Читать книгу Ржевская мясорубка. Выжить в аду - Борис Горбачевский - Страница 9

Наш взводный Артур – личность пренеприятная. Если вообще можно назвать подобного человека личностью. Более злого и мстительного существа я не встречал.

Несколько фактов из его биографии. Когда в 1940 году Красная Армия пришла в Эстонию и «освободила» народотбуржуев, всех офицеров старой эстонской армии, кто не успел вовремя скрыться, отправили в отставку – попросту выгнали. Часть их потом расстреляли, остальных отправили в Сибирь. Новая власть приступила к формированию Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Артур был сыном батрака, поэтому смог закончить краткосрочные армейские курсы на уровне полковой школы, вскоре стал лейтенантом и был поставлен командовать солдатами-эстонцами. Незадолго до начала войны эстонские части вывезли в Россию и сформировали из них строительные батальоны, которые долго не пускали на фронт, пока не появились национальные части.

Как попал Артур в училище – загадка. Он был начисто лишен понимания простых человеческих чувств, не говоря о сострадании. Полуграмотный, малокультурный человек, он не мог, а скорее не желал понять нас – что мы тоже люди, к тому же молодые, и можем любить, радоваться, шутить, смеяться, иметь какие-то личные интересы. Все это было для него не просто глубоко безразлично, но вызывало злобное раздражение.

Один из курсантов на вечере, посвященном Дню Красной Армии, познакомился в клубе с девушкой и проводил ее до дома. Несколько раз он просил об увольнительной. Безрезультатно. Помог случай. Как оказалось, мы несли караульную службу недалеко отулицы, где жила девушка, и однажды отпустили влюбленного караульного на один час. Но кто-то донес, и мстительный взводный отправил парня на гауптвахту. (Мне тоже как-то пришлось отсидеть там три дня за поломку лыж.)

К слову. Как же донимали нас ночные караулы! Обычно мы охраняли армейские вещевые склады, расположенные в заброшенных церквах. Караульная служба не освобождала от учебы, поэтому целый день потом ты клевал носом. Я как-то не выдержал, легонько вздремнул на занятии, и тут же сон утомленного солдата был потревожен, – схлопотал от Артура наряд вне очереди.

С первой же встречи взвод невзлюбил командира, а он – нас. С утра до вечера он муштровал нас, не делая никаких скидок на юность, неопытность, неприспособленность к казарме. Командир, как мы понимали, – это прежде всего наставник, старший по званию товарищ, которому верят, которого уважают, за которым готовы идти в бой. Лейтенант же был твердо убежден, что между командиром и курсантом не существует никаких внеуставных, человеческих отношений. Его никогда не посещала простая мысль, что своим хамством, топорными выходками, грубостью, граничащей с издевательством, он унижает курсантов, подавляет в нас личность.

Однажды, не заметив приближения лейтенанта, я не отдал ему честь. Он немедленно приказал мне лечь на обледенелую землю и заставил ползти по-пластунски двести метров. Подобные шутки этот дикарь проделывал не только со мной. Но я на следующий день захворал. К вечеру стало совсем худо, и я попросил разрешения сходить в санчасть. Лейтенант взглянул на меня своими рыбьими глазами и отказал, мало того, еще прочел целую лекцию:

– Как ты собираешься воевать? Бегать с передовой в медсанбат всякий раз, когда заболит пальчик? Выпей стакан холодной воды с солью, и болячка пройдет. Ты солдат или баба?!

Утром я не вышел на зарядку и отказался от завтрака, залег на койку, решил: будь что будет! Шурка принес из столовой кружку горячего чая. Советовал начхать на Артура, обратиться к ротному, тот разрешит.