Читать книгу Жнец. Швец. Игрец - Борис Георгиев - Страница 5

«Неудобное тело, – размышлял, исследуя новое воплощение, Жнец. – Такое уже было. Давно или недавно? Какая разница, если хорошо помню. Тело кислозависимое, перемещаться может только в жидкой среде. Волновые способности на троечку. Абориген. Такому наизнанку надо вывернуться, чтоб подключиться к порталу. Разговора не выдержал. Жаль мне его? Нисколько. Казалось бы, я в его теле, эмоции должен получать. Почему никогда нет эмоций? Этот вопрос я когда-то обдумывал и решил – ментальный спектр с телом не совпадает, вот почему. Железы его… Что он чувствовал? Страх, гнев… Видеть-то я вижу, понять могу, но ощутить… А надо ли? Я получил задание, по закону должен исполнить. Что мне известно? Запах сухопутника. Где его найти, тоже известно. В полутора тысячах щупалец северо-восточнее, возле гор. Абориген считал риф горами. Пока не выйду на цель, нельзя бросать тело, иначе не найду по запаху жертву. Скучное задание: найти и… Что заказчик хотел сделать? Ну-ка. Ага. Сдавить щупальцами, медленно увеличивая нагрузку, лишить возможности дышать, затем разделить на две части. Не интересно. Делал подобное много раз. Но заказ есть заказ, по закону права выбора способа устранения я не имею. Что это за мелкота?

Жнец засёк стайку местных кислозависимых организмов, очевидно – бездумцев, оценил, как реагирует тело. Пища. Он слегка изменил курс и дал телу насытиться. Во-первых, нужно следить за состоянием телесного обиталища – неизвестно, сколько времени уйдёт на выполнение заказа; во-вторых, информация о способах охоты лишней не бывает; в-третьих, просто интересно.

Оказалось, ничего особенного. Охотой такое поглощение называть стыдно. «И хватит. Не нужно досыта, снизится чувствительность, тело будет слушаться хуже. Вот горы». Он вынырнул, отметил, что в газовой среде тело чувствует себя неуютно, но запахи улавливает сносно. С оптикой хуже – искажена перспектива. Он нырнул и пошёл к объекту на максимальном режиме. Глаза прикрыл, чтобы не отвлекаться, одной акустики хватит: потерять уродливую посудину невозможно – канат скрипит, гудит от ударов воды металлический корпус, шумят какие-то механизмы, слышно даже нечто похожее на речь, но разобрать нельзя. Такого языка абориген не знал, хотя… Жнец заметил: меняется состав крови: тело готовится к нападению. Эти существа – враги. Ну-ка… Он вынырнул, взял запах. Так и есть. Цель найдена, дело за малым. «Скучно. Новой информации ноль. Разве это охота? Нисколько не интересней ловли тупых вододышащих бездумцев, которые, даже оказавшись в желудке, не понимают, что их съели. Цель на посудине, осталось уловить ментальный образ, затем, пользуясь ментальным столбом тела, надстроить себя чем-нибудь подходящим для газовой среды и выполнить поручение. Может, для поиска и наблюдения выбрать что-нибудь эдакое? Архаичное, из кислозависимых беспозвоночных, или наоборот – бестельника нейропаразитического типа, чтоб заодно понаблюдать изнутри…»

Жнец выскочил из воды ещё раз и в краткий промежуток времени, пока тело двигалось над гребнем волны, понял: вот цель, искать не нужно. Наблюдение тоже ни к чему. Цель скучная: теплокровное животное углеродного цикла, слишком слабое, чтоб интересно сопротивляться. Никакой новой информации не будет: очевидно, что ментальный образ связан с гипертрофированным верхним нервным узлом. Такой цели Жнец не помнил, но разобраться будет несложно и без наблюдения. Да вот он, его ментальный образ.

Цель возле защитного ограждения посудины возилась с каким-то варварским приспособлением, живо напомнившим Жнецу стрекало веганского скрытня. Найдя место прикрепления ментального столба цели, Жнец поставил метку. Потерять цель он теперь не мог. Головоногое надоевшее тело рухнуло в воду по ту сторону от водного гребня. Наконец-то можно его оставить. Выбрать что-нибудь для атаки, и…

Воспоминания о веганской живности придали мыслям новое направление. В системе Веги Жнец бывал часто и никогда не оставался без информационного улова, охота в тех краях необычайно интересна. Взять хотя бы веганского амальгадилла. «Почему бы не устроить нечто подобное здесь?» – внезапно подумал Жнец, и эта идея ему понравилась. Действительно: почему нет? Закон оставляет выбор надстройки на усмотрение исполнителя. Разобрать этот живой мешок со щупальцами…»

***

Покидая бар, Роберт Корк глянул на упившегося Ёсю. Труп, бесчувственная тушка. Зато не помешает. Роберт с трудом прихлопнул дверь – ветер, рвёт из рук. Хватаясь за леера, добрался до входа в рубку, приоткрыл стальную створку, протиснулся, но дыхание перевёл только запершись изнутри. Никакой радости в сезон ветров от прогулок по верхней палубе.

– Фу-у! Так. Дать «добро» Быстрицкому, пусть выгружает. Отстрелить вешку…

Он поколебался: сначала бы отстрелить вешку, а потом уже слать сообщение, но лишний раз высовывать нос наружу не хотелось.

– Я быстро. Где ты тут, моя хорошая?

Роберт отыскал ракетницу, проверил заряд, шустро отстучал сообщение: четыре двойки. К приёму груза готов.

– Сейчас буду готов.

Дождался подтверждения, ракетницу сунул за ремень и спешно покинул рубку. Грузовик идёт по касательной траектории, если к подходу не будет на рифе вешки, Быстрицкий не сбросит контейнер.

– Сбро… сит… – задыхаясь против ветра, проговорил Корк.

Три шага до борта, схватиться покрепче, вытащить пукалку, прицелиться и пальнуть. Можно бы и не особо целиться, но хочется, чтобы контейнер лёг вон там. Сбросить-то он сбросит и со второго захода, но вони будет – на всю Ассоциацию. Подумаешь, важная какая фигура – командир грузовика. Сидит сейчас за пультом, жаба жабой. «Сюда бы его», – подумал Роберт, вытаскивая ракетницу. Попасть хотел во-он туда, в промежуток между островками. Думал о том, что Быстрицкий всегда хвастался точностью выгрузки, и что не выгрузкой называл, а бомбометанием. Прикидывал, что творится возле скал: течение сумасшедшее, ветер швыряет хлопья пены. Даже головоногий туда не рискнёт сунуться, не то что…

– Лёгок на помине! – выкрикнул Корк, приметив выскочившего из воды акуана. Близко. «Что ему понадобилось? Как он вообще здесь оказался? Пугалки же поставлены… Из воды выскакивает. От ультразвука обезумел? Плевать, ведь не запрыгнет на борт».

Роберт примеривался выстрелить, но мешало ограждение. Он сдвинулся правее, где не было сетки, прицелился, но странный звук заставил его ещё раз глянуть на головоногую гадину. Чудище вырвалось из воды с рёвом, щупальца вытянуты, и…

– Что такое? – в растерянности спросил Корк.

Гад и не думал падать в воду, летел, как ракета из ракетницы, прямо на Роберта. Перемешанная с сепией вода лилась в волны, как из выжатой мочалки. Вдруг что-то странное произошло с телом: оно на лету вывернулось, точно резиновая перчатка, растопырило щупальца…

Корк, издав перехваченным горлом скрип, машинально наставил ракетницу на десятилучевую звезду с раздутым слизистым мешком в центре. Ему показалось – вот сейчас этот тошнотворный ком налетит, собьёт с ног, но – Вспышка! Вспышка! – взорвавшийся клубок дёрнуло в сторону, швырнуло в борт и перевалило на палубу, как нитки обрывая ванты.

«Я же не выстрелил!»

Роберт ничего не слышал. Вместо свиста ветра, рёва, грохота – ватная тишина. Заложило уши? Отвратительный клубок корчился на палубных досках, комкался, сочась струями чёрного дыма. Облако почему-то не отнесло ветром – оно сгустилось, скрутилось в штопор, хлестнуло хвостами, снёсло мачту вместе с паутиной снастей. Из дымного клубка вынырнуло сверкающая щучья…

– А-а! – заорал Роберт наставив ракетницу на…

«… пасть!» На зеркальную безглазую, с широким лобным щитком голову зверя легли оранжевые блики – сияние Альраи. Роберт нажал гашетку. Давил и давил на неё, словно в запасе было сколько угодно ракет, а не одна единственная вешка. Хоть и без прицела, а попал. Огненный шарик шарахнул зверю в пасть, но это не произвело на него никакого впечатления. Вешки как не бывало. «Сглотнула и не поморщилась, – в панике думал Корк. – Что же теперь бу?..» Вешка не пропала даром. Прошла насквозь, саданула прямиком в судовую надстройку. Тут Корк наконец понял, что не стрелять надо было, а бежать. Повернулся, захромал против ветра к лестнице. Тварь нагнала одним рывком, толкнула в спину, повалила. Роберта придавило к палубе, обожгло холодом; он завопил, не помня себя.

***

«Занятно, – думал Жнец, рассеяв и снова сгустив амальгадилльское тело, чтобы пропустить ракету сквозь. – Кажется, он выстрелил от страха. Смешная нервная система, слабенькая. Ментальный столбик тоненький, о полном доступе не может быть и речи. Поиграть с ним? Эта штука в верхней конечности – оружие, но убивать он не хотел. Голосит от страха. Нет, такой амальгадиллу не противник. Поговорить с ним, забрать память? Ну что там у него может быть полезного… Э, друг! Убежать тоже не выйдет. Дать ему спрятаться, потом найти? Детские игры. Ну его, надоел». Жнец догнал зверька, играючи повалил его, прижал к посудине. Позади что-то хрустело и скрежетало. «Я что-то там задел, когда собирал тело. Интересно, он тут один был? Убрать свидетелей… Вообще-то лень. Судя по поведению этого растяпы, амальгадилла он видит впервые. Ладно, после разберусь. Брыкается, тяжело ему. Занятный зверёк. Есть в нём что-то знакомое. То ли я охотился на таких когда-то давно, то ли… Спешить некуда, если уж подключился, надо с ним поговорить. Раздавить, задушить и разорвать надвое всегда успею».

– Не дёргайся, это бесполезно, – сказал жертве Жнец через ничтожный ментальный столбик.

«Кто ты?!» – источая волны животного страха и корчась, спросил зверёк. Жнец видел амальгадилла глазами жертвы и жертву зрением амальгадилла. Это было занятно, в высшей степени занятно, кроме того, нечто шевельнулось в обширной памяти убийцы: тело жертвы передавало через верхний нервный узел что-то такое…

– Я смерть твоя, – нежно проговорил Жнец, и ощутил вдруг, как прихлынул страх: не осознал, а именно ощутил: тяжесть, холод, боль. Страх, многократно усиленный мощным разумом Жнеца, перекинулся в амальгадилльское тело. Отклик был молниеносным.

***

Циммерман прекрасно знал, что такое веганский амальгадилл, хоть и не приходилось никогда имеет дело с этим чудом природы. В системе Веги был пролётом; только и хватило времени на обзорную экскурсию. Реалы про местную фауну туристам конечно показывали, не с учебными даже целями, а просто чтоб не скучали. В развлекательном ролике Иосиф увидел, как амальгадилл разносит в пыль туристический лайнер первого класса, как мнёт и рвёт титановые переборки, словно они из бумаги, как людей высасывает, точно устриц из раковин.

Сомнений не было, Роберту уже ничем не поможешь, зверь прижал его к палубе бесплотным телом. Сомнений не было также и в том, что спрятаться от амальгадилла в плавучей гостинице негде. Иосиф приметил ракетницу шагах в трёх от сбитого с ног Роберта. Чепуха, чтоб устоять против такой зверюги, нужен «дезинто», да и то ещё неизвестно поможет ли. «На лестницу? Нет, заметит. По стенке? Какой ветрище. Осторожно. В рубку? Без толку. Не сезон, никто на твой SOS не явится, глупый Ёся. Чёрт меня понёс на эту планету. Кто знал, что здесь водится эта… Придумал! Аварийные ранцы!» Вообще-то аварийные ранцы больше похожи на кресла, но не в названии дело. В том дело, что вот они, по левому борту, в нишах. «В том дело, господа мои, – думал Иосиф, – что если сесть, пристегнуться и…» Он лихорадочно вздёргивал ремни и совал в пазы пряжки, рывком опустил щиток обтекателя, и только успел сунуть в чеку пальцы, как на корпус судна обрушился новый удар.

Не выдержали нервы, Иосиф выдернул чеку. Получив сиденьем под зад здоровенный пинок, потерял сознание; когда очнулся, увидел над собою пёстрый купол раскрытого парашюта.