Читать книгу Кровавый завет - Брайан Макклеллан - Страница 9

8

Оглавление

– Олем, ты знаешь, что недавно издали мою биографию? – спросил Тамас.

Телохранитель, стоявший в непринужденной позе возле двери, поднял голову:

– Нет, сэр.

– Мало кто знает. – Тамас сцепил пальцы и уставился на дверь. – Королевский совет скупил все книги и сжег… ну, хорошо, бо́льшую часть во всяком случае. Автор, лорд Самурсет, впал в немилость и был выслан из Адро.

– Совету не понравилось, как его изобразили в книге?

– Вовсе нет. Просто автор слишком симпатизировал пороховым магам. Он назвал их фантастически совершенным оружием, способным со временем полностью заменить Избранных.

– Опасное предположение.

Тамас кивнул:

– Я в достаточной мере тщеславен, чтобы эта книга доставила мне удовольствие.

– Что он написал про вас?

– Самурсет утверждает, что женитьба превратила меня в консерватора, рождение сына научило милосердию, а смерть жены подкрепила эти полезные качества беспристрастностью. Он считает, что мое стремительное продвижение к званию фельдмаршала во время кампании в Гурле – это лучшее, что произошло с армией Адро за последнюю тысячу лет. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Чепуха по большей части, однако я должен признаться…

– Да, сэр?

– Временами я не чувствую в себе ни милосердия, ни справедливости, ни чего-то еще, кроме ярости. Иногда кажется, что мне снова двадцать лет и любая проблема решается с помощью дуэльных пистолетов с дистанции в двадцать шагов. Олем, это самое опасное, что может случиться с командующим. Поэтому, если тебе покажется, что я готов выйти из себя, скажи мне об этом. Никаких знаков, никакого вежливого покашливания. Просто скажи. Ты ведь можешь это сделать?

– Могу, – согласился Олем.

– Хорошо. Тогда позови Влору.

Тамас смотрел, как бывшая невеста его сына без малейшего трепета заходит в кабинет. Многие считали фельдмаршала хладнокровным человеком. Он всячески поддерживал такое мнение о себе. Возможно, это сказалось на его отношениях с сыном. Но под внешней расчетливостью Тамаса скрывался крутой нрав, и сейчас, впервые в жизни, ему хотелось застрелить женщину.

Он положил сцепленные руки на стол. Лицо его застыло в неопределенном выражении, с приветливой улыбкой и хмурым взглядом.

Влора была темноволосой красавицей с идеальной фигурой. Широкие бедра и маленькая грудь легко угадывались под обтягивающим мундиром адроанской армии. Ее отец, на-барон, разорился, неудачно играя на бирже. Остатки фамильного состояния ушли на покупку золотого рудника в Фатрасте, который истощился спустя два месяца после начала разработки. Отец Влоры умер год спустя после этого фиаско, когда ей было всего девять лет. Дальние родственники отправили девочку в школу-пансион, где ее через несколько месяцев и отыскал Тамас. Брошенный ребенок с уникальным талантом – она могла зажечь порох с расстояния не в десяток шагов, как самые лучшие из Отмеченных, а за несколько сотен ярдов. Тамас забрал девочку из пансиона, дал ей хорошее образование и обеспечил успешную карьеру в армии. Что же пошло не так?

Тамас уставился в невидимую точку над головой девушки, изо всех сил стараясь сдержать ярость.

– Пороховой маг Влора явилась, Тамас, – сказала она, чтобы привлечь его внимание.

Фельдмаршал поморщился. Влора звала его Тамасом с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. Ни одна живая душа не обращалась к нему с такой беспардонной фамильярностью. Она всегда относилась к нему как к отцу, даже в большей степени, чем Таниэль.

– Садитесь, – коротко бросил он.

Влора подчинилась.

– Сабон объяснил вам ситуацию?

Он чувствовал, как Влора разглядывает его лицо, но сам упрямо смотрел в воздух над ее головой.

– Мы потеряли много людей, – сказала она. – Много друзей.

– Это серьезный удар. Мне сейчас необходим каждый пороховой маг. Я бы предпочел оставить вас…

«В университете Жилемана», – мысленно закончил он. Где она могла бы продолжить учебу и по-прежнему предавать его сына.

Тамас откашлялся:

– Вы нужны мне здесь.

– Я здесь.

– Хорошо, – наклонил голову Тамас. – Я хочу отправить вас с Семьдесят пятым полком в северную часть города. Нужно уничтожить собравшихся там мятежников и…

Тамас остановился, услышав стук в дверь. Олем чуть приоткрыл ее и зашептался с посыльным, доставившим донесение.

– Тамас, – внезапно произнесла Влора, – я хотела бы работать вместе с Таниэлем, если это возможно.

Фельдмаршал задрожал от гнева, но быстро справился с собой.

– Прошу вас, обращаясь ко мне, говорить «сэр», – отрезал он. – Ваша просьба невыполнима. Мне нужно очистить город, и вы отправитесь в Семьдесят пятый полк.

Тамас не хотел, чтобы Таниэль прошел через это. Он был хладнокровным, но не жестоким.

– Сэр! – позвал Олем, размахивая донесением.

– Что там?

– У нас трудности.

– Какого рода?

– Ребята наткнулись на баррикады.

– И что?

– Крепкие баррикады, сэр, хотя и построенные второпях. Это не обычные бунтовщики. Они хорошо организованны.

– Где?

– В Кестентере.

– Отсюда и мили не будет. Они вступили в переговоры?

– Да, – ответил Олем недовольным тоном. – Это роялисты, сэр.

– В конце концов, они должны были вылезти из щелей, – признал Тамас. – Верноподданные, оставшиеся без проклятого короля. Численность?

– Неизвестна. Но кажется, быстро увеличивается.

– Какую территорию они занимают?

– Я уже сказал, сэр. Кестентер.

– Что? Весь центр города?

Олем кивнул.

– Кровавая бездна!

Тамас откинулся в кресле и позволил себе взглянуть на Влору. Злость на нее боролась с раздражением из-за тех глупцов, что готовы пожертвовать жизнью ради мертвого монарха. Руки фельдмаршала задрожали.

– Почему?

Слово вырвалось помимо его воли, и Тамас немедленно отругал себя. Нужно сохранять спокойствие. Он заставил себя встретиться взглядом с Влорой. Хотелось спросить: «Почему ты предала моего сына?»

В ее глазах Тамас увидел отчаяние. Это были глаза грустного, брошенного ребенка, совершившего страшную ошибку. От этого он разъярился еще сильнее. Вскочил на ноги и отбросил кресло в сторону.

– Сэр! – подал голос Олем.

– В чем дело? – чуть ли не зарычал Тамас на своего телохранителя.

– Не время и не место, сэр!

Губы Тамаса беззвучно зашевелились. Он ведь действительно приказал Олему в случае чего остановить себя.

Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился Таниэль, задыхаясь, словно бегом поднимался на пятый этаж. Увидев Влору, замер в дверях.

– Таниэль. – Девушка поднялась ему навстречу.

– Что случилось? – На этот раз Тамас заставил себя говорить спокойно.

– Генерал Вестевен объединился с Избранной.

– Вестевен уехал в Нови. Я проверил это перед началом переворота.

– Вчера он вернулся. Я только что был возле его особняка. Дом охраняют по меньшей мере два десятка гвардейцев. Мы установили, что там находится Избранная, но не смогли пробиться внутрь. Она в гостях у генерала.

– Его не должно быть в городе. Возможно, гвардейцы просто устроили штаб в его доме.

Таниэль зашел в кабинет и встал рядом с Влорой, по-прежнему глядя на отца:

– Если Вестевен в городе, он скоро начнет действовать. В любую секунду можно ждать удара.

Тамас откинулся в кресле, переваривая информацию. Генерал Вестевен, давно удалившийся на покой командующий королевской гвардией, был живой легендой. Он одерживал победы чуть ли не по всему миру и в равной степени внушал уважение как аристократам, так и простолюдинам. Один из немногих военачальников Девятиземья, на кого Тамас смотрел как на равного. И он был безгранично предан королю.

Фельдмаршал пододвинул к себе футляр с дуэльными пистолетами и зарядил один.

– Олем, выгони из этого здания всех, кроме солдат Седьмой бригады. Как только Палата Пэров будет очищена, мы займемся баррикадами. Возможно, за ними стоит сам генерал Вестевен.

Телохранитель тут же выбежал из кабинета.

Остальные также вышли в коридор, затем спустились по лестнице. Олем снова присоединился к ним на втором этаже. Коридоры были заполнены народом: горожанами, крестьянами, уличными торговцами. Казалось, здесь собралось полгорода. Олему пришлось проталкиваться сквозь толпу, чтобы добраться до Тамаса.

– Слишком много народу в здании, сэр, – доложил он. – Нам потребуется несколько часов, чтобы всех вывести.

– Что здесь делают все эти люди? – Тамас нахмурился.

Посетители выстроились в шеренгу по всему коридору, и Тамас не мог разглядеть, где заканчивается этот строй. Он схватил ближайшего мастерового за отвороты плотной рабочей куртки, на кармане которой был вышит молоток:

– Зачем вы сюда пришли?

Мастеровой вздрогнул.

– Э-э-э, простите, сэр, я хочу узнать про новые налоги. – Он обвел рукой шеренгу. – Мы все хотим.

– Новые налоги еще не установлены.

– За короля!

Прежде чем Тамас успел обнажить шпагу, над ухом фельдмаршала прогремел выстрел и мастеровой рухнул на землю. Влора тут же принялась перезаряжать пистолет. По другую руку от Тамаса Таниэль поднял оба своих.

Весь коридор мгновенно пришел в движение. Люди сбрасывали плащи и накидки и выхватывали из-под них оружие: шпаги, кинжалы, пистолеты. Некоторые умудрились принести даже мушкеты. В один миг толпа горожан превратилась в вооруженный отряд. Они набросились на солдат Тамаса все с тем же кличем: «За короля!»

Олем метнулся вперед, заслоняя Тамаса от наседавшей толпы. Выстрелил из пистолета, а затем выхватил шпагу и сразил трех роялистов за столько же ударов сердца.

– Ко мне! – проревел Тамас, подняв свой клинок. – Седьмая бригада, ко мне!

Несколько застигнутых врасплох солдат погибли в первые же мгновения стычки. Коридор был переполнен роялистами, быстро сомкнувшими кольцо вокруг Тамаса и его спутников. Но они не учли, что им противостоят три пороховых мага и закаленный в боях свирепый Олем.

– Назад к лестнице, сэр! – крикнул телохранитель. – На верхний этаж!

Они начали пробиваться к лестнице. Роялисты нападали все разом, надеясь на численное превосходство. Тамас дрался плечом к плечу с Олемом, сдерживая напор неприятеля, а Влора и Таниэль из-за их спин стреляли из пистолетов. Лестницу затянул пороховой дым от многочисленных выстрелов. Тамас с наслаждением вдохнул его.

В коридоре мелькнули серо-белые мундиры – остатки личной гвардии короля Манхоуча. Их было двенадцать, все вооружены лучшими духовыми ружьями с примкнутыми штыками. Они ринулись в атаку без всяких колебаний. Это уже была не толпа вооруженных горожан. Отлично обученные убийцы, не уступающие в меткости лучшим стрелкам Тамаса. Такие не дрогнут и не отступят, пока не повалятся замертво.

Однако у остальных роялистов духовых ружей не было. Тамас почувствовал, как Влора подожгла чей-то пороховой рожок, и через мгновение мужчина, стоявший возле гвардейцев, взорвался. Кровавые ошметки забрызгали соседей, двоих гвардейцев взрыв повалил с ног. Тамас потянулся пороховым чутьем к еще не выстрелившему мушкету другого роялиста и тоже зажег порох. Неожиданный взрыв обжег лицо женщины рядом с ним.

Они поднялись по лестнице на третий этаж. Гвардейцы не отставали. На полпути к четвертому этажу раздался хлопок духового ружья. От этого звука холодеет кровь любого Отмеченного, поскольку такой выстрел мог предназначаться только ему.

Влора споткнулась о ступеньку и упала. Таниэль, поднявшийся выше, прыгнул к ней, отбивая штыки стволом своей винтовки и встречая атаки гвардейцев глухим рычанием. Быстрым, расчетливым движением, как у опытного мясника, его штык разрезал шею кого-то из нападавших. Таниэль уклонился от ответного колющего удара и сцепился с другим гвардейцем. Тот был на ладонь выше и на три стоуна[2] тяжелее. Таниэль замахнулся прикладом и ударил врага с дикой силой, вминая нос гвардейца в его мозг. Гвардеец рухнул без звука. Тамас с удовольствием следил, как сражается его сын. Возможно, он и заслуживал прозвища Таниэль Два Выстрела, но неплохо овладел и самыми зверскими приемами рукопашного боя.

Тот рванулся к четверым оставшимся гвардейцам.

– Таниэль! – рявкнул Тамас. – Отходи!

Он поднял Влору на руки и, погруженный в пороховой транс, даже не почувствовал ее веса. Девушка скрипела зубами от боли.

– Кость задета?

Она замотала головой.

Послышался новый хлопок, и пуля царапнула левое плечо Тамаса, пройдя в нескольких дюймах от головы Влоры. Он обернулся и увидел длинный ствол духового ружья со штыком, нацеленным ему в живот.

Он перенес вес Влоры на одну руку, а другой выхватил пистолет и выстрелил не целясь, от бедра. Гвардеец упал замертво: пуля угодила ему между глазами.

Когда фельдмаршал добрался до пятого этажа, последние гвардейцы уже лежали мертвыми на ступеньках лестницы. Тамас и его спутники осмотрели свои раны. У Олема было множество свежих глубоких порезов, которые необходимо срочно зашить, но ничего более серьезного. Влору ранили в бедро. Однако она могла наступать на ногу, значит пуля не повредила кость, и скоро девушка будет в порядке. Таниэль не получил ни царапины. Когда он вытирал запекшуюся кровь со штыка своего ружья, его лицо исказилось в дикой гримасе. Откуда-то появилась Ка-Поэль. От рыжеволосой девушки пахло серой. Она вытерла почерневшие руки о куртку из оленьей кожи и улыбнулась Тамасу, удивленно смотревшему на нее.

Звуки выстрелов и звон клинков затихли этажом ниже. Тамас и Влора стояли рядом, прислонившись к стене, ее голова лежала на его плече. Он сделал несколько глубоких вдохов, прислушиваясь к биению ее сердца, а затем отодвинулся.

На лестнице внизу раздались гулкие шаги. Мгновением позже появился Сабон. На манжете его мундира виднелись черные пятна, предплечье рассечено ударом шпаги. Увидев, что все живы, он облегченно вздохнул.

– Кто-нибудь пострадал? – спросил Сабон.

– Легкие ранения, – ответил Тамас. – Где ты пропадал?

– В офицерском клубе. Они напали внезапно.

– Есть жертвы? – забеспокоился Тамас.

– Несколько человек. – Сабон покачал головой, отвечая на невысказанный вопрос: никого из особо ценных. – Судя по виду, это были простые обыватели. Застали нас врасплох, но, как только мы собрались вместе, они перестали сопротивляться.

– Здание очищено от посторонних?

– Мы работаем над этим.

– Пленные есть?

– По меньшей мере двадцать человек сдались без борьбы. Вероятно, еще четыре десятка раненых. Это люди генерала Вестевена.

– Я знаю. – Тамас подошел к сыну и положил руку ему на плечо. – Хорошая работа, Таниэль.

Таниэль отомкнул штык, спрятал его в ножны и забросил ружье на плечо. Быстро взглянул на Влору, затем кивнул Тамасу:

– Возвращаюсь к выполнению задания, сэр.

Тамас смотрел, как его сын в сопровождении дикарки спускается по лестнице. Он чувствовал, что должен был что-то сказать на прощание. Но не знал, что именно.

– Сабон.

– Да, сэр?

– Сообщи обо всем леди Винсеслав. Скажи, что мне нужны ее солдаты. Генерал Вестевен будет оборонять баррикады, и будь я проклят, если пошлю своих людей на верную смерть. Пусть наемники отработают свое жалованье. Подготовь мне командный пункт возле баррикад. Мы будем штурмовать их. Влора… – Он замолчал, обдумывая решение. – Вы пойдете с Сабоном. Я хочу, чтобы вы находились при мне.


– Таниэль!

Он остановился на лестничной площадке и посмотрел вверх, сомневаясь, стоит ли ждать. Таниэль узнал этот голос. Он не хотел слышать ничего из того, что она могла сказать. Носком ноги он подтолкнул лежавшее на ступеньках тело гвардейца из тех, кого он выпотрошил штыком. Веки солдата вдруг задрожали. Еще живой. Гвардеец свирепо сверкнул глазами. Он не проронил ни звука, лишь скрипел зубами, должно быть страдая от страшной боли. Таниэль задумался, как поступить: вызвать врача или добить беднягу. Рана была смертельна. Таниэль присел на корточки рядом с ним:

– Ты не протянешь дольше недели.

– Предатель, – прошептал гвардеец.

– Хочешь прожить еще день или два и ответить на вопросы людей Тамаса? Или покончим с этим прямо сейчас?

Глаза солдата выдавали его страдание, но он промолчал.

Таниэль расстегнул ремень, свернул его и протянул конец гвардейцу:

– Закуси его.

Гвардеец стиснул зубы.

Несколько ударов сердца, и все было кончено. Таниэль вытер нож о рейтузы гвардейца и выдернул ремень у него изо рта. Выпрямился и снова застегнул пряжку. Зачем ему все это? Он должен сейчас учиться в университете и ухлестывать за девушками. Таниэль попытался вспомнить, когда в последний раз искал себе женщину. Это случилось в его первый вечер в Фатрасте, накануне войны. Они встретились в портовой таверне и профлиртовали всю ночь. Он тогда много выпил и, возможно, переспал с ней, но не переставал думать о Влоре. Жива ли еще та девушка? У него в альбоме сохранился ее портрет.

Гвардеец лежал возле его ног с умиротворенным видом, несмотря на глубокую рану в животе и новую багровую струйку, стекающую по горлу. Ка-Поэль стояла в нескольких футах от него, безмолвная, как всегда, и зачарованно смотрела на мертвого гвардейца.

– Нам пора идти, – напомнил ей Таниэль.

– Таниэль, подожди!

Влора спешила вниз по лестнице. Она споткнулась, ухватилась за перила и уселась прямо на ступеньках, приложив руку к ране на бедре.

Короткое мгновение они смотрели друг на друга. Влора первая отвела взгляд, покосившись на труп у ног Таниэля.

– Как ты?

– Ничего, живой, – ответил Таниэль.

Они молчали несколько минут. Таниэль слышал, как отец наверху отдает приказы.

Даже внезапное нападение не выбило Тамаса из колеи. Солдат до мозга костей.

Мимо проходили какие-то люди – двое вверх, один вниз. В главном зале, где солдаты Тамаса собрали всех раненых, началась суматоха.

– Прости меня, – прошептала Влора.

По ее щекам текли слезы. Таниэль боролся с желанием броситься к ней, осмотреть рану, помочь. Он чувствовал ее боль, душевную и физическую, но она не могла растрогать его, все еще находящегося в пороховом трансе. Таниэль не позволил себе прикоснуться к Влоре, заложил руки за ремень и упрямо выпятил подбородок.

– Идем, – сказал он Ка-Поэль.


Адамат раздраженно скрипнул зубами. Прошло семь дней после переворота. Семь дней с того момента, как он навестил Ускана и получил больше вопросов, чем ответов. Кто сжег страницы книг по религиозной и магической истории? Кто забрал остальные книги? И во имя бездны, что такое этот Завет Кресимира?

Адамат велел кучеру остановиться в Мучном квартале, чтобы прихватить пирог с мясом, затем направился по бульвару Хруша. Резкие запахи масла, дерева, угля и пороха витали над оружейными мастерскими и литейными заводами. Здесь было шумнее, чем в других местах, по улицам гуляло больше народа. На крыльце каждого магазина сидел мальчишка-разносчик со стопкой газет, предлагая прочесть последние новости и очередные указы правительства, тут и там респектабельно одетые господа запросто общались с простыми солдатами. На углу стоял уличный торговец и нахваливал современные ружья Хруша, с которыми любой горожанин сможет защитить свой дом. Оружейники продавали товар с такой скоростью, что едва успевали возобновлять запасы.

Адамат просмотрел газету. Там рассказывали о возвращении в город Таниэля Два Выстрела, героя войны за независимость в Фатрасте. Теперь он преследовал сбежавшую из Воздушного дворца Избранную. Некоторые называли ее единственным уцелевшим членом Королевского совета. Другие доказывали, что это была шпионка Кеза, следившая за пороховыми магами Тамаса. Так или иначе, в ходе погони сровняли с землей целый квартал, десятки горожан убиты или ранены. Адамат надеялся, что Избранную поймают или прогонят из города прежде, чем снова прольется кровь. Всем хватало столкновений между повстанцами Вестевена и армией Тамаса.

Роялисты перекрыли баррикадами весь квартал Кестентер, в самом центре Адопеста. Они нанесли упреждающий удар, но были отброшены. Казалось, все население города, затаив дыхание, следило за этой борьбой. Восьмидесятилетний генерал Вестевен сплотил вокруг себя сторонников короля, собрал их в одном месте и воздвиг достаточно баррикад, чтобы остановить армию. Всего за одну ночь, или всем просто так показалось. Фельдмаршал Тамас в ответ ввел в город два легиона наемников из «Крыльев Адома» и окружил Кестентер полевой артиллерией. Пушки пока молчали. Оба военачальника были мудрыми людьми и не хотели превращать центр города в поле битвы.

Это какой-то жуткий кошмар, подумал Адамат. Два самых знаменитых полководца Девятиземья сразятся на улицах города с миллионным населением. В этой войне не может быть победителей.

И все-таки жизнь продолжалась. Люди по-прежнему должны работать, чтобы добывать себе пропитание. Не вовлеченные в новый конфликт старались держаться от него подальше. Тамас делал все возможное, чтобы сохранить мир в остальной части города.

В довершение всех бед Общественные Архивы, где можно было отыскать замену поврежденным книгам из университетской библиотеки, оказались по ту сторону баррикад. В такое место Адамат не рискнул бы отправиться в одиночку.

Карета остановилась перед трехэтажным зданием в переулке Верхнего Талиана, трущоб Адопеста. У единственного на всю улицу крыльца с обшарпанными оливково-зелеными двойными дверями. Одна створка была заперта изнутри. Краска на ней облезла, штукатурка вокруг косяка осыпалась. У входа, прислонившись к стене, стоял невысокий мужчина.

Адамат одной рукой забрал с сиденья шляпу и трость, а другой отыскал в кармане носовой платок и привычно прикрыл им рот, выходя из кареты. Он заплатил кучеру и подошел к двери, рассеянно слушая, как затихает за спиной цокот копыт.

– Во имя Кресимира, Жерам, где ты находишь яблоки в это время года?

Адамат вытер нос и положил платок обратно в карман.

– Добрый вечер, сэр. – Мужчина одарил его щербатой улыбкой. – Уже месяца два, как вас не было видно. – Он с хрустом надкусил яблоко. – У моего кузена лавка в Мучном квартале, он получает яблоки круглый год.

– Поговаривают, что нас ожидает война с Кезом, если переговоры сорвутся. Тебе придется ждать до осени, чтобы снова отведать яблок.

– Такова уж моя судьба, – с кислым видом ответил Жерам.

– Как сегодня идут бои?

Жерам достал из-под поношенной шляпы измятый клочок бумаги и внимательно рассмотрел свежие пометки:

– Соу-Смиз победил три раза подряд, у Формикаэля тоже две победы. Оба с ног валятся от усталости, но распорядителя словно дурная муха укусила. Он хочет, чтобы они вышли на бой еще раз.

– После пяти поединков на двоих? – фыркнул Адамат. – Это будет жалкое зрелище, они же, наверное, едва держатся на ногах.

– Да, так и говорят у столов, но кое-кто все-таки делает ставки. И все как один – на Формикаэля.

– У Соу-Смиза сильный удар.

– Если он сумеет нанести этот удар. – Жерам хитро посмотрел на него. – Формикаэль больше отдыхал, он моложе Соу-Смиза и в два раза легче.

– Ерунда, – не согласился Адамат. – Вам, молодым, всегда кажется, будто старики уже ни на что не годятся.

– Хорошо, а вы что скажете, почтенный? – рассмеялся Жерам.

Он вытащил из заднего кармана брюк сложенный лист бумаги, покрытый жирными пятнами и протертый до дыр. Приложил к дверному косяку и поднес к нему кусочек древесного угля.

– Какой коэффициент?

– Даю вам девять к одному. – Жерам поскреб щеку, оставляя на ней угольный след.

Адамат вскинул брови:

– Ставлю двадцать пять на Соу-Смиза.

– Рискованно, – пробормотал Жерам. – Очень крупная сумма.

Он нацарапал цифры на листке, сложил бумагу и спрятал обратно в карман. Адамат знал, что Жерам записывает только для виду. У него была прекрасная память, почти как у самого инспектора. И без всякого магического Дара. Он никогда не забывал лица и ни разу не перепутал сумму ставки, хотя его много раз обвиняли в этом. Но в последнее время такое случалось нечасто, с тех пор как кулачные бои прибрал к рукам Владетель. Он не церемонился с теми, кто был недоволен его букмекерами.

Свет проникал в здание только сквозь жалюзи на узких окнах под самой крышей. Адамат прошел за плотный занавес, приглушающий звуки и скрывающий от любопытных глаз то, что происходит внутри. Все перегородки в доме были давно снесены, и внутренняя часть представляла собой один огромный зал. Осталось лишь несколько небольших кабинок, где бойцы могли побыть в одиночестве и прийти в себя после схватки. В середине зала располагалась арена – круглая яма глубиной в четыре шага и двенадцати шагов в поперечнике. По ней все здание также называлось Ареной.

От зрителей яму ограждала неровная сетчатая решетка, тянущая до боковых стен и уходящая вверх почти до самого потолка. Места для зрителей были заполнены до отказа, сотни людей сидели плотными рядами. Состоятельные господа с тростями и шляпами соседствовали с рабочими в потертых куртках. Среди зрителей попадались даже полицейские, чьи черные накидки и высокие шлемы трудно было не заметить в любой толпе. Адамат проскользнул за последними рядами, перешел на другую сторону зала и стал пробираться к группе зрителей, собравшихся возле самого края ямы.

Поединок, вероятно, закончился минут десять назад, и теперь рабочие готовили арену к следующей схватке, забрасывая пятна крови свежими опилками. Зрители негромко переговаривались, приберегая голосовые связки для нового представления. Адамат ощутил запахи пота, грязи и человеческой ярости. Он вздрогнул и медленно выдохнул. Кулачный бой был варварской забавой. Новый вдох принес с собой аромат свинарника. Как забавно, подумал Адамат, усмехнувшись. Не так давно Арена и в самом деле была обычным свинарником. А до этого? Вероятно, здесь располагались торговые ряды в те времена, когда Верхний Талиан считался самым новым, богатым и модным районом города.

Двое обнаженных по пояс мужчин показались из кабинок в дальнем углу зала. Они вышли на арену вместе, без какой-либо торжественной церемонии. Рабочие покинули арену, и бойцы встали один против другого. Тот, что стоял слева, был ниже ростом и стройнее противника, но обладал рельефными упругими мышцами, как у боевого коня. Вьющиеся каштановые волосы время от времени падали на лицо, и ему то и дело приходилось отбрасывать их. Формикаэль, любимый боец самого Владетеля. Во всяком случае, он был таковым, когда Адамат последний раз приезжал смотреть поединки. Бывший складской рабочий, молодой и красивый. Поговаривали, что Владетель готовил его для чего-то большего, чем карьера простого бойца.

Стоящий справа мужчина был, казалось, вдвое больше Формикаэля. Плохо выбритый подбородок, легкая седина на висках. Глубоко посаженные глаза, напоминающие свиные, всматривались в Формикаэля с напряженным вниманием убийцы. Обладатель таких огромных рук, вероятно, мог бы сразиться с горным медведем. Костяшки пальцев были сбиты и сломаны о челюсти противников, лицо покрыто сморщенными шрамами от старых, плохо зашитых ран. Он оскалил в усмешке ряд кривых, искрошенных в поединках зубов.

Несмотря на преимущество Соу-Смиза в габаритах и опыте, по глазам сразу становилось ясно, что он очень устал. Челюсть распухла от ударов, полученных в предыдущих тяжелых боях, плечи слегка поникли. К тому же лучшие его годы давно прошли. Соу-Смиз постарел, на груди и животе появились складки жира от неумеренного питья.

Распорядитель спустился по ступенькам на арену и переговорил с обоими бойцами. Затем махнул рукой и отступил назад. Бойцы бросились друг на друга, три сотни мужчин хором завопили. Глухие удары кулаков едва различались в реве толпы.

– Убей его! Пусти ему кровь! В живот, врежь ему в живот!

Голос Адамата потонул в какофонии нечленораздельных возгласов. Он и сам не понимал, что кричит. Просто выплескивал в этом вопле всю свою злость на Палагия, огорчение оттого, что жене и детям пришлось уехать из города. Он подался всем телом вперед, размахивал руками, повторяя удары бойцов, и орал во все горло вместе с остальными зрителями.

Формикаэль жестко приложил противника по ребрам. Соу-Смиз отшатнулся, но молодой боец бросился вперед и снова ударил в то же место, возможно поврежденное в предыдущем бою. Кулаки замелькали в тусклом свете. Соу-Смиз опасливо отступал к краю ямы, пока не уперся спиной в деревянные перила, ограждавшие арену. Пальцы зрителей потянулись к нему, ногти едва не царапали лысую голову Соу-Смиза, брызги слюны долетали до его щек. Адамат не мог дотянуться до бойца, ему оставалось только смотреть.

– Атакуй! – кричал он. – Не позволяй загнать себя в угол!

Что-то отчетливо хрустнуло, Соу-Смиз опустился на колено и поднял руки над головой, защищаясь от ударов Формикаэля.

Адамат сорвал голос.

– Вставай, сукин сын! – прохрипел он сквозь зубы.

Формикаэль лупил кулаками по кистям и локтям Соу-Смиза, пробивая защиту, пока пожилой противник не повалился на оба колена, корчась от боли под этим натиском. Лицо молодого бойца раскраснелось в предчувствии победы, он постепенно уменьшал силу ударов. Сначала они превратились в легкие шлепки, а затем прекратились вовсе. Формикаэль, тяжело дыша, стоял над поверженным соперником. Соу-Смиз не поднимал головы.

«Ну же, – подумал Адамат, – кончай с ним».

Но Формикаэль и не думал заканчивать бой. Усмехнувшись, он наклонился и дернул Соу-Смиза за руку, поднимая его. А затем нанес жестокий одиночный удар. Соу-Смиз снова упал на колени, все тело его содрогнулось от боли. Формикаэль растягивал удовольствие, позволив измученному сопернику прижаться к земле и продолжая делать из него отбивную.

Формикаэль нанес еще несколько одиночных ударов, и Соу-Смиз повалился на четвереньки. Лицо пожилого бойца превратилось в кровавое месиво. Он сплюнул в опилки. Формикаэль повернулся к публике и победно вскинул руки, наслаждаясь приветственным ревом толпы. Затем снова подошел к Соу-Смизу.

Неожиданно гигант вскочил на ноги. Все двадцать пять стоунов своего веса он вложил в удар кулаком по молодому и красивому лицу Формикаэля и подбросил соперника над землей. Тело бойца распрямилось в воздухе, а потом отскочило от деревянной ограды и упало, словно сломанная кукла. Он дернулся еще раз и затих. Соу-Смиз плюнул на спину Формикаэля, развернулся, медленно поднялся по лестнице и побрел к кабинкам. Со всех сторон зрители тянули к нему руки, чтобы похлопать по спине и поздравить с победой. Вслед летели проклятия проигравших пари.

Адамат забрал свой выигрыш, подождал, пока зрители не разойдутся, и незаметно пробрался к кабинкам. Он вошел к Соу-Смизу и задернул за собой занавеску:

– Это была настоящая бойня.

Соу-Смиз, поднявший над головой ведро с водой, застыл на мгновение и бросил короткий взгляд на Адамата. Затем опрокинул ведро, смывая с себя пот и кровь, вытерся грязным полотенцем. И только после этого кивнул Адамату. Глаза его заплыли от ударов, брови и губы были рассечены.

– Да уж. Поставил на кого нужно?

– Разумеется.

– Ублюдок решил угробить меня.

– Кто?

– Владетель.

Адамат рассмеялся, но тут же понял, что Соу-Смиз не шутил.

– С чего ты так решил?

Соу-Смиз покачал головой, выжал красно-бурую жидкость из полотенца, а затем прополоскал его в ведре с чистой водой.

– Хотел, чтобы я лег.

Пожилой боец был совсем не глупым человеком, но всегда говорил короткими рублеными фразами. Любому стало бы трудно подбирать слова после того, как его столько лет били по голове.

– Почему? Ты же отличный боец. Люди приходят посмотреть на тебя.

– Приходят на молодых. – Соу-Смиз плюнул в ведро. – Я старый.

– Формикаэль теперь дважды подумает, прежде чем согласится снова биться с тобой. – Адамат вспомнил неподвижное тело на арене. Формикаэля пришлось выносить на руках. – Если, конечно, останется жив.

– Останется. – Соу-Смиз прикоснулся к виску. – Но будет меня бояться.

– Или просто закончит с этим делом.

Соу-Смиз глубоко вздохнул, потом выдавил из себя короткий смешок, превратившийся в хриплый кашель.

– Так и так неплохо.

Адамат молча взглянул на старого друга. Внешность Соу-Смиза была обманчива. Он вовсе не был тупым громилой, как другие бойцы. За бусинками его глаз скрывался острый ум, за искалеченными кулаками – заботливые руки любящего брата и дяди. Многие не догадывались об одной из главных причин длинного списка его побед. Но кое в чем они были правы: еще глубже, под преданностью семье и незаурядным умом, скрывался убийца.

– У меня к тебе дело, – сказал Адамат.

– Думал, ты соскучился.

– Ты как-то говорил, что в молодости состоял в банде «Нарушители Завета Кресимира».

Соу-Смиз замер с засунутым в ухо кончиком полотенца. Затем медленно опустил его.

– Я так говорил?

– Ты был сильно пьян.

Движения Соу-Смиза внезапно стали осторожными. Он оглянулся на одиноко стоящий в углу кабинки стол, в ящике которого хранился пистолет. Хотя человек с такими габаритами не нуждался в оружии.

Адамат поднял руку в успокаивающем жесте.

– Ты был сильно пьян, – повторил он. – Я тогда не поверил тебе. Сам видел, как этих ребят вытаскивали из канализационной трубы, и решил, что никто из банды не уберегся от того, кто охотился за ними.

– Может быть, уберегся. – Соу-Смиз пристально посмотрел на него. – А может, и нет.

– Каким образом?

– Зачем тебе знать?

– Я провожу расследование. – Адамат уже понял, что придется все рассказать. – Для фельдмаршала Тамаса. Он хочет выяснить, что такое Завет Кресимира.

Имя фельдмаршала произвело впечатление на Соу-Смиза.

– Не хотел бы перейти ему дорогу.

– Согласен. Ты знаешь, что это может означать?

Кулачный боец вернулся к своему полотенцу.

– Наш главарь был неудавшимся учеником Королевского совета. – Он открыл ящик стола и вытащил закопченную трубку и кисет с табаком. Не спеша раскурил ее и продолжил: – Глупец и болтун. Хотел привлечь внимание. Сказал, что наше название должно напомнить Королевскому совету, что они тоже смертны.

Это была самая длинная речь, какую Адамат слышал от друга за долгие годы.

– Он говорил вам, что это значит?

– Если нарушить Завет Кресимира, – изрек Соу-Смиз, попыхивая трубкой, – весь мир погибнет.

– Но что это за Завет?

Соу-Смиз пожал плечами.

Когда он отвернулся, Адамат задумчиво провел пальцем по подбородку. Разговор был окончен. Разговор об этом деле. Адамат вернулся мыслями к Палагию. Люди мерзкого ростовщика все еще следили за ним. От такого негодяя можно ждать любой неприятности. Человек с габаритами и репутацией Соу-Смиза поможет приструнить его. По крайней мере, до тех пор, пока не истечет срок платежа и закон не окажется на стороне Палагия. Кроме того, Соу-Смиз может пригодиться и в других опасных предприятиях – таких, как визит в Общественные Архивы по ту сторону баррикад роялистов.

– Тебе, случайно, не нужна работа? – поинтересовался у друга Адамат.

Маленькие глазки Соу-Смиза с любопытством уставились на него.

– Какая работа?

2

Стоун – британская единица измерения массы, равная 14 фунтам, или 6,35 килограмма.

Кровавый завет

Подняться наверх