Читать книгу Живица: Жизнь без праздников; Колодец - Борис Споров - Страница 11

Проснулся Ванюшка – улыбчивый, тихоня – и голову склонил, трет кулачком свой мягкий широкий нос… Мать и по головке погладила, и к умывальнику проводила. Ах, Ванюшка, вымыты с вечера ботиночки у малого и щеткой почищены – стоят рядком… Или не быть ему добрым молодцем?

Мать и творожку со сливками выставила, и яичко свежее сварила – ах, ты ласковый теленочек!.. И только за чай взялись, как под окнами остановилась серая «Волга» – персональная Ракова, сам он и за рулем. Хлопнул председатель дверцей, глянул по сторонам и неторопливо направился к крыльцу.

«Пошто это его принесло?» – подумала Вера; поправила волосы и застегнула на груди пуговичку халата.

– Хлеб да соль, – вошед, несколько сумрачно приветствовал Раков.

– Едим да свой, – бойко ответила Вера, повернувшись навстречу, но даже не намереваясь подняться со стула. – Садись, Николай Васильевич, чайком побалую.

Не ответил Раков обычное: «Вода мельницу ломает», – промолчал, прошел к столу и сел на свободную табуретку… Был он уже не тот, не прежний главный агроном, тридцатилетний красавец Раков. Годы сказались, да и председательская лямка уже натерла шею: он располнел, виски поседели и одрябла кожа под глазами… Лишь на мгновение председатель задумался, но такая тоска, такое сквозящее одиночество вдруг отразились на его лице, что даже Вера тотчас поняла: а так таки и не сложилась у него семейнная жизнь.

– Чаю-то налью, – вновь предложила Вера, выводя председателя из оцепенения. Раков легонько встрепенулся и, похоже, только теперь заметил рядом сидящего Ванюшку: какое-то время они смотрели друг на друга, и у обоих рты растягивались в улыбке… Замечала Вера и раньше, радуясь и удивляясь: даже незнакомый прохожий будь он и хмурый, но если глянет на Ванюшку – непременно и улыбнется… Вот и Раков – сидел и улыбался, и глаза его отсвечивались добрым светом.

– Ну что, Ваня Сиротин… – И провел широкой ладонью по детской головенке. И голос, и доброе движение руки выдавали чувство и мысль Ракова: «Эх, такого бы мне сынишку… нет уж, теперь не будет, какими мы друзьями стали бы. Нет наследника. Да и наследовать нечего. Какой же ты, Ваня Сиротин, парень славный, вроде ни на кого и не похожий».

Ванюшка скользнул со стула и, как вода из сети, ушел из-под руки: улыбнулся виновато и юркнул в горницу. А Раков вновь заугрюмился, чуточку ссутулившись над столом.

Вера ждала – не чай же пить приехал председатель.

– Алексей позвонил… Завтра, что ли, приедет с ночевой…

Кивнула в ответ: не велика новость, мог бы председатель и не заходить, с кем-нибудь передал бы.

Продолжая о чем-то неведомом думать, как о деле давно решенном, Раков спросил:

– Когда подниматься-то собираетесь?

Теперь стало ясно: Алексей раскрыл председателю их затею, и Раков зашел удостовериться или уговаривать. Ошиблась Вера: и мысли не было у председателя – уговаривать.

И все-таки Вера проникла в состояние Ракова – и даже посочувствовала ему, пожалела председателя. И это было новое чувство в крестьянской душе.

– Когда и куда?.. Надо и это знать, – проговорил Раков.

– Когда-нибудь куда-нибудь, – без раздумки ответила Вера, хотя скрывать ей было нечего, не те времена, чтобы хорониться – справку не просить. – Наверно, в район, к Алексею. А когда? Может, завтра.

– Если выбирать, так уж хоть город покрупнее… Чтобы и работу выбрать денежную. А то все те же рублишки – шило на мыло.

– Была бы, Николай Васильевич, шея, а хомут везде найдется. Да и не только из-за рублишек думаем, о детях не след забывать.

– Дети, дети… Не поздно ли, старшим-то через год в армию.

– Что ли, и жизнь на армии кончается?

– Не кончается… И младший ваш – парень что надо, есть в нем что-то такое, а что – не знаю… И мне за дочку беспокойно. – Расправляя плечи, Раков вздохнул. – А знать мне хочется, почему все-таки и последние в город бегут?.. Что ещё-то надо?

– Так ведь, Николай Васильевич, у каждого своя нуда. У вас одно, у нас другое… А, смотри, Васянька Воронин и вовсе из города назад перебрался. Всяк теперь выбирает, где ему лучше.

– А как и узнать, где лучше?

– А карман да брюхо подскажут, где лучше, – прямо-таки с вызовом выдала Вера, на что Раков тихо, добродушно засмеялся:

– Это точно – подскажут.

– Вот я и говорю: сколько мы годков за так-то робили! Эх, много… Так хоть детей избавить от такой кабалы. Да и для себя немного пожить. Чёрт ли тут видишь? Рaбoтa да печка. Хозяйства своего нет, так уж и ничего нет… Свободное времечко выпало, вот и задумались. Пока совсем не огрузли, только и подниматься, а то, гляди, и сил не хватит.

Раков промолчал. И ощутил он, как шелохнулось в груди давнее, а потому уже привычное чувство стыда: не диво ли, как человек, как председатель, он полагал себя виноватым перед деревенскими бабами, особенно перед теми, которые уже отработали своё и теперь получали пенсии: по двенадцать – пятнадцать рублей в месяц.

* * *

Ванюшка уже не раз выставлял из-за двери свою плутоватую, но бесхитростную и доверительную мордашку. Наконец он вышел в переднюю и с независимым видом прошуршал к двери. Здесь он надвинул на ноги ботинки, снял с гвоздя хрусткий плащик и юркнул в дверь, видимо, не надеясь, что его не заметят, но надеясь, что не спросят или не успеют спросить – куда? И расчет оказался верным.

И Ванюшка, всем и вполне довольный, улизнул. И когда он вышел через огород к луговой стёжке и глянул за Имзу, за луга, за горушку, где на юру виднелись осиротевшие домишки, сердце детское радостно встрепенулось. Точно козлёнок он подпрыгнул на месте – и побежал через луга, и колокольцем раскатился его радостный смех. Бежал Ванюшка и кланялся земле, срывал мокрые цветочки – голубенькие, замокшие, – складывал их в букетик для мамы-коки, и букетик этот казался ему красивым и радостным.

* * *

– А Нина не собирается уезжать? – неожиданно спросил Раков.