Читать книгу Счастливый город. Как городское планирование меняет нашу жизнь - Чарльз Монтгомери - Страница 9

Со времен Просвещения архитектурные и градостроительные мероприятия были во многом направлены на то, чтобы подпитывать сознание и душу общества. Сторонники направления City Beautiful[39] («Прекрасный город») открыто выражали свои чаяния. По утверждению Дэниела Бернама, директора Всемирной выставки 1893 г. в Чикаго, сама эстетика городского пространства способна изменить общество и сделать граждан более добродетельными. На выставке был представлен образец для подражания – «Белый город» в стиле боз-ар[40], без намеков на бедность. В качестве градостроительного плана для центра Чикаго Бернам предложил следовать принципам этого направления: сочетание широких авеню и элегантных зданий, которые вернут городу «утраченную визуальную и эстетическую гармонию, формируя физические предпосылки для возникновения гармоничного общественного порядка». (Он не объяснял, что станет с беднейшим населением, которое должно будет освободить место для нового красивого города.)

Вера в силу архитектурной метафоры позже проявилась при совсем ином политическом строе. Под руководством Иосифа Сталина в послевоенной Восточной Европе была проведена реконструкция в стиле, известном как социалистический реализм. Он должен был воплощать мощь, оптимизм и роскошь, чтобы убедить людей, что они вместе сделали огромный скачок вперед. Отголоски еще можно наблюдать на Карл-Маркс-аллее в Берлине. Бульвар настолько широкий (почти 90 м), что без масштабного военного парада кажется пустым. Жилые дома на Карл-Маркс-аллее строились как «дворцы для рабочих». За фасады, разукрашенные башенками и статуями, их полвека назад прозвали свадебным тортом. Если на время забыть о мрачном историческом прошлом, прогулка по аллее вполне могла бы убедить нас в правдивости слов Сталина: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. Когда веселее живется, работа спорится»[41].

Другие пытались воздействовать на общество одной эффективностью архитектурных форм. «Человеческое счастье уже существует. Оно выражено в цифрах, математике, правильно рассчитанном проекте, планах, в которых уже можно рассмотреть города!» – провозглашал французский архитектор швейцарского происхождения Ле Корбюзье[42], пионер модернизма, зародившегося в Европе между двумя мировыми войнами. В 1925 г. он предложил полностью очистить правый берег Сены в Париже от старой городской застройки и разместить там ряды одинаковых небоскребов-офисов по 60 этажей. Этот план так и не был реализован, но идеи Ле Корбюзье поддержали социалистические правительства, которые использовали его подход для воплощения своих новых идеалов по всей Европе.

По убеждениям некоторых реформаторов-модернистов[43], секрет счастья заключается в уходе от цивилизации. Роберт Пембертон, состоятельный ученик Бентама, считал, что острые углы геометрических форм зданий и старых городов вели к развитию нравственных пороков и заболеваний у жителей. Он предложил проект «Счастливая колония» в Новой Зеландии: поселение на площади примерно 8000 гектаров в виде концентрических кругов сельскохозяйственных угодий, в центре которых расположены учебные заведения, мастерские и площадь, украшенная огромными картами звездного неба. Пембертон верил, что круговая схема расположения, характерная для небесных тел, поспособствует «совершенствованию и счастью» колонистов. Проект не был реализован.

Позже англичанин Эбенизер Говард, который в молодости одно время жил на ферме на американском Среднем Западе, предложил план создания сети «городов-садов», отделенных от Лондона широким зеленым поясом. Говард считал, что такое объединение города и природы повысит у жителей дух соседства и сплоченности, как у фермеров в Небраске. Несколько таких «городов-садов» были созданы, но не соответствовали представлению Говарда. С поправкой на сложные и несовершенные принципы строительства получились приятные, зеленые пригороды, жители которых были полностью зависимы от длительных поездок в центр города. Эта тенденция определила дальнейшее развитие городов.

В Америке начало эпохи автомобилей побудило таких новаторов, как Генри Форд и Фрэнк Ллойд Райт, заявить, что свобода начинается там, где заканчивается автострада. Личный автомобиль обеспечивал жителям городов возможность уехать из центра и построить свое жилище в своеобразной сельско-городской утопии. Райт создал проект «Города широких горизонтов» (Broadacre City), где жители на личных автомобилях за несколько минут могли преодолеть расстояние от их компактных домов до средств производства, распределения, самосовершенствования и отдыха. Он удивлялся, почему не должен бедолага, живущий от зарплаты до зарплаты, стремиться к тому, что ему принадлежит по праву? Почему не может жить с семьей в свободном городе?[44] Вместе технологии и распределение создадут истинную свободу, демократию и самодостаточность. Это была модель счастья, построенная на индивидуализме.

Стремление к счастью не привело ни к чему, хоть отдаленно напоминающему «Город широких горизонтов» Райта. Миллионы людей покупают дома с небольшими газонами в кредит от огромных финансовых институтов. Такое явление называется «расширением пригородов за счет сельскохозяйственных территорий». Это самая распространенная городская структура в Северной Америке, и отчасти она основана на представлении Райта о независимости и свободе. Но корни этого явления уходят глубже и касаются определенного образа мышления о счастье и общем благе, который можно проследить вплоть до эпохи Просвещения.

Город широких горизонтов

Воплощение идеи территориального распределения Райта. Архитектор был убежден, что автомагистрали – и, очевидно, новые летающие автомобили – позволят горожанам поселиться и работать на своих участках земли в сельской местности. Эскиз Фрэнка Ллойда Райта из архива Фонда Фрэнка Ллойда Райта. (Музей современного искусства; Библиотека архитектуры и изобразительного искусства Эйвери, Колумбийский университет, Нью-Йорк. © THE FRANK LLOYD WRIGHT FOUNDATION, SCOTTSDALE, AZ)