Читать книгу 55 невыдуманных историй. #запискиалмаатинца - Данияр Сегизбаев - Страница 14

Как-то раз в одно из моих дежурств к нам привезли больного из психиатрической клиники. Он не был буйный и, более того, оказался из бывшей интеллигентной среды, что не помешало ему запустить зубы и довести себя до огромной флегмоны9 лица и шеи.

Срочно требовалось операционное вмешательство, но больной категорически был против «опытов над собой». Он был очень начитанный и эрудированный, называл себя «спящим кротом» или «советским разведчиком в запасе», а меня – нацистским доктором Менгеле и готов был защищаться до последнего.

Понимая, что нам не удастся договориться «по-хорошему», я пригласил бригаду анестезиологов, и под видом прививки его, наконец, усыпили. В операционной под внутривенным наркозом мы с моим другом Виктором Вовк вскрыли больному флегмону, удалили пораженные части нижней челюсти и некротические ткани и вставили специальные дренажные трубки для орошения раневой полости и введения антисептиков. Вите было интересно пообщаться с незаурядным пациентом, кроме того, этот больной подходил для его будущей диссертации, поэтому он решил положить его в свою палату.

После чего, как и положено в таких случаях, после недолгого нахождения в реанимации, его перевезли в обычную палату на 4-ом этаже. Весь день он спокойно спал, ему прокапали массу лекарств, и состояние его намного улучшилось. Вечером я проведал его, он пришел в себя и тихо лежал, о чем-то сосредоточенно думая. Мы с Витей проверили его назначения, предупредили больных в палате насчет нового пациента и, так как в отделении было все спокойно, решили спуститься в приемный покой сыграть партию в нарды.

Буквально через полчаса вбежала взволнованная медсестра и, сбиваясь и глотая слова, обратилась к ответственному врачу по больнице Кунтуару Омаровичу:

– Доктор, у нас ЧП! Больной выпал из окна….

Не раздумывая ни секунды, Кунтуар помчался с ней на улицу, а мы бросились за каталкой, готовясь к самому худшему. Когда мы с Виктором с грохотом выкатились во двор, то увидели странную картину: навстречу нам, поддерживаемый Кунтуаром, совершенно живой и здоровый, шел наш прооперированный «псих». Повязки на голове не было, из раны на шее на белую больничную пижаму лилась потоком кровь, при этом он истошно орал на всю округу. Я пытался понять, что у него сломано, но на вид он был совершенно цел и невредим, не считая операционного разреза. Наш доктор бережно тащил пострадавшего на себе как фронтового друга, закинув его руку себе на плечо, периодически встряхивая, чтобы он не заваливался. После каждого такого движения крики несчастного усиливались многократно, и поскольку он кричал невыносимо громко, то мы положили его на кушетку и тщательно осмотрели…

Как выяснилось, у него оказался перелом плечевой кости именно той руки, за которую его и тащил наш ответственный доктор. Уже в приемнике, осмотрев его еще раз, мы ввели ему успокоительные и обезболивающие препараты, наложили временную шину на поврежденную руку, остановили кровотечение и заново перебинтовали рану на шее. Поскольку теперь ему требовалась операция на руке, мы с огромным облегчением переправили его в травматологию 4-й городской больницы, как с более серьезным сочетанным заболеванием. После того, когда мы подготовили все необходимые переводные документы и выписали все рекомендации для своих коллег из «четвёрки», он благополучно «отчалил» в ГКБ №4, а я зашел в палату узнать, что же произошло в мое отсутствие.

Оказывается, как только мы вышли из палаты, наш «псих» сорвал с себя все бинты, подошел к зеркалу и, посмотрев на торчащие из раны трубки, мрачно произнес:

– Так я и знал, они хотят сделать из меня собаку Павлова.

После чего, не дрогнув, вытащил из раны все дренажи и трубки, шагнул к открытому окну и с фразой: «Я не дам из себя делать подопытного кролика» под отчаянные крики больных, не раздумывая, прыгнул вниз.

Напомню, что палата находилась на четвертом этаже, и я думаю, что любой нормальный человек, если бы не погиб от падения с такой высоты, то уж точно бы остался калекой на всю жизнь. Но наш «разведчик» ограничился только лишь переломом плеча, и даже без сотрясения мозга. Хотя зная его состояние и диагноз, кто его знает, как глубоко и сильно был потрясен его мозг еще до приезда к нам.

Откровенно говоря, я не знаю судьбу этого несчастного, но не исключаю, что зная его «везучесть и живучесть», возможно, он и сейчас жив и здоров, и может быть до сих пор «служит» в советской разведке…