Читать книгу Подвиг Искариота - Борис Хазанов - Страница 18

«Мы нарушили правило», – сказала она.

«Правило?»

«Мы забыли наш уговор. Ничего не рассказывать друг другу».

«Итак, – сказал он, – ваша очередь».

Шли и шли; дорога вела их вперёд. Куда? Но ни он, ни она не могли бы сказать, действительно ли они идут к цели.

«Вы говорите, для вас была невозможна даже мысль о совокуплении… А я не представляла себе одно без другого, любовь без полового акта. Я рано вышла замуж, до этого у меня ещё никого не было. Как у вашей подружки… Я тоже училась в институте, познакомилась с ним, когда была на втором курсе. Любовь была, что называется, с первого взгляда. Он был военный, капитан, был старше меня, сразу пошёл в наступление, однажды я даже чуть было не уступила, он пощадил меня. Он знал, что он первый… Он мне безумно нравился. Это было такое, знаете ли, соединение мужественности, рыцарского поведения, уважительности и, конечно, нежности. И мама моя покойная мне тоже говорила: ну, девочка, ты дождалась своего принца… Я не буду вам рассказывать все подробности, скажу только, что я вовсе не была такой уж мимозой, знала, конечно, всё и мечтала о том, как это всё произойдёт. Мы расписались, всё как положено; у него родителей совсем не было, у меня одна мама. Народу было немного. Пришли его друзья, несколько моих подруг, самых близких. Мы с мамой постарались – стол ломился от угощения. И то и дело: “горько, горько!” – я сама ничего не могла есть, я даже плохо помню, голова кружилась от вина, от волнения, от счастья. А вот что было потом, этого я никогда не забуду.

Было уже, наверное, сильно заполночь, все стали подниматься. Мама ушла к соседке, чтобы нам не мешать. Решили не мыть посуду, всё оставить на завтра.

Он там где-то ещё возился, я уже лежала. Кто-то говорил, что новобрачная должна укладываться первой и ждать. Вот я и ждала. Ждала с замиранием сердца. И вот я слышу его шаги. Притворилась спящей, одеяло натянула на нос, голова набок, лежу, закрыв глаза. Он притворил дверь за собой и остановился. Вздохнул и проговорил: “Ну-с…” Я открыла глаза, и он повторил: “Ну, как?” Я спросила – чувствую, сердце сейчас выпрыгнет: “Что – как?” – “Как насчёт этого самого?” – сказал он игривым тоном. Представьте себе, у него был совершенно другой голос. Как будто, пока я лежала с закрытыми глазами, вошёл другой человек. Не думаю, чтобы он был так уж пьян, выпил, конечно, но ведь не настолько же. Подошёл к кровати и потащил с меня одеяло. “Давай, – говорит, – покажись, какая ты”. Мне стало не по себе; главное, этот голос, точно его подменили. “Лёша, – говорю (его звали Алексей), – ложись, уже поздно”. Сама не знаю что говорю. “Нет, я тебе спать не дам. Снимай рубашку!” Я что-то такое лепечу – пусть он хотя бы потушит свет. “Нет, я желаю на тебя посмотреть. И чтобы ты меня тоже увидела”. Я уже вам говорила, что я была достаточно просвещённой барышней, уже в пятом классе всё знала, что делает мужчина, что делает женщина. Девочки всегда всё знают. Знала, что в первый раз это должно быть больно. Но я боли не боялась, ждала её. Это был другой страх, это был ужас, я была в панике. Он стащил с себя рубашку, остался в трусах, потом и трусы вон – и стоял в чём мать родила, и я увидела этот чудовищный набухший член, увидела глаза моего мужа, в них ничего не было, пустота… как будто на меня направили чёрное жерло – был человек, и нет его больше, вместо него чёрные зрачки. Я билась, кричала, он зажал мне рот. Одним словом, что там рассказывать, – он меня изнасиловал, самым обыкновенным, безжалостным образом изнасиловал, как будто столкнулся со мной в глухом переулке».

«Что же было дальше – вы с ним расстались?»

«Да ничего. На другой день встали… Потом стали жить. Я как-то попривыкла. Он тоже стал помягче… О том, чтобы разойтись, не могло быть и речи. Мне даже показалось, что он сделал мне ребёнка. Но это была ошибка… Любовь? Любовь как-то вымерла. Потом началась война в Афганистане, правда, нигде тогда не говорилось, что это война… Ну вот, – сказала она после некоторой паузы, – я даже расстроилась. Не знаю, зачем я всё это рассказываю».

Он ответил: «Вы правы. Мы нарушили условие».

«Мы вообще позабыли, зачем мы здесь».

«После таких разговоров…»

«М-м? Вы так думаете?»

«После этих разговоров, – сказал он, – вернуться, так сказать, к нашей теме…»

«Понимаю».

«Понимать-то вы понимаете. Только ведь мы не можем даже сейчас назвать вещи своими именами».

«Нет, отчего же, – сказала дама. – Вам хотелось бы, наконец, приступить к делу. Для вас теперь это вопрос мужской гордости. Вы хотите доказать мне… или, вернее, самому себе… Кроме того, кто вас знает? Может, как раз наоборот. Может быть, эти разговоры, наши с вами сексуальные неудачи подстрекнули вас. Я так и чувствую, – она засмеялась, – как вы на меня сейчас наброситесь».

«Р-р-р!»

«Только имейте в виду: я всё-таки женщина. Со мной надо поаккуратней. Знаете, – она продолжала смеяться, – я догадалась, кто вы такой. Очень просто; только не обижайтесь. Вы, как это называется, страдаете половым бессилием – может быть, с тех самых пор – и решили, что с незнакомой женщиной у вас получится…»

«Ну что ж, – он старался поддержать игру, – давайте я вам докажу, что это именно так».

«Прямо здесь?»

«А что нам мешает. Вон там, под кустиком».

«Я думаю, на земле холодно, – сказала она, – может быть, как-нибудь иначе?»

«Как вам будет угодно».

«Но тогда…» – сказала она.

«Что тогда?»

«Я хочу сказать, после этого. Нам нужно будет просто разойтись. А мы и так заблудились».

«Это единственное, что вас смущает?»

«Ах, – сказала дама, – предвкушение лучше осуществления».

Шли друг за другом по еле заметной тропке; спутник проговорил, не оборачиваясь:

«А вот вам не приходило в голову, что есть что-то… что-то унизительное в сексе без любви?»

«Унизительное, для кого?»

«Для обоих, я думаю».

«Обычно считалось – для женщины. Но знаете, – она шагала, глядя себе под ноги, боясь оступиться, – меня даже радует, что вы так стеснительны».

«Стеснителен?»

«Конечно. Вы стыдитесь говорить о том, что само собой разумеется. Да, мы мало знаем друг друга, точнее, вовсе не знаем».

«Я уже кое-что знаю…»

«Ах, это всё далёкое прошлое. О настоящем мы ничего не знаем. Мы всего лишь договорились о главном: я принадлежу вам, – разумеется, на самое короткое время. Вы принадлежите мне. Мотивы совершенно ясны. Никакого лицемерия. Мы удовлетворяем наше естественное желание».

«С первым попавшимся?»

«Да, с первым попавшимся. Или с первой попавшейся. Мы свободные люди!»

«В том-то всё и дело, – его голос донёсся, он нагнулся на ходу и сорвал былинку. – В том-то и дело, что нет. Удовлетворить естественное желание, говорите вы…»

Он повернулся к спутнице, жуя былинку; оба остановились.

«Удовлетворить желание можно и с проституткой. Свободные люди, х-ха… Я хотел вырваться, понимаете? Вырваться из клетки. Мне надоело жить этой жизнью, где ты как лошадь в хомуте и оглоблях… Вы говорите: секс с незнакомкой поможет преодолеть трудности. Нет, дорогая, я не импотент. Хотя сношаться по заказу тоже не умею»

«По заказу? Кто же вам заказал?»

«Вы! Я сам. Мы оба. Но я жаждал свободы, понимаете?»

Сообщница молчала.

«А получается, что мы-то как раз и не свободны!»

«Почему?»

«Потому что мы действуем не по свободному выбору, понимаете, я живой человек…»

«Почему же вы не выбрали себе какую-нибудь из знакомых женщин, есть же у вас, наверное, приятельницы».

«Есть. Но они принадлежат всё той же рутине. Все сидим в одной клетке. А я хочу вырваться на волю».

«Что вам мешает?»

«Я хочу сам принимать решения».

«И не можете?»

«Да, не могу, потому что решаю не я, а случай. Случай подсовывает мне партнёршу, и я повинуюсь. Свободные люди встречаются и расходятся, но выбирают сами. Я для вас не избранник, а просто кто-то, лицо без лица, и вы для меня лицо без лица – так, ходячий половой аппарат. Или, вернее, лежачий».

«Фу, как вы выражаетесь».

«Мы с вами современные люди».

«А вы мне показались как раз несовременным. Знаете что, – сказала она и остановилась. – Хватит разговоров. Ляжем, и дело с концом».

Шли и шли – теперь уже по инерции.

Дама возобновила разговор:

«Вы что-то говорили насчёт того, что это вас унижает…»

Он ответил, глядя себе под ноги:

«Унизительно то, что не надо принимать никаких решений. И… нет никаких препятствий».

«Что вы этим хотите сказать?»

«Я думаю, вы и сами понимаете. Вот, представьте себе. Вы садитесь играть, поставили на кон изрядную сумму. А вам сразу же выплачивают выигрыш. У игры есть своя мораль. И с точки зрения этой морали такой оборот для вас унизителен».

«Вы, я вижу, романтик».

«Романтик не романтик, а дело в том, что любовь – это… Это такое дело, что…»

«Вы заговорили о любви – вот как!»

«В этом слове – два смысла, и один смысл может уничтожить другой. Вы будете смеяться, но любовь, настоящая любовь, которая всегда включает в себя преклонение перед тем, кого любишь, благоговение, что ли… такая любовь в самом деле может сделать человека на какое-то время импотентом».

«Это я поняла из вашего рассказа. Вы пережили эту любовь, вы не можете её забыть, она измучила вас, оттого вы и предпочли любовь без любви. Я вам рассказала, как повёл себя мой муж в нашу первую ночь. Как видите, я тоже не могу позабыть эту историю».

Женщина остановилась.

«В чём дело?»

«Я думаю, – проговорила она, – что наша с вами история закончилась, даже не начавшись».

Наша история началась после того, как она закончилась, хотел он сказать – и тоже остановился.