Читать книгу Багряное затмение - Борис Полин - Страница 4

***

Монументальный «сталинский» дом, находящийся почти в центре города, Управление занимало еще с имперских времен. Перманентный ремонт, плавно переходящий с первого на пятый этаж и обратно, продолжался уже в течение трех лет, и сотрудники привыкли к нему настолько, что научились не замечать снующих туда-сюда гастарбайтеров с азиатским разрезом глаз. Последний фактор настораживал, заставляя вспоминать нерушимые требования конспирации и собственной безопасности, но ребята из отдела ВБ заверили, что все под контролем, и проблема перестала волновать широкие массы.

Ярослав подошел к дверям Управления ровно за пятнадцать минут до начала рабочего времени. «Предъявил лицо» невидимым окулярам видеокамер, поднес руку к дактилоскопическому сканеру-идентификатору, миновал рамку детектора «запрещенных веществ» и, на ходу раскрывая удостоверение, поздоровался с дежурным – атавистическим наследием минувшего столетия. Начальник Управления, при всем уважении к техническим средствам контроля доступа, считал наличие человека у «вертушки» не посто данью традициям, а реальным заслоном на пути злоумышленников. Сегодня на «вахте» стоял какой-то новый прапорщик, поэтому он особо бдительно всматривался в предъявленный документ и сличал его с личностью вошедшего. Немудрено. Ярослав при росте в сто восемьдесят пять сантиметров был весьма широк в плечах и брил голову «под ноль». Джинсовая куртка на меху, черные кожаные брюки и сапожки-«казаки» также не вязались с образом офицера контрразведки. Наконец прапорщик поднял глаза и, буркнув: «Проходите!», приготовился встречать подходящих следом людей.

«Ничего, привыкнет!» – подумал Ярослав и быстрым шагом поднялся на предпоследний этаж здания, занимаемый вторым Отделом. Машинально проверил слепок печати на двери своего кабинета. Цела, что неудивительно. Споро переоделся в строгий костюм, повязал галстук. На часах восемь пятьдесят пять. Успел! Коротко звякнул сигнал, хлопнула входная дверь – значит, пришел Шеф. Выйти в коридор, как и остальные сослуживцы, поздороваться. А как же, ритуал!

Руководитель второго Отдела Управления военной контрразведки по Дальневосточно-Сибирскому военному округу полковник Жук абсолютно не соответствовал своей фамилии. Усов не носил, тонкий в кости, поджарый, он больше напоминал классического интеллигента начала ХХ века. Сходство усиливали очки в тонкой позолоченной оправе. Но подчиненные, и Ярослав в том числе, знали, что при необходимости Шеф может с легкостью предстать во второй своей ипостаси – матерого волкодава-энкавэдэшника – и драть проштрафившегося нерадивого подопечного «с брызгами» до полного осознания последним своей никчемности. И при этом не терять аристократического лоска и даже не повышать голоса.

По заведенной системе сотрудники выждали несколько минут и потянулись кто куда. Структурные отделения и группы второго Отдела собирались на летучки. Короткий отчет о работе за прошедший день, напутствие начальника – и вперед, ребята, «действовать-злодействовать»!

По случаю субботнего дня Управление работало до тринадцати ноль-ноль. Порядок, укоренившийся еще со времен легендарного начальника ГУКР НКО «СМЕРШ» Абакумова, действовал и по настоящее время. Войска работают, значит, и особистам, как по старинке называли сотрудников военной контрразведки, есть чем заняться. Зато воскресенье, если Шефу ничего в голову не придет, законный выходной. Можно сходить с утра с женой по магазинам, купить ей какую-нибудь очередную шмотку, удовлетворить, в общем, высказанную месяц тому назад просьбу. Можно тупо проваляться в постели до обеда, перещелкивая каналы интерактивного телевидения, а вечером созвониться с друзьями и рвануть вместе с женами и детишками постарше в боулинг-центр катать шары. Да мало ли чем еще можно занять воскресный день.

Ярослав на летучки не ходил. Все, что необходимо сделать на этой рабочей неделе, он согласовал еще в понедельник лично с Шефом. И если кто-нибудь думает, что отсутствие промежуточных звеньев в управленческой цепи между оперативником и его начальником – вершителем судеб более чем сорока офицеров военной контрразведки, – это благо, то глубоко заблуждается.

В нелегкое ярмо новых функциональных обязанностей он впрягся немногим более года тому назад, когда улыбчивый кадровик предложил ему перевод на вышестоящую должность из отдела военной контрразведки по 37-й Краснознаменной общевойсковой армии. Ярослав согласился без раздумий. Перевод под начало заслуженного чекиста, именуемого подчиненными за глаза традиционно – Шеф, а остальными прочими – Князь Игорь, сулило дальнейший карьерный рост. Из-под крыла Игоря Николаевича Жука вышло немало будущих начальников всех мастей, многие прочно угнездились в стольном Санкт-Петербурге на генеральских должностях. При всем том сам Шеф, несмотря на многочисленные регалии и заслуги, наотрез отказывался от перемещений вверх по карьерной лестнице – врос корнями в дальневосточную землю.

Как потом узнал Ярослав, кадровик, проделавший немалый путь из столицы ДФО для собеседования с младшим офицером, действовал по прямому поручению Шефа. Перед тем как вызвать его в любезно предоставленный начальником отдела кабинет, он имел долгие индивидуальные беседы с сослуживцами, затем о чем-то докладывал по оперсвязи.

Наконец в кабинет вызвали и Ярослава.

– Разрешите войти, господин подполковник? Капитан Рязанцев по вашему приказанию прибыл! – по-уставному доложил он, замирая по стойке «смирно» у входной двери. Ввиду приезда высокого гостя из «аппарата» весь отдел с утра щеголял в иссиня-черной повседневной форме, вызывая недоумение у офицеров Штаба армии, привыкших видеть «особистов» в штатском.

Сотрудник отдела кадров не стал особо церемониться, подошел, протянул руку (как отметил Ярослав, из-под рукава безукоризненно белой сорочки на запястье выскользнули золотые швейцарские часы. Ого!), представился:

– Подполковник Чеботарев Иван Леонидович… Прошу вас, Ярослав Владимирович. – Он сделал короткий приглашающий жест и сухо улыбнулся.

Пройдя к длинному новомодно-стеклянному столу для совещаний, офицеры присели на массивные стулья. Чеботарев разместился напротив, не стал занимать кресло начальника отдела, значит, беседа предстояла «доверительная» – излюбленный стиль общения сотрудников органов госбезопасности всех времен и народов.

– Итак, – начал кадровик, – думаю, вы догадываетесь, о чем будет наш разговор?

– Да, – не стал скрывать Ярослав. – Начальник отдела уже провел со мной беседу о возможном перемещении на новую должность. Правда, не сказал на какую.

Чеботарев дружелюбно усмехнулся, положил ухоженные руки на стол и сообщил:

– Должность, на которой вы сможете проявить себя с наилучшей стороны. Так считает руководство. Как принято говорить у нас, «в аппарат». – Кадровик замолчал, считывая реакцию на прозвучавшие слова. Но Ярослав не показал своих эмоций, остался внимателен и спокоен, и Чеботареву пришлось закончить: – Вам предлагается перейти во второй Отдел Управления под руководство полковника Жука.

– Спасибо за оказанное доверие, – поблагодарил Ярослав. – Я согласен.

Сказал и почувствовал, что в голове его зашумело, как после бокала французского шампанского на голодный желудок. Он даже закрыл на секунду глаза, чтобы разобраться в ощущениях. На секунду померещилось, что он находится очень далеко отсюда. Перед его внутренним взором возникла странная картинка. Ярослав увидел, как мужская рука с длинными холеными пальцами медленно развязывает черный кожаный мешочек и один за другим роняет из него несколько блеклых камешков неправильной овальной формы. Соприкасаясь друг с другом, они издавали едва слышный звон, напоминающий звучание чистейшего хрусталя. «Ты сам принял решение», – возникла в его голове посторонняя мысль, и одновременно с этим последний из семи камешков упал в ладонь неизвестного человека. Пальцы его неспешно сжалась, и видение померкло. Ярослав открыл глаза и встретился взглядом с обеспокоенным кадровиком.

– С вами все в порядке? – напряженно спросил Чеботарев. – Вы как-то резко побледнели.

– Виноват, господин подполковник. Просто не каждый день приходится принимать такие судьбоносные решения, – ответил Ярослав и понял, что несет полную чушь. Но, вероятно, его слова вполне вписывались в систему представлений о мире, принятую в кадровом подразделении. В любом случае Чеботарев продолжил, как ни в чем не бывало:

– Вы можете поговорить с женой, обсудить все плюсы и минусы. Женщины воспринимают переезд крайне болезненно. Я знаю – мы с женой восемь мест службы поменяли…

Ярослав позволил себе корректно улыбнуться, что было к месту в предложенной канве разговора, и, прямо взглянув в глаза кадровику, ответил:

– Мне нет необходимости советоваться с женой по таким вопросам. Я думаю, супруга в любом случае поддержит мое решение.

– Да-да, она же тоже из военной династии, – проявил осведомленность Чеботарев. – Ну что же, телеграмма по вашему переводу за подписью начальника Управления придет сюда через сутки, затем десять дней на передачу дел и должности, три дня на отправку контейнера и освобождение служебного жилья, и приблизительно через пятнадцать суток – добро пожаловать в Управление. Там и встретимся. Вопросы? – Кадровик поднялся, показывая, что разговор окончен.

– Господин подполковник, вы так и не сказали, какой участок работы меня ожидает.

– Об этом вы спросите лично полковника Жука, – улыбнулся Чеботарев и добавил после небольшой паузы: – Ваш предшественник на этом месте два года продержался, сейчас чемоданы собирает и готовится возглавлять какой-то заштатный отдел в заштатном городке. Сошел с дистанции – темпа не выдержал. Так что будьте готовы к тяжелой работе, коллега…

…После предшественника в кабинете, обустроенном Ярославом в стиле спартанского минимализма, остались только мощный компьютер и сейф, наверняка, помнивший еще времена Дальневосточной республики. В нем хранились материалы литерных и номенклатурных дел, спецблокноты и рабочие тетради, а также штатный ПММ-2 – пистолет Макарова второй модификации. Многие сотрудники, особенно молодые опера, вовсю пользовались правом свободного ношения оружия и не расставались с этой облегченной версией легендарного «макарыча», но Рязанцев предпочитал брать пистолет только в командировки. А они и так случались слишком часто.

Открывая массивные дверцы сейфа новеньким никелированным ключом с множеством бороздок, Ярослав всякий раз встречался глазами со строгим взором плакатной комсомолки в красном платке: «Не болтай!» – староимперская символика никогда не выходила из моды в определенных кругах. Тоже наследство, доставшееся от предшественника. Год тому назад Ярослав посчитал забавным оставить комсомолку внутри бронированного монстра – они хорошо подходили друг к другу, символы ушедшей эпохи.

Помимо сейфа в кабинете имели место квадратный двухтумбовый стол с теряющимся на его просторах тонким монитором компьютера и вращающееся офисное полукресло. Всю левую стену от окна до двери занимал шкаф-купе, выполнявший множество функций, в том числе и по сокрытию от посторонних глаз компактного холодильника. За исключением пары рамочек с благодарностями от руководства, висящих на стенах, украшений и дизайнерских изысков в кабинете не водилось. Несколько раз Ярослав предпринимал попытки завести цветы, но даже самые суровые кактусы почему-то не приживались: не иначе аура здания сказывалась, да и частые командировки Рязанцева тоже.

Сегодня предстояло рассмотреть очередное дело оперативного учета с окраской «террористический акт». Судя по увесистому «кирпичу» пронумерованных и собранных под одной обложкой листов, работа могла затянуться более чем до тринадцати часов. В общих чертах суть материалов Ярослав знал – успел ознакомиться накоротке.

В одной мотострелковой дивизии, дислоцированной в несусветной дали от ближайшего областного центра, имелся не совсем благополучный полк. И в этом, как выяснилось, винить было некого. Командир полка, человек старой закалки, получивший военное образование еще в древне-лохматые времена, внушал трепет подчиненным и безжалостно карал за нарушения Устава. Он носил знаковую фамилию Булава и не менее суровое имя-отчество Михаил Потапович, но среди подчиненных был более известен как БМП – Большой Медный Полковник. Многие всерьез считали его киборгом или результатом какого-то секретного генного эксперимента. Он никогда ничем не болел, не курил и терпеть не мог пьяниц. Именно поэтому со всей дивизии к нему «на перевоспитание» направляли отпетых негодяев и дегенератов.

Очередной виток бесконечной армейской реформы почти подошел к концу. Теперь РА жила под ленинским девизом: «Лучше меньше, да лучше». Новый гражданский министр обороны, в прошлом видный экономист, решил-таки доконать «зеленых человечков» и завершил полный перевод армии на контрактную основу. Пехоту, царицу полей, реформа настигла в последнюю очередь. А кто пойдет служить контрактником в отдаленный «медвежий угол»? Кто по своей воле оставит пять лет жизни в Сковородинском районе Амурской области, где зимой мороз минус сорок считается нормой? Правильно – «гастарбайтеры». Так называли легионеров из стран СНГ, которым некуда деваться, а российское гражданство заработать хочется. Многие из них служили неплохо, но попадались и откровенные моральные уроды. Однако даже они у Булавы становились шелковыми. По слухам, Большой Медный Полковник однажды голыми руками задушил матерого кабана-секача, а его командирский голос мог перекрыть рев танкового двигателя. Слухи врали, конечно, но «гастарбайтеры» в эти легенды верили свято и боялись «начальника» до судорог.

Полк постепенно превращался из боевой еденицы в некий гибрид штрафбата и филиала отстойника миграционной службы. А новобранцы – любители насвая и веселящей травы – все прибывали и прибывали в отдаленную дивизию.

Глядя, как на обширном плацу галдящие новобранцы в хрустящей необмятой форме братаются со старослужащими земляками, БМП сплевывал на подстриженный газон и рокочущим басом изрекал свое знаменитое:

– Опять картина Саврасова! Помяните мое слово, господа, не пройдет и месяца, как нам скинут очередной балласт.

Неудивительно, что вскоре число негативных элементов в полку превысило критическую массу. Командир не сдавался, затягивал гайки, лично по ночам обходил подразделения – боролся с неуставными взаимоотношениями, перевел офицеров на казарменное положение. Ситуация вроде бы нормализовалась. Задушенные репрессиями дегенераты притихли, как оказалось – ненадолго. Даже киборгам в Российской армии положен ежегодный двухмесячный отдых. Беда случилась буквально через неделю после того, как Большой Медный Полковник ушел в очередной отпуск. Молодого лейтенанта, сделавшего замечание группе «гастарбайтеров», для каких-то своих целей обосновавшихся ночью в бытовой комнате, забили ногами насмерть: помешал бойцам выпить с трудом раздобытый самогон. С утра душегубов, даже не дав опохмелиться, повязали и посадили на гарнизонную гауптвахту. Дознаватели воинской части и следователи из военной прокуратуры шерстили личный состав, собирая свидетельские показания в рамках спешно возбужденного уголовного дела. «Гастарбайтеров», пока суть да дело, пристроили в СИЗО ближайшего райцентра. Все понимали, что для них ожидание заслуженного и самого гуманного в мире суда долго не продлится. Вот тут-то и начались сюрпризы. Как ни странно, все участники преступления относились к мусульманской диаспоре, доставляющей наибольший черепной зуд отцам-командирам еще со стародавних времен. Недреманное око «особого отдела» вовремя заметило в неблагополучном полку странную активность среди военнослужащих, призванных из многочисленных «…станов» – осколков исчезнувшей Империи. Результат – дело оперативного учета «Архары». Почему «Архары»? Потому что бараны. Горные.

Ярослав включил комп, поставил негромкую, располагающую к мозговой деятельности музыку и углубился в изучение плана оперативно-розыскных мероприятий, запросов и аналитических справок. Особенно тщательно разбирал копии сообщений от конфиденциальных сотрудников – «конфиденциалов», упорно именуемых бывалыми оперативниками по-старинке – агентами. Бегло просмотрел фотографии фигурантов, хмыкнул: «И правда – архары!» Через полчаса суть дела оказалась в целом ясна. Наиболее радикальные сторонники будущих обитателей зоны строгого режима сплотились вокруг военнослужащего – контрактника по кличке Казбек. Данный боец, в отличие от «гастарбайтеров», был уроженцем Российской Федерации. И при этом уже некоторое время находился в поле зрения военных контрразведчиков. Не потому, что призвался в РА по контракту из солнечного Дагестана. И не из-за того, что высказывания недобрые в адрес политического строя Отечества себе позволял. А из-за любви к чтению: ваххабитскую литературку в Интернете изучал на арабском языке. На арабском! Чтобы понять, что же он там читает, пришлось особистам запрос в столицу слать. Ну и другие мелочи за ним водились, конечно. Как принято у настоящих джигитов, он отказывался выполнять отдельные приказы командиров и начальников, ссылаясь на религиозные запреты. Что, впрочем, не мешало ему лопать свинину за обе щеки в солдатской столовой. Командиры Казбека терпели, потому что он считался лучшим специалистом по ремонту автотехники и давал неплохие показатели по боевой подготовке, чем и пользовался. Особисты до поры тоже не трогали гордого кавказца, но «под колпак» его взяли плотно. И не зря. На очередной встрече агент, входящий в ближайший круг доверия Казбека, сумел удивить видавшего виды оперработника.

Ярослав еще раз перечитал копию второго сообщения, написанного по результатам ранее отработанного оперативником задания. Неровный почерк и множество ошибок указывали на то, что агент является земляком Казбека. Безграмотный, зато преданный. Молодец! Итак, «…сообщаю, что рядовые (восемь фамилий, включая фамилию самого писавшего) в такое-то время такого-то числа снова собрались в комнате у Казбека. Выпили водки. Казбек спросил: ну что, принесли? Начали доставать кто что смог. Всего отдали ему три эфки (гранаты Ф-1 – вписано позже поверх строчки), две пачки патронов для калаша, один или два взрывпакета, их Аслан принес. Сказал, больше ничего нет. Тогда Казбек показал им, что у него есть пистолет Макарова. Его всей частью в прошлом году искали – не нашли. Решили, что в следующий раз соберутся и он им расскажет, когда будут освобождать Салмана и других…» Дата, псевдоним.

В справке к сообщению оперработник на трех листах изложил фактуру, дополнительно добытую от конфиденциального сотрудника в ходе уточнения полученной информации. Оказалось – говорить агенту объективно легче, чем писать. Казбек сотоварищи разработали простой по исполнению и гениальный по сути, с их точки зрения, план. В ходе подготовки полка к предстоящим учениям, запланированным через неполный месяц, им предстояло угнать БТР-80М, оснащенный КПВТ с полным боекомплектом, и на нем прорваться к штабу соединения. Затем захватить руководство дивизии, по их мнению, спокойно этого дожидающееся в рабочих кабинетах, и выдвинуть требования: освободить друзей, дать самолет и мешок золота, иначе всем кирдык. В процессе обсуждения плана горячие горцы поняли его несостоятельность. Штаб ведь тоже охраняется, а из бронетранспортера вылезать придется. Прямо под пули контрактников из комендантской роты – всех, как назло, славян. Незадача… В конечном итоге злоумышленники пришли к мнению, что необходимо, не мудрствуя, явиться ночью к командиру дивизии, проживающему в «доме офицерского состава» на территории военного городка в обычной служебной квартире, и взять его в заложники вместе с членами семьи. А там уже и друзей отпустят, и самолет с золотом дадут.

«А ведь могло получиться! – подумал Ярослав, прикинув их шансы на успех. – Если, конечно, караул у ДОСа на ночь не выставляется. Кстати, не факт, что это априори явится гарантией безопасности комдива. Тут пятьдесят на пятьдесят. Слишком много «если». Если часовой толковый на их пути попадется, если горцы слишком тупы, если… да мало ли чего…

Да, вполне могло получиться».

О том, что далеко улететь им не удастся, «гастарбайтеры», конечно, не думали. Скорее всего, дело даже не дойдет до предоставления самолета. Опыт многочисленных операций, проводимых Национальным антитеррористическим комитетом, показывал, что с лицами, взявшими в руки оружие для оказания давления на власть, особо не церемонились. А если уж речь идет о захвате заложников, то шансы выживания уродов измеряются не процентами, а часами. Бойцы столичной «Альфы» или любого регионального отдела особого назначения – люди с начисто купированным чувством сентиментальности и в силовой фазе контртеррористических операций действуют расчетливо и жестоко. В лучшем случае сохранят одного недобитка, чтобы было с кого показания снимать, остальных – в расход. Как они умудряются в ходе неотвратимо-молниеносных, словно направленный взрыв, штурмов различать террористов и их жертв, ведают только сами «альферы».

Но задача особистов и заключается в том, чтобы до привлечения таких специалистов к исправлению их ошибок дело не доходило. Трудно представить, какой резонанс мог возникнуть при успехе замысла Казбека и его кунаков.

«Да уж, – хмыкнул про себя Ярослав, – подобного прецедента не было, пожалуй, со времен последнего конфликта на Кавказе. Давненько! Злодеев, конечно, поубивают, но будет поздно. Эфир взорвется от сенсации. Сразу и про Нальчик вспомнят, и про Беслан. Особенно зарубежные „партнеры“ из НАТО возрадуются… Не в этот раз. Молодцы, коллеги, вовремя сработали! Плохо, что Казбек за собой всех остальных дурачков за решетку потащит. Нашему военному суду безразличны ссылки на кавказский менталитет и мусульманскую солидарность».

В новой редакции статьи 205 Уголовного кодекса за теракт могли осудить не только лицо, совершившее либо угрожающее его осуществлением, но и целенаправленно подготавливающее реализацию данных действий. Общество всегда с пониманием относилось к поправкам в законы, призванным оградить их от «международного терроризма». Собранные в рамках дела материалы однозначно указывали, что злодеи имеют устойчивые намерения совершить террористический акт, подписывая тем самым себе приговор.

На этом этапе дело оперативного учета «Архары» было направлено во второй Отдел Управления для рассмотрения. Резолюция полковника Жука на подколотом к сопроводительному письму листке гласила: «Г-н Рязанцев Я. В.! Пр. изучить материалы дела. До (такого-то) подготовить справку с выводами и рекомендациями по направлениям дальнейшей работы. Проект документа обсудим». Коротко и ясно. Материалы поступили в пятницу, справку подготовить к понедельнику, срок на исполнение достаточный. «Пр.» – то ли «прошу», то ли «приказываю» – догадывайся сам. То, что проект документа предстояло обсудить, – тоже понятно, значит, учеба продолжается. Одновременно это показывало, что подпись на итоговой справке будет ставить Шеф, рано еще майору направлять рекомендации для целого начальника отдела ВКР по дивизии.

Материалы по «Архарам» находились в Управлении, но это не мешало операм, почуявшим впереди реальный результат, в плановом порядке проводить разработку группы Казбека. Несколько десятков глаз неотрывно следили за действиями «плохишей». В проблемный полк из другой воинской части дивизии перевели особо умелого агента из числа «земляков», и он взял под плотную опеку самого Казбека. Конфиденциального сотрудника, предоставившего первичную информацию, напротив, пришлось убирать в другое подразделение – оперативник заметил, что парень «перегорает» от постоянного нервного напряжения.

Ярослав открыл на компе страничку вордовского документа. Привычно ввел реквизиты аналитической справки. Начали! Краткая преамбула, раскрывающая суть материалов и целесообразность заведения дела оперучета; оценка полноты и грамотности плана мероприятий по делу; анализ состояния негласного контроля над ситуацией с момента получения первички и по настоящее время; предпринятые меры по сбору достаточных доказательств злодейского умысла Казбека и подельников. И первоочередное – контролируют ли контрразведчики в далекой дивизии ситуацию в полной мере, смогут ли вовремя ее локализовать в случае непредвиденного поворота событий? Пока что картина вырисовывалась радужная. Прочтя эту часть справки, любой оперативник признает, что отдел поработал на славу. Начальнику – грамоту, операм – благодарности, особо отличившимся агентам – крепкое рукопожатие и энная сумма в конвертируемых рублях. Но Ярослав был направленцем и поэтому, вздохнув, набрал с красной строки фразу: «Вместе с тем». Крутнулся на стуле, добыл из холодильника бутылку нарзана, не торопясь сделал несколько глотков. Еще будучи младшим офицером, он понял магию словосочетания «вместе с тем». Если из «аппарата» приходила справка, подписанная начальником второго Отдела, и на ее первом листе размашистым почерком руководителя Управления начертано: «С выводами и рекомендациями согласен. Обеспечить… (далее по ситуации)» – последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Обычно грамотные руководители начинали читать такой документ именно со второй его части. Поэтому к заключениям и предложениям следовало подходить со всей ответственностью, несмотря на то, что править их будет сам Шеф. Итак, «Вместе с тем». Что забыл толковый в принципе старший опер, в производстве которого находилось дело? Что не подсказал ему прямой начальник? Молодого оперативника, работающего по материалам «на подхвате» – подай, принеси, пошел вон, не мешай, – трогать не будем. Во-первых, не виноват он ни в чем, во-вторых, в контрразведке молодых вообще ругать не принято, пока опыта не наберутся, зачем лейтенанту охоту к оперативной работе отбивать с первых шагов службы. Уже составляя первую часть справки, Ярослав прикидывал, сколько ложек дегтя придется уронить в бочку меда. Оказалось, хватит на небольшой половник, осталось только сформулировать выводы сухим оперативным языком.

На то, чтобы закончить работу, Ярославу потребовалось еще два часа. Потом небольшой перерыв (Что там за окном? Ага, весна идет, весне дорогу! Девчонки поголовно на юбки перешли. Благодать!) и прочтение справки от начала до конца: выверка речевых оборотов, стиля документа и, самое главное – второй его части. На сегодня все. Четырнадцать часов пятнадцать минут. Дело – в сейф (не скучай, комсомолка!), стол привести в порядок, жалюзи на окне опустить… Все.

Когда Ярослав вышел из кабинета, в коридоре помимо него оказался Николай Некрасов, имевший немудреное прозвище Классик. Несмотря на примечательную фамилию и статус «бывалого направленца», характер он имел легкий и смог дослужиться до подполковника, так и не приобретя открытых недругов. Коллеги поздоровались.

– Корпишь над очередным портяночно-злодейским ДОУ? – на правах старшего поинтересовался Классик. – Слыхал я о последнем твоем успехе… Это же надо – подтянулся на турнике сорок раз!

– Да уж куда нам до вас, Николай Алексеевич! – с глубоким уважением произнес Ярослав. – А как поживают ваши парагвайские шпионы, все пытаются вызнать секреты Гадюкинского военного гарнизона?

– Кто тебя послал такие вопросы задавать? Ладно, расслабься. Парагвайские уже схвачены и отфигачены, – не растерялся «бывалый направленец». – Сейчас к нашим военным секретам Гондурас свои грязные ручонки тянет. Ох и профессионалы они там, в гондурасской военной разведке! Но мы им покажем, что «лучше калымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме!». Ты домой?.. Ну ладно, бывай, я еще в четверку загляну.

Некрасов являлся признанным знатоком всевозможных афоризмов. При необходимости легко добавлял в речь латинские, французские и прочие импортные высказывания великих людей, но душа его все же лежала к русским авторам – Козьме Пруткову, Николаю Фоменко и никому не известному, кроме самого Классика, шутнику по имени Саввушка Спиртоносов. Коллеги пытались колоть Некрасова, заставляя сознаться, что под личиной этого последнего господина он скрывает свое альтер эго. Но даже в процессе дружеских попоек добиться признания не получалось.

При выходе из Управления Ярослав включил мобильный коммуникатор. Пользоваться таким видом связи в здании категорически запрещалось. Отдельные господа, а чаще – дамы, не понимали сути запрета и плевать хотели на «нелицензированные возможности импортных технических средств». Тех, кто не понимал и плевал, периодически подвергали публичной порке строгие парни из отдела внутренней безопасности. Не помогали даже сим-чипы, оформленные на подставных лиц. Поступал звонок, сотрудник отвечал, и вежливый голос в динамике предлагал немедленно отключить коммуникатор и проследовать в цокольный этаж для написания рапорта. Существовали и другие способы вычислить нарушителей, поэтому со временем даже самые отпетые приверженцы мобильников перед входом в Управление отключали их и отсоединяли аккумуляторы.

Ярослав проверил входящие. Два сообщения, один непринятый звонок.

– Анюта, ты звонила? …Да, в полвторого я еще был на работе… Уже иду домой… К маме?.. Ну, раз обещали, то к маме. Собирайся, встречаемся на остановке.

Так, сообщения от Илюхи. Как всегда. Не любит звонить, что поделаешь. В этом имелась своя логика – если позвонишь, то можешь помешать сделать что-нибудь великое, а на видеосообщение абонент ответит, когда в самом деле будет свободен.

Просмотр. На экране возникло жизнерадостное лицо Ильи: «Привет, брат! Достало все. Когда пивка выпьем?» И второе, напрочь перечеркивающее первое: «Ты сегодня на тренировку идешь?»

Понятно. Или-или. Если не на тренировку, то – пиво. Если не пиво – то на тренировку. Выбираем третье. Ярослав, направив на себя глазок камеры коммуникатора, на ходу надиктовал видеосообщение: «Хай, брат! Сегодня я у тещи. Если освободимся рано, заглянем с Нютой в Ассоциацию – просто поболтать». Во избежание утяжеления сообщения проверил, чтобы к нему не прикрепилось ничего лишнего из карты памяти, и легким нажатием на сенсорную клавишу отправил послание. «Доставлено. Черновик стерт», – почти сразу прозвучал роботизированный женский голос.

Когда выпадала такая возможность, Ярослав предпочитал ходить пешком. Водителем в семье была жена, не упускавшая возможность подколоть его по поводу немужского, по ее мнению, отношения к личному транспорту. На что Ярослав резонно замечал, что от работы до дома два шага, при необходимости в любой конец Великоамурска он доберется на такси (и потом сможет выпить рюмку-другую, что немаловажно!), а для поездок по служебным вопросам есть специально выделенный «Нива-Шевроле V-2.0» с толковым прапорщиком-водителем. Анна вздергивала симпатичный носик и в очередной раз бросала попытки усадить мужа за руль. Напоминать ей, что на нереально дорогое горючее тратится немалая часть семейного бюджета, не имело смысла. Вождение полуспортивного «бензинового» автомобиля являлось для нее вопросом престижа и любимым хобби.

Подходя к остановке общественного транспорта, Ярослав издалека заприметил броский темно-бордовый «Мицубиси-форсаж». Анна стояла рядом с водительской дверцей и в нетерпении поглядывала на наручные часы. «Иду я уже, иду!» – подумал Ярослав и помахал рукой. Подходя ближе, отметил, какие взгляды бросают на жену ожидающие автобусы самцы, и возгордился. В Средние века Анну сожгли бы на костре. Рыжеволосая и зеленоглазая, с узкими бедрами и высокой грудью, она производила впечатление пожирательницы мужчин, что являлось правдой лишь отчасти. Ярослав знал, какая она на самом деле: иногда взбалмошная и упрямая, но в целом мягкая и пушистая, Анна являлась идеальной женой контрразведчика, способной во всем поддерживать мужа. И к тому же сама носила погоны – преподавала в военном вузе. Кто кого потащил к алтарю, они не поняли даже через три года совместной жизни. Свадьба состоялась спустя два месяца после знакомства.

– Привет, дорогая! – подошедший Ярослав привычно поцеловал подставленную щеку.

– Да уж, не дешевая! – ответила Анна и заторопилась. – Давай, садись, надо еще цветы и тортик купить.

Тортик – непременный атрибут субботних вылазок к родителям жены – добыли такой, как любила Анна – «песочный», с черничной начинкой. Букет цветов, по случаю марта – тюльпанов, был призван загладить недавнюю вину. В среду, третий день «широкой Масленицы», Ярослав не смог ответить на приглашение родителей Анюты и прийти к «теще на блины». Шеф засиделся в кабинете допоздна, а сотрудники второго Отдела, по заведенной традиции, не могли покинуть рабочие места раньше начальника. Пришлось переносить среду на субботу. Ярослав предчувствовал, что сегодня придется поедать блины до полного изнеможения.

Смутное беспокойство вызывала только мысль о том, что вроде бы на следующий день зять должен потчевать блинами маму жены. Вот ведь незадача. Тещу Ярослав любил, а вот блины печь не умел, поэтому надеялся, что Галина Витальевна не знает всех тонкостей замысловатых русских обычаев.

Двери открыл тесть. Отставной полковник, ныне пенсионер, в качестве хобби избравший себе стезю частного бизнесмена, Сергей Кириллович Карелин человеком был добродушным и предприимчивым. Последнее качество проявилось и теперь. Пока женщины накрывали на стол, хозяин дома и Ярослав успели не торопясь употребить в кабинете по бокалу коньяка. Ярослав в процессе дегустации попытался угадать наименование напитка, а хозяин терпеливо ждал его ответа.

– Точно не грузинский, да и не армянский, – поделился наконец соображениями гость. – Я бы предположил, что это не бренди, а именно настоящий французский патентованный коньяк. (Очередной глоток из бокала.) Послевкусие напоминает фирменный букет «Camus» -VSOP: теплые ореховые тона, но боюсь, вы меня снова подловили и содержимое бокала окажется каким-нибудь удачным южноамериканским новоделом.

– Я всегда говорил, что служба в глухих районах вредна для молодого организма! – заявил тесть. – Испортил ты себе, Ярослав, вкусовые рецепторы некачественной водкой! Какой же это «Камю»! Это же украинский «Alexx»! Ты его уже пробовал раньше. Мне тогда друг из Днепропетровска целый ящик передал. Правда, вот этот бренди все-таки пятнадцатилетний и куплен в нашем магазине, с акцизами и всеми прочими делами.

– Сдается мне, Сергей Кириллович, что именно тот самый ящик и повредил мои, так сказать, рецепторы. Ящик! Это не хухры-мухры!

Мужчины понимающе улыбнулись. Пресловутый коньяк волшебным образом исчез в течение новогодних торжеств, отмечаемых с размахом. В этом россияне, пожалуй, переплюнули даже жителей Поднебесной с их недельным «Праздником красных фонарей».

– Повторим?

– Без возражений!

Но тут, пресекая безобразие, из гостиной послышался зов, и они пошли на запах блинов.