Читать книгу Сердце волка. Душа человека - Дарела Лист - Страница 7

Только спустя месяц после операции мальчик открыл глаза и увидел свет, но что-то новое он ощущал в себе. Ранее ему казалось, что мир вокруг был красочней и ярче, а ныне всё стало серым и унылым. Но сердце больше не болело. Малыш приложил руку к груди и нащупал большой шрам. Тогда он поднёс руку к носу, понюхал пальцы и понял, что не чувствует больше запахов. Всё вокруг ему показалось необычно новым, странным и даже причудливым, как будто он заново родился в другом теле. Он продолжал ощупывать себя: нос, уши, волосы, живот, руки, ноги – эта игра в узнавание самого себя забавляла малыша, и он тихонько засмеялся.

Иван Дмитриевич в это самое время был в кабинете и обсуждал с Валерием Павловичем возможность проведения другой операции по пересадке сердца, как вдруг услышал детский смех. Они вскочили с дивана и кинулись в комнату, где жила Василиса с детьми.

Василиса держала сына на руках и улыбалась:

– Иван Дмитриевич, поглядите, он очнулся! Мой сынок снова со мной! Спасибо вам, всю жизнь буду за вас молиться! – И Василиса, уложив сына в кровать, упала на колени и стала целовать руку доктора.

– Сейчас же прекрати, Василиса! Встань и никогда так больше не делай!

Он поднял её с колен и посмотрел в голубые глаза. Боже мой, чего он в них только не увидел: и благодарность, и доброту, и радость, и жизнь, и любовь! Да, да любовь, настоящую любовь женщины к мужчине. Её бездонные прекрасные глаза блестели, грудь волнующе касалась его. Василиса покраснела, отвела взгляд и отвернулась.

Иван Дмитриевич любовался её лебединой шеей, изящными плечами, тонкой талией и признался сам себе, что без ума влюблён в неё.

Валерий Павлович не видел этой сцены, потому что был целиком поглощён осмотром ребёнка. Всё казалось в норме, но каково же было их удивление, когда Димитрий, так звали мальчика, не узнал матери.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Иван Дмитриевич у своего маленького пациента.

– Хорошо, – чуть картавя, ответил Димитрий.

– Что у тебя болит?

– Ничего.

– Ты помнишь, как тебя зовут?

– Нет.

– А маму помнишь?

– Нет.

Тут Василиса заплакала, а Иван Дмитриевич стал её успокаивать:

– Нет ничего страшного в том, что ребёнок ничего не помнит, такое бывает, если человек долго пролежал без чувств. Ты не переживай, Василиса, пройдёт ещё немного времени, и он полностью поправится.

Тут заплакала Машенька-найдёныш, и Василиса бросилась её кормить. Доктора деликатно удалились и отправились в столовую, где их ждали обед и холодная водочка в графине.

– Вот и наступил тот день, когда мы можем вздохнуть спокойно, не опасаясь за жизнь мальчика.

– Да нет, любезный Валерий Павлович, ещё не наступил тот день. Это сердце, мне так кажется, может многое поменять в организме.

– Каким же образом? – отправляя в рот кусок селёдки, поинтересовался Валерий Павлович.

– Представь себе волка, его повадки, его характер. У меня есть подозрения, что мальчику может передаться нрав хищника…

– Глупости, говоришь, – перебил его друг, – по твоему, если мы, к примеру, пересадим человеческое сердце волку, то он станет человеком? Чушь, ерунда, полный абсурд! Это я тебе как врач и учёный говорю. Изменения будут, но не таких масштабов, о каких ты подозреваешь. Мальчик определённо не станет волком. Человеческий организм переборет волчью породу.

Иван Дмитриевич встал из-за стола, прикрыл дверь, ведущую в столовую, и произнёс шёпотом:

– Конечно же он не станет выть на луну, хотя и такой возможности не стоит исключать. Мальчик ещё слаб, поэтому нам остаётся только наблюдать за ним. Я завёл журнал, пожалуйста, Валерий Павлович, записывай сюда все свои мысли, наблюдения и подозрения. Мы провели операцию замечательно, и теперь только от Димитрия будет зависеть, как быстро он восстановится. Сейчас предлагаю выпить за сегодняшний день, за жизнь этого молодого человека, за нас и за Россию!

Они выпили и занялись обедом, который удался кухарке Дусе на славу. Впрочем, она всегда старалась, когда в гости приходил симпатичный доктор Валерий Павлович, а мужу её, кучеру Василию, о симпатиях жены вовсе незачем было знать.