Читать книгу Тернистая дорога в рай - Борис Петрович Саприн - Страница 10

Вот уже несколько лет, а точнее сразу после окончания школы, Глеб неустанно размышлял над тем, как ему заработать огромное состояние. И как это обычно бывает, озадаченный чем-то мозг, непрестанно генерирующий миллионы разношёрстных мыслей, умудряется найти решение там, где раньше бы и не заметил.

Блуждая в бесконечном лабиринте интернет-пространства, Глеб наткнулся на видеоролик, на котором известный актёр, очень богатый человек, готовится в спортзале к съёмкам нового фильма. По окончании просмотра ролика в голове Глеба промелькнула окрыляющая душу мысль, пока ещё неразличимое в твердыне быстро зреющее семя однозначного решения: «Хорошо ему, наверное; тренируется в своё удовольствие, да ещё и зарабатывает уйму денег».

Вскоре Глебу опостылело чахнуть в давящем узилище прозябания, и он решил выбраться из удушливого непроницаемого дыма неопределённости дальнейшей жизни и наконец отыскать заветный огонёк истинной цели своего существования. Лучше всего сделать это он мог только на умиротворяющей прогулке. Свежий воздух, вдыхаемый измученными духотой квартиры лёгкими, обогащает тело кислородом и оживляет неустанный генератор мыслей.

И вот пересекая детскую площадку одного из многочисленных дворов, Глеб невольно обратил свой вдумчивый, неторопливый взор на бездвижные качели. Какая-то необъяснимо притягательная сила, исходящая от них, породила в нём неодолимое желание покачаться. С самого детства, едва познакомившись с этим наиприятнейшим занятием, Глеб полюбил его на всю оставшуюся жизнь. Оно приносило ему много нескончаемой радости и неизменно усмиряла бушевавшие внутри него бури треволнений. Стоило ему усесться на качели и, оттолкнувшись ногами, закачаться, словно бы неугомонный маятник, и градоносные тучи печали и тревог рассеивались, очищая светлый небосклон его сознания.

Всего пятнадцать-двадцать быстро убегающих минут – и Глеба озарило восхитительной, чудесной мыслью. Он понял, кем хочет стать – актёром. Эта, вознёсшая Глеба не безоблачное небо счастья, мысль прельстила его настолько, что весь остаток дня он проходил в беспредельном блещущем воодушевлении.

«Конечно! – мысленно возликовал Глеб. – Как же это я раньше не думал об этом? Ведь работа актёра как нельзя лучше мне подходит. На экране я смогу осуществить всё то, что недоступно мне в действительности. Я смогу проживать множество изумительных полнокровных жизней. Помнится, на одной из пар по философии, вдохновлённый ярким примером преподавателя, я захотел овладеть многими профессиями. Меня тогда поразила, словно благостная отрезвляющая вспышка, фраза, произнесённая им: «Я очень жадный до жизни». В этом коротком, но полновесном, исчерпывающе содержательном изречении заключалось всё то, что неизбывно меня переполняло: мои ощущения, мои устремления, мысли и желания. Мне сразу же представилось, как я, овладев десятком разных, не связанных между собой профессий, удовлетворюсь тем, как проживаю жизнь. Но тогда восторженное состояние быстро сменилось горьким осознанием непреодолимой ограниченности своих возможностей. На осуществление подобного необдуманно-дерзновенного замысла попросту не хватит жизни. Немного огорчившись, я стал выбирать наиболее значимые для меня занятия, кропотливо изучая собственную жажду жизни. Однако, даже когда круг желаемых занятий сузился всего лишь до пяти, всё равно отпущенного мне времени, проживи я ещё хоть сотню лет, не хватит для достижения мастерства в каждом из них. И это – несомненно. Тогда я задался вопросом: стоит ли, безрассудно распаляясь, браться за множество дел или, поверхностно ознакомляясь с каждым, переходить от одного к другому, ради иллюзорной видимости многогранного таланта, заключённого в тебе? Ответ простой, но безоговорочный: нет. В тот день, сидя на лекции, я впервые и задумался о профессии актёра. Правда, тогда я сразу же смекнул, что подобное занятие будет всего лишь неким подобием настоящей жизни, всецело пропитанным эфемерностью. Кино, как и любое другое искусство, – это способ донести до других свои чувства, мысли, убеждения. Оно может быть верным способом временного побега от опостылевшей реальности, но никак не способом прожить множество различных жизней. Однако, работа актёра довольно прибыльна, если пробиться на самую вершину. Как раз об этом родители всё время мне толкуют: «Надо зарабатывать деньги». Поэтому наилучший выход для меня – стать актёром. Родители удовольствуются тем, что я пойду учиться, а я – тем, что смогу зарабатывать много денег и параллельно буду заниматься мне нравящимся делом. Вот и чудненько!»

Теперь перед ним встала проблема: как стать высокооплачиваемым актёром? На взгляд неопытного Глеба было всего лишь два пути: поступать в театральный институт либо пробивать себе путь непосильным трудом на практике, начиная с самого низа кинематографического мира, а именно с роли статиста. Первый путь сопряжён с неминуемой тратой четырёх лет жизни на просиживание штанов на студенческой скамье. Тогда как второй путь, по наивному представлению Глеба, был гораздо быстрее, ведь он сразу начнёт сниматься в кино, и его талант заметят гораздо раньше.

В тот же день Глеб нашёл в интернете множество объявлений о наборе статистов в различные кинопроекты и разослал свои фотографии по всем найденным электронным адресам. Однако он никому об этом не сказал. Какой в том смысл? Вот если пригласят на съёмки, тогда можно и похвастаться.

Каждый день Глеб по многу раз проверял свою почту, в сладостной, трепетной надежде обнаружить приглашение на съёмки. Только чёрные, вселяющие в его душу горечь безнадёги тучи невезения не оставляли его. И в конце концов, отчаявшись, Глеб перестал думать о съёмках в роли статиста, всё равно его не приглашают, и решил сам снимать ролики. Глядишь, и его заметит какой-нибудь продюсер или режиссёр.

Глеб не имел ни малейшего представления о том, что снимать. Две недели его бесконтрольно посещали полубредовые идеи, которые мгновенно отметались. Как вдруг в один из вечеров, ничем не примечательных, комната Глеба огласилась нежданным телефонным звонком. Когда Глеб ответил, приятный женский голос известил его о том, что он утверждён на роль статиста. По завершении разговора несказанно воодушевлённый Глеб поведал об этом приглашении родителям. Поначалу лёгкая тень недоумения коснулась их удивлённых лиц, но после разъяснений Глеба всё прояснилось.

На съемки он приехал намного раньше назначенного времени и очень удивился: действительность сильно отличалась от его мечтательно-радужных представлений. Судя по всему, он будет сниматься внутри какого-то ангара – в одном из многочисленных помещений складского комплекса. Целый час ему пришлось переминаться с ноги на ногу. За это время успели подойти ещё несколько человек.

Пока пришла девушка, ассистент режиссёра по работе со статистами, пока отметила всех пришедших, пока завершились технические приготовления к съёмкам, прошло около полутора часов. И наконец собравшуюся разноголосо-говорливую толпу статистов запустили внутрь, в своеобразную прихожую, отделённую от основного места съёмок. Как оказалось, съёмки уже шли полным ходом, поэтому ожидающих своей «минуты славы» попросили соблюдать полное, почти могильное безмолвие.

Волна сладостного предвкушения съёмок захлестнула юную мечтательную душу Глеба. И даже продолжительное стояние на ногах, тягостное в любое другое время, сейчас вовсе его не беспокоило, ведь это – всего лишь мизерная плата за возможность стать успешным актёром.

Через полчаса дверь, ведущая на съёмочную площадку, с металлическим скрежетом отворилась, и вышедший оттуда мужчина объявил массовке десятиминутную готовность. Вскоре оказавшихся на съёмочной площадке статистов усадили на декоративные трибуны, будто они все – зрители одного выдуманного телешоу, в котором происходит общение с отправленным на Марс астронавтом. Все должны были смотреть на расположенную впереди стену, словно на экран, где транслировалось изображение с «красной» планеты.