Читать книгу Ржевская мясорубка. Выжить в аду - Борис Горбачевский - Страница 5

Приехал я под самый Новый год. Меня сразу определили в минометный батальон и поселили в никем пока не занятую казарму, где должна была вскоре разместиться моя рота.

Пустое, холодное, полутемное помещение, голая лампочка высоко под потолком, голые железные койки, тумбочки с открытыми дверками – и никого. Я, дурак, приехал первым. Глухую тишину озвучивало лишь громкое тиканье часов, висящих над входными дверями, широкими и крепкими, как ворота. Возникло неясное щемящее чувство, что я попал в клетку, хотелось заплакать, но я сдержался.

Сосчитал койки. Слева и справа – по тридцать две, в два яруса. Значит, здесь будут жить 128 курсантов. Мои сверстники, восемнадцати-, девятнадцатилетние парни. Они приедут со всех концов страны учиться военному искусству. За полгода нас обучат и отправят на фронт уже командирами – младшими лейтенантами.

В каптерке мне выдали дряхлое ватное одеяло и истертый дырявый матрац. Все это придало некий незатейливый уют моей первой казарменной постели и должно было спасти от холода. Залез на верхнюю койку и поплотнее укрылся шинелью, обретенной впервые в жизни всего пару часов назад.

Сон не шел. Сколько всего бродило в голове! Как начнется мой первый армейский день? Как примет меня казарма? Какие будут командиры и как станут учить нас? Справлюсь ли с армейской жизнью?.. В размышлениях я не заметил, как доел последнюю мамину котлету – я так их всегда любил – и уже принялся за коржики. Мама снабдила меня в дорогу едой, теплыми носками, свитером, целым пакетом бумаги и конвертов, ручкой, карандашами – вскоре все это, поочередно, бесследно исчезнет. Появятся ли у меня друзья? Как-то все будет?..

Скрипнула дверь. На пороге стоял незнакомый высокий парень в шинели, но еще с прической; за спиной – чудной узел на лямке через грудь. Подошел, ловко забрался вверх на соседнюю койку, предварительно забросив на нее подушку без наволочки, такой же, как у меня, замусоленный тюфяк и еще более древнее, чем мое, одеяло. Свой странный заплечный груз оставил внизу.

– Будем знакомы, позвольте представиться: Александр Рыжиков. Горьковчанин. Вырос в рабочей слободке, красочно описанной нашим великим пролетарским писателем.

Я тоже улыбнулся и представился. Вот, уже не один!

– Грустишь, парень, свободной жизни пришел конец? Не спеши грустить. Печали, друг, все впереди, собрались-то на войну! – И спохватился: – Господи, через час – Новый год! Любимый праздник! Споем?! «В лесу родилась елочка, в лесу она росла…»

Я невольно подхватил, допели уже вместе, и Саша сказал:

– Ну что ж, ты сегодня – в роли Деда Мороза, а я – Снегурочка. Годится? Не пропускать же такое событие – первый праздник в казарме!

Спустились вниз, устроили импровизированный стол, накрыв тюфяком металлическую сетку койки. Саша вышел, а я принялся налаживать праздничное угощение. Выложил коржики домашние, две воблы астраханские, леденцы горьковские, шпроты японские. Вернулся Саша, он принес две кружки воды, восхитился:

– Какой стол соорудил! – Покрутил коробку со шпротами: – Откуда сие?

– Любопытная история! На станции в Кыштыме – я там садился на поезд – застряло несколько вагонов, набитых картонными коробками со шпротами, их везли из Японии в Москву. Но столице теперь не до шпротов, пришло указание: в два дня очистить вагоны и передать Уральской дороге. Вот и пустили шпроты в продажу, так что кыштымцы, наверно, на всю жизнь запаслись японскими шпротами.

– Повезло!

Мы чокнулись кружками и пожелали друг другу в Новом году всяческого добра.

– А теперь ублажу тебя, друг! – возгласил Сашка.

Он бережно взял свою странную торбу. Оказалось, это был чехол, а в нем – гитара! Насладившись моим изумлением, Сашка объявил:

– В честь Нового года! Прибытия первыми в казарму! Нашего знакомства! Послушайте, сэр, песни о прошлой, теперь уже довоенной жизни! Фольклор!

Он настроил гитару, запел и уже не останавливался, одна песня следовала за другой, играл и пел он замечательно, да и песни… Какие песни! До войны их пела вся страна – во дворах, за праздничным столом, в минуты грусти и радости. «Девушку из маленькой таверны», по заявке слушателя, Саша спел дважды.

Так мы встретили Новый, 1942 год, заснув только под утро.