Читать книгу Интимная жизнь наших предков. Пояснительная записка для моей кузины Лауретты, которой хотелось бы верить, что она родилась в результате партеногенеза - Бьянка Питцорно - Страница 5

Получив приглашение на конгресс, Ада решила было, что ехать ей не хочется. Организаторов она почти не знала, поэтому не могла понять, насколько весомы их исследования и по каким критериям подбирались докладчики, а рисковать своей репутацией серьезного ученого не собиралась. Допустим, репутация эта пока не бог весть какого масштаба, но еще может вырасти, так что стоит ее поберечь. Да и время неудачное: в конце июня она обещала дяде Танкреди дней на двадцать приехать в Донору, чтобы, как обычно, составить ему компанию и помочь перебраться на лето в загородный дом. Конечно, можно попросить Лауретту ее подменить; кузина фыркнула бы, но не отказала. Правда, дядя наверняка обидится – хотя бы потому, что в августе Ада тоже не могла его навестить: она уже запланировала путешествие в Грецию с Дарией, лучшей подругой и напарницей по всем авантюрам еще с университетских времен. И это был не отпуск, который можно отложить, а деловая или, точнее, исследовательская поездка. Без нее об осеннем конкурсе и мечтать не стоило.

К тому же в августе в Эпидавре собирались ставить рок-оперу Мимиса Плессаса, вдохновленную мифом об Орфее и Эвридике. Такую возможность Ада тоже не могла упустить: повторять это необычное представление, скорее всего, не будут. Дария, которая отправлялась с ней за компанию, чтобы поснимать греческие пейзажи и использовать их в своей работе декоратора, отложить поездку могла, Ада – нет. Но не оставлять же дядю в одиночестве в июне?

Дария убеждала ее: «Это займет всего пять дней. И учти еще, что твой доклад опубликуют, а оно того стоит. У тебя же все готово, напрягаться не придется. Это самый красивый колледж в городе, поездку и проживание оплачивают и тебе, и сопровождающему, так что можешь взять меня с собой. Кембридж в начале лета чудесен. Не представляешь, сколько бесценных фотографий я могла бы сделать в этих садах… И потом, может, нам встретится какой-нибудь привлекательный японец, как в прошлый раз в Оксфорде…»

То, о чем она говорила, случилось несколько лет назад на углубленном курсе английского языка. Японские девушки, которые его посещали, оказались редкостными уродинами: все как одна с длинными, лошадиными лицами и именами, начинающимися с «кацу-»[17], что вызывало непрестанное веселье итальянцев. А вот трое их земляков были так красивы, что дыхание перехватывало: высокие, стройные, мускулистые, с чувственными губами… И лодку по Айзису[18] они водили с большим знанием дела – во всяком случае, по словам Дарии, проверявшей это под одеялом. В абсолютной, надо сказать, тишине. Она испытала всех троих по очереди, так что ее экспертное заключение можно было считать совершенно обоснованным, в то время как Ада ограничилась ухаживаниями некоего голландца с вечной трубкой в зубах, которые, впрочем, так ничем и не кончились.

Дария тогда уже наслаждалась прелестями брака, но летом, особенно за границей, не считала необходимым хранить мужу верность. Она много лет принимала таблетки, а на женских курсах секспросвета научилась предохраняться и от венерических заболеваний. О мужчинах она предпочитала ничего не знать и им о себе не рассказывала, считая, что этим гарантирует отсутствие преследований, телефонных звонков, писем и сожалений. Интрижка, трах – и хватит, говорила Дария. Она держалась за мужа, но считала делом чести быть настолько современной и раскрепощенной, насколько это только позволял брачный договор.

И теперь, осторожно пытаясь выпутаться из-под руки молодого человека, обхватившей ее за шею, Ада удовлетворенно подумала: «Я о нем ничего не знаю: откуда он родом, на каком языке говорит… Даже имени, не говоря уже о том, чем он занимается… И он ничего обо мне не знает».

Единственное, что она знала точно: незнакомец живет в этом же общежитии, а значит, с утра может претендовать на какое-то «после», пусть и совсем короткое. Это ее раздражало. Нужно найти способ с ним больше не встречаться. Будучи женщиной рациональной, ни о какой влюбленности Ада Бертран не думала. И о том, чтобы повторить опыт, – тоже, каким бы странным это ни показалось читателю.