Читать книгу 55 невыдуманных историй. #запискиалмаатинца - Данияр Сегизбаев - Страница 8

В мае 1984 года я, будучи студентом второго курса медицинского института, стоял в ожидании встречи на верхней площадке гостиницы «Казахстан». Состояние мое было просто катастрофическое, у меня было назначено свидание с девушкой, которую я никогда не видел вживую, а только разговаривал с ней по телефону. Сейчас это называют свидание вслепую, а в то далекое время, когда даже домашние телефоны были редкостью, было очень непросто найти желанный телефон и познакомиться с понравившимся спутником или спутницей.

Ситуация была не равноценной, потому что один из знакомящихся обычно знал кому звонит, так как мог видеть тебя раньше, и обычно выступал с инициативой. Что касается второго человека, в данном случае меня, то были риски, что за приятным голосом может оказаться некто, не вполне соответствующий твоим ожиданиям и запросам.

В тот раз девушка увидела меня на первомайской демонстрации и через общих знакомых и друзей узнала мой домашний телефон. Когда она позвонила в первый раз, я, конечно, был польщен её интересом. Мне понравился её приятный голос, манера разговаривать и общаться, но я очень переживал, что она окажется не в моем вкусе. Тем не менее, после двух недель разговоров я решился пригласить её на свидание. Место было выбрано нейтральное, всем известное и вполне соответствовало для первого романтического свидания. У меня было целых восемь рублей, и, в принципе, я был готов пригласить свою спутницу в какое-нибудь кафе или даже в бар…

Но, прежде чем я расскажу о своем свидании с прекрасной незнакомкой, хотел бы поделиться ужасной предысторией, произошедшей со мной накануне.

Кто помнит те времена, знают, что только-только умер Юрий Владимирович Андропов, и страной правил престарелый и вялый Константин Черненко. Был тотальный дефицит всего, но, тем не менее, моему папе удалось купить во «Внешпосылторге» коричневые вельветовые джинсы «Golden Star».5 Молодое поколение не поймет моего неописуемого восторга, но тогда джинсы были жутко дефицитные, и весь город, вернее счастливая его часть, ходила практически в одинаковых джинсах, которые очень редко, но периодически все же выбрасывали на прилавки.

На тот момент все в городе повально щеголяли в итальянских «Riorda» и непонятных «Texas», люди попроще носили индийские «Miltons», и, конечно, самые продвинутые барражировали в «Levi’s», «Lee» или «Montana». Дело в том, что джинсы в СССР были не просто модными штанами, они обозначали ВСЁ.

То есть всё остальное у тебя как раз вполне могло быть совершенно заурядным, но, если у тебя были джинсы (только обязательно «фирменные»), то ты уже был на пике моды. И девочки засматривались на тебя больше, чем на твоих друзей. Да и сам себя ты чувствовал и красивее, и удачливее, и даже умнее других.

Поэтому, когда я пришел в институт в красивых вельветовых джинсах, галдевшая до того момента аудитория главного корпуса вмиг стихла, пораженная моим «великолепием». Джинсы действительно были прекрасны: коричнево-бежевого цвета микровельвет с шикарными броскими лейблами и изящными замочками на карманах. Наверное, для нынешних студентов это сопоставимо с приездом в университет на новом «Porsche», когда все ездят на заезженных «Toyota Camry»…

Одним словом, я купался в лучах славы, штаны дополняли новые кроссовки и взятые напрокат у друга солнечные очки – «капли». Видимо. выглядел я неплохо, раз сумел 1 мая на многотысячной демонстрации трудящихся привлечь внимание девушки с другого факультета и курсом ниже.

Была середина мая, мы готовились к сессии, я сдавал экзамены досрочно, так как планировал поехать в ССО6. У меня оставался только один экзамен по микробиологии, а поскольку учился я хорошо и уже успешно прошел два тура олимпиады, то должен был получить «отлично» автоматом, подтвердив только лабораторные навыки по окраске микробных сред на предметных стеклышках. С почти полученной «пятеркой» в кармане, я

сидел на перилах возле лаборатории ЦНИЛа7, наслаждался теплым майским солнышком, предвкушая успешное окончание II курса и гуляние по городу в новых шикарных штанах и кроссовках.

В какой-то момент, когда я в своих фантазиях практически покорил весь город, меня вдруг окликнули проходившие мимо знакомые пацаны с лечебного факультета и пригласили пойти с ними выпить пива в «Моргушу».

Про «Моргушу» нужно рассказать отдельно, так как это была знаменитейшая пивнушка на углу улиц Космонавтов и Октябрьской. Там же находился городской морг, давший одноименное название незатейливой пивнушке. Поскольку два прилегающих блока занимали Больница скорой медицинской помощи и ЖД поликлиника, а выше был медицинский институт, то контингент здесь всегда был близкий к медицине: студенты всех четырех факультетов, врачи-интерны и ординаторы, а иногда даже доценты и заведующие отделениями наведывались туда.

Незатейливые железные столики, стоявшие прямо на улице, традиционно были условно закреплены за лечебным и стоматологическим факультетами. Здесь было умеренно грязненько, но всегда весело и шумно, а ещё в благодарность за кружку пива нам читала стихи Цветаевой и Пастернака знаменитая баба Нина, бывшая известная ученая-филолог из блокадного Ленинграда…

У меня был час до олимпиады, и я решил, что полкружки мне не помешает, и с готовностью присоединился к ребятам. Мы заказали пиво и, как это обычно бывает, попали в интереснейшую компанию «старшаков» – студентов 4—5 курсов АГМИ, звезд и легенд того времени, фантастический замес мифических историй и легенд, знавших все и вся в нашей Alma Mater.

Все это происходило под ласковым майским солнышком, под чириканье птиц и аккомпанемент потрясающих стихотворений от неувядаемой бабы Нины!

К сожалению, полкружки перешли в кружку, а дальше кто-то открыл бутылку водки, и я, с трудом вырвавшись от «добрых» друзей под возгласы: «на фига тебе эта олимпиада, брат», помчался на кафедру микробиологии. Конечно же, запах от меня был подобающий пивнушке и точно не олимпийцу-микробиологу. Пытаясь скрыть запах алкоголя, я всю дорогу жевал веточки деревьев и даже надел медицинскую маску.

Однако, как только я вошел в аудиторию, преподаватель, привычно унюхав знакомый запах «ерша», сразу вычислил меня и выговорил мне сполна. Тем не менее, учитывая мои прежние заслуги и хорошие отметки, он все же милостиво разрешил мне участвовать в олимпиаде. Накинув халат, я кинулся торопливо нагонять своих трезвых коллег и, будучи совершенно пьяным, первым же делом неловко опрокинул на свои новые джинсы полную баночку метиленовой синьки….

Прозвучавший на всю кафедру мой крик отчаяния и горя вконец добил преподавателя, и я с позором был изгнан из учебной комнаты, затем из кафедры и, конечно, с олимпиады. Соответственно, через неделю я сдавал непонятный для себя предмет на общих основаниях, но с черной меткой «алкоголика» самому заведующему кафедрой и с трудом получил отметку «хорошо».

Но самое ужасное случилось у меня только на следующий день в «Снежинке» – лучшей химчистке города напротив кинотеатра «Алатау», куда я притащил свои несчастные джинсы для очистки…. Выяснилось, что метиленовая синька не отстирывается и не выводится ничем. После нескольких бесплодных попыток вывести огромные синие пятна, тетеньки из химчистки посоветовали мне перекрасить джинсы в нелюбимый мною черный цвет. Выхода не было, и я, скрепя сердце, дал согласие на покраску.

Через неделю переживаний и бессонных ночей я пришел получать свои джинсы обратно. Так плохо мне не было никогда, джинсы действительно стали черными как уголь – антрацит, черными стали и лейблы, и надписи (самое важное на штанах), но все нитки, которыми штаны были прострочены вдоль и поперек, остались позорного коричневого цвета. Это была катастрофа вселенского масштаба, но самое страшное ожидало меня дома. Когда почти в слезах я надел свои джинсы, выяснилось, что они ещё и сели почти на пять сантиметров и стали мне короткими. Как только я не пытался их удлинить или растянуть! Но они не хотели возвращаться к своим прежним параметрам. Сразу скажу, других джинсов у меня тогда не было, потому что как только папа купил мои крутые джинсы, я тут же подарил свои обычные голубые джинсы младшей сестре, и она укоротила их под себя. Одним словом, накануне долгожданного лета я остался без единого шанса показаться в городе во всей красе.

И вот в самый разгар моих переживаний и отчаянных попыток наладить свою жизнь после очередного телефонного разговора мы договорились с незнакомкой о первой встрече…

Темнее самой черной майской тучи стоял я у гостиницы «Казахстан», мои исковерканные джинсы были приспущены до предела, и я вынуждено надел свои старые высокие кроссовки, чтобы максимально прикрыть торчащие ноги. Настроение было хуже некуда, и я молил Бога, чтобы Раушан (так звали девушку) не пришла на свидание или оказалась некрасивой и злой, чтобы сразу извиниться и прекратить навсегда свои мучения и позор. Как это обычно бывает, девушка опаздывала, и я, съедаемый отчаянием и дискомфортом, отмерил для себя последние пять минут, после которых собирался покинуть злосчастное свидание и уйти домой.

Ровно через пять минут, подняв глаза, я увидел милую и красивую девушку, которая бежала мне ко мне, улыбаясь и приветливо махая рукою. Я тоже помахал ей рукой, и тут вдруг спохватившись, понял, что она бежит совсем не ко мне. Обернувшись, я увидел парня, спешащего к ней навстречу и заключившую ее в свои объятия. Когда, уже смирившись со всеми несчастьями, свалившимися на мою голову, я с горечью понял, что и здесь мне не повезло, я вдруг услышал такой знакомый по телефонным разговорам голос, произнесший всего два слова:

– Привет, Даник!

Взглянув на подошедшую девушку, я в тот же момент, забыл про все на свете: свои изуродованные джинсы, милую девушку в чужих объятиях, пропавшую олимпиаду и «четверку» по микробиологии. Раушан оказалась на редкость хороша собой, к моей радости, она не особо любила бары и кафе, и мы просто пошли с ней гулять, вниз по проспекту Ленина. С того дня я и Раушан практически не расставались, мы часто бродили по вечерней Алма-Ате, бесконечно болтали и целовались. Это было хорошее время, светлые и искренние отношения, радость от общения и нескрываемая грусть при расставании. Ночью мы скрытно продолжали общаться по телефону, делились любимыми книгами и слушали по несколько раз нетленный хит Ф. Р. Дэвида: «Words don’t come easy to me…»8

Через некоторое время я уехал в Джезказганскую область на два месяца в ССО. Перед отъездом я обрезал злополучные джинсы, сделав из них шорты с крутыми замочками и закрашенными лейблами. Вернувшись из стройотряда, я тут же купил себе новые джинсы «RIFLE». Но, так получилось, что оставшись без своей «счастливой золотой звезды», я, к сожалению, через полгода расстался с Раушан.

Время беспощадно: сегодня уже нет той милой и уютной Алма-Аты, наш институт переименовали, а многие из моих сокурсников и друзей, к сожалению, покинули этот мир. В память о той «золотой» поре остались многочисленные пожелтевшие черно-белые фотографии и слайды, письма друзей и теплые воспоминания о прекрасном времени молодости, любви и дружбы. Даже сейчас, спустя много лет, услышав песню «Words» на Ретро FM, я до сих пор с теплотой вспоминаю те прекрасные юношеские отношения и переживания, и вновь ощущаю манящее послевкусие своей студенческой весны…