Читать книгу День похищения - Чон Хэён - Страница 2

Пролог

Оглавление

24 апреля 1989 года


Ему было тогда всего двадцать четыре года. Двадцать четыре… Это значит, что ты вроде как взрослый, а вроде и нет: твои друзья уже успели сходить в армию, теперь вернулись и подкалывают тебя, молодого студента, – мол, жизни не видел. А родители, наоборот, постоянно бухтят и пилят: «Ты уже взрослый, когда на нормальную работу устроишься?»

Ему доводилось участвовать в протестах против диктатуры[1]: и на демонстрации ходить, и бутылки с зажигательной смесью бросать. Но, увидев, как полиция уводит его университетских знакомых, он тут же забросил политическую активность и больше их оппозиционный студенческий кружок не посещал. Потому что ради жены и ребенка он был готов на все.

Детей они с подружкой заводить не планировали, но когда он узнал об ее беременности, то чуть не запрыгал от счастья. Родители тоже были рады предстоящему событию. И это несмотря на то, что их семья находилась в крайне стесненном положении: у отца, который, по идее, должен был быть опорой семьи, обнаружили рак печени, причем в запущенной стадии, так что он лежал не вставая. Мать, работавшая кухаркой в небольшой столовке-времянке для рабочих на стройке шоссе, была вынуждена возвращаться домой поздно ночью, чтобы случайно не наткнуться на кредиторов. Да и ютились они все вместе в небольшой съемной комнатушке в подвале, где и ребенка-то особо положить некуда было. Но ради своей будущей семьи он был готов даже учебу бросить, хотя раньше держался за университет изо всех сил, отдавая на него последние деньги. У его жены Суён, со слезами на глазах признавшейся ему в своем «грехе», вырвался вздох облегчения: увидев, как он рад этой новости; она сама не сдержалась и разрыдалась – теперь уже от счастья. Он тогда твердо решил: его ребенок не будет жить такой жизнью, как он сам. Точнее, так ему тогда казалось, что он уже все решил…

* * *

Резкий крик ударил ему в уши. Парень моментально собрался, пришел в себя и огляделся по сторонам. Он сидел в приемной медицинского центра «Надежда». Крик доносился не из смотровой, а с противоположной стороны – из родзала в конце коридора. Все беременные женщины – и на начальных сроках, и на последних неделях – тут же с испуганным видом схватились за животы, придерживая их руками.

«Кто же знал, что так получится…» Парню тоже захотелось закричать. Сказать, чтобы все убирались вон из этой больницы. И что это вообще никакая не больница. Он считал, что смысл всей его жизни – оберегать двух своих любимых женщин: дочку, которая, придя в этот мир, смеялась бы так заливисто, как никто другой, и жену, с которой они растили бы ребенка и вместе с которой он был бы счастлив и в горе, и в радости. Но смысл его жизни был растоптан в одно мгновение – прямо в этой живодерне, именующей себя клиникой. К горлу словно подкатил обжигающий огненный ком, но он, сглотнув, задавил этот спазм. Если он сейчас не сдержится, то все пойдет насмарку. Вместо этого парень потрогал через плотную куртку нечто припрятанное у себя на груди. Нечто твердое, надежное. И только тогда жжение от внутреннего огня немного поутихло.

– А хочешь посмотреть, где папа работает?

– Ага!

Парень повернулся. Знакомый голос – его он не забудет никогда. Главврач клиники. Возрастом чуть за сорок, но выглядит сильно моложе. Моложе даже его самого, хотя ему всего двадцать четыре. Холеное лицо лоснится уверенностью. И белый халат на его осанистой фигуре хорошо смотрится. Если б не девочка, держащая его за руку и называвшая «папой», можно было бы подумать, что он пытается произвести впечатление на молодых женщин в коридоре. Причем небезуспешно. «До чего же рубашка на нем белая – прямо до рези в глазах», – почему-то подумалось парню.

– А я уже поручил что-нибудь вкусненькое к чаю приготовить. – На шаг позади начальника шел Ян Тхэхун – главный администратор клиники.

С ним тоже довелось встретиться. Вот только общался администратор с ним совсем не так, и выражение лица было у него тогда совсем другим: «Говорю же, давайте не будем горячиться и попусту молоть языком. Всегда нужно придерживаться правил. Или думаете, что криком свое потомство вернуть сможете?» Вот так он тогда и говорил – мол, проблем не создавайте. И толкнул еще, да так, что парень упал – до сих пор эта холодная плитка на полу не забылась… Вот там, на плитке, он и решился. «Что ж, будем играть по правилам. Только не по вашим, крючкотворы, ничего тяжелее ручки не поднимавшие, а по моим».

Пока главврач не прошел мимо него к лестнице на второй этаж, парень сидел ссутулившись, пряча лицо. Нельзя, чтобы его заметили. Хотя доктор смотрел только на свою дочку – и с такой нежностью, что просто трудно себе представить. Девочке по виду было где-то лет семь-восемь. Волосенки у нее на голове пока были не такие густые, но уже заплетены в две косички с красными бантами. Одета она была в красное полупальтишко, на ногах белые колготки и красные туфельки – ну прямо как из сказки Андерсена[2]. Лицо у нее было белое, миленькое, и казалось, что даже запах от нее идет теплый, детский, уютный. «Вот бы нашей Наён в ее возрасте быть такой же красивой!» Наён… Они с женой столько размышляли, как назовут дочку… Вот только услышать собственное имя их девочке не довелось – она умерла еще в материнской утробе. Вместе с матерью.

Он даже не знал, как выглядел его ребенок. Теперь он смотрел на то, как радуется главврач, едва завидев свою дочь, и внутри его все переворачивалось. Парень поднялся и сунул руку за пазуху: холодный твердый предмет был на месте. Одним махом он нагнал главврача на лестнице. То ли на звук шагов, то ли просто чисто случайно, но Ян Тхэхун обернулся и заметил преследователя – от удивления его глаза расширились.

– Ох! – На короткий возглас администратора повернулся и главврач.

В мгновение ока парень достал из-под куртки нож. О, сколько раз он представлял себе этот момент – и вот наконец момент настал! Держа оружие в левой руке, правой он грубо оттолкнул Ян Тхэхуна, и тот растянулся на полу у лестницы – точно так же, как и он сам когда-то. Парень без колебаний переключился на главврача – схватил за грудки и замахнулся ножом. Тот рефлекторно прикрыл собой дочь, убрав ее за спину. Свет, льющийся через окно, вспышкой блеснул на лезвии. Ждавшие у кабинета пациентки и их провожатые все до одного испустили истошный крик.

«Ну вот и всё, конец», – подумалось ему. Однако Ян Тхэхун оказался проворнее и как-то ухитрился перехватить его запястье. Стоило парню перевести взгляд на администратора, как главврач что было силы оттолкнул нападавшего. Тот кубарем покатился вниз, сверху на него навалился Ян Тхэхун. Ножа у парня уже не было: видимо, отлетел куда-то в сторону. Распластавшись под Тхэхуном, он заорал дурным голосом – если все закончится вот так, по-бестолковому, то бушующий в груди огонь просто выжжет его изнутри.

Наконец подоспели охранники: один из них подбежал к парню и, схватив за шиворот, рывком поставил на ноги.

– Вы как? – Ян Тхэхун захлопотал над начальником.

Тот все еще стоял посредине лестничного пролета: задыхающийся, весь бледный от испуга, но по-прежнему укрывавший дочь за спиной.

Охрана крепко держала парня, завернув ему руки за спину. Того всего корежило, он выл диким воем. В какой-то момент его глаза начали закатываться – всем было понятно, что человек явно помутился рассудком. Но все же ему удалось расслышать, как администратор говорит кому-то, что нужно вызвать полицию.

И тут у парня перед глазами забрезжил какой-то странный свет. Его расфокусированный, плавающий взгляд устремился куда-то в сторону: со второго этажа по лестнице спускалась медсестра. Все это время она была наверху, шума из приемной не слышала и теперь не понимала, что здесь происходит. Женщина остановилась, в недоумении посмотрела по сторонам, заметалась туда-сюда, не зная куда идти. В руках у нее был стальной бикс со шприцами…

После смерти жены ему кусок в горло не лез. Заснуть он тоже не мог – только пил целыми днями. За это время очень ослаб, и после всего произошедшего сил у него уже не должно было оставаться. Но тут несостоявшийся убийца ощутил прилив какой-то странной энергии, пришедшей непонятно откуда и наполнившей все его тело. Издав воинственный клич, он исхитрился вывернуться, разбросать опешивших охранников и в один прыжок преодолеть лестницу. Главврач вжался в стену, стараясь уклониться от атаки, но главной целью парня, лишившегося своего оружия, был не он, а именно медсестра. Нападавший выхватил из ее рук бикс, наугад вытащил из него что-то и, даже не посмотрев, что схватил, замахнулся. По глазам ему ударил солнечный блик.

Буквально взлетев над землей, парень бросился к главврачу, размахивая зажатым в руке предметом. На лицо ему брызнуло чем-то горячим.

– Нет! – Крик главврача потряс коридор.

Парень огляделся: люди, толкая друг друга, с криками выбегали из клиники. Но он почему-то их вообще не слышал: в ушах скрежетал только какой-то странный металлический звук.

Главврач обхватил дочку – у той сзади на шее алела рана, кровь текла по белой коже и капала прямо на красные туфельки. А парень смотрел на измазанный кровью шприц у себя в руке. Ради своей жены и дочери он был готов пойти на что угодно. Но только не на это…

1

Имеется в виду период в новейшей истории Южной Кореи, начавшийся с военного переворота Чон Духвана (1979).

2

Имеется в виду сказка Х. К. Андерсена «Красные башмачки».

День похищения

Подняться наверх