Читать книгу Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации - Д. Г. Литинская - Страница 4

Эта книга задумана давно. Формально текст писался с 2005 года, но можно сказать, что всю мою жизнь, а может и больше. Это, казалось бы, странное утверждение связано с методологией моего рассуждения. Правильнее всего её назвать герменевтичной, но в специфическом понимании этого слова. Я человек текста – живущий в текстах и текстом, и моя работа не окружена вакуумом, она строится от других текстов-источников и находится в общем дискурсивном поле, в том текстовом поле, в котором любой человек, являясь наследником культурной ситуации, сталкивается с выбором своей индивидуальной идентичности как с экзистенциальной проблемой, адресуемой ему модусом жизни. Но в моем случае неверна часто употребляемая во внешне похожих ситуациях метафора о «корнях»: я не продолжаю мысли своих предшественников; отталкиваясь от чужих текстов, я строю свой, и при этом неважно, солидаризуюсь я с тем или иным автором или нет, если его идея стала точкой отсчёта для моей мысли. Именно поэтому книга изобилует цитатами (что, по мнению многих, вовсе не облегчает ее чтение), – это не инкрустация и не попытка усложнить или сделать изложение более «авторитетным», а обозначение реперных точек, задающих траекторию развития моей мысли.

Обращение к текстам других авторов – это одновременно обращение к свидетельствам культуры и к процессам развития общества в те или иные исторические моменты. Я думаю и говорю о культуре, но и я есть продукт культуры, продукт чужой философской мысли, того информационного поля, в котором я ращу мысль свою. При этом, как любой автор, я – человек своего времени. Любой философ по большому счету может писать только от себя самого, в любом случае будучи свидетелем определенного этапа развития культуры. И не только в произведениях, которые напрямую описывают его биографию, но и, в первую очередь, в основной своей концепции. Катастрофа лагерей уничтожения отражается не только в мемуарах Виктора Франкла – вся его философия, все его находки как психолога-практика, концепты, как психологические, так и принадлежащие психоанализу, не могли бы возникнуть без определенного опыта. Эммануэль Левинас, оказавшийся не в лагерях уничтожения, а в лагерях для военнопленных, тем не менее, испытал огромное влияние и собственного опыта, и шока нового знания. И речь не только о личном опыте и индивидуальном знании, речь об опыте, вплавленном в культуру, изменившем его. Дело не в том, что Франкла не поняли бы в начале 20 века (хотя, конечно, не поняли бы) – такой мыслитель как Виктор Франкл не мог появиться в начале ХХ века. Понятно, что ни Мишель Фуко, ни Жан Бодрияр не могли бы появиться до сексуальной революции, а Зигмунд Фрейд, чьи идеи эту революцию во многом продуцировали, даже если бы и появился, не стал бы столь популярен, и не оказал бы соответствующего влияния на культуру до вхождения в поле всеобщего знания определенных естественнонаучных концепций о человеке. Эту цепочку, естественно, можно продолжать бесконечно. В этом смысле я ничем не отличаюсь от других. Я продукт своей эпохи. Времени определенных изменений и определенного предданного знания. Дело не в том, что в агонизирующем Советском Союзе был пустые полки магазинов – в те времена все же не приходилось голодать, – а в том, что это переживалось в культуре, в которой подразумевалась возможность тотального голода. Дело не во вспышках национальных конфликтов, а в том, что все они проходили на фоне возможности геноцида как таковой. Только в контексте своего времени я могу переосмысливать другие тексты и, отталкиваясь от них, строить свой собственный. Чужая мысль в данном контексте становится отправной точкой для развития собственной, а философские труды других авторов – питательной средой.

Так же эта книга крайне важна для меня как реабилитация собственной мысли в её самостоятельном изначальном виде. Возможность писать без рамок необходимости позитивной саморепрезентации в определенном узком контексте. В первую очередь вне рамок конкретного подхода, конкретной дисциплины – как ни крути, я продукт не только культурного поля, но и отдельных профессиональных «огородиков» на нем, причем часто разноплановых, считающихся малосовместимыми, как например, клиническая психология и философия культуры. Эта работа является результатом моей работы в научно-сследовательской группе «Междисциплинарные исследования в медицинской психологии» и открывает для меня возможность дальнейшего ведения содержательного диалога в различных областях, связанных с изучением личности и культуры.

Хотелось бы выразить глубокую благодарность всем, без кого эта книга не могла бы появиться на свет. В первую очередь Лене Ознобкиной, сподвигшей меня на путь философской рефлексии путей современной культурный человека в ней; без ее одобрения и поддержки я бы никогда не решилась на написания этого труда, очень жаль, что она так и не увидела текст в его конечном варианте. Алексею Юрьевичу Шеманову – за огромное терпение и героическую борьбу с энтропией моих текстов, осложненную несогласием со многими изложенными в них постулатами. Также я очень благодарна Татьяне Сергеевне Новиковой и Анне Владимировне Костиной – за поддержку, разумеется, но, в первую очередь, за личный пример, помогший мне не бросить работу на полдороге. Спасибо моим прекрасным редакторам Анне Зуфман-Волковой и Дометию Завольскому, за потрясающуюю корректность и бережное отношение к моему произведению.

Отдельно хочу выразить глубокую признательность людям, которых имею честь называть своими друзьями, в диалогах с которыми эксплицировались и оттачивались идеи, нашедшие отражение в этой книге: Василию Сергеевичу Дубинину, Яну Михайловичу Бухарову, Леонарду Николаевичу Охочинскому, Илье Александровичу Кирилловскому.

И естественно, я бесконечно благодарна своей семье, без которой не было бы ни меня такой, какая я есть, ни, разумеется, этой книги.