Читать книгу Чжуанцзы - Чжуан-цзы - Страница 10

Перепонки между пальцами ног и шестой палец на руке даются от природы, но для человеческих свойств излишни. Опухоль и зоб вырастают на теле человека, но для природного они излишни. Милосердие и справедливость во многих предписаниях распределяются между всеми пятью внутренними органами. Однако они не отвечают истине природных свойств. Как перепонки между пальцами ноги – добавочное бесполезное мясо, а шестой палец руки – добавочный бесполезный палец, так и многое внешнее подобно перепонкам и шестым пальцам для свойств всех пяти внутренних органов. Излишние милосердие и справедливость вызывают многие предписания, как слушать и смотреть.

Поэтому излишне острое зрение ведет к смешению всех пяти цветов, к изощренности в орнаменте, ослеплению темными и желтыми расшитыми царскими одеждами. Не так ли было с Видящим Паутину Издали? Излишне тонкий слух ведет к смешению пяти звуков, к изощренности в шести тонах, пристрастию к музыкальным инструментам из металла и камня, шелка и бамбука, колоколам и шести полутонам. Не так ли поступал Наставник Куан? Излишнее милосердие ведет к отказу от свойств, к скованности человеческой природы во имя славы, к тому, чтобы все в Поднебесной дули в свирели и били в барабаны, прославляя недосягаемый образец. Не так ли поступали Цзэнцзы и Хронист Ю?[73]

Излишества в спорах ведут к нагромождению фраз, будто черепицы или узлов на веревке, к наслаждению тождеством и различием, твердостью и белизной, безудержными бесполезными словами ради минутной славы. Не так ли поступали Ян Чжу[74] и Мо Ди?

Все эти учения с перепонками и шестыми пальцами не составляют подлинной истины в Поднебесной. Подлинная истина в том, чтобы не терять природных свойств. Следовательно, при объединении уничтожаются перепонки, а при разделении – лишние пальцы. Однако длинное не должно считаться излишним, а короткое – недостаточным. Хотя лапки утки коротки, но попробуй их вытянуть – причинишь боль; хотя ноги у журавля длинны, но отруби их – причинишь горе. Если не отрезать то, что от природы длинно, не удлинять то, что от природы коротко, не нужно будет и устранять боль. Ах, сколь противны человеческой природе милосердие и справедливость! Сколько боли причиняет людям милосердие!

Тот, кому разрежут перепонку между пальцами, заплачет; тот, кому откусят лишний палец, закричит. У одного – излишек, у другого – недостаток, а боль у обоих одинаковая. Современные милосердные с засоренными глазами печалятся о бедах мира, а немилосердные, насилуя природные свойства, алчут богатства и почестей. Ах, сколь противны человеческой природе милосердие и справедливость! Сколько шуму они вызвали в мире со времен трех династий![75]

Тот, кто с помощью крюка и отвеса, циркуля и наугольника придает вещам надлежащую форму, калечит их природу; тот, кто с помощью веревок и узлов, клея и лака укрепляет вещи, вредит их свойствам. Тот, кто заставляет людей изгибаться в обрядах и танцах, оберегать милосердие и справедливость, чтобы внести успокоение в умы Поднебесной, лишает их постоянных свойств. У всех вещей Поднебесной есть постоянные свойства. К постоянному относится то, что скривилось без крюка, выпрямилось без отвеса, округлилось без циркуля, стало квадратным без наугольника; что соединилось без клея и лака, связалось без веревки и тесьмы[76]. Так все в Поднебесной, увлекая один другого, рождаются и не знают, почему рождаются; одинаково обретают и не знают, почему обретают. Такой порядок был и в старину, и в наше время, он не может быть нарушен. Как может связанный милосердием и справедливостью, точно клеем и лаком, веревкой и тесьмой, наслаждаться природными свойствами? Они вводят весь мир в заблуждение. Небольшое заблуждение изменяло направление; великое заблуждение изменяло человеческую природу. Откуда это известно? С тех пор как Ограждающий из рода Владеющих Тигром смутил Поднебесную своим призывом к милосердию и справедливости, каждый по принуждению поспешил следовать за милосердием и справедливостью. Не изменилась ли из-за появления милосердия и справедливости и человеческая природа?

Попытаемся высказать об этом суждение.

Со времен трех династий каждый человек в Поднебесной из-за вещей изменял свою природу. Ничтожные люди жертвовали жизнью ради наживы, мужи – ради славы, военачальники – ради рода, мудрецы – ради царства. У этих людей различные занятия, различные призвания, но, жертвуя собой, они причиняли своей природе одинаковый вред.

Так, Раб и Рабыня вместе пасли стадо и оба потеряли своих овец. Спросили Раба, что он делал? Оказалось, что читал дощечку с записью гадания. Спросили Рабыню, что она делала? Оказалось, что играла в кости. Занимались они различными делами, но оба одинаково потеряли овец. Так, Старший Ровный, жаждавший славы, умер у подножия горы Первого Солнца; разбойник Чжи, жаждавший поживы, умер на вершине Восточного Кургана. Смерть их вызвана различными причинами, но оба они равно сократили свою жизнь и причинили вред своей природе. Почему же следует восхвалять Старшего Ровного и порицать Чжи?

Из тех, кто в Поднебесной жертвует собой, одни делают это ради милосердия и справедливости, тогда их обычно величают благородными мужами; другие – ради имущества и богатства, тогда их обычно прозывают ничтожными людьми. Жертвуют собой одинаково, почему же становятся благородными или ничтожными? Разбойник Чжи так же сократил свою жизнь и повредил своей природе, как и Старший Ровный, откуда же появилось между ними различие, как различие между ничтожным и благородным?

Умение подчинять свою природу милосердию и справедливости, даже столь совершенное, как у Цзэнцзы и Хрониста Ю, я не называю сокровищем; умение подчинять свою природу всем пяти вкусам, даже столь совершенное, как у Юйэра, я не называю сокровищем; тех, кто подчиняет свою природу всем пяти звукам даже столь совершенно, как Наставник Куан, я не называю чуткими; тех, кто подчиняет свою природу всем пяти цветам даже столь совершенно, как Видящий Паутину Издали, я не называю зоркими. Я называю сокровищем обладание не милосердием и справедливостью, а лишь своими свойствами. Я называю сокровищем не обладание милосердием и справедливостью, а лишь предоставление свободы своим природным чувствам. Я называю чутким не того, кто слышит других, а лишь того, кто слышит самого себя. Я называю зорким не того, кто видит других, а лишь того, кто видит самого себя. Ведь смотрит на других тот, кто не видит самого себя; овладевает другими тот, кто не владеет собой, такой завладевает тем, что принадлежит другим, а не тем, что обрел он сам; стремится к тому, что пригодно для другого, а не к тому, что пригодно для него самого. Ведь те, кто стремится к пригодному для другого, не стремятся к пригодному для них самих. Они одинаково порочны, пусть это даже Старший Ровный или разбойник Чжи! Мне стыдно перед природными свойствами, поэтому я не осмеливаюсь упражняться в милосердии и справедливости с первым и не решаюсь предаваться порокам с последним.