Читать книгу Жнец. Швец. Игрец - Борис Георгиев - Страница 9

Полумрак. Оранжевые полосы света на потолке – веером. Тускнеют и загораются снова, лениво переползают с места на место – складывается и раскрывается веер. Свет из окна, шевелятся шторы. Какая-то комната. Спальня? Что-то посвистывает, как будто ветер в оконной щели. Это и есть ветер. Там, за окном спальни. Я спал, теперь проснулся. Пошевелился, что-то скрипнуло. Как мягко, тепло. Спокойно. Как хорошо – не знать где ты, зачем, почему. Не спрашивать себя, как долго ещё можно будет, ни о чём не думая, просто лежать.

Полосы света на потолке перемещались в медленном ритме – справа налево и обратно. Каждый раз, когда крайняя полоса заползала в угол, что-то негромко поскрипывало внизу. Кровать? Качает меня с боку на бок, укачивает вместе с кроватью, вместе с комнатой вместе с… Это не комната, а каюта. Как я здесь оказался? Был удар, потом меня захлестнула волна. Схлынула. Я цеплялся за трубы. От удара рёбра болели и голова. И колено. Опять я этим коленом! А сейчас боли нет. Шевельнуться? Успею. Боли не хочу, пусть будет покой. Я в каюте «Ковчега», свет в окне – значит, надводная палуба. Бакборт, если судить по тому, как лежат на потолке полосы света. Каюта второго класса, маленькая. Кто-то притащил меня. Зачем? Спускаться, таща меня… А, понятно. Там лестница, а сюда можно лифтом. Или там разрушено всё? Был удар…

Он вспомнил: дымный клубок скручивается штопором, падает под ударом чёрного хвоста мачта, сверкающая безглазая морда, пасть.. Не хочу, решил он, не надо. Это был сон. И ещё один сон – мне снилось: Эй а́тран, эй алве́нир келеа́нес – то́бе враз, то́бе… Ге́нзу келеи́р! Зо́сзе!.. Бред. Я бредил. Но почему я понимаю этот бред? Мне снились кошмары. Я болен. Долго ли я… Целую вечность. Что со мной? Попробовать…

Он пошевелил головой, попробовал приподняться. Голова побаливала и шея, ныли рёбра, болело колено. Ной, хромоногий чёрт, вспомнил он. Со стоном уронил голову на подушку: прихлынула память. Я не Ной, всё это глупости, телесная память. Просто до обидного узкий ментальный столбик, игольное ушко, бутылочное горлышко, зис ли́гон. Вот эти вот слова: «зис ли́гон» – из прошлого воплощения, извне. Память подсовывает. Правильно делает, ведь это а́кмал не́реир – головоногая память. Там нужно искать задание. Зачем я здесь? Вспоминать не хочется. Как хорошо, как приятно, когда спокойно. Лежать в тепле прислушиваться, поглядывать…

Вверх по ближней стене, перебирая коленчатыми тонкими ножками, бежал паучок. Маленький безвредный мухолов, хрупкое создание. Протянуть руку, смахнуть его – даже не заметишь, куда делся. А для него – катастрофа. Налетело огромное, придавило, сбросило… Удар! Я Жнец, вспомнил он. Всё это не кошмарные сны – убийства. Что мне глупый паук, если я тысячи тысяч раз давил, рассеивал, лишал связности, хаотизировал… Хаотизация это занятно. Кислонезависимый бестельник интересная жертва, не то что этот…

Он глянул на паучка, протянул руку, чтобы смахнуть со стены… «Не то что этот келеа́н…» К горлу подступило. Тошно. Он вспомнил задание. Отдёрнул руку. Паучок беспрепятственно карабкался по стене. Вверх, вверх…

Медленно сдавливать келе… человека щупальцами, душить его, а затем перекусить пополам. Это несложно, если ты головоногий, а человек сунулся по неосторожности в воду. Несложно и скучно, если ты Жнец. А если ты сам и есть тот самый человек, которого ты должен…

Но я не хочу умирать, возмутился Ной, ты не умрёшь, успокоил Жнец, если я справлюсь с заданием, условие будет выполнено, ты навечно останешься у меня в памяти, потому что я условно бессмертен. Я не боюсь смерти, подумал он, я… Стало душно, сердце пропустило удар, потом заколотилось как после быстрого бега. На лбу испарина, дрожат руки… Жнец вскинулся. Опасность? Он огляделся. Слабое тело, волновые способности на единицу. Хуже не бывает. Откуда опасность? Страх. Беспричинный страх? Я боюсь смерти? Тело во всём виновато. Совпал ментальный спектр, лезут эмоции. Как неудобно! Почему совпал спектр? Не может быть, чтоб моё исходное тело… Надо успокоиться. Спокойно. Тебе ничего не грозит. Прислушайся, здесь никого нет, тихо.

Он прислушался. Посвистывал за окном каюты ветер, чуть слышно шуршали шторы, сквозь стену доносилось слабое гудение… Что это? Лифт? Кто-то спускается. Собраться. Если я когда-то был в таком теле, должен помнить, что делать. Встать? Спрятаться негде. Что делать, когда войдёт? Кто кроме меня… Ной вспомнил: «Тут был ещё один человек. Циммерман. Он и приволок меня сюда, больше некому». Он расслабился, подышал, отёр со лба пот, прислушался. Шаги в коридоре, близко. «Это не Циммерман, – понял Ной. – Тот не шаркал».

Жнец вздёрнул тело, заставил его сесть. Голова кружилась. Мозг медленный. Но надо вспомнить. Как убить человека. Дверь открывается. Вот он, на пороге. Всматривается, голова седая. Старик. Он слабее. Это хорошо. Он скалит зубы. Что это значит?.. Угроза?.. Ударить вот сюда, только сразу, не дать…

– Очнулся, сынок? – с улыбкой спросил старик. – Не вставай, не надо. Тебе бы отлежаться пару дней, но я не знаю…

«Сынок? Что это значит?» Мозг работал слишком медленно, сначала всплыло головоногое слово: «кла́ни». Сынок. «Он не может быть мне отцом», – решил Жнец. «Я тебе не чёрт, ты мне не батька», – подумал Ной.

– …я не знаю, есть ли у нас эта пара дней, – сказал старик.

Это не угроза, он улыбается. Не собирается нападать, наоборот. Тон участливый.

– Ложись, сынок. Ничего, что я тебя так называю? Я думал найти здесь сына, но… Не судьба на этот раз. Никого тут больше нету.

«Как это никого? А куда Циммерман делся? Что вообще произошло? Почему волна, удар? Откуда взялся этот?»

– Кто ты такой? – спросил Ной.

– Рыбак. Спиро меня зовут. Спиридон Антониадис.

– Рыбак? «Антониадис? Ксения говорила…»

При мысли о Ксении Ной испытал какое-то странное чувство, похожее на… Досаду? Жалость? Ксения. Женское имя. Самка. Какое мне до неё дело? Это потом. Что она про старика говорила? Говорила, тронутый. Бывший каторжанин. Ищет повсюду Счастливчика Боба. Думает, что тот ему сын. Кла́ни. Всё сходится, тронутый старик – Спиро Антониадис. Как он здесь оказался?»

– Как ты сюда попал? – спросил Ной, укладываясь на спину. Припомнил: старика Спиро бояться нечего. О нём не только Ксения, все трепались, кому не лень. Шляется по побережью, путается с браконьерами и контрабандистами, но не для наживы – ищет своего… «Ираклий, так зовут его сына. Нет, такого не помню. В Ассоциации у меня точно не было никакого Ираклия, разве что поменял имя. Надо будет глянуть в каторжных списках». Память Ноя оживала, выстраивались цепочки воспоминаний. Не нужно спешить и бояться не нужно. Мозг слабый – ментальная сфера поможет. Переварит понемногу.

– Как попал? – Спиро присел на край кровати, сложил на коленях руки. Загорелые жиловатые, вены вспухли. Старческие. Узловатые пальцы.

– Как попал? – повторил Спиро с усмешкой. – Запрыгнул. Сам не знаю как. Внесло меня в ахтеркамеру, там подхватило…

– Я не об этом, – с досадой перебил Жнец. Лезли эмоции Ноя: нетерпение, досада, почему-то жалость. Кого жалеть? Старика этого? Что за глупость? Не выглядит жалким. Спрашивал я не о том.

– Я спрашиваю, как ты вообще оказался рядом с «Ковчегом»?

– Поймал твой SOS. Надеялся, это Ираклий. Мне туристы сказали, что видели на рифе Надежды обломки «Бродяги».

«Точно, тронутый, – подумал Жнец. Чувствовал себя увереннее, казалось, личностью Ноя овладел полностью. – Только тронутый может полезть на рога Альраи. Обломки на рифах? Ну, валяются какие-то обломки. Там сейчас…»

– Там сейчас глубина метров десять, – пробормотал Жнец, глядя в потолок. – Чепуха получается. Не подавал я никакого сигнала. Не успел. Был на палубе когда… Слушай, Спиро, что там, на верхней палубе?

– Это я тебя хотел спросить… Как тебя?

«Как меня что? А, он спрашивает имя. Роберт. Для него я Роберт Корк».

– Роберт Корк, – представился Жнец, всё так же глядя в потолок. Шевелить головой не хотелось, так было удобнее думать. В глазах не темнело, не кружилась голова. Хилое тело, но пусть хоть такое.

– Корк, значит… – задумчиво проговорил Спиро. – Рассказывали мне про тебя… всякое. Ладно. Так вот, Роберт Корк, тебя я и хотел спросить: что здесь у тебя происходит? Почему повалена мачта, почему снесена надстройка и кто дал SOS, если не ты?

Кровать скрипнула, Спиро поднялся – подошёл к окну.

– Был тут кроме меня ещё один тип, – сказал Жнец. – Турист, отставший от группы. Звали его… «Болтаю. Ни к чему пока ему знать, как звали Циммермана».

– Не помню, как его звали, – морщась, солгал Жнец. – Что случилось, тоже не помню. Ты хорошо смотрел?.. Он был в баре на верхней палубе. Мог выскочить. Радиорубка цела?

– Не помнишь, значит, – со странной усмешкой переспросил Спиро. Жнецу почудилась угроза. Он поднялся на кровати, оперся на локоть.

Спиро стоял возле окна, скрестивши руки, кивал головой, говорил вполголоса:

– То-то мне говорили. Отстал турист – поминай как звали. Потом его куда? На каторгу? Если строптивый – за борт?

В случае чего, свалить его пара пустяков, подумал Жнец. Ударить вот сюда… Его затошнило. От мыслей или от повреждений, полученных телом – не разобрал. Не до того было.

– За борт! – передразнил Роберт, стараясь не переиграть. – Что ты несёшь?! Сам себя послушай. Говорили тебе обо мне всякое, и ты всякому веришь. Я спросил тебя: цела радиорубка?

– Откуда я знаю, где у тебя радио? – огрызнулся Антониадис. – На верхней палубе? Бар там я нашёл.

– Рядом с баром. Дверь за углом.

– А, я понял. Там тоже смотрел, дверь нараспашку. Там никого нет.

«Ну, дверь – это я и сам мог оставить. Растяпа. Где же Циммерман? Чего Спиро на меня взъелся? То – Сыночек! Сыночек! – а теперь волком смотрит. Наговорили ему всякого».

– Мне нужно самому глянуть, – сказал Жнец, садясь на кровати. «Мутит, но не смертельно. И рёбра сносно. Доберусь как-нибудь наверх, не рассыплюсь».

– Полежать бы тебе ещё, – спохватился старик. Кинулся помогать, моментально позабыв, какие страшные вещи рассказывали про этого человека браконьеры.

– Обойдусь, – отрезал Жнец, отталкивая старикову руку. – Надо понять, что случилось с… тем типом.

Попытка установить над Антониадисом ментальный контроль провалилась. Волновые способности тела не на единицу даже. Нулевые. И постоянно мешали эмоции. Жнец вздохнул, сделал попытку встать. Старик всё-таки подхватил под руку, не дал свалиться. Эмоции, думал Жнец. Ну вот как сейчас: что это? Как разобраться в такой мешанине? Раздражение и в тоже время благодарность. Нет, телом я овладел не в полной мере. Надо собраться. Использовать надо то, что есть. К чёрту волновые способности. Что это значит – к чёрту? Эмоции, одни эмоции. Странно. Приятная мешанина. Эмоциональный коктейль. Не разбираться хочется, а пропускать через себя. Не задумываться, а… Но надо думать. Пока он ведёт меня в радиорубку, решить, что делать дальше. Что я знаю? Кто-то подал SOS; возможно, это был Циммерман. Он свидетель. Понял ли он, что увидел? Далее. Спиридон Антониадис тоже свидетель. Понял ли он, чему стал свидетелем? Кажется, нет. Надо ли убрать обоих? «Убивать, а не убирать», – подсказала память Ноя.

– Что, хуже стало, сынок? – спросил Спиро. – Постоим? Давай вот здесь, у стенки.

Жнец выцедил: «Всё в порядке». Двинулись дальше. Жнецу сильно мешало больное колено. Хорошенькое дело, думал он, убийца чувствует отвращение при одной только мысли. Про убийство. Как с таким телом работать? Убийцей Ной не был, что бы про него ни болтали. Людей не убивал. А не людей? Это возможность. Прежде чем убивать людей, убеди себя, что это нелюди. Это не из памяти Ноя, это было раньше. Мысль эту надо оставить поближе, чтоб была… под рукой. Ной вполне может убить головоногого, головоногий вполне может убить Ноя. И даже удовольствие получит. Это пригодится после того, как разберусь со свидетелями, потому что надо будет выполнить задание. Занятно: убить себя, чтобы сохранить бессмертие. Такого со мной ещё не случалось. И не просто занятно, а в высшей степени. Для истинного ценителя. Возненавидеть себя самого и с большим удовольствием наложить на себя ру… Стоп. Не руки надо наложить. Щупальца. А потом я ещё должен перекусить себя пополам. Где возьму щупальца? Разделить себя на две части – это надо обдумать. Нет так просто, но занятно и даже очень. Что это? Жнец отшатнулся, оттолкнул старика, изготовившись…

– Что? Что случилось? – удивился Спиро.

Лифт. Это обыкновенный лифт, а не западня, понял Жнец. Всё-таки очень слабый мозг, не получается быть одновременно Ноем, Жнецом и этим… головоногим. И ещё кем-то, кто был раньше.

– Ничего. Дальше я сам попробую, – буркнул Жнец. Ступил в лифт. Действительно, ходить стало легче. Если бы не проклятое колено…

– Сам так сам, – Спиро вздохнул.

Лезет с опекой, понял Жнец. Нашёл во мне замену пропавшему сыну. Эмоции к чёрту, потом помешают, если всё-таки надо будет его убрать.

Они вышли из лифта.

– Там ветер, – напомнил Спиро.

– Ничего, мне полезно проветриться.

– Я пойду первым, если что – говори сразу. Вернёмся

– Иди.

Ветер. Мешает дышать, норовит свалить с ног. Здо́рово! Что это, подумал Жнец, восторг? Сильное чувство. Если пропустить через себя. Если б можно было плюнуть на задание и пропускать через себя все чувства… Ною нравилось море. Нравился ветер, несущий водяную пыль. Может, поэтому я торчал в этом плавучем гробу? Может, поэтому и строю риф, вместо того чтобы вернуться в Оклахому? Там тоже бывает ветер, но не бывает такого неба и пыль там сухая. Я хочу здесь. Море. Не́ри. Головоногое слово. Есть во мне что-то головоногое, особенно когда ползаю вот так вот, цепляясь за леера, морду подставляю ветру, чтобы глотать водяную пыль, чтобы… Стоп! Что такое?

– Ты куда?! – проорал, отвернувшись от ветра, Спиро, когда увидел – Роберт выпустил леер, пал на четвереньки и пополз к борту, точно краб.

– Надо!.. Пос!.. Мотреть!.. – давясь ветром, ответил Роберт.

Аварийные ранцы в катапультах рядком. Одного не хватает. Раньше все были на месте. Осмотреть катапульту. Ага, отработала штатно. Вот я и выяснил, куда делся один свидетель. Мир его праху. Кел замзаурх. Жнец пополз обратно. Снова схватился за леер, поднялся.

– Что там?! – спросил Спиро.

– Потом!

Жнец махнул рукой: «Двигай дальше». Пошёл следом, размышляя: «Циммерман сбежал, в точности по инструкции сел в кресло, пристегнулся и дёрнул чеку. Тоже самоубийство. В сезон спасатели подобрали бы, а сейчас его SOS… Ага, вот и ответ на вопрос, кто сигналил. Автоматика аварийного ранца. В радиорубке делать нечего».

– Стой! – крикнул Жнец.

– Что?!

До двери считанные метры остались. Жнец хотел сказать старику, чтоб поворачивал, в рубке делать нечего, но в ту же секунду понял – нет. В рубку нужно. Представил себе, как ветер несёт аварийный парашют, как он опускается в море, как озверевший от ненависти какой-нибудь головоногий пускается в погоню за человечком в кресле-поплавке… Он его, конечно, догнал. Циммермана можно было списать со счёта, но не это главное. «Главное – я знаю, что делать с заданием», – подумал Жнец и махнул рукой, дал знак Спиро: «Заходи в рубку».