Читать книгу Воин храма «Золотой Дракон». Часть 2 - Дара Преображенская - Страница 7

«Человек при рождении нежен и слаб,

при смерти – твёрд и крепок,

Все вещи и растения при рождении нежны и слабы,

а при смерти тверды и крепки.

Твёрдое и крепкое – это то, что погибает.

Нежное и слабое – это то, что начинает жить…

Сильное и могущественное

не имеют того преимущества,

какое есть у нежного и слабого».

(Лао-цзы, китайский мудрец).

……Кажется, я потерял сознание, провалившись в глубокий сон.

Очнулся я не скоро, во всяком случае ощущение времени стёрлось. Может быть, прошло всего одно мгновение, может быть, день или два, или несколько дней. Сон рассеялся, когда кто-то слегка прикоснулся к моему плечу. До этого момента я видел себя на вершине горы Су-шань, но только вокруг неё располагался не Шао-линьский монастырь, а монастырь Золотого Дракона.

Я видел, как я спустился с горы и вошёл в храм, где проводились богослужения. Вокруг в огромной зале курились благовония, создавая голубоватый дымок. Я пригляделся и увидел, что на богослужении присутствовали все преподаватели, с которыми мне довелось встретиться в течение своей жизни в монастыре.

Я видел серьёзное лицо учителя Ноу и сосредоточенное торжественное г-на Чонга – настоятеля монастыря. Они все молились, сложив ладони вместе. Но среди них я не увидел моего Учителя и одновременно друга Мастера Циня.

– Где же Мастер Цинь? – спросил я у учителя Ноу.

– Он ушёл, – спокойно ответил мой Наставник по боевым искусствам.

– Вы его похоронили?

– Нет, мой мальчик, – произнёс Учитель Ноу, – Мастер Цинь является Посвящённым, а Посвящённые уходят тогда, когда сочтут нужным, они не умирают.

– Как не умирают, – был обескуражен я.

– Посвящённые растворяют себя в пространстве. Каждый атом их физического тела находится под контролем их сознания. Поверь мне, это не под силу обычному смертному. В своё время твой учитель прошёл слишком много испытаний, прежде чем получить Посвящение.

Дальше всё куда-то ушло, я увидел перед собой того самого монаха-привратника с острой бородкой, который два раза приносил мне еду, когда я сидел под деревом возле монастыря Шао-линь. Он улыбался, хотя мне совсем тогда было не до смеха.

Я не мог понять, то ли я видел сон, то ли отделился от своего физического тела и отправился в свой монастырь, чтобы всё узнать о произошедших в нём событиях. А если это именно так, значит, я постиг ещё одну грань – отделение от своего физического тела и путешествие в мирах. Некоторых монахов этому учат специально.

– Меня зовут Ка-о-мин, – представился улыбающийся молодой монах с острой бородкой.

– Почему ты улыбаешься, Ка-о-мин? – спросил я. Я вспомнил, что точно так же звали нашего повара из монастыря Золотой Дракон.

– Потому что никогда раньше я не видел таких дураков, как ты, которые сидят двое суток под деревом в проливной дождь, подражая тем самым Великому Будде.

– А где я сейчас нахожусь?

– Конечно, внутри монастыря Шао-линь. Ты задаёшь глупые вопросы.

Ка-о-мин снисходительно посмотрел на меня:

– Впрочем, ты потерял много сил, и тебе нужно восстановиться, прежде чем ты встретишься с нашим настоятелем.

– Ваш настоятель сам хочет встретиться со мной? – удивился я.

Монах кивнул:

– Конечно, ведь ты – тот самый монах, которому удалось сделать «прыжок леопарда».

– А откуда ты знаешь? – удивление моё росло с каждым разом всё сильнее и сильнее.

Ка-о-мин пожал плечами:

– Странно, ведь во всём Китае таких, как ты, совсем немного, а отличные воины ценятся Императором. Почему же ты до сих пор не в его армии?

– Потому что у меня другой путь, – ответил я просто без обиняков.

– О каком пути ты говоришь? – спросил привратник.

– О пути философии и целительства.

– Вместо получения славы и почестей? Вместо возможности стать богатым?

– Да.

Ка-о-мин развёл руками:

– Воистину, странен и непонятен ум человеческий.

Затем он ушёл.

Помещение, в котором я находился было почти квадратным с белыми стенами и единственным окном. Через него можно было наблюдать всё, что происходило в окрестностях Шао-линя. Но меня в тот момент это мало привлекало. Я действительно был вымотан и ослаблен долгой дорогой и сидением под дождём. Моё тело требовало восстановления. В печи трещал огонь, поэтому в моей квадратной комнате было тепло и уютно. Я протянул руки к огню, чтобы согреться. Всё это время я лежал на очень толстой циновке, укрытый прочным одеялом. Я хотел расслабиться, уснуть, но в этот момент дверь моей комнаты раскрылась, и передо мной возник полноватый лысый человек невысокого роста, одетый так же, как и остальные монахи в шафранного цвета мантию. Он протянул мне миску с горячей похлёбкой.

– Настоятель распорядился кормить тебя, – сказал толстый человечек на чисто южном наречии.

Действительно, еду мне стали приносить чаще, хоть она и не отличалась тем разнообразием, как в мирской жизни. Но я привык. Из узкого оконца своей кельи я мог видеть, как тренировались монахи, они проделывали разнообразные упражнения, но среди них я не видел хотя бы одного монаха, кто бы мог сделать «Прыжок леопарда». Воистину, как оказалось на практике, «прыжок» был неподвластен для многих.

Моя жизнь текла размеренно, я был предоставлен самому себе, и всё же, меня почему-то не покидало ощущение того, что за мной пристально наблюдают. Кто это был, я не знал. Может, это были обычные монахи, а, возможно, и сам настоятель, встреча с которым мне ещё предстояла.

Ка-о-мин больше не пытался заговорить со мной, выполняя свои обычные обязанности привратника. Являлась ли подобная жизнь комфортной для меня? Я не привык к такому, но мне ничего не оставалось, как просто смириться.

Утром я читал мантры те, которые знал раньше и те, которые настоятель Чонг дал мне в свитках. Затем я проделывал упражнения, молился. Я был лишён общения, хоть для монаха это неважно, и всё же, мне было довольно непривычно.

Настал тот день, когда дверь моей кельи, наконец, раскрылась, и на пороге возник обыденный Ка-о-мин. Обычно привратник приходил три раза в день, чтобы принести мне еду, уносил опустошённую посуду толстый человечек, являющийся поваром в монастыре, который так сильно напоминал мне смеющегося Хоттэя. Он всегда справлялся о моём самочувствии, и мне было очень приятно. Приятно, потому что я не забыт, что я ещё кому-то нужен в этом мире.

– Ложная гордость, – как-то сказал мой учитель Мастер Цинь, определив моё состояние в этих двух ёмких словах. В то время я пребывал в состоянии депрессии, так как Китай был так погружён в дожди, и у меня не было возможности навестить своих родителей. Тогда я ощущал себя никому не нужным, заброшенным существом.

– Почему «ложная гордость»? – спросил я в ответ у Учителя.

Он улыбнулся мне:

– Послушай, Ли, тебе кажется, что ты – один в мире, хотя на самом деле это – всего лишь иллюзия, потому что ты не один. Мир в тебе и ты с миром. Мир отражает твои собственные мысли, и с тобой происходят те события, о которых ты даже не думаешь, потому что это твоё подсознание. Ты думаешь, что если тебе сейчас грустно, то и миру вокруг тебя тоже должно быть грустно. Нет, это не так. Мир подстраивается под твоё желание грустить, вот поэтому ты видишь вокруг себя мрачные блеклые цвета. Но стоит тебе улыбнуться, как всколыхнётся множество миров, и через некоторое время тебя захлестнёт радость.

Слова Мастера Циня заинтересовали меня тогда, потому что он говорил о тех вещах, о которых я не знал.

С родными я так и не увиделся, но обещал себе, что обязательно навещу их в будущем. Будущее растянулось на многие года. Я даже не мог себе представить, как живёт мой друг детства Кэнь. Как сложилась его дальнейшая жизнь?

Может быть, он уже женился, и сейчас окружён многочисленным семейством? Или одинок и ведёт хозяйство?

В этот раз визит Ка-о-мина был незапланированным. Время для еды ещё не подходило. Я с удивлением посмотрел на Ка-о-миня.

– Что случилось? – спросил я.

– Идём со мной. Настоятель желает видеть тебя.

Волнение захлестнуло меня с головы до пят, но я не показал своего состояния.

Я послушно встал и последовал за привратником. Мы шли по каким-то перекрытиям, затем вдоль галереи; на всякий случай Ка-о-мин протянул мне тёплый халат, потому что в последнее время погода шалила, наступали холода, и в воздухе танцевали первые снежинки, загадочно кружась в воздухе.

Затем мы переходили ещё две галереи. По лестнице мы поднялись в башню. Около входа Ка-о-мин остановил меня и сказал:

– Сейчас я сообщу настоятелю Суню, что мы пришли. Веди себя тихо, не совершай множество бесполезных движений. Когда войдёшь внутрь, поклонись и старайся смотреть в пол, пока г-н Сунь не даст тебе знак поднять голову.

– Знак? – спросил я, – Как я пойму этот знак?

– Не задавай глупых вопросов. Ты поймёшь.

Затем привратник скрылся за дверью, а я остался на лестнице ждать. Холода я не чувствовал, очевидно, из-за волнения. Через некоторое время дверь вновь раскрылась, и я вошёл внутрь по приглашению Ка-о-мина.

В келье настоятеля Шао-линя, г-на Суня, было темно, грела одна единственная лампадка, которая давала слишком мало света. Я увидел на стене один единственный рисунок.