Читать книгу Клинки императора - Брайан Стейвли - Страница 9

Даже несмотря на остро пахнущий солью бриз, порывами налетавший с моря, от трупов воняло.

Крыло Адамана Фейна обнаружило корабль два дня назад, во время регулярного патрулирования – порванные паруса полощутся, на поручнях засохшая кровь, команда изрублена в куски и оставлена на палубе гнить. К тому времени как прибыли кадеты, жгучее весеннее солнце уже начало делать свое дело, раздувая мертвым морякам животы и туго натягивая кожу на костяшках пальцев и черепах. Мухи влезали и вылезали из их ушей, деловито копошились между безвольно раскрытых губ, останавливались потереть лапки над пересохшими глазными яблоками.

– Какие идеи? – спросила Ха Лин, толкая ближайшее тело носком ботинка.

Валин пожал плечами.

– Думаю, кавалерийскую атаку можно исключить.

– Очень остроумно, – саркастически отозвалась она, поджав губы и скептически сузив миндалевидные глаза.

– Кто бы это ни был, они знали свое дело. Взгляни-ка сюда.

Присев на корточки, он отодрал присохшую ткань от безобразной колотой раны как раз под четвертым ребром трупа. Лин опустилась на колени рядом и, лизнув мизинец, ввела его в разрез вплоть до второго сустава.

Незнакомец, встретив Ха Лин на улице, мог бы принять ее за беззаботную купеческую дочку на пороге взрослой жизни: цветущая и жизнерадостная, смуглая от многочасового пребывания на солнце, блестящие черные волосы убраны со лба и перевязаны сзади кожаным ремешком. Однако ее глаза были глазами солдата. За прошедшие восемь лет она прошла через то же обучение, что и Валин, – что и все кадеты на палубе злосчастного корабля. Наставники кеттрал давно подготовили ее к виду смерти.

И все же Валин не мог не видеть в ней привлекательную девушку. Как правило, солдаты на Островах избегали завязывать романтические отношения друг с другом. По ту сторону пролива, на Крючке, можно было задешево найти шлюх обоих полов; к тому же никому не были нужны ссоры возлюбленных, каждый из которых обучен убивать десятками различных способов. Тем не менее Валин порой обнаруживал, что его взгляд отвлекается от текущего упражнения и останавливается на Ха Лин, на ее капризно вздернутой верхней губке, на формах ее тела, угадывающихся под черным мундиром. Он старался держать такие взгляды при себе – это было неловко и непрофессионально; однако по скупой усмешке, временами появлявшейся на лице девушки, он догадывался, что она не раз ловила его на подглядывании.

…И кажется, не имела ничего против. Бывали случаи, когда Ха Лин сама глядела на него в ответ, смело и обезоруживающе. Легко представить, что могло бы возникнуть между ними, если бы они выросли где-нибудь в другом месте – там, где слово «тренировки» не означало бы всю их жизнь… Хотя, разумеется, для Валина уй-Малкениана таким местом был бы Рассветный дворец со своими правилами и запретами, где Валин, член императорской семьи, смог бы любить ее не больше чем сейчас, когда он был простым солдатом.

«Забудь об этом», – сердито приказал он себе. Он прибыл сюда, чтобы сосредоточиться на упражнении, а не для того, чтобы потратить все утро на мечты о другой жизни.

– Профессиональная работа, – одобрительно сказала Лин, по-видимому, не заметившая, что его мысли унеслись далеко. Вытащив палец из раны, она обтерла загустевшую кровь о свою черную униформу. – Достаточно глубоко, чтобы проткнуть почку, но не настолько, чтобы нож застрял в ребрах.

Валин кивнул.

– Тут еще много таких. Больше, чем можно ожидать от любителей.

Он еще мгновение помедлил, разглядывая лиловый отек на трупе, затем выпрямился и посмотрел вдаль, поверх плещущей зыби Железного моря. После увиденного было приятно хоть на минутку погрузить взгляд в незамутненную синеву и простор полуденного неба.

– Хватит лодырничать! – взревел Адаман Фейн, давая Валину могучую затрещину. Он расхаживал по палубе взад и вперед, перешагивая через распростертые тела, словно это были спущенные брусья или мотки веревки. – А ну-ка все на корму! Шевелите задницами!

Массивный лысый инструктор обучал кадетов кеттрал уже более двадцати лет. До сих пор он каждое утро перед рассветом переплывал пролив до Крючка и обратно. Ему редко хватало терпения на кадетов, болтающихся без дела во время его упражнений.

Валин присоединился к остальным. Разумеется, все они были ему знакомы. Кеттрал – боевое подразделение, настолько же немногочисленное, насколько и элитное. Огромные птицы, что забрасывают солдат в тыл противника, могут перенести зараз не более пяти-шести человек. Кеттрал нужны империи в тех случаях, когда задание должно быть выполнено быстро и незаметно – для всего прочего у нее имеются аннурские легионы, флот и морская пехота.

Тренировочная группа Валина состояла из двадцати шести человек. Семеро из них прилетели вместе с Фейном на брошенный корабль, выбранный им для утреннего упражнения. Это была странная команда: Анник Френча, тоненькая как мальчишка, с белоснежной кожей и безмолвная, словно камень; Балендин, жестко ухмыляющийся, с ястребом на плече; высокий серьезный Талал с ясными глазами на угольно-черном лице; Гвенна Шарп, невероятно безрассудная и вспыльчивая; Сами Юрл, надменный белокурый сын одного из самых могущественных атрепов империи, бронзовокожий, словно бог, и смертоносный, словно змея, виртуозно владеющий клинками. У них было не так уж много общего, за исключением того факта, что кто-то в командовании решил, что когда-нибудь они смогут очень-очень эффективно убивать людей. При условии, что никто не убьет их раньше.

Все их обучение, все тренировки, восемь лет изучения языков, навыков работы со взрывчатыми веществами, практика навигации, учебные бои с оружием и без, бессонные ночи, проведенные на вахте, нескончаемые жесточайшие физические нагрузки – нагрузки, предназначенные для укрепления как тела, так и ума, – все это было направлено на одну цель: Халову Пробу. Валин помнил свой первый день на островах так, словно эта картина была выжжена в его мозгу. Новобранцы сошли с корабля под шквал проклятий и оскорблений, их окружили разгневанные лица ветеранов, называвших этот далекий архипелаг своим домом и принимавших в штыки любое вторжение, даже когда речь шла о тех, кто готовился последовать по их стопам. Не успел он сделать двух шагов, как кто-то заехал ему по скуле, а потом ткнул лицом в мокрый соленый песок и держал, пока он не начал задыхаться.

– Зарубите себе на носу! – проорал кто-то (один из командиров?). – Если какой-то недоумок-бюрократ решил отправить вас сюда, на наши драгоценные Киринские острова, это еще не значит, что вы обязательно станете кеттрал! Не пройдет и недели, как кто-то из вас станет молить о пощаде! Других мы сломаем на тренировках. Многие из вас умрут: кто-то свалится с птицы, кто-то потонет во время весенних штормов, кто-то, жалко всхлипывая, даст себя засосать в гнилой ил какой-нибудь мерзкой ханнской заводи… И это будут счастливчики! Этим ребятам, черт возьми, повезет! Потому что тех из вас, кому удача или упрямство позволит остаться в живых после всех тренировок, в конце будет ждать Халова Проба!

Халова Проба… После восьми лет перешептываний и обмена домыслами и Валин, и остальные кадеты имели о ней не большее представление, чем когда впервые ступили на Карш. Она всегда казалась такой далекой, почти неразличимой, как корабль, еще не показавшийся из-за горизонта. Нет, о ней не забывали, но какое-то время ее можно было не принимать во внимание – в конце концов, если ты не переживешь годы тренировок, предшествующие Пробе, она вряд ли будет тебя касаться. И вот, однако, эти годы прошли, и Проба наконец оказалась на пороге, словно давно ожидающий кредитор. Всего лишь через месяц с небольшим Валину и остальным предстоит завоевать себе звание полноправного кеттрал – или умереть.

– Пожалуй, сегодня мы начнем нашу демонстрацию некомпетентности с анализа Ха Лин!

Голос Фейна вернул мысли Валина к реальности. Инструктор махнул девушке огромной ручищей, приказывая начинать.

Это было стандартное упражнение. Кеттрал постоянно таскали кадетов на места недавних побоищ, обследование которых должно было одновременно закалить их, приучая к виду смерти, и отточить их понимание тактики боя.

– На корабль напали ночью, – отозвалась Лин, говоря четко и уверенно. – В противном случае те, кто был на палубе, успели бы подготовиться к атаке. Нападали со штирборта: на перилах можно заметить углубления, оставленные крючьями. Когда…

– Шаэль сладчайший под соусом! – перебил Фейн, останавливая ее взмахом руки. – Все это мог бы рассказать первокурсник! Пожалуйста, хоть у кого-нибудь здесь найдутся замечания, которые не будут столь оскорбительно очевидными?

Он повернулся вокруг, в конце концов остановив взгляд на Валине.

– Как насчет нашего Всесиятельнейшего Высочества?

Валин терпеть не мог этот титул. Для начала это не вполне соответствовало действительности – несмотря на то, что отец Валина был императором, сам он не являлся претендентом на Нетесаный трон. К тому же на островах его высокое происхождение не имело значения. Здесь не существовало ни сословий, ни особых льгот или привилегий. Если на то пошло, Валину, пожалуй, приходилось трудиться даже больше, чем остальным. Тем не менее он давно уяснил, что любые жалобы приводят лишь к тому, что ты оказываешься еще глубже в дерьме. На данный момент у него не было такого желания, поэтому он просто вздохнул и начал:

– Команда корабля даже не успела заметить, что у них проблемы…

Однако прежде чем он закончил фразу, Фейн оборвал его, фыркнув и рубанув ладонью воздух:

– Я дал вам десять минут на осмотр этой Кентом клепанной козьей шаланды, и все, на что ты оказался способен, – это понять, что атака была внезапной? Что ты там делал эти десять минут – стаскивал с трупов кольца и обшаривал карманы?

– Но я только начал…

– И уже закончил! Как насчет тебя, Юрл? – спросил Фейн, указывая на высокого блондина. – Может быть, ты найдешь, что добавить к исчерпывающему анализу, предоставленному Его Всесиятельнейшим Высочеством?

– О, здесь так много всего можно рассказать… – отозвался Сами Юрл, с довольной ухмылкой поглядывая на Валина.

– Вот же сучий слюнолиз, – прошипела Лин сквозь зубы, так что ее мог слышать только Валин.

Хотя все кадеты проходили через одни и те же лишения и стремились к одной цели, в группе была своя иерархия. Большинство из них записались в солдаты, влекомые смешанным желанием защищать империю, повидать мир и полетать на огромных птицах, доступ к которым имели только кеттрал. Для крестьянского сына с шианских равнин возможности, предлагаемые кеттрал, были слишком фантастичны, чтобы в них поверить. Но были, однако, и те, кто прибыл на острова по другим причинам. Безнаказанно драться, причинять боль, отнимать жизни – все это привлекало некоторых людей, как гниющая плоть привлекает стервятников. Несмотря на красивое лицо и гладкую кожу, Сами Юрл был жестоким и опасным бойцом. В отличие от большинства других кадетов, он, по-видимому, не собирался оставлять свое прошлое позади, а расхаживал по островам с таким видом, словно ждал, что все будут перед ним пресмыкаться. Можно было не брать его в расчет, решив, что он всего лишь изнеженный, надутый вельможный болван, папенькин сынок, которому посчастливилось пробиться в кадеты благодаря деньгам или семейным связям. Однако, как ни неприятно было это признавать, Юрл был успешным и коварным противником, управлявшимся с клинками лучше многих полноправных кеттрал. За эти годы он десятки раз избивал Валина в кровь – и если ему нравилось побеждать, то еще больше он любил измываться над побежденными.

– Нападение произошло три дня назад, исходя из температуры воздуха, количества мух и степени разложения тел. Как уже сказала Лин, – Юрл метнул в ее сторону насмешливый взгляд, – это была ночная атака, в противном случае команда успела бы лучше вооружиться. Когда пираты оказались на палубе…

– Пираты? – резко переспросил инструктор.

Юрл пожал плечами и повернулся к ближайшему трупу, небрежно откинув ногой его голову, чтобы открыть зияющий разруб, проходящий от ключицы до груди.

– Характер ранений соответствует оружию, которое обычно в ходу у подобной швали. Трюм разграблен. Они напали на корабль и вынесли товар. Стандартный подход: трахнул бабенку – вали из избенки.

Балендин захохотал. Лин ощетинилась, и Валин предостерегающе положил ладонь на ее предплечье.

– Им повезло, – добавил Юрл, – что на борту не оказалось профессионалов.

Его тон подразумевал, что, если бы на вахте стоял он, атакующих ждал бы совсем другой прием.

Валин не был в этом так уверен.

– Это сделали не пираты.

Фейн вздернул кустистую бровь:

– О, Светоч Империи вновь заговорил! Он не желает почивать на лаврах после того, как столь проницательно распознал, что атака была внезапной. Просвети же нас, прошу!

Валин не повелся на провокацию. Инструкторы кеттрал умели забраться к тебе в душу быстрее, чем песчаная блоха под кожу, и это было одно из свойств, которые делали их хорошими инструкторами. Если кадет не умеет сохранять трезвую голову, он едва ли окажется стоящим солдатом, когда начнут сыпаться стрелы. Фейн был истинным мастером по части того, чтобы заставить человека выйти из себя.

– Эта команда не состояла, как обычно, из моряков плюс нескольких морских пехотинцев, нанятых для охраны груза, – начал Валин. – Эти люди были профессионалами.

– Профессионалами! – ухмыльнулся Юрл. – Еще бы. Это объясняет, почему они валяются по всей палубе, как дохлые червяки.

– У тебя был шанс поработать языком, Юрл, – оборвал Фейн. – А теперь заткнись и наблюдай, как наш золотой мальчик пытается избежать очередного конфуза.

Валин, скрывая улыбку, кивнул инструктору и продолжил:

– Действительно, выглядит команда совершенно стандартно. Дюжина человек точно такого типа, какие плавают на подобных шлюпах по всему морю, от Антеры до Поясницы. Но из двенадцати коек были использованы только две. Это значит, что десять человек постоянно оставались на палубе. Они были готовы к нападению.

Он сделал паузу, выжидая, пока до окружающих дойдет смысл сказанного.

– И потом их оружие. Тоже с виду ничего особенного. – Он взял из рук ближайшего мертвеца стандартный палубный клинок и поднес его к свету. – Однако это лиранская сталь. Что это за купеческое судно, у которого на палубе дежурят по десять человек, вооруженных лиранскими клинками?

– Я очень надеюсь, – протянул Фейн, – что ты намерен дойти до сути прежде, чем зайдет солнце.

Он говорил скучающим тоном, однако Валин заметил искорку в его глазах. У старого инструктора было что-то на уме.

– Я только хочу сказать, что если эти ребята были профессионалами, то и те, кто напал на корабль и покромсал их в куски, вряд ли окажутся заурядными пиратами.

– Ну что же, – отозвался инструктор, оглядывая кучку столпившихся кадетов, чтобы убедиться, что все следили за ходом рассуждений. – Даже слепая лошадь рано или поздно находит дорогу в стойло.

По стандартам Гнезда это сомнительное замечание могло считаться высокой похвалой. Валин кивнул, скрывая свое удовлетворение. Губы Сами Юрла скривились в хмурой гримасе.

– Десять минут на борту, – продолжал Фейн, сверкая глазами, – и только наш имперский фетиш оказался способен сказать хоть одну здравую вещь об этой Кентом клятой развалине! Я выделил двух птиц, притащивших вас сюда, не для того, чтобы вы потратили все утро, ковыряясь друг у друга в задницах! Обойдите все еще раз. На этот раз с открытыми глазами. И найдите мне хоть что-нибудь стоящее!

Восемь лет назад такой разнос устыдил бы Валина до мозга костей. Однако подобный стиль был на островах в порядке вещей, так что теперь он лишь сухо кивнул Фейну и повернулся к Лин.

– Разделимся? – предложил он. – Ты оставайся наверху, а я еще раз пройдусь по трюму?

– Как скажешь, о божественный Светоч Империи, – отозвалась она с усмешкой.

– Позволь, я напомню тебе, – предостерегающе сказал Валин, сузив глаза, – что ты сильно уступаешь Фейну по габаритам.

Она поднесла ладонь к уху.

– Что? Что это было? Кажется, это прозвучало как… неужели угроза?

– К тому же ты всего лишь девчонка.

На Киринских островах такая подначка не имела большого смысла – здесь треть солдат была женского пола. В других имперских войсках идею о смешанном боевом подразделении подняли бы на смех, однако кеттрал имели дело с нестандартными ситуациями – ситуациями, в которых скрытность, маскировка, обманные маневры и неожиданные ходы имели не меньшую важность, нежели грубая сила и скорость действий. Тем не менее если Лин решила доставать его по поводу происхождения, то Валин тоже не собирался давать ей спуску.

– Будет очень жалко, если мне придется перекинуть тебя через колено и отшлепать, – добавил он, грозя ей пальцем.

– Ты ведь знаешь, что Шалиль научила нас разбивать мужикам яйца? – отозвалась Лин. – Оказывается, это очень просто! Все равно что колешь грецкий орех.

Она продемонстрировала одной рукой быстрое, скручивающее движение, от которого Валина передернуло.

– В общем, давай ты останешься здесь, – сказал он, поспешно отступая назад, – а я посмотрю, не пропустили ли мы чего-нибудь внизу.

Лин оценивающе прищурилась.

– Знаешь, если подумать, пожалуй, это даже больше похоже на каштан…

Валин откинул крышку люка и спрыгнул вниз прежде, чем она успела закончить.

Трюм корабля был низким и темным. Несколько лучиков света прорывались через незаконопаченные щели в палубе наверху, но основную часть пространства заливала густая черная тень. Как правило, когда корабль был захвачен подобным образом, надежды найти что-либо в трюме не было, поэтому из других кадетов здесь пока что побывали немногие. Тем не менее всегда стоило проверить места, где другие не смотрели.

Валин подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, и двинулся вперед, осторожно пробираясь между попадавшимися на пути бочонками и тюками. Днище судна под ним мягко покачивалось, волны плескались о корпус. Нападавшие действительно вынесли бо́льшую часть груза – если груз вообще был. Согласно чернильной маркировке на оставшихся бочонках, в них содержалось вино из Шиа, хотя обычно такие перевозки осуществлялись посуху, более коротким путем до столицы. Возле переборок оставалось несколько привязанных ящиков, и Валин взломал один из них поясным ножом: тюки хлопка, также из Шиа. Это был хороший товар, но не такой, за каким охотятся профессионалы. Он как раз начинал взламывать следующий ящик, когда до его слуха донесся звук, похожий на тихий стон.

Не думая, Валин вытащил один из двух стандартных коротких клинков, закрепленных крест-накрест у него за спиной.

Звук исходил откуда-то с носа корабля, совсем рядом с носовыми шпигатами. По правилам крыло Фейна должно было предварительно обыскать судно, чтобы убедиться, что на нем не осталось никого живого и несвязанного, прежде чем туда высадятся Валин и остальные кадеты. Однако Фейн был одним из самых горячих инструкторов Гнезда; ему гораздо больше нравилось размахивать клинком, чем шарить под палубой, щупая пульсы у трупов. Нет, он, конечно же, заглянул в трюм – но не более того. При таких условиях тяжелораненый вполне мог быть принят за мертвого.

Несколько мгновений Валин размышлял, не позвать ли кого-нибудь еще. Если один из моряков действительно остался в живых, Фейн должен узнать об этом незамедлительно. С другой стороны, он не был уверен в том, что правильно интерпретировал звук, и ему вовсе не улыбалось орать, созывая сюда всю команду, только для того, чтобы обнаружить какого-нибудь забытого козленка, толкущегося под палубой. Бросив беглый взгляд через плечо, Валин беззвучно скользнул вперед – одна рука на поясном ноже, в другой выставленный перед грудью короткий клинок: стандартная позиция для ближнего боя.

Человек лежал, забившись в самый нос, спиной к косо уходящей вверх балке киля, беспомощно распростертый в луже собственной крови. Сперва Валин решил было, что он действительно мертв, что услышанный звук был скрипом троса на кабестане или треском высыхающей древесины, которую повело на солнце. Потом моряк открыл глаза.

Они блестели в полумраке трюма, безумные, налитые мучительной болью.

Валин сделал еще полшага вперед, потом остановился. «Ничего не предполагай». Из этой фразы состояла вся первая глава «Тактики» Гендрана – книги, которую практически каждый из кеттрал знал наизусть. Судя по виду, человек был на краю смерти, однако Валин не стал подходить ближе.

– Ты можешь меня слышать? – вполголоса спросил он. – Насколько сильно ты ранен?

Глаза моряка заворочались в глазницах, словно ища источник звука, пока наконец не остановились на Валине.

– Ты… – еле слышно просипел он.

Валин взглянул внимательнее. Он никогда не встречал этого человека прежде, во всяком случае не здесь, на островах – однако в лихорадочном взгляде моряка сквозило узнавание, приковавшее его к месту.

– Ты бредишь, – осторожно произнес он, подбираясь ближе. Кажется, этот человек не притворялся, разве что он был профессиональным актером. – Куда ты ранен?

– У тебя… глаза… – слабым голосом отозвался моряк.

Валин застыл на месте. Обычно, когда люди упоминали «глаза», они говорили о его отце, Санлитуне, или его брате Кадене – оба были наделены знаменитым огненным взглядом, пылающими радужными оболочками, которые отмечали их как наследников самой Интарры и полноправных императоров Аннура. Даже у его старшей сестры Адер были такие глаза, хотя, будучи женщиной, она не имела шансов когда-либо занять Нетесаный трон. В детстве Валин им смертельно завидовал – однажды он даже чуть не ослеп, пытаясь зажечь собственные глаза при помощи горящего сучка. Правда, однако, состояла в том, что взгляд Валина был не менее обескураживающим: черные зрачки, почти невидимые на фоне угольно-бурых радужных оболочек. Как говорила Ха Лин: если у Кадена глаза были как огонь, то у Валина – то, что осталось после того, как пламя погасло.

– Мы шли… за тобой, – упорно продолжал моряк.

У Валина внезапно закружилась голова, его зашатало, словно корабль заплясал на беспорядочных волнах.

– Почему? Кто «мы»?

– Эдолийцы… – выговорил раненый. – Нас послал император.

Эдолийская гвардия! Это объясняло и профессиональную подготовку, и лиранскую сталь. Личные телохранители императора были, разумеется, хорошо обучены и хорошо экипированы. Не считая кеттрал, это были самые знаменитые войска империи, люди с железной волей, чья преданность аннурскому трону вошла в легенды. Ярл Геннер, основатель ордена, постановил, что гвардейцы не должны иметь ни жен, ни детей, ни собственного имущества – все для того, чтобы обеспечить их безграничную преданность императору и гвардии.

Однако ничто из этого не объясняло присутствия эдолийцев здесь, на этом клипере, в трех неделях плавания от столицы, и не объясняло, почему все они были мертвы или умирали. Неясно было также, кто мог взять подобный корабль на абордаж и перебить людей, бывших в числе лучших солдат в мире. Валин снова бросил взгляд через плечо, в тусклый полумрак трюма, однако те, кто устроил это побоище, по всей видимости, давно скрылись.

Солдат резко и часто дышал от усилий и боли, которую доставляла ему речь, однако продолжал стиснув зубы:

– Заговор. Был… заговор. Мы должны были… забрать тебя… защищать…

Валин пытался найти хоть какой-то смысл в этом заявлении. В Аннуре существовало множество сомнительных политических группировок, однако кеттрал потому и избрали Киринские острова в качестве тренировочной площадки и своей базы, что они находились в сотнях лиг от любых группировок. К тому же на Киринах не было другого населения, помимо самих кеттрал. И если об эдолийской гвардии рассказывали истории, то о кеттрал слагали легенды. Любой, планирующий атаку на Острова, должен был быть сумасшедшим.

– Жди здесь, – сказал Валин, хотя раненый вряд ли мог куда-либо деться. – Я должен доложить об этом Фейну. Командованию Гнезда.

– Нет! – с усилием проговорил эдолиец, выдернув из-под куртки окровавленную руку и протягивая ее к Валину. Его голос зазвучал с поразительной силой. – Кто-то из здешних… участвует… может быть, из командиров…

Эффект от этих слов был равносилен пощечине.

– Кто? Кто в этом участвует?

Солдат устало покачал головой.

– Не знаю…

Он уронил голову на плечо. Откуда-то из-под его куртки заструилась ярко-алая кровь, угасающими толчками брызгая на Валина и на пол трюма. «Артериальная», – подумал Валин. Однако… при ранении с повреждением артерии люди умирают за минуты, а не на протяжении нескольких дней. Эдолиец должен был истечь кровью уже к тому времени, когда атакующие попрыгали обратно через планширь. Валин шагнул вперед, осторожно приоткрыл куртку на груди солдата, внимательно рассмотрел длинный разрез, потом перевел взгляд на залитую кровью руку, безвольно упавшую на колени раненого.

– Да нет, не может быть… – пробормотал он. Однако доказательства были налицо.

Все это время эдолиец зажимал собственную артерию – втиснул пальцы в раскрывшуюся прорезь в своей плоти, нащупал скользкую трубочку и стиснул ее, не давая крови вытечь. Это было возможно – Эллен Финч изучала эту технику на медицинской практике; но даже она признавала, что таким образом можно продержаться максимум день, при большой удаче. Эдолиец оставался в живых почти три дня, ожидая, пока кто-нибудь придет, молясь тому из богов, которому верил и который бросил его на произвол судьбы.

Валин приложил палец к шее раненого. Пульс забился… притих… замер.

Он протянул руку закрыть эдолийцу глаза, когда его накрыло оглушительным ревом Фейна:

– Кадеты, на палубу! Птица на посадке!

Как раз когда Валин открывал люк, утренний воздух разрезал пронзительный крик кеттрала. Юноша сгорал от желания рассказать кому-нибудь о том, что услышал, однако предупреждение умирающего еще звучало в его ушах: «Кто-то из здешних в этом участвует». Впрочем, на данный момент, возможно, он и не смог бы никому ничего рассказать, поскольку все глаза были устремлены в небо. Гигантская птица планировала на палубу, закрывая черными крыльями солнце.

Даже спустя восемь лет, проведенных на островах – восемь лет, на протяжении которых он учился летать и сражаться на кеттралах, пристегиваться к ним, десантироваться с них, – Валин так и не смог до конца к этому привыкнуть. Если верить историческим архивам, эти птицы были старше людей, старше даже кшештрим и неббарим; их вид возник во времена, когда по земле ходили боги и чудовища. И хотя войска кеттрал обнаружили и вроде бы приручили их, темные, влажные глаза этих птиц никогда не казались Валину особенно смирными. Вот и сейчас, стоя на открытой палубе и глядя на огромное крылатое существо в небе у себя над головой, он мог понять ужас мыши, застигнутой посреди свежескошенного поля реющим в высоте соколом.

– Похоже, птичка Блохи, – сказал Фейн, заслоняя глаза ладонью. – Хотя Кент меня забери, если я понимаю, что он делает в наших краях.

В обычных обстоятельствах Валин был бы заинтригован. Хотя Блоха и принимал участие в обучении кадетов, он был одним из самых опасных людей в коллекции Гнезда, и без того весьма опасной. Бо́льшую часть времени он проводил в полетах, то выполняя боевые задания на северо-востоке, в варварских Кровавых Городах, то воюя с ургулами, то пропадая на юге, где через Поясницу постоянно стремились пробиться племена джунглей. Его появление посередине стандартного учебного задания было событием необычным, если не беспрецедентным. Тренировки редко оживлялись подобными сюрпризами, однако Валину после разговора с эдолийцем прибытие черной птицы показалось зловещим предзнаменованием. Он окинул новым оценивающим взглядом собравшихся на палубе кадетов. Если эдолиец говорил правду, на Островах вели игру темные силы, а Валин давно выучил у кеттрал одну вещь: что неожиданности безопасны только для того, кто их доставляет.

Без предупреждения птица сложила свои семидесятифутовые крылья, плотно прижала их к телу и, словно падающее с небес копье, устремилась к кораблю. Валин и остальные кадеты глядели во все глаза. Любой из кеттрал умел высаживаться и пристегиваться на лету; от птиц не было бы большой пользы, если бы, когда это требуется, на них нельзя было садиться и слезать с них. Но это? Он никогда не видел настолько стремительной посадки.

– Это невозможно… – выдохнула стоявшая рядом Лин, в ужасе качая головой. – Это просто невоз…

Птица обрушилась на корабль в порыве ветра и вихре поднятого с палубы мусора, едва не сбившего Валина с ног. Хотя он прикрыл глаза рукой, в его сознании запечатлелись вонзающиеся в палубу когти птицы и фигурка человека в черной униформе кеттрал, который выскользнул из ремней, упал на дощатый настил, перекатился и одним плавным движением поднялся на ноги. Не успел взбаламученный воздух успокоиться, как птица уже улетела; она махала крыльями низко над волнами, направляясь к северу, оставив им Блоху.

Легендарный командир не очень походил на солдата. Если Адаман Фейн обладал высоким ростом и бычьим телосложением, то Блоха был низеньким и морщинистым, его смуглую до черноты кожу усыпали оспины, оставшиеся от какой-то перенесенной в детстве болезни, а голову, словно дым, окутывал седой пушок. Тем не менее одна его высадка могла служить напоминанием о том, на что способен этот человек и его крыло. Никто другой не делал таких приземлений – ни кадеты, ни инструкторы, ни Адаман Фейн; да еще на палубу движущегося корабля! Если бы Валин попробовал повторить этот трюк хотя бы над водой, он мог считать себя счастливчиком, если бы обошелся без переломанных ребер. А над пляшущей на волнах палубой… лучше даже и не думать. Ему всегда казалось, что кеттрал немного приукрашивают правду, когда говорят, что Блоха налетал более тысячи успешных боевых заданий, но после этого…

– Что за ненужная бравада, – заметил Фейн, приподняв бровь.

Блоха поморщился.

– Прошу прощения. Меня прислало командование.

– И в спешке, клянусь Кентом!

Блоха кивнул. Он оглядел собравшихся кадетов и вроде бы чуть подольше задержался взглядом на Валине, затем снова обратил внимание на Фейна.

– Тебе и твоему крылу предписано как можно скорее подняться в воздух. Лучше было еще вчера. Полетите на север следом за мной. К нам присоединится крыло Сендры, оно уже в пути.

– Три крыла? – переспросил Фейн, ухмыляясь. – Похоже, намечается что-то интересное! И куда мы направляемся?

– В Аннур, – ответил Блоха. По всей видимости, он не разделял энтузиазма Фейна. – Император мертв.