Читать книгу S.O.S. Sборник Oбреченного Sчастливца - Дана Ви - Страница 4

Если я и рассказываю вам эту историю, это еще не значит, что в конце нее я останусь жива. Вам покажется это странным и даже сумасбродным.

Знаете… До произошедшего и мне все это казалось неправдой, странным и сумасбродным! Но опять же, только до.

Я пишу это, спустя несколько месяцев… Несколько месяцев с момента, как сделала свой выбор, в пользу одной из противоборствующих сторон. Не боясь быть осужденной, за неправильность своих действий, окружающими. Не боясь порицания, со стороны родных, близких и друзей. Знакомых! Всех! Не боясь: ни тех, ни других. И на это, есть совершенно обоснованная причина…

Меня нет для них! Нет на этом свете и в этом мире! На этой стороне.

Да, вы не ослышались!

Но… Обо всем по порядку!

Меня зовут Влада, мне семнадцать лет и я… Не алкоголик, не курильщик и не наркоман! Я – человек! И это… Хуже!

Ведь, всем вам, наверное, знакома жизнь среднестатистического подростка. Все эти кризисы: непонимания и самобичевания, самокопания и боль, потери. Предательства и признания, снова непонимание.

Лестницу вверх-вниз все прекрасно представляют! И, вероятно, много раз, уже проходили ее. Не единожды, точно! Ее прошла и я. И тоже, не единожды. Причем, шла долго! Долго и достаточно тяжело.

Если сравнивать… То у нормального подростка, пропорция роста-спада, где-то пятьдесят на пятьдесят. А у меня, эта пропорция, была немного другой – ненормальной: восемьдесят на двадцать. Падала больше, чем поднималась.

Да, на мне жизнь хорошо оторвалась и отыгралась! Судьбу, вообще в расчет не беру, как и карму. Потому, что в них не верю. Ежедневные падения заставляют поменять мировоззрение.

Я мало во что верю, на самом-то деле! По мне то, что невидимо, не существует, априори! Это, ведь, не доказано и не проверено, а значит несущественно.

Я нормально принимаю любое верование! И не ерепенюсь от одного упоминания о боге или его сыне. Ангелах и архангелах, демонах и архидемонах. И прочем таком… И не таком! На меня нормально действует святая вода и серебряный крест не жжет мне кожу. Я нормальная! Просто, гордость не позволяет мне креститься, да и молиться, каждый день. Если я атеист, значит таково мое предназначение и веру я не поменяю!

Глупо… Когда ты полжизни не верил, а после резко спохватился и побежал молиться. На мой взгляд, это неправильно. Я презираю это! Если ты верующий – верь, верь от начала и до конца.

Почему мы обращаемся к богу, только тогда, когда нам плохо? И не обращаемся, когда хорошо?

Почему мы вспоминаем о нем, когда нашей жизни угрожает опасность? И не вспоминаем, когда живем спокойно и безопасно?

Мы, по природе, самолюбивы. От рождения и лицемерны. Просто, кто-то это скрывает. А кто-то… Я! И даже и не пытается… И не думает об этом!

В детстве мне говорили, что: ежедневно, между раем и адом, ведется борьба за наши души. Моя семья, не настолько верующая и выцерквленная, но… Опять же, с чем и кем сравнивать. Со мной, да! Верующие и выцерквленные! В отличие от меня, ага.

А за мою душу, уже давно и не ведется никакая борьба. Про нее забыли и на нее забили. Может, ее и нет? Небольшая потеря! Что так, что этак… Мне от этого: ни тепло, ни холодно. Просто потому, что, опять же и снова, ни в то, ни в другое, я не верю.

И тем более, не верю в переселение душ. Если уж, душа куда-то и попадает. Во что, конечно, верится с трудом! И вообще, не верится ни разу, но, вдруг… То уж, точно, не на небо и не под землю. Она находится в свободном полете и падении. Полностью принадлежит себе!

Зачем ей, еще одно такое же бренное тело или еще один грешный мир? С кучей правил и наставлений, условностей и проблем, стен и барьеров? Когда можно и без них!

Никто не мог меня переубедить. Никто не мог перетянуть на свою сторону, в пользу определенной точки зрения. Я всегда стояла на своем и выходила из спора, с высоко поднятой головой. И сухой из воды. Из воды, не из вина!

Но…

Как ни странно, одного дня, а точнее момента, вполне хватило, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову. Он заставил взглянуть на мир другими глазами и посмотреть на него под другим углом. Заставил поверить!

Эта история о том, как все неожиданно идет наперекосяк!

Но не верьте мне на предисловие, а поверьте на послесловие и само слово! Не забывая и про междустрочие…

Стоял обычный солнечный и ясный летний день. Ничем непримечательный, совершенно… Один из многих, и как помню, понедельник. Начало недели всегда раздражало. Во мне просыпался Гарфилд! Но даже, не из-за учебы. А из-за того, что впереди было еще, как минимум, пять-шесть дней до выходных! В которые ты полностью себе не принадлежишь. Но сейчас не об этом!

Летом, меня это не терзало. Я частенько путалась в датах и в днях недели. В самих неделях и месяцах, годах! А уж, во времени и подавно.

Счастливая!

Часов и лет не замечаю! Куда там, до секунд и дней? На каникулах перестаешь следить за этими мелочами.

Но этот день, я запомнила хорошо…

Как обычно, позавтракав какао и овсяной кашей. Я собиралась, еще немного понежиться в своем деревянном кровати-кресле, обтянутом бежево-коричневой тканью и застеленном бело-голубым постельным бельем, без зеленого шерстяного одеяла. Но подруга моей матери решила сделать мой день и пригласила к себе, забрать какие-то склянки.

Припомнив, про себя, ее улицу. А вместе с ней, дом-подъезд-этаж-квартиру.

Квартиру!

С говорящим номером: триста тридцать три.

Я направилась к ней.

Про себя, снова подметив, что будь ее четырнадцатиэтажный дом чуть больше, вполне бы уместил и другую квартиру.

С уже кричащим номером, даже вопящим: шестьсот шестьдесят шесть!

И тут же, тихо рассмеялась.

Глупость какая!

Код апокалипсиса!

Набираешь в домофоне число и дом разносит к чертям собачьим!

Спорю, все бы, тогда, начали винить мистику: демонов, дьявола… Нежели, рабочую силу, что строила этот бетонный саркофаг, гробницу и братскую могилу!

А сестринскую?

И тут, моя остановочка! И ваша, соответственно…

Черный юмор is over!

В сотый раз сказав спасибо. И в пятисотый отказавшись от чая, за неимением времени.

Я вышла в зеленый бетонный подъезд и поправила светло-серую широкую футболку, на себе. После, подтянула бежевые шорты и размяла ноги в белых высоких кедах. Утянула темно-коричневую резинку, на длинных темно-каштановых волосах, повязанных в конский хвост, на затылке.

И направилась к темно-коричневым металлическим дверям лифта. Нажала левой рукой на металлическую серую кнопку, на такой же панели, слева от лифта. И разделила два прозрачных полиэтиленовых пакета-майки, красный с тремя полулитровыми банками и синий с двумя литровыми, между своими руками.

Благо, лифт приехал быстро. Быстрее, чем когда я ждала его на первом этаже. Видать, кто-то уже вызывал его и до меня, будучи вблизи меня. И он доехал с шестого без помех.

Что радовало! Уж, кто-кто, а я стремилась поскорее зайти в эту коричневую металлическую кабину и покинуть ее с той же скоростью.

Так уж, вышло, что без видимой на то причины, я стала участником клуба клаустрофобов. Просто потому, что я боюсь замкнутого пространства лифтов. Панически и до трясучки! Особенно, старых и побитых, истерзанных временем. И такими же, как он сам, отбитыми. С прожженными черными пластиковыми кнопками и расписными цветными маркерами стенами. С мигающей желтой лампой, в мутном белом пластиковом плафоне, с серой паутиной и черными мухами.

Я просто боюсь застрять в этом гробу! Еще и без малейшего притока кислорода, совершенно без доступа к нему.

Но наравне с этим, я боюсь и рухнуть. Из-за плохо закрепленных серых металлических канатов и тросов, например. Особенно, с одиннадцатого этажа!

Каждый раз, подобного рода вылазка, знаменуется для меня: походом на эшафот. Я просто боюсь, в один из таких прекрасных дней, не вернуться домой.

Стоит дверям сомкнуться и я становлюсь непризнанным учеником Будды:

Надеюсь на лучшее и готовлюсь к худшему

Делая глубокий вдох, я смыкаю веки. Не видя, а чувствуя, как черные зрачки, уже расширились от паники и страха, а высокий бледный лоб покрылся потничкой.

Летом можно было и не усердствовать с косметикой.

Тем более, при такой, как стояла сейчас, аномальной и высушивающей, все и вся, жаре.

Ее и не было на моем лице. Что облегчало жизнь, с точки зрения, вечных поправлений и оправлений. Подтеков черной туши, с темных коротких ресниц, на нижние веки. Или осыпавшихся темных теней, с верхних на нижние веки, темно-карих глаз. Да и пот ничего не подмывал! Вроде, тех же кремов и светлого тона, бежевой пудры, на пухлых бледных щеках. Небольшом курносом носу и округлом ровном подбородке. Не вымывался и черный карандаш, для широких темных бровей. И не съедался прозрачный блеск, на больших и пухлых губах.

Можно было и не париться на эту тему, а париться, уже на другую.

Готовясь к худшему, мысленно отсчитывая этажи. Уверена, не попадаю в ритм и такт. И скорее всего, спешу. Или наоборот, медлю!

Но, в какой-то момент, лифт останавливается и двери открываются. Так хорошо, что даже и не верится! Я выдыхаю и поправляю пакеты в руках, с мыслями о скором освобождении и об улице, со свежим воздухом.

Но стоит мне открыть глаза, как меня охватывает паника. Зря не верилось… Точнее, правильно, что не верилось!

Этаж полностью погружен во тьму. Только, желтая лампа, на тонком черном длинном проводке, раскачивается из стороны в сторону, под белым потолком. Позволяя узреть, хоть какие-то детали обстановки.

Даже, в таком положении, я смогла точно определить, что это – не первый этаж.

И не по белой цифре, на зеленой стене напротив. Ее я так и не разглядела!

Не знаю, как с остальными этажами. Но первый, был всегда освещен. Не одним, так двумя источниками света: обычным и необычным. От выключателя и реагирующим на движение.

Здесь же, был только один. Но и он не внушал уверенности и какого-то доверия, какой-либо безопасности. А наоборот, даже пугал, еще больше и сильнее! Вызывая самые ужасные ассоциации, от ночных кошмаров до кинематографических и сериальных ужасов, ужастиков и триллеров!

В такие моменты, больше боишься какой-нибудь твари из преисподней, нежели какого-нибудь маньяка-насильника. Разум пугает, куда сильнее обстоятельств. И это – мой бич!

Бывают времена, когда и неверующий начинает сомневаться, в отсутствии чего-то мистического. Это произошло и со мной. Сейчас!

Причина была довольно простой, но и при этом, и довольно существенной – лифт, в этом доме, не останавливался на ходу! Доезжал до естественного стечения, окончания, и только после этого, ехал по вызову.

Поставив пакеты на, более-менее, чистый участок, светло-коричневого линолеума, пола. Я сделала попытку дотянуться правой рукой до кнопки с номером один.

Поломки, в наше время, уже давно не редкость. И такая оплошность, как остановка на середине пути, не пугала.

Не пугала…

Ровно до того момента, как, одновременно, с нажатием кнопки, я не уловила, в свете лампы, темный силуэт. Двери почти сомкнулись. Но, даже небольшой щели хватило, чтобы впустить гостя. А точнее, гостью.

Это – была девушка. Ровесница мне, но только на первый взгляд. Ее волосы были спрятаны под капюшоном черного балахона. Только челка, закрывающая широкие черные узкие брови и немного черные длинные ресницы, выдавала их истинный цвет. Иссиня-черный, почти угольный!

Из-за тени капюшона, спадающей на ее лицо, я не могла разглядеть глаза. Но достаточно хорошо видела ее утонченный небольшой нос, по-детски немного курносый. С пирсингом, медным гвоздиком, с небольшим черным камнем, на правой ноздре. Ее впалые бледные щеки демонстрировали высокие и почти острые скулы. А небольшие и, даже плоские, темно-серые губы, были сжаты в тонкую полоску. Округлый подбородок, с ямкой посередине, был подтянут и поднят к ним.

Глаза могли быть такими же темными, как и все, от одежды до тех же ресниц, бровей и губ. И могли быть подведены. Но она, будто специально не поднимала голову. Словно, боясь столкнуться со мной взглядом.

Боясь…

Губы, растянутые в широкой улыбке, словно она мои мысли прочитала, говорили об обратном. Она знала, что я здесь. Именно я!

Мне и был адресован этот жутковатый оскал, из-под полуопущенной головы и, словно, из-под бровей. Верхние и нижние клыки были подточены, создавая образ какого-то зверя.

Грудная клетка, с весьма существенным размером груди, вместе с тонкой алебастровой шеей, были открыта. Балахон обводил их и, будто бы, обходил. Покрывая руки и переходя в рукава. Грудь и талия были стянуты черным атласным корсетом, на черной шнуровке, спереди. Покрывающим черный кожаный ремень, обтягивающих черных джинс.

Двери лифта захлопнулись, и он начал опускаться вниз.

Девушку же это не коробило. Она, лишь, оперлась спиной на двери. И скрестив руки на груди, чуть выставила правую ногу вперед, заведя левую назад. Брюнетка была обута в черные кожаные туфли-стрипы, на достаточно высокой шпильке.

И, как стояла ко мне лицом, так и продолжала стоять. Даже, не потрудившись взяться за серый металлический поручень или устойчивее встать, подперев любую из трех стен. Что меня слегка напугало и даже напрягло, в какой-то степени. Чересчур хорошо, уж, она держалась в вертикальном положении.

Или, может, это – просто зависть?

Ее заинтересованное, во мне, поведение – вводило в ступор.

Неужели, она ждала меня?

Пока я была занята, лифт, по-любому, раз пять-шесть, успел проехать: туда и обратно. Но почему-то, она зашла именно сейчас. В тот самый момент, когда ехала я.

Судя по обуви, она, только-только, вышла из квартиры. Но если придерживаться моей версии, в этом можно было и усомниться.

Для кого она так разоделась? Стрип-клубов поблизости нет!

Может, она ночная бабочка? Поработала и теперь, направлялась домой? Какая-то она не уставшая. Да и чересчур открыто улыбается. Вполне возможно, что она под чем-то.

Но тогда, почему она так ровно стоит?!

Поймав себя на мысли, что слишком долго ее разглядываю, я отвела от нее свой взгляд. Но чересчур быстро и резко. Тем самым, вызвав злорадный смешок, со стороны девушки.

Она, что, меня видит?

– Вам на какой этаж?

Нужно же было как-то удостовериться в ее вменяемости?

– Восхваляешь страхами лень?

Вздрогнув от такого холодного и даже металлического тона, я сперва не поняла, ко мне ли она обращается? Но после, мигнул свет, ненадолго погружая нас во тьму. И когда, вновь загорелся, я увидела ее в считанных сантиметрах от себя.

Вжавшись в металлическую стену, я случайно выпустила из рук пакеты. Но это меня трогала меньше всего. Даже, если банки разбились. Тем более! Первое место, на пьедестале моих размышлений, сейчас занимала гостья. Что так и продолжала улыбаться, не удостоив меня и взглядом.

– Что, прости?

Было, уже, не до формальностей!

– Ведь, ты могла пойти и по лестнице. и, ведь у тебя нет!

– Я не понимаю! Причем, тут…?

– Ты же – клаустрофоб! Боишься замкнутых пространств…

Тело зашлось дрожью. Сердце, вот-вот, готово было выпрыгнуть из груди. Мне никогда, еще, не было так страшно, как сейчас.

Откуда она знает?

– Я не… Откуда? Откуда ты знаешь? – озвучила я же и свои мысли.

Вдруг, лифт остановился и завис в воздухе. Свет полностью погас.

– Это, только часть того, что я о тебе знаю, малышка Влада, – прошептал зловещий женский голос, мне на правое ухо. - Ты, даже и не представляешь, насколько обширны мои познания о тебе. Ты, ведь, боишься застрять в лифте. Боишься задохнуться!

В тоже мгновение, свет снова зажегся. Но, на этот раз, в кабине никого не было. Сердце выбивало чечетку пульсом в моей голове.

Сморгнув наваждение, я привстала и снова нажала кнопку первого этажа. На что, сам лифт отозвался жалобным скрипом, но продолжил висеть недвижимым. Мне, вдруг, стало невыносимо жарко, после чего холодно и снова жарко.

Бросало: то в холод, то в жар!

Кожа покрылась, еще большей, потничкой и испариной. Дышать стало нечем.

Пытаясь успокоить сердце. А вместе с тем и остановить гон крови, распаляющей меня изнутри, с каждым разом, все больше и больше. Я начала проводить дыхательные упражнения. Но все было впустую. Мозг не мог забыть тот голос и стереть из памяти тот силуэт. Не мог справиться с подступающей паникой.

Лифт не двигался с мертвой точки. Попытка вызвать диспетчера провалилась. Кнопки не работали. Крики о помощи, так же не приносили результата. В попытках дотянуться до серой металлической крыши кабины, я пару раз подпрыгнула и практически хваталась за ручку. Но тут же, вновь, приземлялась на ноги. Потолки были, уж точно, не для моего роста.

Мозг лихорадочно пытался придумать план действий. Но все мысли разлетались, стоило, лишь, сфокусироваться на одной из них. Каждый раз, думая о ситуации, я, вновь и вновь, натыкалась на размышления о той девушке. И ее причастности к этому всему.

Могла ли она остановить лифт?

Только, в сказках, разве что. В мифах и мистических фильмах, сериалах и книжках! Такого не бывает в реальной жизни!

Или бывает?

Потратив добрую часть сил, на прыжки до крыши и на попытки выбить двери, крики о помощи, я сорвала голос. И могла только сипеть: помогите!

Решившись на последний прыжок, я присела на корточки, собрала остатки сил и прыгнула. Пальцы зацепились за серую металлическую ручку! Сжав их в кулак, я попыталась подтянуться. Что мне слабо, но удалось. Дышалось тяжело, но, постепенно, мне удалось справиться с судорогами в теле и немного приподняться. Как учили в школе, на физкультуре, во время подтягиваний. Коснувшись макушкой крышки, я радостно пропищала. Но стоило мне поднять лицо к ней, как я, лоб в лоб, столкнулась с лицом той девушки. И истерически закричала! Получился еле слышимый хрип и сип. Но на большее я не была способна.

В этот раз, ее глаза ни что не скрывало. И я смогла, в полной красе, оценить их… Черноту!

Тело сотрясла дрожь!

Ужас произвел, не столько взгляд свысока, сколько сам взгляд.

Черные глаза!

Без какого-либо намека на белизну глазного яблока, радужку или, хотя бы, хрусталик!

Они смотрели сквозь меня. Если бы я не знала, подумала бы, что она читает меня, как ту же книгу. Открывает телесную обложку и зрит в душевную суть! Ловит любую мою мысль, любое мое состояние и каждый стук сердца. Знает все мои желания и мечты. Все мои страхи!

Это заставляло сжиматься, как внешне, так и внутренне. И отводить глаза, насколько это, вообще, в данной ситуации, было возможно. Но все было напрасно!

В попытке избавиться от вездесущих глаз, я видела их проекцию. Как на стенах, так и на полу. Они были везде!

Как атеист я, вполне, могла спихнуть это все на линзы. Но, уж, слишком правдивым был цвет, чтобы считаться стекляшками.

Да и ее лицо было на крыше кабины! Не рисунок, настоящее лицо!

Она смотрела на меня с улыбкой. Все, с той же улыбкой, растянутыми, в оскале, губами.

Игра!

Она, будто, играла со мной. И, вот-вот, готовилась поймать.

Что и произошло…

В мгновение ока, из крышки появляется ее правая рука и, сдавив мое горло, придавливает меня к полу. Голова раскалывается от резкой встречи с металлической поверхностью. Хоть и скрытой линолеумом. Но это – ничто, в сравнении со сдавленной шеей. Я не могла дышать!

Забившись в ее руках, как пойманная пташка, я попыталась руками оторвать ее руку. Но ее хватка была стальной. Ни один мускул не дрогнул на ее идеальном лице. Лишь, глаза стали узкими, похожими на щелочки. Казалось, в этот миг, она решает: что делать дальше?

Со мной!

Сев на меня, она окончательно прибила меня к полу и улыбнулась… Вдвойне! Еще и глазами. Теперь точно, тьма в ней, улыбалась мне! Бездна смотрела в бездну!

Картинка стала размываться. Изображение поплыло перед глазами. Я чувствовала, как, постепенно, жизнь уходит из тела. Как душа покидает меня… С каждым моим вздохом! Словно, она высасывала ее, тонкой серой струйкой. Как тот дым, выходящий из сигареты. Или при выдохе его же, из себя. Только, я не выдыхала! А вот она… Она сам его тянула из меня, сквозь сцепленные ровные белые зубы, с каждым новым выдохом и хрипом.

Дементор!

Как… Или без как?

И вот, когда я раскинула руки в разные стороны, будто на распятье, готовая ко всему. Будь то, расстаться с жизнью или принять смерть. Что одно и то же, как ни посмотри! Она нагнулась надо мной, лицом к лицу, и я ощутила ее горячее дыхание на своей левой щеке.

– С тобой слишком весело, чтобы убивать. Так быстро, во всяком случае…

Мир закружился. И мне пришлось закрыть глаза, чтобы круговорот образов не вызвал рвотный рефлекс. Потолок менялся местом с полом, со скоростью… Всего, что только можно и нельзя! Всего сразу и вместе!

Открыв их, спустя минуту, а может и секунду. И здесь, не о счастливой! Я не поверила своим глазам. Мы были в лифте! И, что немаловажно, в движущемся лифте! Хоть и медленно, но достаточно уверенно и правдиво. Она стояла передо мной со скрещенными под грудью руками и насмехалась надо мной. Я же, все так же, была прижата, но уже не к полу, а к стене и ее руками за горло.

– С возвращением! Думаю, это мне больше не понадобится.

Откинув капюшон, она встряхнула головой, осыпая, своими длинными угольными волосами, по самую поясницу, свое же тело.

– Кто…? Кто ты?

Мой голос! Он… Громкий? Я слышу его!

Дотронувшись до шеи своей правой рукой, я тихо вздохнула. Все в порядке! Боли нет.

Неужели, сон?

– М-мм…

Выпятив нижнюю губу, в какой-то своей, только ей понятной, обиде. Она сделала шаг назад и положила обе свои руки на талию.

Я же продолжала висеть без рук, но удерживаемая, при этом, ею же за горло. Как?!

– Неужели, не поняла?

– Киллер? Маньяк? Киллер-маньяк?!

– Оу, ты мне льстишь! – облизнулась она и глубоко сглотнула, словно опробовав мои слова, или мой голос, на вкус. Видимо, понравилось. По крайней мере, на первых парах. А там как и куда пойдет. - Нет! Ни первое, ни второе и ни третье. Но они составляют мою профессию, в целом. И на будущее, в качестве справки, закрывай двери лифта сразу! Не раздумывая!

– Я не ожидала! Лифт никогда не останавливался…

– … на полном ходу. Верно! А тут, взял и остановился! – расправила она свои руки, словно крылья, в стороны. Демонстрируя, на практике, наше положение.

– Так, это ты? Ты это сделала?!

Пазл начал, не спеша, но обретать свою форму. Не доставало, лишь одной части – причинно-следственной связи.

Зачем ей это?

– Что, именно? Конкретизируй! Я столько всего сделала, за свою и не свою жизнь, что не имею ни малейшего понятия, о чем, именно, ты меня сейчас спрашиваешь?

– Сломала лифт!

– Не сломала! – хитро усмехнулась девушка, поправляя меня. - Остановила! Вмешалась в порядок вещей, здесь нет ничего ужасного!

– Порядок вещей, в смысле? Что? Кто ты?!

– Как же с атеистами тяжело, – страдальчески проныла та. И даже, возможно, закатила глаза. Во всяком случае, я так подумала. Но увидеть воочию, это действо, черный цвет ее глаз, возможности мне не представил. - И туго! Верующий, уже бы давно, соль рассыпал, святой водой меня полил, белый круг, в вокруг себя, нарисовал и свечи зажег! К вам же, нужен особый подход.

Соль? Святая вода? Круг? Свечи?!

О чем она?!

– О чем ты говоришь?

Ей бы и, вправду, было проще мои мысли читать, чем мне их дважды повторять. Словарный запас мельчал со скоростью опускания лифта и выхода кислорода, из сдавленного горла.

– Что с тобой произошло минутой ранее?

Девушка, видимо, решила начать с азов и с чего-то отдаленного. Чтобы, затем прийти к чему-то близкому. Да и, в принципе, к чему-то уже прийти! Так сказать, показать на пальцах и сквозь них.

Что ж… Так, со мной и надо! Доходчиво и дотошно все разжевывать.

– Что ты чувствовала?

– Я задыхалась! Лифт был заперт и… Я не могла выйти! Будто… Будто, мои страхи…

– … ожили? – изогнула она свою правую бровь и осклабилась. - Претворились в жизнь?

– Да, но… Это, ведь неправда! Этого не может быть. Скорее всего, галлюцинация!

– Думаешь?

Снова, оказавшись передо мной, она провела правой ладонью между нашими лицами и взглянула на нее.

– Ты, ведь, боишься не только застрять… Рухнуть, ты боишься разбиться! Не так ли?

И лифт покачнулся. Не успела я и что-либо сообразить, как он начал подниматься вверх. Взглянув на табло, я сглотнула, и схватилась за металлический поручень, позади себя.

Только, мы были на втором этаже, а уже на одиннадцатом. Но кабина не останавливается! И вот, я уже вижу отметку, четырнадцать.

Движение прекращается и я облегченно выдыхаю. Но тут же, врезаюсь в крышу кабины! Вместе с пакетами и банками, что уже, наверняка, разбились. Но я, опять-таки, не обращаю на них внимание. На кону – жизнь! Моя и какая-то! Какая-никакая…

Цифры на табло сменяют друг друга с нечеловеческой скоростью. Кабина летит вниз, не останавливаясь ни на минуту. Прижимая меня, все сильнее и сильнее. Еще немного и позвоночник треснет.

Я кричу во все горло, но это мало, чем помогает. Вой стоит такой, что, даже мой крик, не идет ни в какое сравнение, с ним.

Буквально, слышу скрежет серого металлического каркаса кабины, о серые бетонные стены. Серые металлические тросы и канаты, будто треснули! Все и враз! Чтобы остаться ошметками наверху. В то время, как кабина, висевшая когда-то на них, летит вниз.

– Останови!

– Что?

Взглянув вниз, я не верю своим глазам. Девушка так и стоит на ногах! Только, перпендикулярно моему лицу и улыбается, демонстрируя мне свои клыки. Ее не снесло ни на сантиметр! Не прибило к стенам! Она, даже, не качается от ударов кабины о стены. Ее, будто, приклеили к полу!

– Как ты…?

– … сделала это?

Да она издевается! Не читает мысли, но угадывает их с полуслова.

Зачем? Кто…?

– Кто ты…?

– Зачем тебе знать?! – фыркает надменно она. - Ты, ведь, все равно, не поверишь. Да и, в скором времени, эти знания тебе не будут нужны. Не пригодятся! И ничем тебе не помогут!

Ее раскатистый смех отразился от коричневых металлических стен.

Развернувшись на каблуках к черному электронному табло, с ядовито-желтыми цифрами, она злорадно хихикнула и отошла к стене. К той, у которой когда-то стояла и я.

Взглянув за ней на табло, я вскрикнула, стараясь сдержать слезы.

Неужели, я разобьюсь? Вот, так просто? Из-за какой-то сумасшедшей девицы?!

Третий этаж, второй…

– Зачем ты это делаешь? Почему я? – выкрикнула из последних сил я и вжалась в потолок.

Удар!

Шум затихает.

Я боюсь пошевелиться и не уверена, что могу…

В разум врывается жужжание.

Жужжание кабины!

Она поднимается на пару этажей и вновь затихает.

Останавливается!

Тут же, я слышу стук шпилек, практически рядом с головой. Не веря своим ушам, я приоткрываю глаза и вижу, что лежу, уже на полу.

Лежу и живая!

Приподнимаюсь на руках и подмечаю, что все части теле функционируют. И даже, не болят! Пакеты вернулись на свое место, у стены. Проверить бы их! Но чувство такое, что она издевается надо мной, по всем фронтам. И во время полета, как-то сама их держит и швыряет так, чтобы не разбить. Зато, я найду у себя завтра, не один синяк и рану. Если выживу, конечно!

Что за…?!

Она хватает меня за правое плечо и разворачивает, прижимая к полу всей тяжестью своего тела.

– Испугалась? – злорадный шепот обжигает кожу шеи.

Я даже ощущаю кончики ее клыков, на мочке своего левого уха.

– А ведь, могла пойти по лестнице. Легче!

– Тяжело подниматься, – вторю ей я.

– Легче, чем в эдем. Поверь!

– Откуда ж такие познания? Ты – ангел, что ли? – усмехаюсь.

– Зачем же грубить? – снова обижается она и дует губы.

А я продолжаю ловить ветер от ее эмоциональных качелей и каруселей. Даже, американских горок! Но видимо, обида ее выводит из себя не так сильно, если, вообще, выводит, как пререкания и… Страх?

– А! Ну, да… Ангелы не доводят людей до белого каления!

– Я старалась! – засмеялась горделиво брюнетка и, спрыгнув с меня, встала на ноги, поднимая меня следом. – Я -Люция. Демон! Притворяю в жизнь чужие страхи. Весело, правда?

– Нда… Никакой фантазии! Знаешь, не успела распробовать и… Нет! – крикнула я, заметив хитрый прищур глаз напротив. – В повторе не нуждаюсь, спасибо! Окей… Допустим! Ты – демон. И действительно притворяешь в жизнь чужие страхи. В чем я убедилась лично и проверила на своей шкуре. Но… Зачем тебе я?

– Ты мне понравилась! Сойдет за аргумент?

– Эм… – прикусив нижнюю губу, я невольно вздрогнула. Переведя все ее однозначные касания, ко мне и некогда до, в неоднозначные. – Я правильно тебя поняла? Я. Понравилась. Тебе. Серьезно?!

– Дьявол! – ругнулась она, а мне стало интересно, в ее случае, это – всуе или просто к папе? - Какие же вы все пошлые! Прямо-таки и не скажешь, что ваша раса, изначально, была создана из праха земного. Да и ребра Адамова! Если бы не знала, то подумала бы, что вы созданы другими органами.

– Может, я открою тебе секрет и тайну, но… – начала заговорщицки я, переходя почти на шепот. Будто и, правда, открываю. И лишь для нее, чтобы никто другой не услышал. – Мы именно этими органами и были созданы! Без праха и прочих издевательств над человеком.

– Ты мне понравилась, как человек. Да и отцу ты приглянулась…

– Вот и проверили поговорку: бьет – значит любит

Стоп! Отцу?! Люциферу, что ли? Я же пошутила, по поводу, всуе!

– Дело не в поговорке! – топнула она своей правой ногой, дабы привлечь, всю мою серьезность и внимательность, к себе. - Я должна была тебя задержать. Помнишь, я сказала, что: вмешалась в порядок вещей?

– Д-да… – голос дрогнул.

И мое веселое настроение, враз, куда-то и испарилось. Даже, на прощание не помахав! Вместе с улыбкой с губ девушки. Ее серьезный вид испугал не на шутку.

Что она сделала?

– Час назад! По правилам… По правилам баланса и равновесия, гармонии!

– Что? Что должно было произойти?!

– Ты должна была умереть!

Сказала, как отрезала! Вот он, мой приговор.

Здравствуйте!

А я, ведь, знала, что когда-нибудь этот понедельник меня убьет. Да, еще и летом!

Ненавижу лето, жару и понедельники… И лифты!

– Что?!

Дыхание, вдруг, сперло. Я начала задыхаться и рухнула на колени.

Этого… Этого не может быть! Нет! Бред! Что за бред?!

– Если бы я не остановила лифт, ты бы вышла из дома и попала под машину. Водитель скрылся бы с места преступления. А скорая… Просто, не успела бы приехать! Ты должна была умереть от потери крови, – развела спокойно руками, в разные стороны, Люция.

– Нет!

Стадия отрицания подъехала. Прекрасно! Только, почему от своей смерти, а не чей-то?!

О! Теперь и думаю, как демон. Дурной пример – заразителен, как и компания! Посмотри на нее и скажи, кто ты? А после, кто я? И зачем?!

– Замолчи! Это не так! Я же жива! Это шутка! Скажи, что ты шутишь, прошу…

– Очень бы хотелось, но нет! А жива ты потому, что я нарушила правило. И просто, изменила твою судьбу и ход событий, вмешавшись. Пока ты сидишь здесь и со мной, водитель легковушки, уже с полчаса, как мертв. Он протаранил продуктовый ларек и подорвался вместе с ним. На вытекшем, из бензобака, бензине. Странно, да? Будто, эффект бабочки! Элемент исчезает – событие меняется…

– Но… Но он умер! Почему?

– Довольно странный вопрос из уст человека, что мог погибнуть, влетев в его лобовое стекло. А отлетев, попасть под колеса! Он давно находится под нашим наблюдением. Мы считаем его, уже окончательно пропащим. Видишь ли… – брюнетка нахмурилась и уставилась на меня невидящим взглядом, будто смотря сквозь и, вовсе, не смотря, не на меня. - Пару лет назад он потерял семью. Всю! Жена и их двое детей, девочка и мальчик, разбились на самолете. Летели отдыхать! Его отец утонул, когда рыбачил зимой на льду. А мать умерла от рака мозга. Тяжелая судьба, согласись! Он пил не просыхая и таким садился за руль. Тут, было два варианта. Либо его сажают за убийство, еще и вождение, не единожды, в нетрезвом виде. Пожизненно! Без права выхода из тюрьмы досрочно и по УДО. Либо он погибает. Ты жива. А значит, вариант оставался только один. Возможно, мы спасли и еще парочку таких. Таких же, как ты! От этого идиота на колесах!

– Боже мой! – хриплый шепот сорвался с моих губ. Мешаясь с непрерывным потоком, холодящих и даже морозящих кожу, слез. – Я убила человека! Оставшись жива, я погубила его…

– Дура! – рявкнула она. - Главное, что ты жива. И твои родные не будут рыдать через пару дней у твоего гроба! Тут уж, ничего не поделаешь. Из двух зол выбирают меньшее!

– Но… Какая тебе польза от меня? Ты, ведь демон! – всхлипнула я, уставившись в ночь глаз девушки.

– Никакой, – пожала она плечами, а я нахмурилась. - Совершенно! Это – моя работа: спасать тебя. Даже и, тем более, такими экстравагантными способами.

– В смысле? – хлюпнула я носом и утерла его правой ладонью.

– Я демон из разряда: Гении.

– Что-то, типа ангелов?

Нет, ну, а что? Будто, я знаю, кто такие эти Гении. Я знаю гиен и, как по мне, она больше на них смахивает, чем на демонов. Еще и разряда: Гении. Точно, не гений это придумал!

– Хватит. Меня. Оскорблять! – четко разделяя и цедя слова, сквозь зубы, прошипела Люция. - Это, только для тебя, я демон-хранитель. А для остальных, я худший кошмар!

– Да, уж… Как и палка о двух концах и медаль о двух сторонах! Кому-то – ангел-хранитель, а кому-то, он же, и демон-разрушитель. Но ты… И хранитель?! – хлопнула я себе по коленям и рассмеялась, как-то истерично и почти упаднически, обреченно. – Так сохранила, что у меня сердце, до сих пор, ребра стремится пробить. Я же умереть могла!

– Могла! – положительно кивнула она и хитро улыбнулась. - Но не умерла же? Ты мне, еще, благодарной должна быть. Я тебе облегченный курс показала. Для остальных, я таких поблажек не делаю. Если, уж, претворяю страхи, так до конца. И порой, вполне удачно пополняю отсек умерших душ…

– Постой! Так, Гении, если я правильно поняла. Как и любые мифы, к ряду. Это – ведь сказочные персонажи. Ты-то там и в них, в их рядах, как?

– Все мы начинаем с низов. Домовые и женского пола могут быть, чтоб ты знала!

– Впервые вижу, чтобы демоны и спасали. А что же делают, тогда, ангелы?

– Не суют свои напыщенные носы в чужие дела! – фыркнула девушка.

– Стой-стой… Стоп! Мне нужно это переварить. То есть, вся эта бурда, про то, что я тебе понравилась…

– Правда! – положительно кивнула девушка, а я окончательно запуталась и воззрилась на нее огромными глазами. – Из всех тех, за кем я присматривала в прошлом, ты мне нравишься больше всех. Ты волевая!

– Станешь тут волевой, когда падаешь больше, чем поднимаешься!

– Не жалуйся! – смерила она меня строгим и хмурым, будто воспитательным и приструнительным, взглядом. А после, снова широко улыбнулась и ее глаза загорелись какой-то мыслью. - Будет и на твоей улице праздник. И довольно скоро, если ты примешь правильное решение.

– То есть? Что за решение?

– Относительно, своей дальнейшей судьбы. Видишь ли… Я спасла тебя, но с одним условием, ты должна быть с нами!

– Как это…? С вами?

– Стать демоном-хранителем!

– Ты серьезно? – усмехнулась я и закатила глаза.

Вот, это – реально за все возможные и невозможные рамки!

Каким демоном?

Я только, почти что, час назад узнала. И даже, поверила! Во всю эту мистику.

А уже, должна стать одной из них?!

– Серьезней некуда! – рыкнула девушка.

Разозлилась…

Нужно как-то сгладить углы. Себе дороже ее как-либо и на что-либо, кого-либо, в данном случае, себя же, провоцировать.

– А альтернативы нет?

– Есть! – склонила она голову к своему левому плечу и осклабилась. - Я стираю тебе память, и ты погибаешь своей смертью.

– Круто! – хлопнула я в ладоши и показа, ровно, тот же знак, левой рукой. – Такой выбор… Без выбора! Даже и не знаю, что выбрать! Ладно… Если я захочу перейти к вам, я же, получается, умру? Так? А если не захочу, опять же, умру. Это ж – не альтернатива!

– Почему же? В первом случае, ты даже и не появишься!

– Как так?

Спорю, мои глаза стали размером с блюдца. С самые большие, из возможных и невозможных.

Что за нафиг?!

– Ну… Когда ты согласишься вступить в наши ряды, ты, автоматически, сотрешься из памяти родных. Близких и друзей. Всех! Ты не будешь значить для них ничего. Тебя, просто, нет и все! И не было никогда…

– Это жестоко! – нахмурилась я.

– Неужели? А умереть, буквально на руках матери, это – не жестоко?! Доводить их, стоящих у гроба дочери, внучки и подруги, до нервного срыва, это – не жестоко?! Ты принесешь им, куда больше боли, оставшись в воспоминаниях. Нежели, исчезнув насовсем и совсем!

– Но… Но я не могу так! – слезы новым потоком потекли из глаз, размывая прошлые дорожки, и накладываясь на них. – Не могу так поступить с ними! Это – несправедливо!

– Жизнь, вообще, несправедливая штука. В любом случае, решать тебе…

Лифт, не спеша, начал опускаться на первый этаж.

Покачиваясь из стороны в сторону, я не могла унять истерику. Трудно было решиться на такое. Слезы продолжали капать из глаз. Скатываясь по щекам, они оставляли прозрачные, соленые дорожки на коже. Разъедая и щипая ее.

Вроде бы и приходишь к правильному решению, но вновь вмешиваются чувства. Вмешиваются эмоции и ощущения! Наступает момент, когда, просто, трудно сделать это. Трудно принять, то самое, верное решение. Остается довериться случаю и постараться не думать о последствиях.

Так – будет лучше…

Двери звякнули и раскрылись, выпуская брюнетку за пределы досягаемости. За зону доступа и личного пространства. И, как ни странно, комфорта.

Под крылом у смерти, как никогда… Опасно и, в тоже время, безопасно. А уж, у своей и подавно!

Практически исчезнув из поля моего зрения, она притормозила, шаркнув подошвой сапог в моем направлении. Только, заслышав мой тихий голос, зовущий ее по имени.

Повисла недолгая пауза.

И собравшись с духом, я продолжила:

– Если я соглашусь, стать такой же, как ты, ты исполнишь одну мою просьбу?

– Конечно!

Покачивая ногами, из стороны в сторону. Девушка, с короткими каштановыми волосами. В черном костюме, состоящем из классического черного пиджака, с длинными руками и укороченных черных классических брюк, со стрелками. На голове тело! И в черных лодочках, на тонкой и высокой шпильке. Сидела на серой деревянной скамейке. Под прозрачным пластиковым куполом остановки, на серых металлических опорах. И смотрела на поток света, сквозь пальцы своей правой ладони.

Как давно это было…

Такие игры, уже давно не приносят той беспечной радости. Нет того спокойствия и уюта!

Как бы хотелось вернуться в прошлое и еще раз проделать такую штуку. Попускать солнечных зайчиков и вдоволь насмеяться, набегаться и надышаться…

Где же те ее пять лет?

Уловив боковым зрением приближение большого бело-синего, металлического объекта, девушка тяжело выдохнула и направилась к нему. Поднявшись по черной металлической лестнице автобуса, с черными прорезиненными ступеньками, она мельком оглядела контингент. И заплатив за проезд, села рядом с молодым парнем, лет двадцати-двадцати пяти. Со светло-каштановым ежиком волос.

Прижавшись головой к окну, с правой стороны от него, он держал в руках свой серый мобильный телефон. И неустанно вращал его, между своими пальцами, средним и большим, правой руки. То ли ждал звонка и так сильно переживал, из-за возможности не услышать. То ли, просто нервничал и пытался, хоть чем-нибудь, себя отвлечь.

Стоило белым металлическим дверям раскрыться или закрыться, с характерным скрипом и хлопком, как он резко вздрагивал и осматривал помещение. Людей, что в нем находились и что, только, зашли. И снова, прижимался к окну.

Даже, невооруженным взглядом было понятно, что его что-то пугало. И очень сильно пугало!

Его взгляд, серо-зеленых глаз, не мог остановиться ни на чем конкретно. Он, даже, в окно не смотрел, всецело поглощенный прокручиванием телефона в руке. Тонкие губы были сжаты в одну белую полосу, от напряжения. Как и его острые скулы, по которым, то и дело, шныряли желваки.

На фоне общей бледности молодого лица, светлые широкие брови были сведены у переносицы. А длинные ресницы слишком быстро порхали. Кончик длинного и острого носа, дергался вместе с ними. Словно он задыхался и старался, таким образом, поймать больше воздуха.

Временами, утирая его левым рукавом, серой вязаной кофты. Надетой поверх белой футболки. И тут же, проводя левой рукой, по волосам и влажному, высокому лбу. Ненадолго подносил телефон к губам, не касаясь его. А только угловатого, почти квадратного, подбородка. Что-то шептал с закрытыми глазами и вновь начинал крутить его. Стуча правой ногой в черных, рваных на коленях, джинсах. И словно, отбивая ритм, белыми высокими кроссовками.

Его чересчур зажатая и сжатая поза. Вжатая в худые и угловатые плечи, узкая шея. То вытащенная наружу, то спрятанная в карман кофты, левая рука. И то скрещенные под сиденьем, то вытянутые перед собой или подогнутые под себя, ноги. Стучащие, время от времени, по черному металлическому полу. С темно-синим ковром, с небольшим ворсом, на нем. Все это – так и указывало на состояние, далекое от спокойного. Далекое от размеренного и сбалансированного, равновесного и гармоничного. Он, будто, пытался спрятаться от этого мира. Спрятаться, вжавшись в угол и прижавшись к окну. Слиться с ними и выйти через них!

Встрепенувшись от очередного хлопка дверей, он отодвинулся. На сером пластиковом сиденье, с темно-синей тканевой обивкой и сидушкой. Практически, на самый край. Ближе к выходу и улице, еще ближе! И с ужасом взглянул на новый поток и приток людей.

Улыбнувшись своим мыслям, девушка сбросила с макушки черные солнцезащитные очки. И поправила их на глазах и переносице. Скрестила руки под грудью и закинула правую ногу на левую.

Следующие пять минут обещались быть занимательными, для нее!

Источник не обманул и не оплошал, местоположение оказалось верным.

К этому, вполне, можно привыкнуть…

И почему она боялась этого несколько месяцев назад?

Вернувшись мысленно туда и в тот конкретный промежуток времени, она вспомнила диалог. Тот диалог, что так резко и резво изменил ее жизнь. Бесповоротно и безвозвратно!

– Если я соглашусь, стать такой же, как ты, ты исполнишь одну мою просьбу?

– Конечно!

– Ты, ведь, все равно, сотрешь им память…

– Тебя, из их памяти, – поправила ее Люция и положительно кивнула, вернувшись к открытым дверям кабинки лифта. - Да!

– Создай им одно воспоминание. Пусть, они уверуют в него!

– Какое? – заинтересовалась девушка, не скрывая блеска в глазах.

– Они должны жить счастливо! Без меня…

Скрип и тяжелый стук рядом, заставили переключить внимание в другое русло.

Двери раскрылись и вновь впустили народ, заставив пассажира рядом нервно вздрогнуть.

Посидев на месте с минуту и дождавшись закрытия створок, он рванул к дверям.

– Вы…? Вы выходите…? Сейчас?! – запинаясь и чуть заикаясь, спросил паренек.

– Омнибусофобия и охлофобия… – задумчиво перечислила фобии брюнетка.

И цокнула языком, не выпуская, рвущегося на волю, молодого человека. Ни то, что из поля зрения, а дальше собственного тела и ног.

Сжала его ноги, между своими, так быстро и сильно, так крепко, что он чуть не упал. Но вовремя схватился, обеими руками, за синий пластиковый поручень и остановился.

– Прямо, набор фобий. И все, в одном месте! Как же ты живешь, милый?

– Простите?

Усмехнувшись, девушка припустила очки, на кончик своего носа. И взглянула, напрямую, на молодого человека. Его глаза стали похожи на блюдца, отразив в себе, как в зеркале, черные океаны глаз девушки. Руки, тут же затряслись, а ноги почти пустились в танец. Как дыхание резко потяжелело и обрушило, все и вся, вниз.

– Восхваляешь страхами лень? – спросила она и улыбнулась, демонстрируя, без страха и сомнения, уже свои, удлинившиеся клыки.