Читать книгу Кто служил в армии, в цирке не смеётся. Сборник рассказов - Борис Цеханович, Борис Геннадьевич Цеханович - Страница 2

День был в самом разгаре. Хоть полк и был кадрированный, но работы всегда было навалом. Я сидел на грязном и замасленном обрезке бруса в цехе ПТО (пункт технического обслуживания) и с удовольствием смотрел на свою противотанковую установку. К вечеру закончу основные операции по её полной консервации и останется только перетащить в бокс и там уже окончательно заклеить люки и кое-что ещё. После чего можно было гнать в ПТО очередную установку.

Тут же, в цеху уже минут пять слонялся и капитан Зинченко с зенитного дивизиона, зажав в подмышках несколько рулонов дрянных и дешёвых обоев. Может быть, в другое время я просто скользнул бы взглядом по нему, но дело в том, что сегодня утром на разводе Зинченко сообщили о наконец-то пришедшем приказе об увольнении из Вооружённых Сил. А тут он бродит по цеху, с видимым интересом заглядывая во все бочки и ёмкости, не пропуская ни одной, каждый раз сожалеюще качая головой. Правда, в последней бочке он увидел то, что искал и с долгим, обрадованным вздохом, присел рядом со мной.

Задача, поставленная ему, была незавидная и предполагала после её окончания, в зависимости как это понравится генералу Бийскому – будет либо нравоучительная беседа в виде генеральского монолога, либо рёв опять же раненого самолюбия генерала.

Неделю назад Бийский случайно забрёл на КПП «Зелёное поле», после чего там драли всех. Начиная от капитана Зинченко, ответственного за Контрольно-Пропускной Пункт и кончая командиром полка. Драли за неухоженных дневальных, драли за бардак, за неряшливую документацию, за форму дневальных, стоявших в наряде второй месяц… Но больше всего ругали за отклеившиеся обои в комнате отдыха. Хотя по назначению она дневальными не использовалась, они уютно устроились в первой комнате, где несли службу, жили и отдыхали. Зинченко год назад сделал там неплохой ремонт, но этой весной образовалась с крыши протечка, вовремя её не устранили и угол полностью замок, откуда и свисали убого лохмотья обоев. Свисали давно, а ремонтировать было нечем. Нам зарплату месяцами задерживали, а уж про отделочные материалы службы КЭС (квартирно-эксплуатационная служба) говорить вообще не приходилось. Там числилась только одна женщина и куча погнутых солдатских кроватей на складе. Вот Бийский и поставил задачу привести комнату и сегодня в 12 часов он будет её проверять.

Вообще, зам командующего нашей армии генерал Бийский был своеобразной фигурой, вокруг деятельности которой рождалось множество весёлых армейских анекдотов.

Три дня тому назад построил он нас на Учебном центре и начал растолковывать свою очередную сумбурную идею. На дворе было лето и непонятно откуда, днём, повылазило злое комарьё. И вот над нами вьются две тучи наглого и откормленного комарья. Одна туча над нами, вторая над генералом, который вальяжно прогуливался вдоль строя. У нас у каждого по березовой веточке и как только генерал поворачивался в другую сторону, так мы хлестали себя, на миг отгоняя назойливых и самоубийственно упорных комаров. А генерал ходит и ему хоть бы хны. Но на его длинном носу уже некоторое время сидел комар и жадно упивался генеральской кровью, неприлично раздувшись «по самое не хочу».

Повернувшись в очередной раз и, уловив взмахи берёзовых веточек, генерал укоризненно начал говорить: – Товарищи офицеры, где ваша офицерская выдержка? Хотя бы меня постеснялись… Вот я вижу, что у меня на носу комар сидит, но ведь веточкой не махаю, – Бийский скосил глаза и сосредоточил взгляд на раздувшимся комаре и осторожно, чтобы не спугнуть показал на него пальцем.

– Вот… пьёт гад мою кровь, но я же генерал и не позволю себе махать веточкой….

В этот момент, комар потерявший от жадности всякую меру, неожиданно лопнул и тут же умер, а крупная капля крови прокатилась по коже и застыла, повиснув на кончике носа.

– Блядь…, – неожиданно озлился генерал, – я хотел похвалиться генеральской выдержкой и дать этой суке спокойно улететь, а эта скотина подвела меня и лопнула….

От злости генерал не рассчитал силу движения руки – хотел скинуть капельку крови, а вместо этого сам себе заехал в нос. Ему было очень больно, даже глаза повлажнели… И только и оставалось зло выматериться.

Как-то раз, во время обеда, он неожиданно приехал в полк и непонятно зачем, помчался в парк. Дежурного не было, обедал, и генерала встретил зачуханный и грязный дневальный по парку, но браво и чётко доложил зам командующему, закончив доклад представлением: – дневальный по парку рядовой Бийский….

– Ааааа…, брат, братан…, – генерал экзальтированно бросился обнимать, ни капли не изумившегося солдата, после чего они сели на пыльное бетонное крыльцо и в течение часа, пока в парке не стали появляться офицеры, о чём-то задушевно беседовали

Запыхавшемуся зам по вооружению, прибежавшему с докладом, приказал: – Брата моего одеть, отмыть и привести в божеский вид.

Хотя, конечно, он не был его братом, а так… однофамильцем, да ещё хорошей неряхой, но теперь как генерал приезжал в полк первое, куда он ехал, это был парк, где ему представляли «подготовленного» рядового Бийского. Они обнимались, уходили в тенёчек и о чём-то оживлённо базарили, вгоняя в тихую тоску начальство. Чего там мог лишнего сболтнуть солдат?

Показные занятия на нашем караульном помещении, в декабре месяце прошлого года, вообще оставили яркий след. До сих пор мы с удовольствием делились юморными впечатлениями, рассказывая различные перипетии данного события тем, кто не участвовал в этих скачках.

В один морозный, очень морозный день, генерал Бийский как ураган ворвался в наш полк и радостно «обрадовал» сообщением, что через неделю на базе нашего караульного помещения пройдут показные занятия, в масштабе нашей армии.

Что было в эту неделю…, вспоминалось с истеричным хохотом. Справедливости ради, надо сказать, что генерал умел «закручивать». И мы закрученные до отказа закрутились и не только мы. Из захолустной полковой караулки, стоявшей на окраине военного городка, сделали приличный караульный городок, где можно было проводить занятия и инструктажи, в том числе и с караулами сопровождающие грузы на железнодорожном транспорте. Военные железнодорожники притащили целый товарный вагон, сняли колёса, протащили под всеми трубопроводами, устроили насыпь с рельсами и шпалами и водрузили туда вагон уже с колёсами. А уж начинку вагона и всё остальное делали МЫ – Офицеры. Солдат у нас не было. Это на караульном городке, на холоде и морозе. Но в караульном помещении, хоть и в тепле, было не лучше. Все помещения караулки были распределены между батальонами-дивизионами и отдельными подразделениями. И помимо несчастных караульных бодрствующих и отдыхающих смен, неприкаянно бродивших внутри, там ещё деятельно суетилось до двадцати офицеров. Красящих, подгоняющих, ремонтирующих, вставляющих, ругающихся между собой и много суетившихся – днём и ночью. Дивизион и всю артиллерию в этот момент представляли начальник артиллерии подполковник Левшин и я, командир противотанковой батареи. И нам достался центральный коридор, который мы должны были оклеить обоями и покрасить пол. Всё бы ничего: обои и краску нам дали. Слава богу, не пришлось покупать на свои скудные деньги. Но дверь караулки практически не закрывалась и от шастающих туда-сюда, в коридоре стоял банальный дубак, при котором клеить обои всё равно, что плевать против ветра.

Поэтому мы с Левшиным особо не суетились, решив поклеить их в последнюю ночь. И поклеили. Перед этим неплохо выпили и поклейка обоев прошла у нас быстро и весело. Также весело покрасили пол и долго смеялись, глядя друг на друга, потому что перед покраской мы ещё выпили, пару раз из-за этого падали на пол, вывозились в краске, но в целом всё получилось неплохо. Правда, потрескивание и некое таинственное шуршание клея и подсыхающих обоев в постоянном сквозняке и холоде, внушали определённый пессимизм. Кто клеил хоть раз в жизни обои, тот знает – постоянная температура и никаких сквозняков, хотя бы в течение первых восьми часов. А тут, как только мы закончили красить пол, караулка наполнилась разного рода проверяющими, начиная командованием полка и кончая комдивом. Потом приехали из штаба армии, до генерала Бийского – тоже что-то проверяли и нервно готовились к показным занятиям, штабные клерки. Потом сам Бийский, шастал туда-сюда со своей свитой и не только в коридоре, но и во всей караулке стоял качественный холод. И вот в этой обстановке обои грозили отклеиться и рухнуть, хотя бы и на генерала.

Мы с начартом нервничали и от этого гораздо чаще тайком прикладывались к бутылке, заныканной в сушилке. А когда занятия начались, нам уже было всё равно и из сушилки, в дверную щель с азартом наблюдали, как обои потихоньку стали отклеиваться от верха и вот-вот грозились целыми пластами упасть на строй начальников штабов частей армии, для которых и проводились занятия. Ну, и заодно на генерала Бийского, не глядя тыкающего во всё в караулке и грозно вещающего – Так должно быть у всех. Через неделю приеду и проверю… с орг. выводами…

Но бог на свете всё-таки был. И обои выдержали. Выдержали ещё полчаса, когда занятия закончились и довольный генерал Бийский опять собрал нас всех в коридоре караулки.

– Что ж, товарищи офицеры, занятие, я считаю, прошло плодотворно. И завтра я проведу ещё одно занятие, с другой категорией. И мне бы хотелось к этому занятию кое-что изменить….

Дальше генерал стал водить офицеров по закреплёнными за ними помещениям и ни капли не сомневаясь, на отремонтированных и покрашенных дверях, смело и жирно рисовал то, что он ЖЕЛАЛ увидеть. Слава богу, он не видел вытянувшихся в удивлении лиц самих офицеров. И вот когда двери караулки за ним захлопнулись – обои разом и с шумом отклеились и упали на офицеров, стоявших в коридоре, мигом укутав их в бумажный саван.

Смех стоял гомерический. Но смех смехом, а к следующему утру всем нужно всё восстановить и исполнить пожелания Бийского.

Дальше был совсем концерт. Обои были сырые, и расползались под руками. Клеить их было бессмысленно и мы решили их банально прибить, закрепив верх обоев деревянным плинтусом. Но и они не держали, так как стена была сильно кривой и плинтус действовал лишь точечно, а не прижимал всей поверхностью верх обоев. Но и тут мы не расстроились. Разодрали на полоски солдатское одеяло, по ширине плинтусов и только таким образом сумели надёжно прижать верх обоев под потолком. А потом просто прибили обои к стене гвоздями с широкими шляпками. Да…, пошло оно всё на х….й После чего всё это хорошо обмыли. Видать обмыли хорошо, так как на следующий день хоть они и не приклеились, держались надёжно. Конечно, Бийский с минуту разглядывал наше творчество, загадочно поглядывая на нас, таинственно сопел, но ругаться не стал. А уж весной, в тёплое время, полк сделал качественный ремонт караульного помещения, безжалостно содрав наши обои.

Всё это я вспомнил, пока Володя устраивался около меня.

– Ты чего тут слоняешься? Тебе же приказ пришёл… Ты теперь свободный человек в отличие от всех нас…

– Ааа…, вот последнее дело сделаю и тогда, Боря – ВСЁ.

Поняв, про какое последнее дело он сказал, с сочувствием поглядел на товарища: – Ты же не успеешь. До срока остался один час и Бийский на тебе оторвётся. И на хрен тебе это нужно напоследок нервы трепать?

Володя по характеру был мягким человеком, управляемым и в какой-то степени безответным. Но сейчас он воинственно потряс дешёвенькими обоими: – Я за эти обои чуть с женой не разосрался. Помнишь, в прошлом году мы три месяца без зарплаты просидели. Блядь…, ебан… президент. Пьянь… Свою армию содержать не может. – Со злобой вырвалось у Володи, – так вот. Тогда мы с женой решили обновить в большой комнате обои. Еле денег наскребли, ужали себя во всём и купили самые дешёвые обои. Только чтобы хотя бы освежить стены. А тут Бийский – Почему КПП «Зелёное поле» в таком не приглядном виде? Срочно привести в порядок…. А то всех вас тут… Ну, что ж, пришлось часть обоев забрать с дома и поклеить их там. Ох… и скандал дома был. Вот сейчас я этой суке отомщу. Я ему поклею обои….

Володя поутих немного помолчал и продолжил: – А так успею. Я вон в той бочке солидол нашёл. Сейчас его наберу, намажу на стены и посажу на него обои…

– Да ты что, Володя? – Ужаснулся я, – они ж промаслятся…

– За двадцать минут не успеют, а там я его на х… пошлю.

Посидев ещё минут десять и сказав мне – Пора, Володя набрал солидола и ушёл.

Как он спланировал, так и сделал – только на х… всё-таки не послал. Духу не хватило. А так выслушал доброжелательно бормотание генерала: – Ну.., вот можете, товарищ капитан, работать. Теперь я буду вас периодически драть, чтобы вы….

Через час, после того как уехал генерал, а Володя пустил фуражку колесом по плацу и всё-таки со злой экспрессией проорал: – Да пошло оно всё на Х……., – солидол пропитал не только обои, но и штукатурку с кирпичными стенами. Ещё через месяц генерал жалобно скулил, глядя на это блядство на КПП, но никого не ругал. Потом…, уже спокойно солидол выжгли паяльными лампами, по приказу генерала выделили фонды и КПП хорошо отремонтировали.