Читать книгу Дашуары - Дарья Гребенщикова - Страница 4

мамин брат, летчик на международных авиалиниях, высокий, сероглазый красавец в синей лётной форме, подарил маленькой Наташке, вместе с шоколадками, жвачкой и фломастерами, журнал «Alitália». Наташка, рассмотрев скучные аккуратные заводы, кукольные винограднички, фото неизвестных ей артистов, наткнулась на фотографию городка у моря. Снято было сверху, с горы – и весь крошечный городок помещался на ладошке, внутри него был залив, а за молом – море. Итальянское море. Нездешнее. Оно было сапфировым у горизонта, и бирюзовым – у каменной гряды. Разноцветные домики сидели так близко, будто кто-то, жалея место, строил их один – на другом. А чтобы не потерять – красил в разные цвета. Бриз шевелил белые с красным зонтики, а лодки качались в бухте.

Наташка вырвала фотографию, обрезала ее ножницами и прикрепила к стене, на булавках и пионерском значке.

Фотография висела. Наташка, просыпаясь – сразу шла по этому веселому городку, и встречала раннее, нежаркое еще солнце, и шлепала босыми ступнями по камням, по которым ходили еще гладиаторы, или Александр Македонский. Или – все вместе. Она всегда купалась в одной и той же бухте, и плыла – навстречу дню, парусам и радости.

Увы, жизнь оказалась скучной, как бетонные стены спального района. В перестройку про институт пришлось забыть, потом заболел и умер отец, Наташка осталась с мамой, обе бедствовали. Дядю сократили, он спился, и теперь уже Наташка носила ему банки с бульоном и дешевые сигареты.

Всю эту жизнь она могла перенести только ради одного – ради итальянского городка, тихой лагуны и белых занавесок, рвущихся из окна, пахнущих морем и чужой любовью. Наташка откладывала деньги, но дефолт, или непредвиденные обстоятельства сжирали все, оставляя ее с одним – с надеждой. Она шла к своей мечте, отказывая себе во всем, она выходила из заплеванного подъезда и шла на берег моря, и смотрела на спинки дельфинов, плывущих на горизонте. Она знала про этот городок – все. Вернацца… Чинкве-Терре… Лигурия… все путеводители были прочитаны. Но они только мешали ощущать запах йода и песка, слышать песню, которую поет на площади загорелый парень – в старой соломенной шляпе…

Когда она собрала столько, что ей хватило бы на неделю в Вернацца, да еще на роскошный день в Риме, она пошла в турагентство. Скучала девица над компьютером, парень трепался по сотовому и крутил пальцем сувенирный глобус. Ей никто не заинтересовался. Девица сразу определила – однушка в Бирюлево, машины нет, не замужем, работа с подработкой – не клиентка… Наташа, не слыша саму себя, сказала – мне нужен тур в Италию. В Вернацца.

– и что, Вас больше НИЧЕГО не устроит? – девица ковыряла клавиатуру. – вообще… Вы в курсе?

И дальше – что это недешево, и дорогая страховка, и перелет, и вообще… – Ром, – окликнула она крутившего глобус, – предложи девушке что-то реальное, – и отвернулась.

Наташа, которая уже шла по ступенькам к морю – споткнулась и растерялась. Она уже – долетела, как они этого не понимают?

– давайте Вас в Таиланд, идет? – Рома зевнул в телефон, – там горящий тур, ага? Зачем Вам эта Италия? А Таиланд!

Наташа, как сомнамбула, протянула деньги.

В день отлета группы она лежала дома, и смотрела – как волны перекатываются через мол Вернаццы. Парень, игравший на гитаре, замолчал, вынул из-за уха цветок и бросил ей.

Жить надо, особенно, если тебе 31 год и жить не хочется. Наташка встала – и пошла. Потому, что море – вечно, и солнце, освещавшее пыльные окна квартирки на улице Бирюлевская, освещало и стаканы на стойке бара в траттории Вернаццы. Иногда Судьба, изумляясь такому упорству, меняет свой план – и все складывается. Иначе.

Наташка попала в фирму, торгующую винами, и в ее доме появился Иштван Эчеди. Венгр, от которого вся женская часть, включая унылую уборщицу, лежала в глубоком нокауте. Почему Иштван выбрал ее, никто не знал, а Наташка не задумывалась. До озера Балатон, они, правда так и не добрались – фирма разорилась, Иштван исчез, зато Наташка, к своему изумлению. родила красивую девочку. На новорожденную ходили смотреть все – от врачей до нянек.

Наташка назвала дочь Верой – разумеется, от ВЕРнацца, дала папино отчество и мамину фамилию. Как бы создала себе – сестру, но со счастливой перспективой. Вера Александровна Римская.

Вера росла ангельским созданием, что лишний раз подтвердило справедливость предыдущих испытаний. Вид Вернаццы со стены не исчез, но поистрепался изрядно. Маленькая Вера, начав раскрашивать фломастерами обои, добралась и до залива, в котором появилась двенадцатицветная рябь. Пластилин добавил жирных пятен на скатерть траттории, а ножницы – отрезали пару яхт и элероны.

Но картинка была жива… По ней Вера училась читать, рисовать и мечтать. Первое её слово было не «дай», как положено, а сказанное в два слога – вел-наса. Многочисленные сестры куклы Барби, отданные подружками, у которых выросли девчонки, говорили между собой о море, и ели пиццу, вырезанную из рекламы.

Засыпая под сборники итальянской эстрады, Вера видела красивые сны, яркие, как ягоды клубники на даче. Как-то на день рожденья Вере, уже десятилетней, подарили коробку паззлов. Судьба улыбнулась еще раз. Это была Вернацца. Целый месяц мать и дочь, выгородив место на полу, собирали воедино лигурийский городок, и вот уже было понятно, где какие ставни, а где белье сохнет на балкончике, а где машет рукой приветливая полная брюнетка, а где… и тот парень – в шляпе, он тоже был там – играл на гитаре. Только шляпа его была – без цветка…

Наташа работала, Вера училась. Наташа работала, Вера росла. Наташа работала, а Вера поступила в институт. Удивительно, но все то, что с таким трудом отбивала у жизни Наташа, Вера получала просто – по взмаху ресниц. Ресницы были сумасшедшие. На спор в школе выдерживали три спички… смуглая от венгерского папы, темноволосая Вера обладала еще дивным льдистым цветом радужки – и черным зрачком, что делало взгляд призывным и глубоким. Неудивительно, что на 1 курсе она вышла замуж, и не за студента, а за человека богатого настолько, что было неважно – кем он работал, и работал ли вообще.

Илья был представлен маме походя – перед отлетом в Европу, в свадебный тур. Наташа стыдливо видела их бирюлевскую квартирку чужими глазами и прятала руки без колец и маникюра.

Без дочери квартира странно расширилась, пришла в порядок и застыла. Потом появилась тоска, зашевелилось одиночество по углам. Вера с Ильей появились вечером, без звонка, сумасшедшие, счастливые, просоленные, загорелые, совершенно иностранные, – как сказала себе Наташа. Хохоча, они вываливали на столик кухоньки продукты, названия которых Наташа не знала, Илья разливал по бокалам вино, Вера все открывала какие-то коробки и пакеты – прикидывала на обалдевшую Наташу разноцветные тряпочки, невесомые платки, какую-то воздушную бижутерию… У Наташи кружилась голова, она не понимала – радоваться? ругаться – зачем столько денег впустую? Спросить – что дальше?

Вечер стих с фонарями, Вера засобиралась – домой, в другую жизнь, где не бывает проблем, разве так – мелочи. На пороге, она вдруг хлопнула себя по лбу

– Илюш! ну?

– так… – Илья помялся, – на день рождения же хотели?

– ааа… ждать еще… давай сразу?

– как хочешь, …, – Илья полез во внутренний карман куртки и достал пакет, – вот. Наталья Александровна – Вам. От нас…

– что это? – Наташа вертела голубоватый тяжелый конверт, – что?

– мам! – Вера чмокнула Наташу в щеку, – Илюха тебе в твоей Вернацце домик снял – вон тот. с зелеными ставенками! – Вера помахала рукой. – тут все, билеты там, страховки, вся фигня…

– ну… а как же? а что? Вера? Илья? да что же… – Наташа махала конвертом, не в силах говорить, – как же?

– ой, мам, – Вера уже отпихивала Илью, целовавшего ее ладонь. – мы еще это забыли… а! вот! мам. я беременна!

Не разбирая на ночь дивана, сидела Наташа и глядела на паззл своей Вернаццы, на розовый домик с зелеными ставнями. Парень, игравший на гитаре, вдруг поднялся, подмигнул Наташе, снял шляпу, помахал ею, будто подметая площадь, и пошел вверх – к башне Bastione Belforte.