Читать книгу Исполнение желаний - Борис Л. Березовский - Страница 30

А где-то вскоре после конца зимних каникул произошло событие, внезапно отодвинувшее от Кирилла все проблемы.

В тот день, идя домой из школы, Кирилл увидел рыжую собаку – крупную, лохматую дворнягу с симпатичной мордой. Она сидела на снегу возле забора и жалобно смотрела на прохожих. Подойдя, Кирилл присел, протянул к ней руку в варежке и пробормотал:

– Хорошая, хорошая! – и робко попытался погладить ее холку. Собака же, к его большому удивлению, не воспротивилась. – Красивая, очень красивая! И, наверное, голодная. Ты голодная, да? – спросил он собаку, и та в ответ потерлась мордой о рукав его пальто.

Кирилл от неожиданности даже подпрыгнул. На собаке не было ошейника, а значит, могло статься, что у нее не было хозяина. Но и на бездомную она не очень походила – шерсть чистая, не свалянная; морда приветливая, а глаза грустные, без характерного для всех бродячих псов хищного блеска.

Кириллу даже стало жарко. «Неужели я смогу забрать ее домой? – подумал он с восторгом, и тут же загрустил: – Что скажет мама? И где собака будет жить? – Кирилл задумался. – Домой, конечно же, не пустят. А может быть, в сарае?»

Желание иметь свою собаку было столь давним и столь сильным, что у Кирилла свело челюсть от одной лишь мысли: его заветная мечта сегодня чудом может сбыться.

– Пойдем со мной, – просительно сказал он, – пойдем, пойдем!

И она пошла! Тихонько затрусила, исподволь поглядывая на него и как бы спрашивая: «Ты правда не обидишь? И накормишь?»

Так они и шли – Кирилл, танцующий от нетерпения: «Что скажет мама?», и собака, ожидавшая невесть чего – то ли пинка, то ли обеда.

Путь был недальний, и они вскоре подошли к крыльцу их дома.

– Мам! – закричал Кирилл, врываясь в кухню. – Я пришел с собакой. Она такая чудная! Сразу же пошла за мной. Она голодная. Давай ее покормим!

Выйдя вслед за сыном на крыльцо, мама увидела действительно забавную картину: смирно сидевшая дворняга вдруг подняла лапу и, словно прося чего-то, тихонечко произнесла: «Тяв!» Мама умильно засмеялась и сказала:

– Конечно же, покормим. Сейчас соображу.

Вернувшись с миской, полной каши с мясом, мама отдала ее Кириллу, и тот поставил миску перед Рыжей – так он про себя уже назвал собаку. Та, взвизгнув, окунула в кашу нос и, не отрываясь, мигом съела все и вылизала миску. А потом опять уселась, облизнулась и покорно стала ждать решения своей судьбы.

– Мама, мы ее не бросим? Ведь зима стоит! Замерзнет! – просительно заглядывая в глаза маме, заныл Кирилл: – Давай я попрошу пани Волчкову. Может, позволит разместить ее в сарае? Можно, мама?

– Ну хорошо. С Волчковой я сама поговорю. В сарае места хватит. Но в дом – даже не думай! И быстро руки мыть! Собака вроде не блохастая, но все равно микробов на ней – тьма. И не сходи с ума. Скорей всего, у нее есть хозяин. Отсутствие ошейника еще ничего не значит. Пусть поживет пока, а там посмотрим.

Так судьба Рыжей была решена. Пани Волчкова разрешила, и даже выдала рогожку для подстилки. Невероятно умная собака все поняла, и отведенное ей место приняла с доверием. Понравилась она и папе. Вместе с Кириллом и соседскими мальчишками он часто с ней играл: кидал ей палочки, а та их приносила; подбрасывал печенье и очистки сыра, и Рыжая, хватая на лету, смешно подтявкивала, а потом лизала руки.

Кирилл от счастья просто помешался: он думал о собаке непрестанно – и на уроках, и за пианино, и над книжкой. Как она там? Не сбежала? Не замерзла? Голодна ли? Рыжая вдруг стала для него всем-всем – и другом, и ребенком. Чуть ли не сестричкой.

Мама и посмеивалась, и сердилась:

– Ну нельзя же так, Кирилл! Собака есть собака. Ведь не человек!

Но он никак не мог угомониться и чувствовал себя счастливей всех на свете. Сбылась его мечта, и у него теперь была своя собака. Да, не овчарка. Не дедушкин Джульбарс и не Ингус – рассказы Евгения Рябчикова о дальневосточном пограничнике Никите Карацупе и его собаке Ингусе – помеси овчарки и волка, сумевшем задержать 467 нарушителей границы, Кирилл знал чуть ли не наизусть. Но Рыжая была не хуже. Красивая дворняга с отвислыми ушами и хвостом, похожим на хвост сеттера, отъевшись, залоснилась и приобрела предельно горделивую осанку.

Приветливо повизгивая, она вместе с Кириллом шла утром в школу, затем самостоятельно гуляла и возвращалась в свой сарай. Потом же громким лаем встречала его у калитки и смирно ожидала, когда он, пообедав, выйдет и побежит с ней на прогулку. Все школьные друзья Кирилла тоже обожали Рыжую, и она платила им поистине собачьей преданностью.

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Недели через три, придя из школы, Кирилл увидел, что собаки нет. Он бросился искать ее повсюду – в сарае, в доме, у соседей. Однако же ни кто не видел Рыжую и не знал, куда она девалась. Кирилл обегал всю округу, звал Рыжую до хрипоты, но не нашел и, весь в слезах, вернулся в дом. Проплакав целый вечер и не слушая увещеваний мамы с папой, он до глубокой ночи выбегал во двор, прислушивался: не пришла ли? Но нет, собаки не было нигде. Укладываясь спать, Кирилл решил, что нужно подождать: быть может, Рыжая вернется завтра.

Но ни назавтра, ни через день, ни через неделю любимая собака не вернулась. Горю Кирилла не было конца – он тихо плакал и все спрашивал у мамы:

– Ну почему она ушла? Ей было плохо? А может быть, ее украли?

– Кирилл, ты уже взрослый, – отвечала мама, – должен понимать, что Рыжая, вообще-то, не твоя собака. Ты ее нашел случайно. У нее, наверное, есть хозяин, и она к нему вернулась. Погуляла и вернулась.

– Да нет у нее никакого хозяина, – всхлипывая, отвечал Кирилл, – если бы он был, то искал бы ее. А ее никто не искал. Просто Рыжая ушла от нас. Или ее украли.

– Успокойся, пожалуйста, – начинала сердиться мама, – никто ее не украл. Может быть, так же увели, как ты ее увел. Позвали – и она пошла. И хватит нюни распускать – не маленький.

Но успокоиться Кирилл не мог. Рыжая стояла перед его глазами, как живая, снилась по ночам, и всякий раз, когда он вспоминал ее, слезы лились из его глаз ручьем. Друзья сочувствовали, утешали, но ничего поделать не могли. Рыжая как в воду канула.

И неизвестно, сколько продолжались бы мучения Кирилла, если бы не письмо от дедушки, в котором он печально сообщал, что Джульбарс умер. В последний год он чувствовал себя все хуже, а накануне новогодних праздников занемог совсем. Приехали ветеринары и сказали: нужно усыплять.

К большому удивлению мамы с папой, горестная весть о кончине Джульбарса заставила Кирилла успокоиться. Он перестал метаться, и мысль о Рыжей уже не приносила ему острой боли. Кирилл и раньше вспоминал Джульбарса, и уж никак не мог забыть, как они сидели на пороге дедушкиного дома; как тот шумно дышал, вытянув длинный язык; как настороженно прислушивался к вечерним шорохам в саду, прядя, как лошадь, островерхими ушами.

Кирилл Аркадьевич, вспомнив те события, вдруг вновь, как в детстве, ощутил такую смертную тоску, что даже испугался – как бы не накликать приступ. Сердце защемило, но – слава богу – совсем не так, как при стенокардии, и он успокоился. Однако память, разогнавшись, уже не могла остановиться, и Кирилл Аркадьевич невольно стал вспоминать тех двух своих любимейших собак, которых он завел гораздо позже.

Мечта о собственной собаке никогда не покидала Кирилла. Но реализовать эту мечту они с женой смогли только семь лет спустя после женитьбы. Сережке было почти шесть, с работой тоже, в принципе, устроилось – Кирилл работал в Управлении культуры, Татьяна – завучем в одной из музыкальных школ. К тому же мама Тани – то есть теща, к большому удивлению Кирилла, была не против: когда-то у нее в семье были собаки – шпиц и овчарка, – и она эту идею поддержала. Осталось лишь решить, щенка какой породы брать и где.

Кирилл, как уже было сказано, всегда мечтал лишь об овчарке. И несмотря на то, что ему нравились восточно-европейские овчарки – к этой породе принадлежал и дедушкин Джульбарс, он, поразмыслив и наведя справки, все же решил приобрести щенка – и непременно девочку, чтобы не убегала, – немецкой овчарки. Жена была того же мнения, но тут, как водится, вмешался случай. Соседка по дому – заядлая собачница, владелица чудесного боксера, встретив во дворе Татьяну, с восторгом поделилась новостью: в клубе рассказали, что ощенилась сука сенбернара – одна из лучших в городе, с роскошной родословной, а щенки – так просто чудо, и если Таня хочет, то можно позвонить хозяйке – номер телефона она спросит в клубе.

Придя домой, Татьяна поделилась новостью, и вскоре фантастическая мысль о сенбернаре овладела всеми домочадцами. Взяв у соседки телефон хозяев мамы-сенбернара, Кирилл без промедления позвонил. Ему ответил чуть грассирующий, красивый женский голос, без всякого сомнения принадлежащий интеллигентной ленинградке средних лет, исполненной достоинства и самоуважения. Так все и оказалось. Наталия Борисовна Рождественская – профессор математики в университете – подтвердила, что щенки еще не проданы, но отдадут их только людям добрым и не бедным, так как уход за сенбернаром очень сложен и требует немалых средств. Подробно расспросив Кирилла о его семье, квартире, даче и выразив сомнение в том, что сенбернара можно вырастить без собственной машины, Наталия Борисовна сказала, что прежде чем отдать щенка, они вместе с супругом хотели бы увидеть все воочию – и будущих владельцев, и квартиру.

В условленное время Наталия Борисовна и ее муж – Всеволод Алексеевич Замков, профессор физики в мединституте – пришли к ним в гости и, осмотрев достаточно просторную квартиру, сказали милостиво «да». По-видимому, положительную роль в этом решении сыграла и профессия хозяев – и Таня, и Кирилл, и мама Тани были музыкантами, а сын Наталии Борисовны – Митя Рождественский – учился в Институте Гнесиных в Москве и собирался переехать в Ленинград и перейти в нашу консерваторию. Нужды нет говорить, как эта пара удивительных, красивых, образованных и в высшей степени интеллигентнейших людей понравилась и Тане, и Кириллу.

Впоследствии они поближе познакомились и подружились. Наталия Рождественская была радушнейшей хозяйкой, а Всеволод Замков – невероятным, изумительным рассказчиком. Сын знаменитого кремлевского врача Алексея Замкова и выдающегося скульптора Веры Мухиной, автора граненого стакана и известнейшей скульптуры «Рабочий и колхозница», он очень много знал, да и повидал за свою жизнь немало.

Кирилл с женой не раз бывали в их изумительной квартире в доме на Мойке, рядом с домом Пушкина. А Митя, переехав из Москвы, нередко приходил к Кириллу и Татьяне в гости. Кирилл, по мере сил, давал советы Мите, пытаясь оградить его от необдуманных поступков. Но тот, не слушая резонов, упрямо шел к своей заветной цели – телевизионной музыкальной режиссуре, идущей рука об руку с политикой. И очень многого добился – и в творчестве, и в менеджменте: во всяком случае именно он, Дмитрий Рождественский, стал основателем «Русского видео».

К несчастью, рок или судьба немилосердно обошлись с ним: порядочность в политике сыграла с Митей злую шутку – практически невиновный, он отсидел в тюрьме немалый срок, а выйдя, полностью оправданным, скоропостижно умер. А через малый срок скончался и Замков. Откуда у Наталии Борисовны, оставшейся одной, взялись и мужество, и силы продолжать работу – неизвестно. Известно лишь одно: она по-прежнему преподает и помогает внукам; по-прежнему красива, элегантна, величава; как прежде, несмотря на хвори, путешествует по миру и никому не жалуется на судьбу.

«Ох, надо позвонить, а то давно не виделись! – задумался Кирилл Аркадьевич и усмехнулся: – А что скажу? Похвастаюсь вторым инфарктом? Да, дела!» И вновь вернулся мысленно в тот памятный 75-й.

Прежде чем передать щенка – единственную девочку в помете, Наталия Борисовна и Всеволод Алексеевич прочли будущим хозяевам целую лекцию о сенбернарах: об особенностях этой редкой породы, о специфике ухода за щенками и взрослыми особями, о том, как и чем кормить, как гулять и что делать, если собака почувствует себя неважно.

Главное, что запомнил Кирилл, так это то, что породу вывели монахи из монастыря Сен-Бернардин, расположенного на одном из горных перевалов Швейцарии. Использовались эти собаки в основном для поиска и спасения людей, попавших под снежные лавины, – обладавшие прекрасным обонянием, огромные, размером с теленка, сенбернары чуяли людей на глубине нескольких метров, раскапывали снег и ложились рядом с человеком, согревая его своим телом, температура которого превышала сорок градусов. Нередко под шеей собаки привязывали бочонок с вином, с помощью которого попавший в лавину бедолага мог прийти в себя.

Кормили сенбернаров крайне просто: бросали на снег коровью тушу и более ничем не заморачивались – под воздействием яркого альпийского солнца говядина в организме этих собак превращалась в источник всех необходимых витаминов, прежде всего кальция, который и оберегал хрупкие трубчатые кости собак от разрушения. По сути дела, в недостатке кальция и состояла основная проблема существования сенбернаров в нашем суровом, лишенном солнца климате.

Но в те молодые годы Кирилл с Татьяной не придали всему этому особого значения – желание иметь удивительную, потрясающую по красоте и дружелюбию собаку перевешивало все аргументы против: и то, что сенбернары крайне редко выживают в городских условиях, и то, что их полноценное питание обычным людям далеко не по карману. Конечно, это был снобизм чистой воды, но так хотелось завести большого и красивого четвероногого друга! К тому же все в один голос утверждали, что сенбернары исключительно приветливы и бесконечно преданы маленьким детям. Как говорили знающие люди, единственный в стране злой сенбернар жил в доме замечательного детского поэта Самуила Яковлевича Маршака. Но исключения, как известно, лишь подтверждают правила, и об отказе от мечты не могло идти и речи.