Читать книгу Пьесы - Данил Салихов - Страница 5

Действие первое

Открывается занавес, и взору зрителей предстаёт бедно обставленная квартира Мустакима. Мустаким смело называет её двухкомнатной из-за наличия отдельной кухни. Посреди комнаты – стол, несколько стульев, невероятным образом «выживший» после многочисленных атак кошачьих когтей старый истрёпанный диван и ещё несколько предметов обстановки. Мустаким храпит на диване с похмелья. В комнату стремительно входит Касим Сабирханович, за ним Виль Вильданович, женщина в белом халате и два милиционера.

Касим Сабирханович (смотрит на часы). Даю вам пятнадцать минут. (Показывает на Мустакима.) Это похмельное пугало срочно приведите в божеский вид. Побрейте, умойте, переоденьте и заодно приберитесь в этом свинарнике!

1-й милиционер, 2-й милиционер (стоя по стойке «смирно»). Есть, товарищ Касим Сабирханович! (Подхватывают Мустакима с двух сторон и утаскивают в ванную комнату. Вслед за ними туда входит и женщина в белом халате.)

Виль Вильданович. Двадцать пять лет я работаю в органах, но и мне не понятна заварившаяся каша. Почему арабы решили, что эта квартира им более всего подходит для встречи?

Касим Сабирханович. Сам не пойму. Повнимательнее посмотрите-ка, Виль Вильданович, не перепутали вы адрес-то?

Виль Вильданович (достаёт из папки лист бумаги). Вот, если моим глазам не доверяете, прочтите сами. (Протягивает листок Касиму Сабирхановичу.)

Касим Сабирханович (читает). Всё верно. Город Казань. Новая слобода, улица Татарская радость, квартира номер семь, в которой проживает господин Мустаким Исхакович. Отправитель – Арабские Эмираты.

Виль Вильданович. И зачем этот вонючий хорёк понадобился шейху?

Касим Сабирханович. Проспали вы, товарищ Виль Вильданович, всё на свете проспали. Через полчаса арабский самолёт приземлится в Казани. А вы до сих пор не знаете, для чего они сюда летят. Эх, как же я скучаю по прошлым временам, если бы вы только знали, как я по ним скучаю. (Набирает номер на мобильном телефоне и говорит в трубку.) Эй, вы куда запропастились? Торопитесь! Время поджимает. Что?! Что вы там потеряли возле двери?! Поднимайтесь сюда! Что?.. Не впускают?.. Кто?.. Москвичи?.. Пятый отдел?.. (Вилю Вильдановичу.) Что, москвичи уже тут?

Виль Вильданович. Ничего не поделаешь. Мы у Москвы на контроле.

Касим Сабирханович (протягивает телефон Вилю Вильдановичу). На, растяпа. Передай своим москвичам. Пусть пропустят моих людей.

Виль Вильданович (в трубку). Алло, алло… Передай-ка трубку москвичам! Что, что?.. Ты что, тупой?! Передай трубку москвичам, бестолочь! Алло… Алло, это пятый? Это пятый отдел, я вас спрашиваю?.. Что?.. Кто?! Журналист первого телеканала Василий Николаевич?.. (Отводит трубку.) Это какой-то Василий Николаевич.

Касим Сабирханович. Плевать я хотел на твоего Василия Николаевича. Пусть быстрее моих пропустят!

Виль Вильданович (в трубку). Плевать мне на твоего… (Опомнившись.) Не тебе, не тебе… (Отводит трубку от уха.) В могилу они меня сведут. (Прикрыв трубку ладошкой.) Это, он говорит, первый всероссийский телеканал.

Касим Сабирханович. Мне твой первый канал не нужен. Мне нужны представители санэпидстанции, чтобы они навели порядок в этой собачьей конуре. Прочь с глаз моих! И чтобы одна нога здесь, а другая – на первом этаже.

Виль Вильданович (вытянувшись в струнку). Есть! (Поспешно уходит.)

Касим Сабирханович (расхаживая по комнате). Из-за чего? Кому, кому в Эмиратах понадобилась эта квартира? Какая связь между этим пьяницей Мустакимом и арабами?..

В комнату в защитных костюмах и респираторах, с распылителями в руках входят двое и начинают всё опрыскивать паром. Один из них подходит к Касиму Сабирхановичу и прыскает в него паром.

Касим Сабирханович. Что ты делаешь, растяпа?

1-й представитель санэпидстанции. Стерилизую вас.

Касим Сабирханович. Я тебе постерилизую сейчас! Поди прочь от меня. (Бубнит себе под нос.) И кто только додумался до такого?

1-й представитель санэпидстанции. Распылять чесночный настой? Уж, конечно, не мы. Это начальник у нас такой умный, это он придумал.

2-й представитель санэпидстанции. В первом квартале все химикаты распродаст и…

1-й представитель санэпидстанции. А на оставшиеся три квартала остаётся только чесночный настой.

2-й представитель санэпидстанции. Вам ещё повезло. Вам настой чистотела не достался.

1-й представитель санэпидстанции. Этот раствор даже за неделю ежедневных помывок в бане не отмоешь.

Касим Сабирханович. Начальнику своему скажете, когда вернётесь к себе, мол, Касим Сабирханович всех троих обещался простерилизовать, прямо в бане. Пусть только арабы уедут…

1-й представитель санэпидстанции, 2-й представитель санэпидстанции (в один голос). Хорошо. (Уходят.)

В комнату входят Юсуф Исхакович, словно покусанный собаками, и Нуркасим Исхакович в чепане и чалме.

Нуркасим Исхакович. Ну, нигде татарам ходу не дают! Даже к своему родственнику пройти и то невозможно. Прямо на куски рвут. (Осматривая свой внешний вид.) Ты посмотри-ка, а! Посмотри, как над людьми издеваются.

Касим Сабирханович. Что случилось? Да разве в такой одежде приходят на встречу с арабскими посланниками?

Юсуф Исхакович (приветственно протягивая руки). О… Здравствуйте, Касим Сабирханович. Я и не заметил Вас, так был переполнен радостью, что жив остался. Прямо на куски рвут ведь. Журналисты окружили подъезд и снуют туда-сюда. Все пуговицы оборвали.

Касим Сабирханович. Кому-кому, но вам не пристало в таком виде ходить, Иосиф Исаакович. (Показывает на комнату.) Посмотрите, в каких условиях живёт ваш младший брат. Вам не кажется, что помещение больше напоминает свинарник, чем квартиру?!

Юсуф Исхакович. И не говорите, Касим Сабирханович, и не говорите. Сам – свинья, и квартира – свинарник. От одной и той же кобылы, говорят, и каурая рождается, и пегая. Вот и мы от одного отца у одной матери родились. Сам себя не может обустроить. Нет, добром он не кончит.

Касим Сабирханович. Значит, не так вы его воспитывали. Не по той системе воспитания.

Юсуф Исхакович. Сколько раз мы его на работу устраивали. Три дня проработает и начинает справедливость искать. А на четвёртый его выгоняют.

Касим Сабирханович. Справедливость, говорите, ищет…

Юсуф Исхакович. Во всём грязь выискивает…

Нуркасим Исхакович. И женить его пытались. Из богатой, культурной семьи нашли невесту. Если богатая – начинает дознаваться, как разбогатела, если нищая – допытывается, почему ничего нет за душой.

Касим Сабирханович. Хорошо. Я сюда пришёл не жалобы ваши выслушивать. Своих проблем – выше крыши. По самое горло! Почему опаздываете?! Почему заставляете ждать?!

Юсуф Исхакович. Извините, Касим Сабирханович, но уже два часа прошло с тех пор, как мы приехали. Не пускают же. Не пускают.

Нуркасим Исхакович. Прямо на куски рвут.

Касим Сабирханович. Вы знаете, для чего я вас собрал?!

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович (в один голос). Нет, не знаем.

Касим Сабирханович. Вот именно, что не знаете. И я не знаю. Говорите, любит за справедливость бороться…

Юсуф Исхакович. Не то слово…

Нуркасим Исхакович. Упрямый, как ишак!

Касим Сабирханович. Через пять минут к нему приедут посланники из Арабских Эмиратов.

Нуркасим Исхакович. Арабские послы?..

Юсуф Исхакович. А зачем понадобился арабам наш Мустаким?

Касим Сабирханович. А вот про это нужно не у меня, а у вас спросить.

Виль Вильданович (входит). Касим Сабирханович, по разным каналам пробили – ни с какими арабами он в контакт не вступал.

Касим Сабирханович. Вот так вот, Иосиф Исаакович, плохи ваши дела.

Виль Вильданович. Вашим семейством заинтересовался пятый отдел города Москвы. Понаехали из разных стран журналисты и репортёры.

Касим Сабирханович. Не теряя понапрасну времени, можете, Иосиф Исаакович, начать перетряхивать свой род вплоть до седьмого колена.

Виль Вильданович. Кто вы сами?.. Кем был ваш отец?.. Дед?.. Думайте, давайте, думайте! Времени в обрез.

Касим Сабирханович. На какие средства построили трёхэтажный коттедж?!

Виль Вильданович. Откуда нашли деньги на покупку «Мерседеса» для себя и БМВ для жены? А также советую припомнить все свои доходы на стороне.

Касим Сабирханович. И связи с заграницей…

Виль Вильданович. И особенно свои контакты с Арабскими Эмиратами…

Касим Сабирханович. Ваше настоящее имя Юсуф, не так ли?

Юсуф Исхакович. По документу, выданному мне родной милицией, свято оберегающей мой покой и стоящей на страже правопорядка, я – Иосиф, а не Юсуф. Если захотите, то можете называть меня Осип, или, если сочтёте более лёгким и удобным, – Хосе. Но как гражданин и патриот своей страны со всей ответственностью повторяю – меня зовут Иосиф и никак иначе. А что касается отчества, то я сын Исаака, и не Исхака. И никаких родственных связей с Мустакимом Исхаковичем у меня нет.

Виль Вильданович. А может, придуманные вами имя-отчество – лишь ширма? Может, всё-таки Мустаким является связующим звеном между вами и арабами?!

Юсуф Исхакович. Повторяю. У меня нет брата по имени Мустаким. Я к арабам не ездил. (Показывает на Нуркасима Исхаковича.) Вы лучше вот этого товарища в чалме и чепане расспросите. Он очень любит в хадж отправляться. И зовут его подходяще – Нуркасим, и отца его, кажется, звали Исхак. Уж очень любит наш Нуркасим Арабские Эмираты.

Нуркасим Исхакович. Перенаправляя вопросы по моему адресу, ты совершаешь большую ошибку, как тебя там, братец Юсуф. Сыновья за отцов не в ответе. Мало, что ли, в Татарстане Исхаков. И потом видно же, что мы с Мустакимом совсем не похожи. Он худой, а я… Он пьяный валяется, а я спиртное терпеть не могу.

С улицы доносятся звуки сирены.

Касим Сабирханович. Ну, всё. Всё, хватит! Хватит, говорю! Разберёмся! Кажется, подъехали. Приведите себя в порядок! (Кричит в направлении ванной комнаты.) Эй, вы, куда запропастились? Будьте порасторопнее! Быстро выходите все оттуда! Приехали наши гости.

Из ванной комнаты выходит Мустаким в рубашке и костюме на два размера больше, чем нужно, на шее – большой галстук. На ногах туфли «с запасом». Справа от Мустакима, держа в одной руке распылитель с одеколоном, а на другую накинув полотенце, идёт женщина в белом халате, за ней два милиционера.

Женщина в белом халате. Касим Сабирханович, объект готов! Поменяли всё вплоть до трусов. Только носки забыли привезти. (Распыляет одеколон по всему телу Мустакима.)

Мустаким. Ничего страшного. Сойдёт и так, брюки длинные, носков всё равно не видно.

Касим Сабирханович. Что это?!

Мустаким. Это не что, а кто. Я это, я, Мустаким!

Касим Сабирханович. Что это такое?! Что ещё за чучело, что за пугало огородное?!

Мустаким. Не ругайте уж. Это всё, что у меня есть. Раз уж папа с мамой произвели меня на свет с лошадиной мордой, то ничего с этим не поделаешь. Красоту не выпросишь. Живу с тем, что есть, благодаря их и за это.

Касим Сабирханович. Речь не о твоей лошадиной морде, а о той одежде, что на тебя надели.

Женщина в белом халате. Извините, Касим Сабирханович, одежда подбиралась строго по тем размерам, которые дали ваши помощники. Я в этом не виновата.

Касим Сабирханович (Вилю Вильдановичу). А ты куда смотрел?!

Виль Вильданович. Мы размер узнали по присланной вами фотографии, на компьютере одев изображение.

Касим Сабирханович. На компьютере… А глаза тебе на что? На четыре размера больше костюм привезли!

Виль Вильданович. Извините, конечно, но взгляните, пожалуйста, на снимок, который был прислан вами.

Касим Сабирханович (разглядывает снимок). Так это же не Мустаким. (Протягивает фотографию Юсуфу Исхаковичу.)

Юсуф Исхакович (разглядывая снимок). Нет, конечно, это не он, Касим Сабирханович.

Нуркасим Исхакович. Ну-ка, дай-ка, я тоже взгляну! (Разглядывает снимок.) Нет, это точно не он, Касим Сабирханович.

Мустаким (берёт фото). Дай-ка, я сам посмотрю. Это я, конечно, кто же ещё-то, если не я. Просто опухший я тогда был, когда снимался. А на самом деле я маленький и худенький.

Касим Сабирханович (достаёт из кармана зазвонивший мобильный телефон и прикладывает к уху). Да. Слушаю. Поднимаются?.. Хорошо. (Убирает телефон в карман. Обращаясь к Вилю Вильдановичу.) Иди. Встречай. Поднимаются уже.

Виль Вильданович (отдаёт честь и собирается на выход). Постойте-ка. (Нуркасиму Исхаковичу и Юсуфу Исхаковичу.) А где ваши жёны?

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович. На улице ждут.

Касим Сабирханович. На улице?.. Они здесь должны быть! (Вилю Вильдановичу.) Быстрее найди внизу жён этих братьев и направь сюда.

Виль Вильданович. Обоих братьев?

Касим Сабирханович. Нет, всех троих. Тупица.

Виль Вильданович. Хорошо.

Касим Сабирханович. Если через три минуты их здесь не будет, можешь принести свои погоны мне на стол.

Виль Вильданович (вытянувшись по стойке «смирно»). Есть! (Уходит.)

Касим Сабирханович (обращаясь к Нуркасиму Исхаковичу и Юсуфу Исхаковичу). Приведите себя в порядок и постройтесь в ряд! И подверните, наконец, рукава и штанины у этого пугала!

Мустаким. Не нужно, товарищ, не стоит беспокоиться. Два часа я смогу потерпеть. А через два часа вы с меня всё равно снимете эту одежду.

Касим Сабирханович. Если только жив-здоров останусь, после того как уедут арабы, я с тебя не то что костюм, кожу в придачу сдеру. Все готовы к приёму гостей?!

Юсуф Исхакович. Готовы.

Нуркасим Исхакович. Готовы, Касим Сабирханович.

В комнату входят одетая с иголочки жена Юсуфа Суфия и жена Нуркасима Минлениса, которой на вид давно за шестьдесят.

Касим Сабирханович. Вы где ходите?!

Минлениса. По улице бродили.

Касим Сабирханович. Что ещё за развлечение ты нашла себе в таком почтенном возрасте?

Суфия (игриво виляя бёдрами, подходит к Касиму Сабирхановичу и протягивает ему руку для поцелуя). Здравствуйте, Касим Сабирханович. Как ваши дела?

Касим Сабирханович (грубо). Хорошо. Становись в строй!

Все выстраиваются на левом портале. Звучит Марш Советской Армии Салиха Сайдашева. Открывается дверь. В комнату входят трое мужчин в арабских одеждах. В руках у одного из них каменная шкатулка, другой держит свёрнутое в рулон завещание. Между ними – высокий белобородый посланник. Все трое входят и встают на правом портале. Исполняется гимн Арабских Эмиратов. Посланники гордо поднимают головы. По окончании гимна Арабских Эмиратов звучит гимн Татарстана. Стоящие на левом портале гордо вскидывают головы. По окончании гимна посланники прижимают руки к груди и кланяются.

1, 2, 3-й посланники. Ассалям алейкум.

Стоящие на левом портале. Вагалейкум ассалям.

Белобородый посланник. Здесь живёт Мустаким сын Исхака?

Стоящие на левом портале. Здесь живёт, здесь. Вот он.

Белобородый посланник протягивает руку, намекая подать ему свиток с завещанием.

2-й посланник (вкладывает свиток с завещанием в руку белобородого). Пожалуйста! (Держа правую руку на груди, кланяется и делает несколько шагов назад.)

Белобородый посланник. Глубокоуважаемый Мустаким, сын почтенного Исхакетдина.

Мустаким. Не такой уж я и уважаемый, конечно, но про то, что отец мой Исхак нарёк меня Мустакимом, это вы совершенно правильно подметили, уважаемый.

Белобородый посланник (начинает читать завещание). Здравствуй, мой далёкий родственник, мой младшенький сыночек, самый молодой побег нашего родового дерева. Сумеешь ли ты через сотни лет прочесть написанные мной заветы и воплотить их в жизнь, сумеешь ли ты правильно распорядиться наследством, которое хранится в этой каменной шкатулке? Если сможешь, то хочу узнать, кто ты? Татарин ты или… или называешь теперь себя как-то иначе? Продолжаешь ли ты идти дорогой твоих предков? Есть ли у тебя своя страна или ты живёшь в чужой? Сумеешь ли ты порадовать меня, приняв этот сундучок с моим наследством? Это завещание выбито мной на камне тысячу лет назад при ярком свете полной луны там, где твои предки вбили на пустом месте колышек, на который прежде подвешивали казан, заложив город для своих потомков. Я не знаю ни твоего имени, ни имени твоего отца. Поэтому я решил, что это наследство получит самый младший мужчина моего рода – ты, сынок. Кроме тебя никому нельзя даже прикасаться к этой шкатулке! И открыть её дозволено только тебе. Если с тобой что-то случится до той поры, пока не открыта шкатулка, то хранимое в ней завещание потеряет силу. Я, хан, забивший первый колышек на месте будущей Казани, завещаю тебе открыть этот сундучок в тот год, когда городу исполнится тысяча лет, в последний день лета, во время ночных народных гуляний, в тот миг, когда полная луна сядет на тот самый, вбитый мной первый кол. Если в тот момент, когда ты будешь открывать шкатулку, луна на одну фалангу мизинца не дойдёт до острия колышка или же перейдёт за него, то наследство потеряет свою силу.

2-й посланник. Может потерять.

1-й посланник. Всего на одну фалангу мизинца…

2-й посланник. Не дойдёт…

1-й посланник. Или проскочит…

2-й посланник. Только когда луна сядет на остриё…

Белобородый посланник. И только ты.

1-й посланник. Самый молодой наследник-мужчина в ханском роду.

Юсуф Исхакович (перешёптываясь с близстоящими). Что они сказали, самый молодой наследник-мужчина?..

2-й посланник. В последний день лета того года, в котором к тебе попадёт эта шкатулка.

Белобородый посланник. Только ты, последний наследник хана.

Юсуф Исхакович. Только последний наследник, говорите…

Белобородый посланник (берёт шкатулку у того, кто её держит, и передаёт Мустакиму). Вот, возьмите, пожалуйста. Наследная шкатулка вашего древнего предка, казанского хана!

Мустаким (протягивает руки). Спасибо вам!

Юсуф Исхакович. Чу, не трожь! Трясущимися руками своими обесчестишь наследство хана, нашего знатного предка. Сам возьму.

Нуркасим Исхакович. Подожди. Не спеши, братишка Иосиф.

Мустаким (берёт сундучок. Не в силах отвести от него глаз). Каменный сундук… Всем сундукам сундук… Сундук самого хана… Наследный сундучок!.. Сундук моего деда!..

Звучит музыка. Гаснет свет.

Действие второе

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович, Минлениса, Суфия, Касим Сабирханович не на шутку разбушевались и дерутся. Юсуф Исхакович сидит верхом на Нуркасиме Исхаковиче, Минлениса верхом на Суфие, Касим Сабирханович завалился за диван, наружу торчат только его ноги.

Касим Сабирханович (размахивая ногами). Помогите, спасите, сейчас умру ведь… Шею у меня зажало.

Минлениса (Суфие). Ну что, допрыгалась, метёлка! Разорву тебя на мелкие кусочки!

Суфия. Слезь, слезь с меня, ведьма! А то врежу тебе, мало не покажется.

Нуркасим Исхакович (сидящему на нём Юсуфу Исхаковичу). Что, допрыгался?! Получил то, чего добивался, говнюк?!

Минлениса. Нуркасим, Нуркасим, добить, что ли, эту падаль?

Нуркасим Исхакович. Дай ей жару! Покажи ей, где раки зимуют.

Касим Сабирханович. Помогите, спасите, задыхаюсь.

Минлениса (слезает с Суфии и вытягивает за ноги Касима Сабирхановича). Вставай, слабак. Диваном его, видите ли, зажало. Не надо было такое пузо отращивать. (Тянет Касима за ворот и, подняв его, бьёт по щекам. Касим заваливается на диван.) Иди, пузатый предводитель воробьёв, подыхай себе с комфортом на диване.

Юсуф Исхакович (Нуркасиму Исхаковичу). Хочешь, братан, зажму тебе нос и подохнешь?!

Минлениса (воинственно подбоченившись, говорит Юсуфу Исхаковичу). Ах, вот ты как… (Подтыкает подол платья под рейтузы и плюёт на ладони.) Я тебя сейчас раздавлю. (Оттаскивает Юсуфа Исхаковича от Нуркасима Исхаковича и взбирается на Юсуфа Исхаковича верхом. Пальцем указывает Нуркасиму Исхаковичу на Суфию.) Иди, займись-ка лучше той ощипанной воробьихой. На неё у тебя сил хватит. Сделай так, чтобы глаза у неё на лоб повылезали, чтобы дух у неё от тела отлетел и в дымоходе застрял.

Суфия (вскакивает с пола). Ах, вот вы как… (Бьёт Нуркасима Исхаковича.) На, получай, гад!

Нуркасим Исхакович вместе с дверью отлетает в коридор.

Не путайся под ногами!

В дверях показываются два милиционера. 1-й милиционер свистит в свисток.

2-й милиционер. Прекратите!

Касим Сабирханович (плача и причитая, подходит к милиционерам). Где вы ходите?! Завтра же уволю обоих. Ваш начальник помирает, зажатый диваном, словно мышь в мышеловке, а вам хоть бы хны. Сейчас же арестуйте всех и проводите в камеру!

1-й милиционер, 2-й милиционер (одновременно). Есть, Касим Сабирханович! (Подойдя с двух сторон, вцепляются в Минленису.)

Минлениса. Ах, вот вы как! (Сводит милиционеров лбами. Милиционеры стукаются друг о друга и падают на пол.)

Касим Сабирханович. Прикончила, она их прикончила, убила моих милиционеров при исполнении!

1-й милиционер (лёжа на полу). Не беспокойтесь, Касим Сабирханович, не переживайте. Ей так быстро нас не прикончить.

2-й милиционер. Сейчас мы немного передохнём, Касим Сабирханович, и наведём здесь полный порядок!

Касим Сабирханович (приближается к Минленисе). Я тебя, да я тебя… Под суд отдам!

Минлениса (сунув кулак под нос Касиму Сабирхановичу). Не дёргайся! Сейчас в лоб как заеду – последние мозги повыскакивают. Полюбуйтесь-ка на него. Привык там у себя по столу кулаком стучать.

Касим Сабирханович. Всё. Молчу. Что хотите, то и делайте. Больше я между вами встревать не буду. Только знайте, ханский сундук, ханское наследство не только ваше. Это достояние государства, наследство всех татар!

Милиционеры, пошатываясь, поднимаются с пола и направляются к Касиму Сабирхановичу.

1-й милиционер. Касим Сабирханович, всех, что ли, закрывать будем?

Касим Сабирханович. Стойте и помалкивайте, радуйтесь, что живы остались.

1-й милиционер. Хорошо, Касим Сабирханович, будем молчать, ради счастья детишек наших ни слова больше не пророним.

Юсуф Исхакович. Договоримся так. Наследство, что в сундуке хранится, – моё. А пустая шкатулка – твоя, Нуркасим, родственничек, брат ты мой старшой!

Нуркасим Исхакович. Боюсь, нас неправильно поймут.

Суфия. Правильно, наше наследство! Мать с отцом мы похоронили. Ограду и камни на могилу мы купили и поставили. Одни только мы и заботились о нашем роде.

Юсуф Исхакович. Вот именно поэтому родовое наследство – наше.

Касим Сабирханович. Постойте-ка, погодите. Наследство принадлежит и не вам, и не Нуркасиму Исхаковичу, оно – всенародное!

Нуркасим Исхакович. Правильно! Я поддерживаю эти слова. Наследие принадлежит государству! А наш Юсуф – манкурт. Он добровольно переименовал себя в Иосифа. Посмотрите его паспорт.

Юсуф Исхакович. Паспорт!.. Что такое – паспорт? Паспорт – это бумажка. Я татарин не по записи в какой-нибудь жалкой бумажонке, а вот здесь – в душе!

Касим Сабирханович. Погодите-ка, граждане, постойте. Вы же дети одних родителей.

Нуркасим Исхакович. Что вы такое говорите? Каких ещё одних и тех же родителей? Его отца зовут Исаак, а моего – Исхак.

Касим Сабирханович. Успокойтесь, товарищи, не надо нервничать. На сегодняшний день за нашей республикой следит весь мир. Город наводнён журналистами и репортёрами со всех концов света. И нам, татарам, нужно быть едиными, как никогда. А вы даже между собой не можете разобраться. Нам нужно прийти, наконец, к общему знаменателю. Давайте будем благоразумными и сосредоточимся на главном… Ну, хорошо. Если мы оставим шкатулку Мустакиму, где гарантии, что с ней ничего плохого не случится?

Суфия. Верно. Он её пропьёт.

Касим Сабирханович. Ну, я думаю, до этого не дойдёт. Сундук за семью замками, за семью печатями находится.

Юсуф Исхакович. Ну не пропьёт, так откроет раньше времени, и наследство потеряет силу.

Касим Сабирханович. Давайте глубже копать, товарищи, глубже. В наших руках судьба страны. А действительно ли самый младший мужчина в вашей семье – Мустаким? Может быть, кто-то другой должен унаследовать ханский ларец?

Нуркасим Исхакович. То есть?..

Касим Сабирханович. А вот то и есть… Я говорю, не обернётся ли какой-нибудь тайный грешок благом для нашей республики? Вспомните-ка, что выявилось в ходе последней переписи населения.

Юсуф Исхакович. Постой, постой… Тут есть над чем подумать. Если хорошенько поразмышлять, то может оказаться, что ханский ларец должен принадлежать одному из моих неизвестно где болтающихся сыновей…

Суфия. Что?! Одному из сыновей, говоришь?! Ах ты, бабник, сволочь ты такая! Ты, значит, на стороне развлекался?! (Начинает наседать на мужа.)

Юсуф Исхакович. Чу, чу, Софочка, ты чего? Я же пошутил. Не дай Аллах такому случиться. Нет, кроме Мустакима, других подходящих кандидатур на наследство у нас в роду нет.

Суфия. Опять вывернулся.

Нуркасим Исхакович. Не спешите-ка. За меня не отвечайте. Может, с моей стороны отыщется наследник.

Минлениса. Правильно, папочка. Подумай-ка хорошенько, может, вспомнишь чего.

Нуркасим Исхакович. Я за последнее время где побывал, мамочка?

Минлениса. Где ты шлялся в последнее время, не помню, но всю жизнь я промаялась оттого, что тебе всего лишь через месяц после нашей свадьбы сделали операцию в урологическом отделении клиники на Волкова.

Нуркасим Исхакович. Нет, нет. Кроме Мустакима других наследников в нашей семье не найти.

Касим Сабирханович. Хорошенько подумали?

Суфия. А можно стать наследником с нашей стороны, с женской?

Юсуф Исхакович. Нет, с женской стороны нельзя. Вы не из ханского рода.

Касим Сабирханович. Значит, получается, что главный наследник – Мустаким.

Юсуф Исхакович. Постойте-ка. В голову мне пришла одна мысль. От этой напасти только мы сумеем всех спасти. Так ведь, Софочка?

Суфия. Как это?

Юсуф Исхакович. А так – сына родим.

Минлениса. За два месяца?

Юсуф Исхакович. Почему же за два-то…

Нуркасим Исхакович. Потому что через два месяца нужно будет сундук открывать.

Юсуф Исхакович. Вот незадача. Хотели ещё одного татарина подарить родной стране, и не получилось.

Касим Сабирханович. Товарищи! Если мы всерьёз обеспокоены судьбой нашей страны, то должны беречь господина Мустакима как зеницу ока!

Юсуф Исхакович. Что? Вы хотите сказать, что я должен бросить все свои дела ради того, чтобы стеречь этого алкаша?

Нуркасим Исхакович. Нет, уважаемые, я вам в этом не помощник. Мне нужно пять раз в день намаз читать, а тут, в этом свинарнике, даже молельный коврик некуда постелить, не хочу я грехами обрастать ради этого босяка.

Виль Вильданович. А я говорю, будете охранять, ещё как будете! А если не желаете, то я сам буду сторожить!

Касим Сабирханович. Такие настоящие татарские джигиты, как наш уважаемый Мустаким, на дороге не валяются. Мы должны следить за тем, чтобы ни одна муха не села на господина Мустакима. Чтобы даже лёгкий ветерок его не потревожил.

Суфия. Правильно, Касим Сабирханович. Сама, я сама буду его оберегать от всяких напастей. Ни на секунду не оставлю его, даже ночью. Так ведь, папочка?

Минлениса. Не получится у тебя. Уж очень ты любишь чужой сон нарушать. Сама буду стеречь. Я привыкла возле покойников ночи высиживать.

Юсуф Исхакович. Погоди-ка. Почему это ты моего родного брата Мустакима с покойниками сравниваешь? Хочешь, чтобы ханский род прервался, что ли, называешь наследника мертвецом?! Касим Сабирханович, вы слышали? Мол, брат мой – покойник. Это же большая ошибка.

Суфия. Политическая ошибка.

Нуркасим Исхакович. Ну ладно, хватит. Не раздувайте скандал. Не уводите разговор в сторону.

Юсуф Исхакович. Вы слышали? Они заодно действуют. Они топором рубят татарские корни. (Стучит себя в грудь.) Я всё сделаю ради памяти моего деда, ради своего рода, ради нашей страны. Нужно будет, пожертвую и собой, и своей законной женой!

Касим Сабирханович, Виль Вильданович (в один голос). Правильно, Иосиф Исаакович! Правильно!

Юсуф Исхакович (чуть не плача). Ведь знал же, чувствовал, догадывался, что во мне течёт не простая кровь, а кровь самого хана.

Звучит музыка. Гаснет свет.

Действие третье

Просторный зал. Несколько дверей, ведущих в разные комнаты. Посреди зала в стеклянном аквариуме стоит каменный ларец, с четырёх сторон подсвечиваемый прожекторами. Вдоль стен расставлены стулья. С одной стороны ларца на стуле сидит Нуркасим Исхакович, с другой, клюя носом, с ружьём в руках – Юсуф Исхакович.

Юсуф Исхакович (широко зевая). Что-то ночь сегодня какая-то длинная.

Нуркасим Исхакович. И не говори.

Юсуф Исхакович. Дай Аллах терпения тем старушкам, которые высиживают ночь возле покойника.

Нуркасим Исхакович. Да в этом для них нет ничего трудного. Они же всю ночь судачат в своё удовольствие.

Юсуф Исхакович. Тебе виднее. Что ни говори, уже двадцать лет как ты в верующие подался.

Нуркасим Исхакович. И не говори. Проведя двадцать лет на молельном коврике, я вынужден сторожить этого алкаша Мустакима.

Юсуф Исхакович. А не надо было влезать на коврик, не совершив омовения.

Нуркасим Исхакович. А вот это не твоё дело, как там тебя… Осип.

Юсуф Исхакович. Я не Осип. Понятно тебе, не Осип. Меня отец при рождении назвал Юсуфом. Я – Юсуф!

Нуркасим Исхакович. Это почему же? Ты ведь добровольно свой паспорт поменял. Это раньше ты был Юсуфом, а теперь – Иосиф. Был Юсуфом Исхаковичем, стал Иосифом Исааковичем.

Юсуф Исхакович. Повторяю. Я не Осип и не Иосиф, я – Юсуф!

Нуркасим Исхакович. Беру свои слова обратно. А что же ты ещё месяц назад кидался на того, кто называл тебя Юсуфом?

Юсуф Исхакович. Тогда другие времена были.

Нуркасим Исхакович (интенсивно почёсывая тело). Эх, сейчас бы в баньке помыться.

Юсуф Исхакович. И не говори.

Нуркасим Исхакович. Уже больше месяца сидим, да?

Юсуф Исхакович. Сегодня месяц и семнадцать дней. Не завшиветь бы тут.

Нуркасим Исхакович. А сколько дней осталось до тридцатого августа?

Юсуф Исхакович. Не хватит пальцев рук и ног, чтобы сосчитать.

Нуркасим Исхакович. Уже больше месяца прошло с тех пор, как я последний раз молился.

Юсуф Исхакович. И не вздумай молиться. Всё равно твои молитвы не дойдут до Бога.

Нуркасим Исхакович. Почему ты так думаешь?

Юсуф Исхакович. Не думаю, а знаю.

Нуркасим Исхакович. Откуда знаешь-то?!

Юсуф Исхакович. Вон, наш Мустаким никогда не молился, а его Бог мягкой периной одарил. А тебя на жёсткий стул посадил.

Нуркасим Исхакович. Значит, ты так считаешь?

Юсуф Исхакович. Именно так.

Нуркасим Исхакович. И не говори. Валяется на диване дни и ночи напролёт, да ещё и жену твою в ногах пристроил. А ведь раньше-то как хорошо мы жили, горя не ведали.

Юсуф Исхакович. Ничего. За месяцем поста всё равно наступит разговение.

Нуркасим Исхакович. Так-то оно так, да только обидно будет, если Мустаким наследством с нами не поделится.

Юсуф Исхакович. Ну ты подумай, а. Имея три диплома о высшем образовании, сижу и караулю этого пьянчужку. Курам на смех.

Нуркасим Исхакович. Да ещё и непрерывно почёсывая немытое тело.

Юсуф Исхакович. Ничего. Только бы тридцатого августа дождаться.

Нуркасим Исхакович. И что ты собираешься делать тридцатого?

Юсуф Исхакович. Мне бы только свою долю получить. Сразу о вас двоих забуду, раз и навсегда, понял?

Нуркасим Исхакович. Так ты ещё и долю свою рассчитываешь получить?!

Юсуф Исхакович. А почему бы и нет? Я ведь тоже потомок хана.

Нуркасим Исхакович. Осип Исаакович, что ли?

Юсуф Исхакович. Я не Осип. Понимаешь ты это или нет, тупица? Я не Осип, я – Юсуф. Ведущий свой род от самого Бога, означает моё имя. Воплощение красоты и изящества. Легендарный Юсуф.

Нуркасим Исхакович. Ну, не знаю, не знаю. Вот мне интересно, положил ли Великий хан хоть какую-нибудь завалящую карамельку в этот сундук для того, кто вопреки воле и желаниям своих родителей переименовал себя в Иосифа?

Юсуф Исхакович. А ты об этом не переживай. Ты лучше о себе думай, понял? О себе.

Нуркасим Исхакович. А что тут думать-то, о чём переживать? Я иду божьей дорогой. А Бог, как ты знаешь, всё видит, за всем следит.

Юсуф Исхакович. Так-так, значит, ты по божьей воле, а не по своей ночи напролёт сидишь с деревянным ружьём в обнимку и сторожишь под лучами прожекторов пьяного Мустакима.

Нуркасим Исхакович. Так вот, как там тебя, Джузеппе? А, ну да, Хосе, то есть Осип Исаакович, я Мустакима не охраняю. Если хочешь, сам его сторожи. Я стерегу каменный ларец. С наследия нашего глаз не спускаю. А тебе по завещанию нашего предка хана полагается ноль. Одну половину – Мустакиму, а другую – нам, мы так думаем.

Юсуф Исхакович. Жирно не покажется вам? Подавишься ведь. Хотя вряд ли, ты же и у родителей всё, вплоть до бельевой верёвки, себе отобрал.

Нуркасим Исхакович. Кто? Я?!

Юсуф Исхакович. А разве не так… а кто тогда сто раз приходил в отцовский дом бельевые прищепки выклянчивать?

Нуркасим Исхакович. Ты эти сказки жене своей будешь рассказывать. Это ты их со свету сжил. Ты, брат Осип. Ты заставил их продать дом в деревне, чтобы на эти деньги купить себе квартиру побольше. Увёз их к себе в Казань и вынудил собирать пустые бутылки по улицам и вокзалам.

Юсуф Исхакович. Ты говори, да не заговаривайся. А то ведь я не посмотрю на то, что ты мой старший брат, по хлеборезке так врежу, что зубы в разные стороны полетят.

Нуркасим Исхакович (вскакивает со стула). Попробуй только. Я тебе не Мустаким. Враз твоё брюхо проткну.

Юсуф Исхакович (наседая на Нуркасима Исхаковича, как драчливый петух). Давай, рискни здоровьем! Хапуга! Петух бесхвостый. Обмылок грязного муллы! А то про тебя народ ничего не знает. Про то, как ты людей обманываешь, на их пожертвования каждый год на море ездишь, молодух покупаешь и развлекаешься с ними.

Нуркасим Исхакович. Докажи!

Юсуф Исхакович. Надо будет – докажем!

Нуркасим Исхакович. Что?! Кто докажет? Уж не ты ли, ставший начальником после того, как купил себе фальшивый диплом?.. Знаю я твоё образование. Ты же черенок от рукоятки отличить не можешь, тупой баран, дундук!

Юсуф Исхакович. Ах, вот ты как… (Хватает Нуркасима за ворот.) На, получай, гад! На, паразит! На, выродок фараона! Получи свою долю!

Начинается драка.

Нуркасим Исхакович. И всё равно, половина наследства – Мустакима, а половина – наша!

Юсуф Исхакович. Да что ты говоришь? (Бьёт головой в лицо Нуркасима.) Вот тебе половина наследства! (Опять прикладывается головой.) Вот тебе причитающаяся часть! (Снова бьёт.) Вот тебе всё наследство. Ну что, доволен?! (Опять бьёт.) На, получай, гад!

Нуркасим Исхакович. Убивают!.. Спасите!.. Караул!..

Сверху доносится голос.

Голос из микрофона. Эй вы, отпрыски фараона! (Юсуф Исхакович и Нуркасим Исхакович замолкают.) Молчать! (Юсуф Исхакович и Нуркасим Исхакович замирают в оцепенении.) Хозяину спать мешаете своими криками! Тише вы, быдло.

Нуркасим Исхакович (шепчет Юсуфу Исхаковичу). Что он сказал?

Юсуф Исхакович. Вшивые, говорит, «бетле»!

Нуркасим Исхакович. За две недели без бани запросто могли и завшиветь.

Голос из микрофона. Разговорчики!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (отдают честь). Есть!

Голос из микрофона. Завтра же уволю обоих!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (падают на колени и, глядя в разные стороны, обращаются к голосу, умоляюще сложив руки под подбородком). Не надо! Не надо! Мы больше так не будем…

Голос из микрофона. Вольно!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (отдают честь, не вставая с коленей). Есть!

Голос из микрофона. По местам!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (вскакивают и отдают честь, замерев по стойке «смирно»). Есть!

Юсуф Исхакович (бубнит себе под нос). Тому инженеру, который придумал глазок в стене, глаза бы выколоть!

Нуркасим Исхакович. Хорошо ещё, что наблюдают за нами. А то ведь убьёшь ты меня. Как пить дать – убьёшь. Завтра же напишу жалобу в аппарат.

Юсуф Исхакович (бубнит себе под нос). Царапаешься. По лицу бьёшь. Словно боевой петух, которому отрубили голову. (Нуркасиму Исхаковичу.) Пиши! Ты всю жизнь жалобы строчил, анонимщик!

Нуркасим Исхакович. Кто бы говорил. Безголовый. Чтобы жалобу написать, грамотным нужно быть. Тебе, делающему в слове из трёх букв четыре ошибки, такое не по силам.

Юсуф Исхакович. Это кто делает четыре ошибки?! Я, что ли?..

Нуркасим Исхакович. И, 3, Ч, О… Вот как ты пишешь слово «ещё»!

Голос из микрофона. Вы прекратите шуметь в конце-то концов или нет? Завтра же уволю обоих. Нет чтобы отблагодарить за то, что поставили в почётный караул, так они ещё ругаться вздумали. Радоваться должны! Вы же охраняете наследие всего нашего народа. Вот и возрадуйтесь!

Нуркасим Исхакович (подобострастно). Спасибо Вам! Большое Вам спасибо! Дай Вам Бог здоровья и счастья!

Юсуф Исхакович. Разобью я этот глазок! Взорву его к чёртовой матери! (Целится из ружья в угол.)

Нуркасим Исхакович (падает в ноги Юсуфу Исхаковичу, протягивает руки к ружью). Чу, братишка, чу, не нужно этого делать… Погубишь нас обоих… Без наследия оставишь. Не сходи с ума.

Юсуф Исхакович (опускает ружьё). Давным-давно нажив огромное богатство, сижу и месяцами караулю этот паршивый сундук, не зная ни сна, ни отдыха. Кто бы мог такое представить, а?

Нуркасим Исхакович. Не сиди здесь. Кто тебя заставляет-то? Иди домой и спи, сколько душе твоей угодно!

Юсуф Исхакович (подражая Нуркасиму Исхаковичу). Кто тебя заставляет… (После паузы. Указывает пальцем на дверь.) Ты и он. Нет уж. Год буду сидеть, но не дам вам поделить всё наследство на двоих.

Из комнаты доносится звонкий хохот Суфии.

Нуркасим Исхакович (широко зевает, принюхивается). Проснулись, похоже.

Юсуф Исхакович (широко зевает, принюхивается). Наконец-то светает. (Снова слышится хохот из спальни. Юсуф Исхакович вздрагивает.) Пойди-ка, посмотри, чем они там занимаются?..

Нуркасим Исхакович. Тебе надо, ты и смотри. Твоя законная жена Софочка там верещит, а не моя.

Юсуф Исхакович. Так он же девок попросил.

Нуркасим Исхакович. Ну и что. Мало ли что он может попросить. Не надо было быть таким добреньким. Не стоило приводить ему свою жену. Решил, наверное, что для лучшего брата, для Мустакима, ничего не жалко, да?

Юсуф Исхакович. Не издевайся. А что было делать-то? Он же просил молодых девок. А чужих молодух к нему как допустишь-то? Знаю я их. Им не Мустаким нужен, а наш каменный ларец с наследством, ханским наследством, наследством всего нашего рода. Они же братца нашего за одну только ночь десять раз успеют на себе женить, причём все десять раз официально, через ЗАГС. А ты тут сиди, значит, и жди свою долю уведённого из-под носа наследства. Так-то оно наверняка будет.

Нуркасим Исхакович. С Софочкой-то твоей?

Юсуф Исхакович. А куда деваться. Терплю вот. (Снова раздаётся хохот из спальни. Юсуф Исхакович не выдерживает и начинает нервно вышагивать по комнате. Нуркасиму Исхаковичу.) Дай верёвку. Повешусь. Иди уж, посмотри, что они там делают?

Нуркасим Исхакович (подкрадывается к двери, из-за которой доносится хохот, и, слегка приоткрыв её, наблюдает в образовавшуюся щель). О-о-о, молодец, братишка Мустаким, достойно справляется.

Юсуф Исхакович. Что он там делает?!

Нуркасим Исхакович. Что делает, что делает… Подойди и сам посмотри!

Юсуф Исхакович. Ну, не мучай меня, скажи…

Нуркасим Исхакович. Да ничего особенного. Мустаким заставил её делать массаж спины.

Юсуф Исхакович. Всё-таки есть Бог на свете. А ты хорошенько разглядел, она только массаж ему делает?

Нуркасим Исхакович. Ну, а что же ещё-то? Ты как будто Мустакима нашего не знаешь.

Юсуф Исхакович. Как же не знаю-то. И не посмотрит, что это жена старшего брата.

Нуркасим Исхакович. А я Мустакиму верю. Но в твоей Софочке очень даже сомневаюсь.

Юсуф Исхакович. Никакая она тебе не Софочка, а Суфия. Понимаешь – Су-фи-я!

Нуркасим Исхакович. Понимаю, братишка, понимаю. Сегодня она Суфия, завтра – Софочка, а послезавтра – Сонечка.

Из комнаты выходит растрёпанная Суфия.

Суфия (грубо). Всё, хватит с меня! Не могу больше терпеть такое издевательство ни минуты.

Юсуф Исхакович (подходит к Суфие и шепчет ей с подозрением в голосе). Что? Издевался он над тобой, да?..

Суфия. Спрашиваешь. Всю ночь глаз не давал сомкнуть.

Юсуф Исхакович. Сволочь! Потерпи, дорогая, только бы дождаться своей доли наследства. Уж тогда я ему задам! Не рад будет, что на свет родился. Значит, говоришь, всю ночь не давал спать?

Суфия. Какое там всю ночь – всю неделю!

Юсуф Исхакович. Ну что тут поделаешь. Нужно потерпеть, радость моя. Ну не отказываться же нам от ханского наследства, в конце-то концов.

Суфия. Нет. Я больше не могу терпеть. Хоть вешай меня, хоть режь, но я больше к нему не пойду. Человек без сна может сутки продержаться, ну, двое, ну, на худой конец, трое. А я уже…

Юсуф Исхакович. Потерпи, душа моя, потерпи. Немного осталось. Скоро станешь ханбикой, владычицей татарской!

Суфия. Прежде чем я стану ханбикой, твой брат убьёт меня.

Юсуф Исхакович. Вот маньяк!

Суфия. Ладно бы маньяк, он же – зверь! Я ведь всего лишь в ногах его пристроилась, не больно где. Так он меня и оттуда выталкивает. Только задремлю, тут же пинает.

Юсуф Исхакович. Пинает?..

Суфия. Да. Ты что, говорит, ты что тут обо мне подумала? Чтобы я спал с женой своего брата, ты за кого меня принимаешь? Да как ты посмела бросить тень на весь наш ханский род? Всё, с меня хватит! Сегодня же возвращаюсь домой! Пусть меня жена Нуркасима Минлениса сменит. (С решительным видом уходит.)

Юсуф Исхакович (кричит вслед удаляющейся Суфие). Суфия, Суфия, Софочка, что ты делаешь?

Нуркасим Исхакович (громко смеясь). Ну что, капитуляция?

Юсуф Исхакович. Хватит ржать, тупица. Ты и рот закрыть не успеешь, как прохлопаешь своё наследство. Иди лучше позови на смену свою мастерицу.

Из спальни выходит Мустаким.

Как дела, братишка?

Мустаким. Как у бабки!

Нуркасим Исхакович. Что случилось, братишка?

Мустаким. Что случилось, что случилось… Как будто не знаешь. Если сегодня какая-нибудь из ваших жён ко мне в спальню ночевать придёт, так и знайте – или повешусь, или из окна выброшусь. Только начнёшь засыпать, а они, словно кошки, так и норовят залезть в объятия. А если я и вправду стану настоящим ханом, даже представить страшно, что они начнут вытворять.

Юсуф Исхакович. Так ведь это, братишка, нам так было сверху приказано. А вдруг с тобой что-нибудь случится? Приказано, чтобы всегда было кому прийти на помощь.

Мустаким. Мало ли что приказано. Мы же родные братья. Почему бы нам, всем троим, не лечь спать на полу?

Нуркасим Исхакович. Так мы же ларец сторожим.

Мустаким. А жёны ваши, значит, меня охраняют, да?

Юсуф Исхакович. Что поделаешь. Сверху было так приказано.

Мустаким. Плевать я хотел на их приказы!

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович (одновременно шепчут). Чу, братишка… (Кивая на глазок в углу.) Там всё видят и слышат.

Мустаким. Вам хорошо, вам никто не мешает.

Нуркасим Исхакович. Не говори так, брат. Думаешь, это легко, не спать ночи напролёт?

Юсуф Исхакович. А мне нравится.

Нуркасим Исхакович. А чего же, если тебе так нравится, ты уснул на посту и три раза со стула навернулся? Пока в микрофон не крикнули, ты даже не проснулся.

Мустаким. А я потом всю ночь жалел дядюшку Осипа.

Юсуф Исхакович. Я не Осип, братишка, я не Осип…

Мустаким. А, ну да, конечно, Иосиф-абый.

Юсуф Исхакович. Я и не Иосиф.

Нуркасим Исхакович. Ну ладно, как там тебя, Мустаким… Не дразни дядюшку Джузеппе.

Юсуф Исхакович. Откуда вы берёте эти имена? Как они вообще попали в ваши пустые головы?

Нуркасим Исхакович. А что тут удивительного?.. Ты же сам хвастался перед нами. Мол, у меня восемь имён.

Юсуф Исхакович. Когда это?

Нуркасим Исхакович. Когда, отрёкшись от имени, данного тебе отцом, ты поменял имя и паспорт. Помнишь, как ты хвастался, мол, отец назвал меня Юсуфом, по-русски это будет Иосиф, Осип, по-английски – Джозеф, по-французски – Жозеф, по-испански – Хосе, по-итальянски – Джузеппе, по-польски – Юзеф? Вон, Мустаким тоже при этом присутствовал, он не даст мне соврать.

Юсуф Исхакович. Чёрт бы вас побрал со всеми татарами вместе… Ну это надо же быть такими недалёкими, а? Даже своего самого близкого родственника умудрились приревновать к имени.

Нуркасим Исхакович. Тебе даже продажа собственной жены не помогла.

Юсуф Исхакович. Не продавал я свою жену. Я за судьбу рода нашего переживал. Если я не буду об этом беспокоиться, ты не будешь, он не будет, кто же тогда? Скажи мне, братишка, что будем делать?.. С ларцом нашим что будем делать?

Мустаким. Что скажете, то и сделаю.

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Отрекись от ларца.

Мустаким. От наследства?!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Да, от наследства!

Мустаким. Как это?..

Юсуф Исхакович. В завещании старого хана ничего не сказано о передоверении. Напиши на моё имя доверенность!

Нуркасим Исхакович. Нет уж. Тогда напиши на меня!

Мустаким. Это можно. Где бумага и ручка?

Звучит музыка. Гаснет свет.

Занавес.