Читать книгу Фаталити. Цена его успеха - Брук Лин - Страница 8

Вспоминаю, как прилетели с командой на чемпионат в Штутгарт. Это было большим событием в моей жизни. До этого я никогда не летала на самолёте и никогда не была заграницей. У меня перехватывало дыхание от осознания, что это моя реальность. Я была счастлива и благодарна за всё происходящее. Приходила в восторг от понимания, что мир огромен. Что существуют другие страны, люди, традиции – и это все можно увидеть, если много трудиться. Это мотивировало меня работать ещё больше. Я понимала, что иду по правильному пути к своим мечтам.

Единственное, чего мне не хватало тогда – это присутствия Ираклия и бабушки рядом. Мне хотелось разделить с ними увиденное, услышанное и прочувствованное. Невозможно было рассказать всё на словах, это хотелось показывать наяву. Но, к сожалению, Ираклий не смог прилететь из-за учебы, а бабушка из-за финансов.

В день чемпионата меня трясло от волнения. Я ощущала огромную ответственность перед семьёй Дадиани. Хотелось доказать им, что они не зря профинансировала нас с Денисом, и доказать самой себе, что я заслуживаю быть среди лучших.

Когда волнение дошло до своего предела, ко мне подошла Лина и протянула маленький конверт.

– Просили передать, – улыбаясь, добавила она и ушла.

Оставшись одна, я присела на скамью и открыла конверт. В нём было письмо и мешочек из органзы. Я вытащила его и заметила лежащее в нём украшение. С жадным любопытством я принялась его доставать, уже догадываясь от кого посылка.

Это было украшение на шею из бисера со вставками из натуральных камней – простое, но невероятно красивое и нежное. Я спешно достала письмо из конверта, чтобы прочитать его:

«Я знаю, что ты заслуживаешь бриллиантов. Но единственное, что доверила мне мама после моего фееричного провала на её мастер-классе – это бисер. Я собирал его на тросик неделю, ещё неделю убирался в доме. Но об этом расскажу при встрече.

Каждый камень в украшении символизирует любовь, успех и счастье (так мне сказали в интернете). Я вложил в него всю свою любовь и веру в тебя. Пусть оно принесёт сегодня удачу.

Наслаждайся моментом, любимая. Ведь сбывается твоя мечта.

P.S: Важно! Теперь ты должна мне три желания.

P.P.S: Ещё важнее! Я люблю тебя.»

Я улыбалась так, что сводило челюсть. Поспешила выйти на улицу и позвонить ему, чтобы услышать родной голос. Это было лучшим успокоительным для моей души. Волнение как рукой снимало.

– Слушаю, – принял он вызов.

По голосу я услышала, что он улыбается.

– Ничего прекраснее мне не дарили. Спасибо, – шепчу ему, облокотившись об стену. – Не знаю, чем заслужила твою любовь. Но твои чувства лучше любых бриллиантов и золота.

– Вау, – обескуражено ответил он. – Как, оказывается, красиво звучит твой голос, когда ты говоришь такие вещи.

– Мне тебя не хватает, – призналась честно, видимо находясь под воздействием его письма.

– Я рядом.

Мы не успели договорить. Разговор прервал Алексей, и сказал возвращаться обратно. Через пятнадцать минут мы с Дэном уже стояли на паркете и разогревались. А вскоре, начался чемпионат, и все лишние мысли рассеялись в воздухе.

Мы с партнером вновь стали единым целым, и больше не существовало других. Мы кайфовали от происходящего. Кайфовали друг от друга и от того, что сбылась мечта. Как и просил Ираклий – я просто наслаждалась моментом. И это было безумное состояние, когда кажется, что более счастливой быть уже просто невозможно.

Мы проходили отборочные туры, прошли в полуфинал и в финал. И заняли третье место, получив бронзу. Я не верила в происходящее. Казалось нереальным быть среди тройки лучших. Но это была реальность, и меня переполняли эмоции.

Оказавшись за кулисами, мы обнимались и целовались с командой и тренерами. Это был миг абсолютной радости друг за друга. Ведь это была общая победа.

Оторвавшись от группы, я начала приходить в себя, переосмысливать случившееся. И тут же начала искать телефон, чтобы позвонить бабушке и Ираклию. Хотела поскорее сообщить им о нашей победе. Дать знать, что они не зря верили в меня.

Но мои поиски прервал голос Дэна:

– Илиана, – окликнул меня и, как только я подняла на него взгляд, он кивнул мне за спину. – Твои здесь.

Я не поняла, о чём он говорит. Обернулась и сначала не поверила своим глазам. Передо мной стояли бабушка, Ираклий и Тина. Казалось, что они мне мерещатся. Стояла и не шевелилась.

Они широко улыбались и держали в руках цветы. Подошли ко мне, и я разрыдалась, не сумев справиться с нахлынувшими чувствами. Не верила своему счастью.

Я бросилась в объятия бабушки.

– Я так горжусь тобой, моя девочка, – нашёптывала она мне на ухо. – Так горжусь!

И эти слова грели моё сердце. Мне всегда было важно слышать это из её уст.

Когда я оказалась в объятиях Ираклия, весь мир замер. Я помню, как тогда впервые захотела прошептать ему о том, как сильно его люблю. Но сдержала внутренний порыв и крепко обнимала его, не желая отпускать.

С Тиной я старалась быть сдержанной. Не понимала, как себя вести. Но от всего сердца была благодарна ей, что она прилетела поддержать меня. Сделала то, чего не делала родная мама за последнее десятилетие.

– Наконец-то, мне удалось принять твоё приглашение и посмотреть, как ты танцуешь, – она поцеловала меня в щеку.

– Надеюсь, я вас не разочаровала, – кротко улыбнулась ей.

– Наоборот, я в восторге от увиденного.

Мы стояли все вместе и обсуждали события этого дня – долгого и тяжелого. Но я смотрела вокруг себя и наполнялась силами только от осознания того, что меня окружают прекрасные люди. Люди, которые любят меня, верят в меня и которые готовы прилететь в другую страну, чтобы поддержать. Я смотрела на Ираклия и не понимала, почему этот парень выбрал меня. Чувствовала себя важной, наполненной и счастливой.

Следующий день я пролежала в гостиничном номере, восстанавливаясь после насыщенного дня. А в последующие, Тина устроила всей команде настоящие каникулы. Мы гуляли с утра до ночи, ездили в другие города, ходили в музеи, рестораны, бродили по улочкам городов. Бабушка была рядом и находилась под яркими впечатлениями, как и все. Кроме меня.

Я не помню страну, не помню достопримечательностей и историй. Все, что отпечатывалось у меня на душе – это мы с Ираклием. Как отбивались от толпы, чтобы побыть наедине несколько минут. Как сбегали по ночам на площадь, гуляли, обнимались, много целовались, а после подолгу сидели на замковой площади и разговаривали обо всём на свете.

Ираклий рассказывал свои истории, связанные с Германией. И я помню каждую. Помню все слова, что он говорил – о чём клялся, что обещал. Помню всё, но не страну. Германия не оставила никаких впечатлений. Она стала олицетворением Ираклия и нашей любви. За эти годы я посетила много стран, но эту всегда объезжала стороной. Знала, что Ираклий будет везде. В каждом переулке, здании, в прохожих. Всё мне будет кричать о нём.

Вернувшись обратно в Россию, в наш маленький южный городок, мы приняли с Ираклием решение больше не скрывать наши отношения.

Бабушке сообщили первой, и она была счастлива. Она любила нашу пару. Никогда не могла скрыть своей радости, когда видела нас вместе. Первое время я была сдержана перед ней. Старалась казаться холодной и здравомыслящей, но она меня отчитала. Сказала, что с взаимной любовью так не поступают.

«Нельзя контролировать любовь. Она обязана парить свободно в воздухе. Чтобы всё пространство было пропитано ею!» – заключила она.

И вдобавок, она убедила меня вернуться в город к маме. Она была уверена, что та по мне соскучилась и остепенилась. Я не стала её расстраивать и согласилась дать последний шанс нашим взаимоотношениям с мамой.

Каждый год я приезжала после каникул домой с надеждой, что теперь всё будет иначе; что мама соскучилась и опомнилась. Но из года в год меня ждало разочарование – я была всё также безразлична ей. И каждый раз, как в первый, всё внутри меня разбивалось на осколки.

Но в тот год я впервые ничего не ждала и ни на что не надеялась. Я будто вошла в общежитие, а не в дом, где родилась и выросла. Всё было для меня чужим – и стены, и запах, и женщина, живущая в этом доме. Я смотрела на неё и понимала, что не испытываю к ней больше никаких тёплых чувств; только презрение. Больше не воспринимаю её своей мамой. Для меня мои родители умерли. И с этим осознанием мне стало легче жить, ведь я больше не ждала их любви и заботы.

Бабушка ошиблась – маме было безразлично моё возвращение. А на новость о моей победе на чемпионате в Германии она среагировала так, будто я сообщила ей информацию о погоде за окном.

В очередной раз убедившись в правильности своих решений, я перестала пытаться выйти с ней на контакт. Установила дистанцию, и больше не нарушала её.

Через пару дней после моего возвращения, наши общие друзья с Ираклием устроили мне сюрприз. Пригласили в кафе, где встретили меня с тортом и шарами. Они кричали, взрывали хлопушки и хлопали, усыпая меня поздравлениями с победой. Я была приятно удивлена.

К дружбе, как и к любви, я всегда относилась серьезно. Приятельские отношения с девочками в школе никогда не воспринимала чем-то серьёзным. Я всегда боялась довериться кому-то. Поэтому у меня была одна единственная подруга – бабушка и лучший друг – танец. С ними я была настоящей и не боялась, что меня ранят.

Но эти ребята стали важной частью моей жизни. Я была счастлива обрести рядом людей, которые искренне радовались моим успехам, и в дни, когда я нуждалась, всегда приходили на помощь. И всегда с большим удовольствием отвечала им взаимностью.

Когда поздравления от ребят прекратились, ко мне подошёл Ираклий. Его взгляд был многозначным. Я чувствовала, что он что-то задумал. Но пока анализировала, он бесцеремонно запустил руки в мои волосы и поцеловал в губы.

Он решил таким образом сообщить всем о нас. Я опешила от такого поступка. Смутилась. Но чувствовала себя окрылённо.

Кто-то из друзей был в шоке, кто-то давно догадывался, но абсолютно все были искренне рады за нас.

– Я думал, они признаются, когда уже обзаведутся детьми, – пошутил Левон, лучший друг Ираклия, который за последующие годы стал мне не просто другом, а братом.

– Это было так очевидно, – добавила подруга, широко улыбнувшись. – Особенно по Ираклию. Почему ты молчал?

Я во многом могла ошибаться, но в искренности этих людей не сомневалась никогда. Я больше не встречала друзей, подобных им. Их преданность и любовь друг к другу всегда вызывали восторг. Между ними никогда не было интриг и глупых ссор. Они были одним целым. И я испытывала огромную радость быть их частью.

– Не хотели торопить события, – вступилась я, садясь за стол.

– Вы же знаете Илиану, – закатил глаза Ираклий.

– Ты ведь поддержал меня в этом решении, – улыбаясь, ударила его по плечу.

– Типа у меня был выбор, – рассмеялся он вместе с остальными и сел рядом со мной.

Это было непривычное состояние, когда я могла быть открытой и не бояться сказать, посмотреть или сделать что-то, что выдаст нас с Ираклием. В тот вечер мы с ним будто вышли на новый уровень отношений. Я чувствовала прилив ранее неизведанных чувств.

Когда он пригласил меня на медленный танец, аккуратно положил руку на талию и нежно прижал к себе, я не смогла удержаться. Обвила его шею руками, потянулась к уху и прошептала:

– Я люблю тебя.

Такое откровение стало неожиданностью для нас двоих. Он слегла отстранился, посмотрел в глаза и расплылся в улыбке.

– Ничего не говори. И не проси повторить, – смутившись, я уткнулась лицом ему в шею. – Мне страшно испытывать это чувство, – прошептала вновь.

Для меня это признание было как прыжок с обрыва – летишь вниз и не знаешь, когда разобьёшься.

Он прижал меня к себе и, наклонив голову, поцеловал в шею. Ираклий тонко чувствовал меня и не возвращался к этим словам ни в тот вечер, ни в последующие дни.

Только через полгода мне стало легче говорить о своих чувствах. Я взяла за традицию признаваться ему в любви каждый день перед сном. И всегда говорила об этом шёпотом. Эти слова были сокровенны для меня, и я не хотела, чтобы их слышали даже стены комнаты.

***

На протяжении следующих двух лет наши отношения становились крепче. Мы понимали друг друга с полуслова, строили планы на совместное будущее. У нас появились одни мечты на двоих. Были счастливы и безумны в своей любви друг к другу.

Да, мы ссорились и кричали, порой настолько раздражали друг друга, что не хотели общаться. Но мы быстро остывали. Кто-то всегда шёл первым на примирение.

В тот период была популярна социальная сеть ВКонтакте. Я уговорила Ираклия зарегистрироваться там и начать делиться своей музыкой. Он так и поступил.

Его популярность росла, как на дрожжах. У него появились постоянные слушатели, которые ждали новых треков. Ираклия это вдохновляло и подбадривало. Я была счастлива за него. И твёрдо верила, что его ждёт успех.

Благодаря Ираклию и песням, посвящённым мне, начала расти и моя популярность. Сначала меня это пугало, но позже я втянулась. Стала делиться видео со своих тренировок и концертов, публиковать наши совместные с Дадиани фото и рассказывать о наших буднях. Это помогло мне найти свою большую аудиторию. Нам нравилась социальная жизнь, интерес людей к нам. Нас это подпитывало. Ведь глобально мы стремились именно к этому – к вниманию общественности, к популярности.

Но вокруг нас и обрастали сплетни. Кто-то считал Ираклия рогатым идиотом, раз он соглашается делить меня с моим партнёром. Им было не объяснить, что такое актерская игра на сцене и прописанные сценарием эмоции. Им казалось, что всё, что происходит у нас с Денисом на паркете – истина. Другие же считали меня наивной дурой. Жалели и представляли глубоко несчастной девушкой, ведь Ираклий изменял мне.

Мы не пытались кого-то в чём-то переубедить. Имело значение лишь то, что мы думаем друг о друге. У нас было полное взаимопонимание и доверие. Ираклий нисколько не сомневался во мне, и спокойно отпускал на паркет в объятия к другому. Я же в свою очередь прекрасно понимала своего молодого человека. Он был молод, горяч и имел потребности, а я была ребёнком.

Как бы я не любила и как бы не сходила с ума по нему, у меня были принципы, которыми я не хотела пренебрегать в свои пятнадцать-шестнадцать лет. Их во мне взращивала бабушка. А Тина проводила серьёзные беседы, касаемо секса. Она просила нас быть благоразумными и не совершать глупостей. И мало кто верил, что мы поступали именно так.

Для нас было очевидным одно – пока я несовершеннолетняя – я ребёнок, как бы я не выглядела и как бы не рассуждала.

И нужно было быть эгоисткой и наивной дурой, чтобы запретить мужчине наслаждаться тем, чем наслаждались все парни в его возрасте.

Было лишь два условия. Первое – он никогда не врёт мне. Если едет с кем-то в отель, баню или куда-то ещё, то должен честно сказать об этом. Второе – никакой постоянной девушки для утех. Все связи должны были быть одноразовыми.

И на протяжении нескольких лет он придерживался этих правил. Никогда не переходил границ, не наглел. Был сдержан в своих желаниях настолько, насколько это было возможно.

Ираклия поражало моё здравомыслие относительно этого щепетильного вопроса. Он каждый раз повторял, что ему несказанно со мной повезло. Привязывался сильнее.

Я и вправду не ревновала и не страдала. Относилась к этому, как к данности. И пока его друзьям приходилось скрывать от своих девушек, где они, с кем и как они празднуют чьи-либо дни рождения, Ираклию достаточно было сказать правду. Я не мучила его звонками и допросами. Он отдыхал. А я была спокойна. И за это тоже часто была осуждена нашими общими подругами.

Но я никого не слушала. Мне было важно лишь то, что происходило внутри наших отношений. Та гармония, которая царила между нами, не стоила ничьих мнений.

Всё стало меняться ближе к моим восемнадцати годам. Я больше не воспринимала себя ребёнком. Ираклий за последний год сильно возмужал и стал ещё более сексуальным. Мне всё сложнее было отпускать его в объятия другой. Я понимала, что не готова больше делить его с кем-то.

Однажды, я не сдержалась и заговорила с ним об этом, когда мы сидели у него в машине:

– А ты готов бросить разгульную жизнь ради меня?

– Разгульную? – рассмеялся он. – Я либо на учебе, либо в студии, либо с тобой.

– А иногда с девицами в отеле.

– Ах ты об этом? – улыбнулся он.

Я пересела к нему на колени.

– Об этом.

Он приобнял меня за талию и прижал чуть ближе к себе.

– С каждым разом всё сложнее быть с кем-то. Я вижу тебя и хочу только тебя. Поэтому, если ты не заметила, я уже полгода воздерживаюсь от любых подобных встреч.

– Я решила, что ты начал их скрывать, – призналась честно.

– Мы дали клятву никогда не врать друг другу.

Я промолчала, опустив взгляд.

– Ты помнишь об этом? – уточнил он.

– Конечно, помню.

– Тогда откуда такие мысли? Не говорил, потому что не о чем было.

– То есть, ты готов оставить других ради меня?

– Самый глупый вопрос.

– Просто скажи это вслух.

– Илиана, я так тебя люблю, что порой начинаю задыхаться. Я уже сейчас не могу смотреть на других. Что будет, когда ты станешь всецело мне принадлежать? – он потянулся к моим губам.

– Я хочу, – прошептала сквозь поцелуй.

– Чего хочешь?

– Всецело тебе принадлежать.

Он остановился. Отстранился от меня и посмотрел вопросительно, очевидно, не ожидая от меня такого откровения.

– Я не планирую выходить замуж за тебя, как только мне исполнится восемнадцать. Да и ты тоже.

– А когда планируешь?

– Когда созреем для создания семьи. Я хочу раз и навсегда. Не должно быть иначе. Сколько сейчас влюблённых женятся в восемнадцать и разводятся через полгода. Нет. Мы ещё не готовы. Твой папа женился, когда встал крепко на ноги и сделал своё имя. И я не хочу, чтобы сейчас он нас содержал.

– Этого и не будет. Ты права, нужно подождать ещё пару-тройку лет.

– И что теперь? Эту пару-тройку лет мне продолжать отпускать тебя к другим? – я коснулась воротника его поло, нервно поправляя его.

– У тебя другое предложение? – он начал улыбаться.

– Чего мы ждём, если теперь хотим этого?

– Ты ребёнок.

Вскинув брови, я указываю взглядом на положение наших тел.

– Да что ты говоришь? Прям-таки ребёнок? – ухмыльнулась я.

– Давай закроем этот разговор.

– Ираклий, я больше не хочу, чтобы ты спал с другими. Я чувствую, что начинаю ревновать.

– Я тебя услышал.

– Ты не хочешь обсуждать это, не так ли? – недовольно посмотрела на него.

– Илиана, это не то, что нуждается в обсуждении, – он поцеловал меня, а после начал отталкивать. – А теперь сядь на своё место, или у меня снесёт крышу.

После этого разговора прошло три месяца. На дворе стоял февральский день – день нашего с Тиной рождения. Я ненавидела его и всегда убегала подальше к бабушке.

Однажды, после ухода папы, мама в сердцах произнесла фразу, которая разбила мне сердце:

– Твой день рождения – дата моей смерти.

С того момента я больше никогда не отмечала этот день. Эти цифры казались мне никчемными и не имеющими никакого смысла. Считала, что не родись я, родители были бы счастливы вместе.

И хоть Ираклий был не согласен со мной, но всё же уважал моё решение. И за эти годы никогда не дарил подарки в этот день и делал вид, что двадцать восьмое февраля – только день рождения его мамы.

Обычно, они с семьей уезжали на несколько дней в маленький отпуск – это была одна из их семейных традиций. Дважды они приглашали меня с собой, но я всегда отказывалась, так как не хотела портить им настроение своим угрюмым видом.

Но тот год был непохож на остальные. Их семья осталась в городе и решила отмечать день рождения Тины дома в семейном кругу. Они пригласили меня с бабушкой в гости. Пообещали, что не будут придавать значение тому, что этот день и мой тоже. Я в свою очередь пообещала улыбаться и не грустить.

Я обожала их семью, каждого её члена. Его родители стали неотъемлемой частью моего сердца. Тина окутывала меня материнской заботой. Той, о которой я даже мечтать не могла. Мы часто созванивались с ней и говорили о разном. Пару раз в месяц встречались и ходили в кино или в ресторан. Я догадывалась, что Ираклий ей всё рассказал о моей матери. Это было очевидно по их отношению ко мне. Тина с Русланом обращались ко мне, как к фарфоровой кукле, будто боялись разбить. А два старших брата Ираклия, словно были родными мне.

И по сей день я люблю их каждой клеткой души. Они заменили мне родных. Привили семейные ценности и важность любви. Дали понять, что мой опыт – это не истина в последней инстанции, и что счастье двоих может длиться вечно. Это не значило, что всегда между ними было всё гладко, но говорило о силе их любви и желании выстраивать гармоничные взаимоотношения между собой и их детьми. Они стали мне примером и путеводной звездой. Я хотела повторить с Ираклием их судьбу. Хотела построить такую же семью и любовь. А в итоге превратила в руины всё то, что мы уже успели с ним построить.

Тот день был сказочным. Я впервые за долгие годы не хотела плакать, наоборот – много смеялась. Тина учила меня готовить какие-то изысканные блюда, Руслан – стрелять из лука, один из братьев постоянно шутил и поднимал всем настроение, а другой рассказывал о своём путешествии по Саване. Ираклий же не терял надежды научить меня играть на фортепиано, но всё было чётно. В конечном итоге, мы просто наслаждались его игрой. И это была лучшая музыка для моих ушей и сердца.

На дворе стояла глубокая ночь. Мы приняли решение остаться с ночёвкой у них. Нам с бабушкой постелили в гостевой комнате, и она сразу пошла спать, так как сильно устала. Братьев пригласили друзья в ресторан, и они уехали. Ираклий с отцом играли в нарды, а мы с Тиной сидели на заднем дворе в беседке, наблюдали за ними и пили чай. Как вдруг, женщина протянула мне конверт.

– Время час ночи. Уже первое марта, а значит, этот подарок просто без повода, – хитро улыбнулась она.

– Тина, – с укором посмотрела на неё и не хотела ничего принимать.

– Мы с Русланом долго думали, что же подарить тебе. В итоге решили сделать подарок общим. Для вас с Ираклием, – мягко добавила она. – Открой, пожалуйста.

Лишать подарка Ираклия я не хотела, поэтому решила взглянуть в конверт, в надежде, что не увижу там денег на наше будущее.

Денег там не было. Лишь два билета к океану – для меня и Ираклия.

– Мне жаль, что твой день рождения омрачён словами, которые не имеют ничего общего с реальностью, – вдруг произнесла Тина.

Впервые она открыто заговорила со мной о больном. Я смотрела на неё и не знала, что сказать в ответ.

– Как минимум несколько человек безгранично счастливы твоему появлению на свет. Твоя бабушка, Ираклий, я и вся наша семья, которая любит тебя. И я буду повторять тебе об этом из года в год. Напоминать, как счастлива твоему появлению в нашей жизни.

Она потянулась ко мне и заключила в свои объятия, прижав к сердцу.

– Ты яркая звезда. Тебя ждёт впереди невероятное будущее. И мы всегда будем рядом, несмотря ни на что. Несмотря, как сложатся ваши отношения с Ираклием. Клянусь тебе, я буду рядом, если ты будешь во мне нуждаться. Ты вошла в наш дом и стала его членом. А значит, мы навсегда вместе.

Её слова разорвали мне сердце. Я разрыдалась прямо в её объятиях. То, что мне так хотелось услышать от мамы, сказала мне, казалось бы, чужая женщина. Оказывается, я так нуждалась в этих словах. Нуждалась в чувстве, что чтобы не случилось – кто-то всегда подаст тебе руку.

И теперь я знаю, что, если бы сама не оттолкнула и не исчезла, родители Ираклия не отреклись бы от меня.

– Неужели я заслуживаю вас? – вырвалось из моих губ. – Ираклия? Вашу семью? Почему вы относитесь ко мне так?

Она отстранилась от меня и недовольно посмотрела.

– Никогда! Слышишь меня? Чтобы я больше никогда не слышала этих вопросов. Не смей думать, будто ты чего-то или кого-то не достойна. Мы ничем не лучше и ничем не хуже тебя или кого-либо другого. Мы любим тебя. Не потому, что ты этого заслуживаешь или нет, а потому что откликаешься в наших сердцах. Ты невероятная девушка. Честная, рассудительная, мечтающая и целеустремлённая. И я могу продолжать бесконечно говорить о тебе. Но самое главное – я счастлива наблюдать за тем, как вы с моим сыном любите друг друга. Он так романтичен и открыт в своих чувствах к тебе, а ты сдержана. Но при этом я вижу, с каким восхищением ты наблюдаешь за ним, с каким уважением относишься. Это услада для материнских глаз.

– Я его очень люблю, – призналась искренне. – Для меня он – подарок свыше. Поэтому и отношение должное.

– Звучит так, словно ты его не достойна, – вновь недовольно посмотрела на меня она.

– Так и есть. Это чудо, что он обратил на меня внимание, влюбился и сейчас так относится ко мне.

– Чудо в данном случае – это ты. Не встречала более достойной девушки, чем ты. А я, поверь, успела повстречать разных. Мои старшие сыновья кого только не приводили, – закатила глаза.

– Кровь не вода, Тина, – с досадой отметила я.

– Если бы я судила людей по их родителям, то никогда бы не влюбилась в Руслана.

Её ответ был коротким, но объёмным. Я поняла, что она хотела до меня донести, и с благодарностью ей улыбнулась.

Вновь посмотрела на конверт.

– Мы летим вдвоём с Ираклием? – уточнила я.

– Да. Ираклий рассказал, как ты однажды сказала, что возможно, если бы твой день рождения был летом, ты бы его ненавидела чуточку меньше, – она улыбнулась мягко, по-матерински. – Мы с мужем решили, что ты должна получить этот кусочек лета холодной зимой.

– Тина, – я тут же кинулась в её объятия.

После её слов я даже не думала отказываться от этого подарка. И дело было не в океане и лете, а в том, что она придумала такой прекрасный способ "вылечить" меня. Это было бесценно для моей души.

К нам подошли мужчины.

– Ты чего мою девушку до слёз довела? – с наигранным злым видом спросил Ираклий у мамы.

– Подарок ей подарила, – улыбнулась она.

– А-а-а, – заулыбался вслед. – Завтра поедем выбирать тебе купальник, – перевёл взгляд на меня.

– Ты знал? – посмотрела на него с укором.

– Нам пришлось с ним посоветоваться, чтобы он обо всём договорился с твоей бабушкой и Алексеем, – Тина вступилась за сына.

– И? Получилось?

Уговорить Алексея отпустить меня в двухнедельный отпуск казалось просто невозможным.

– Да, Лёша сказал, что ты заслужила море.

– Вау, – искренне удивилась я.

Я встала с места и обняла Руслана и Ираклия. Поблагодарила за подарок. Ещё раз подошла к Тине, крепко прижала к груди и прошептала:

– Спасибо тебе за все слова, что ты мне сказала. Они для меня много значат.

Она поцеловала меня в щеку, и мы отпустили друг друга.