Ходынина»

Эта табличка на Симу особого впечатления не произвела. Да и самих птиц в громадной комнате – с бойницами вместо окон, к тому же сплошь завешенной какой-то мелкоячеистой рыбацкой сетью – почти не было. Только дохловатый птенец долбил клювом на пустом столе какую-то черепашку. Клюв, правда, у дохляка был мощный: чуть изогнутый, желтовато-прозрачный. Кое-где клюв отливал перламутром. А местами от мощи своей и силы – даже светился.

«Вдруг такой и у Ходынина? Дико круто…» – внутренне вздрогнула Сима и стала не спеша раздеваться.

Она скинула на пол шубку, туда сразу же полетел и жакет, за ними – чуть погодя – легкая белая кофточка. Грудью своей Сима гордилась бесконечно и пока никакими излишними одежками ее не сковывала. Обнажаясь, она всегда ждала возгласа: «Ах!» В крайнем случае: «Ух ты!» В самом крайнем: «Бля-я-я…»

Подполковник Ходынин произнес другое слово.

– Стоп, – сказал он, – стоп, лапа, минутку.

Пронеся на кривеньких ножках свой тяжкий корпус к столу, Ходынин подхватил под крылышки дохлого птенца и, любуясь им, посадил полуголой Симметрии на плечо.

Ходынин – залюбовался и застыл. Птенец балобана на плече у гимнастически сложенной девушки показался ему прекрасным!

Любуясь, Ходынин не двигался. Из окон-бойниц лился томный свет. Симметрия стояла и мерзла. Наконец подхорунжий сказал:

– Птица к тебе ластится. Стало быть, лапа, и я могу.

Симметрия обрадовалась и хотела быстренько смахнуть наглого птенца, уже чего-то на плече у нее нацарапавшего, на пол. Но тут вбежал какой-то военный, стал, не обращая внимания на Симу, что-то на ухо Ходынину шептать.

Сима разобрала только: «Тайницкий сад… Опять, как раньше… Прикажете выпускать ястребков?»

Сперва Сима думала возмутиться, потом решила подождать. Военный быстро, так ни разу на нее как следует и не глянув, убежал.

Ходынин продолжал стоять, словно созерцая собственную задумчивость.

Вдруг урок анатомии и птицеводства был бесстыдно кончен.

– Нет, – сказал сам себе подполковник-подхорунжий, трудно ворочая из стороны в сторону вжатой в шею больше, чем нужно, головой. – Нет. Глупость все это. Баба – глупость. А птица?.. Нет, не глупость. Кстати, о бабах и мужиках… Олежка Шерстнев вам кем приходится?

– Так… Никем…

– Что он вообще за человек?

– Олежка? «Парень хоть куда»!

– В смысле?

– В смысле и туда, и сюда может. Бисексуал он… – зарделась Сима. – Мы его в кабачке зовем Синкопа. Хромает бедненький…

– Синкопа и Симметрия, – раздумался вслух Ходынин. – Симметрия и Синкопа… Как ни крути – четвероногое и четвероногое!..

После некоторых размышлений подхорунжий снял птенца с хрупкого женского плеча и снова усадил на стол: долбить черепашку. Потом поднял с полу кофточку, хмурясь, подал Симе, кивнул головой на дверь.

На этом первая встреча в Кремле гимнастически развитой Симы и бесчувственного птицелова была в общих чертах завершена.

И теперь Сима-Симметрия, стоя под дежурным освещением Замоскворецкого района города Москвы, прикидывала: являться или не являться в Кремль еще раз для окончательного усмирения проклятого птенца? Взять или не взять их обоих за клюв? Сперва птенца, а потом и птичника.

«Как этого мучителя пернатых, кстати, зовут?» – вспоминала и никак не могла вспомнить Сима…