Читать книгу Волшебный яд любви. Колючки в брачной постели - Дарья Калинина - Страница 6

В наступившем полумраке стало необычайно жутко и страшно. Что-то шуршало, шептали чьи-то голоса, раздавался плач. То ли у соседей, то ли из потустороннего мира, откуда в свой бывший дом рвались убитые женщины – тетя Юля и ее дочь Верочка.

Леся услышала, как что-то клацает, и лишь спустя минуту поняла, что это стучат ее собственные зубы.

– Села зарядка. Но ничего, у меня есть еще фонарик в телефоне, – вдруг вполне буднично произнесла Кира. – Вот только не уверена, что он проработает долго. Кажется, я забыла поставить свой телефон сегодня ночью на зарядку.

Однако свет от телефонного фонарика был достаточно сильным, чтобы прогнать обступающие подруг призраки и страхи. Теперь это была просто комната и никакого туннеля в потусторонний мир.

– Уф! – выдохнула Леся с облегчением. – Как хорошо!

– Хорошо? Что же тут хорошего? Тайник-то пуст!

Но Леся лишь краем глаза взглянула на тайник. Да и что за тайник такой? Просто ровное прямоугольное отверстие, проделанное между днищем одной из полок и задней стенкой. И кстати, само отверстие было не сказать что особенно большое. И если внутрь засунуть руку, то становится ясно: там могло лежать только что-то очень плоское. Например, конверт или бумаги.

– Или золотая цепочка. Или горсточка драгоценных камней. Или…

Перечислять маленькое и емкое можно было еще очень долго. А у девушек на это совершенно не было времени. На всякий случай они немного пошуровали в тайнике, но, конечно, ничего там не обнаружили. Они осмотрели остальную мебель, но уже понимали, что если в ней что-то и было, то раззадоренная своей находкой из письменного стола Юлия Аюповна обнюхала и обыскала каждый кусочек всей старой мебели, бывшей в квартире с самого начала.

И как раз в тот момент, когда Кира осматривала верх старого платяного шкафа и не находила на нем ничего, кроме тонкого слоя нежной пушистой пыли, в прихожей неожиданно зазвонил телефон. От громкого звука подруги буквально подпрыгнули до потолка. Кира реально коснулась потолка макушкой. А Леся подпрыгнула и взвизгнула от страха.

– Тихо.

– Мне страшно!

Кира тоже поежилась. Конечно, они знали, что в квартире есть телефон, но почему-то не думали о том, что он может зазвонить. Кому тут звонить? Мертвые ведь по телефону не говорят.

– Взять трубку?

– С какой это стати?

– А вдруг это звонит убийца?

– Зачем ему сюда звонить? Он лучше других знает, что тут ему никто не ответит!

Леся признала это замечание справедливым, но все равно продолжала переживать.

– А вдруг это важный звонок? Надо взять!

– Ну возьми!

Кира сказала это просто так, чтобы Леся замолчала. Она не ожидала, что подруга в самом деле схватится за телефонную трубку. Но Леся схватилась.

– Алло, – произнесла она, не обращая внимания на ужасные гримасы, которые строила ей Кира. – Слушаю.

– Ну, наконец-то! – раздался в трубке женский голос. – Верочка, это ты?

Женщина была уже явно не молода. И Леся, сама не понимая, зачем она это делает, солгала:

– Да, это я.

– А, моя хорошая! А это тетя Амалия звонит. Детка, а мама там далеко?

– Мама… Она в ванне.

– Моется, значит, – с удовлетворением произнесла женщина. – Ну, хорошо, не дергай ее. Пусть моется. Я позвоню ей попозже. Передашь?

– Да.

Дав свое согласие что-то передать покойнице, Леся содрогнулась. Но было уже поздно. Назвавшись именем одной покойницы, она тут же получила задание для другой. Что называется, назвался груздем, полезай в кузов.

– И еще скажи маме, деточка, что я узнала все, о чем она меня просила. По поводу тех документов, которые она мне отдавала. Все именно так, как я и предполагала. Ты меня слышишь? Алло? Тьфу, совсем связь плохая. Верочка, передай маме, я еще позвоню ей!

Леся с нескрываемым облегчением положила трубку обратно на рычаг и передала разговор нетерпеливо ожидающей Кире.

– Тетя Амалия, говоришь, – задумалась та. – Интересно, надо будет посмотреть в записной книжке убитой. Наверняка это ее близкая подруга.

– Если близкая, то как она спутала мой голос с голосом Верочки?

Но Кира отмахнулась. У нее уже появилась новая цель, и отвлекаться от нее Кира была не намерена.

– Даже если эта Амалия и не слишком близкая подруга, мы должны с ней переговорить. О чем-то покойница просила свою знакомую.

– А тетя Люда ездила зачем-то к писателю Ураганову. С ним тоже надо поговорить.

– Боюсь, с Урагановым может быть сложнее. Он ведь уехал куда-то, и вполне возможно, что надолго. А вот эта Амалия мне кажется человеком перспективным. Жаль, что ты не спросила у нее номера ее телефона!

Говоря это, Кира уже вовсю рыскала по прихожей, светя направо и налево своим фонариком. Она искала записную книжку покойной тети Юли. Пожилые люди обычно бывают слишком осторожны, чтобы целиком и полностью полагаться исключительно на свою память или электронную память приборов. Они любят, чтобы номер с именем абонента был по старинке зафиксирован на бумаге синими или черными чернилами.

– Где-то тут в квартире должна быть телефонная книжка. Если нет, если ее забрал убийца или еще кто, то беда! Даже не представляю, кто может нам помочь в поисках этой Амалии.

К счастью, книжка нашлась довольно быстро. Она лежала прямо на полочке возле телефона. Ментов она почему-то не заинтересовала. А вот Кира схватилась за нее весьма жадно.

– Где же тут Амалия? Амалия должна быть, по идее, на «А», но ее тут нету!

– Посмотри дальше, – подсказала ей Леся. – Возможно, тетя Юля записала подругу на фамилию.

Амалия Геворковна Вартанян нашлась почему-то на букву «Ф». Возможно, потому, что все остальные листочки были заполнены так, что на них не было уже ни единого свободного местечка. Ну, а последние буквы алфавита традиционно наиболее редки для фамилий. Много ли у вас знакомых Якушевых или Фатеевых? А вот Антоновых и Воробьевых пруд пруди. И на страничках, отведенных для последних букв алфавита, свободного места всегда предостаточно.

– Надо для этих букв давать места поменьше, а для других, востребованных, наоборот, побольше.

– Ты не болтай, ты записывай!

Кира переписала себе телефон Амалии Геворковны, положила было книжку на место, но через секунду передумала и забрала ее.

– Неизвестно, с кем еще из друзей тети Юли нам придется поговорить. Пусть книжка пока останется у меня.

– Ага. И с друзьями Веры нам тоже надо бы пообщаться.

– И с соседями.

– Ну, с ними-то уже менты пообщались.

Но у Киры было свое мнение на этот счет. То, как был проведен осмотр в квартире убитых женщин, ей в корне не понравилось.

– Тайник они если и нашли, вряд ли обратили на него серьезное внимание. На нем не видно следов угольного порошка, отпечатки пальцев там не снимали.

– А должны были бы.

– Вот именно! И записная книжка! Они ее даже не тронули!

– Наверное, осмотр проводил молодой оперативник. Он довольствовался мобильной трубкой с набором номеров.

Видимо, так и было. Молодое поколение упорно не желает понимать и принимать привычки стариков, которые, в свою очередь, так и не научились до конца доверять электронике и больше полагаются на самих себя и бумагу.

– Что написано пером, того не вырубишь и топором. А вот с компьютером все иначе. Вообще, дьявольская какая-то задумка этот компьютер, сплошной обман. Ведь несколько нажатий на клавиши – раз, и ничего нет! Ни денег, ни тебя самого, ни твоей семьи и дома!

Кира знала, о чем говорила. У подруг был близкий приятель Лисица, который хоть и не тянул на звание самого лучшего хакера, но зато имел достаточно связей во всех кругах. В том числе и среди продвинутых хакеров у него имелись нужные контакты. Так что было кому помочь Лисице укрыться от всевидящего ока налоговой инспекции и всех прочих официальных структур.

Непонятным образом Лисицы вроде бы и не существовало на этом свете. Имелся дом, имелись в нем квартиры и жильцы. Вот только номера квартиры Лисицы не было ни в одних документах. Лисица жил и благоденствовал, но в электронном виде его не существовало нигде. Ни в паспортном столе, ни в налоговой инспекции, ни в пенсионном фонде.

– Зачем тебе это нужно? – неизменно поражалась Кира. – Ведь ты не получишь пенсии. Не сможешь получить форму девять и прочие бумаги, которые тебе нужны.

– А они мне и не нужны! А насчет пенсии, то если доживу, уверяю тебя, мне помогут сделать мой счет в их сомнительном фонде более чем солидным!

Вот так! И получит Лисица, ни одного дня нигде официально не проработавший, какую-нибудь весьма приличную пенсию, как, к примеру, прокуроры или другие работники органов. А за что, спрашивается? За то, что у него есть друзья среди хакеров? В прежние времена, когда люди полагались исключительно на бумаги, скрепленные печатями и написанные рукой живого человека, такое было просто невозможно. Но сейчас, когда на смену человеческому фактору пришел даже не автоматизированный, а электронный фактор, такое стало возможным.

И что это такое происходит? Уж не преддверие ли это конца всего нашего мира? Когда нельзя полагаться ни на кого и ни на что, потому что любая вещь, в том числе и деньги, может вдруг оказаться обманом, не предвещает ли это закат самой цивилизации?

Но завладевшая записной книжкой покойницы Кира была счастлива. Она прекрасно понимала, какое сокровище попало ей в руки. Записная книжка в мобильном телефоне хранит в себе контакты едва ли за несколько лет. А у Киры перед глазами были телефоны людей, нажитые тетей Юлей за долгие десятилетия. А возможно, что и за всю ее жизнь.

– Книжечка-то достаточно замусоленная. У меня у самой есть такая же, правда, все-таки почище и поновей. А этой лет тридцать-сорок, никак не меньше!

И крайне довольная своим уловом Кира сказала, что готова уходить. Больше ее в этой квартире ничто не интересовало. Но Леся по какой-то причине медлила.

– Странно, – сказала она, – что нет никаких вещей, принадлежавших этому дяде Саше.

– Что?

– Если он был военным, то у него должны были сохраниться награды – медали, оружие, парадный мундир, наконец! Все это должно остаться вдове. Но этих вещей нет!

– Наверное, продали, – предположила Кира. – Вдова и дочь нуждались после смерти кормильца. Прожить на пенсию все же трудновато, вот они все и продали. Такие вещи всегда имеют цену.

– Ну, не знаю. Насколько я поняла, тетя Юля очень любила своего мужа. Она должна была сохранить вещи, как память о нем. А ничего нет!

Кира задумалась. Да, в квартире если и присутствовали признаки нахождения в ней мужчины, то исключительно Славки. Дезодорант, бритва и темно-серые тапочки сорок третьего размера в прихожей, вот и все, что имелось тут от него. Но он жил в этом доме всего год. А вот отец Веры прожил с ее матерью долгих двадцать с лишним лет. И где же те вещи, которые он после себя должен был оставить? Их просто нет! Нет даже фотографии дорогого папочки на стене в красивой рамке.

– Правда, после Вериного отца осталась мебель. Ее выкинуть не решились. Переставили из кабинета в спальню Юлии Аюповны и на этом успокоились.

– Хм, – пробормотала Кира. – Смотри-ка, а ведь у мужика был свой личный кабинет для работы. И квартира трехкомнатная. Да он занимал солидную должность в своем ведомстве. Простому майору или капитану таких шикарных хором ни за что бы не дали!

И это была еще одна загадка. Кем был отец Веры? Но с другой стороны, если человек занимал солидную должность, то упоминание о нем обязательно должно было найтись на страницах Сети. Кира это понимала и поэтому сказала:

– Отношениями в семье мы займемся позднее. Мебель покойника и его вещи тоже далеко не самое главное в нашем расследовании. Для начала мы узнаем, кто был отец Веры, чем он занимался и какое звание имел. Ну а потом уж будем действовать исходя из полученных сведений.

Леся не возражала. Она лишь еще раз прошлась по квартире, пытаясь понять, что удерживало Славку тут почти целый год. И снова ничего не поняла. Хорошая квартира, спору нет. Но ведь и Славка не был «бесприданником»! У его родителей вполне ничего себе квартирка. Почему же Славка предпочел жить тут, с тещей, а не на своей законной площади вместе со своей мамой и молодой женой?

– Нам надо поговорить с родителями Славки.

– Ага. И с ними тоже.

И так как последнее было осуществить легче всего, то именно со звонка родителям Славы подруги и начали. Время было еще не самое позднее, и девушки рассчитывали, что уже сегодня они разживутся какой-нибудь информацией от этих двоих.

Вот только покинуть опечатанную квартиру оказалось потрудней, чем попасть в нее. Когда подруги собрались выходить, они услышали на лестничной клетке возбужденные голоса бдительных соседей.

– А я вам говорю, что печать кто-то снял! – вещал тоненький женский голос.

– Мальчишки, – предполагал солидный мужской.

– Нет, не мальчишки. Какие мальчишки? Скажете тоже! Это вы свою молодость вспомнили, Христофор Бонифатьевич! Это раньше мальчишки туда-сюда шмыгали, а нынче у нас в подъезде всего двое детей, одному полтора года, второму три. Они и до дверной-то ручки не дотягиваются, что уж там говорить про печать.

– Кто же тогда мог, Фаина Наумовна?

– Уж даже и не знаю, что предположить-то! Небось мародеры?

– Мародеры – это у вас со времен вашей бабушки еще страхи сохранились, Фаина Наумовна! Гетто, еврейские погромы и всякое такое! Нынче этого нет! Нынче у нас толерантное общество, сколько раз можно вам это повторять!

– Повторяйте хоть до второго пришествия, Христофор Бонифатьевич! А только я вам так скажу, общество отдельно, а люди отдельно! И вообще, не пойму я, к чему вы вдруг мою национальность к этому вопросу решили приплести? Обидеть меня снова хотите, так, что ли? Никак забыть не можете, как ваши уважаемые родители против меня настроены были?

– Прямо удивляюсь вам! И что вам мои покойные батюшка с матушкой покоя-то не дают! Уж и на свете-то их, считай, третий десяток как нету, а вы им все былые обиды забыть не можете!

– Да как же тут забудешь, когда…

– Ша! – неожиданно гаркнул мужской голос. – Ша, Фаина! Ты про дела говори, а не мыслью по древу растекайся! Что конкретное у тебя на уме есть, ты говори! А так нечего!

Но неизвестная подругам Фаина Наумовна и не думала сдаваться.

– Вы мне не тыкайте, пожалуйста! Мы с вами хоть и женаты, Христофор Бонифатьевич, но субординацию забывать не следует. Или забыли о моих заслугах перед Отечеством? Они повыше ваших будут! Так что я требую вашего ко мне уважения.

– Забудешь о ваших заслугах, как же! Каждый день мне это напоминаете.

– Ах так! И зачем я только согласилась на это замужество! Жила бы себе спокойно, внука бы растила. И не знала бы ни вашей грубости, ни вашей черствости, Христофор Бонифатьевич.

– Что это вы такое говорите, голубушка? А разве не вы настаивали, чтобы мы квартиры свои так обменяли, чтобы мы с вами в постоянном тесном соседстве были? А?

– Снова вы за свое! Я вам о деле, а вы былое вспоминаете все!

Препирательства между старыми чудаками могли продолжаться еще долго. Но Леся не выдержала, открыла дверь и увидела перед собой странную парочку. Маленькую старушку в плетенной крючком шали и высокого, широкоплечего и какого-то мясистого старика с пышными усами рядом с ней.

– Здравствуйте! – поздоровалась Леся с опешившими стариками. – Вы уж нас с подругой извините, что мы стали свидетелями вашей ссоры. Мы не мародеры и не грабители. Мы занимаемся независимым расследованием случившегося преступления. И мы очень хотим, чтобы настоящий преступник был наказан!

И увидев, как блеснули глаза двух стариков, поняла, ее удар угодил точно в цель. Они помогут! Скучая на пенсии, но не растеряв природного острого ума, эти двое охотно помогут следствию. Вот только у мальчишки-оперативника, который допрашивал стариков, не хватило времени, чтобы повнимательней послушать ближайших соседей убитых женщин. А если бы он их послушал… О-о-о… Тут бы он услышал массу всего интересного.

В этом подруги были уверены и не ошиблись.

– Значит, частные сыщики? – прищурился на девушек Христофор Бонифатьевич, подбоченившись и став еще выше ростом. – Интересно. Впервые вижу, чтобы женщины были сыщиками. Хм… И как? Получается у вас?

– Вообще-то, мы частным сыском занимаемся в свободное от основной работы время, так что… мы не профессионалы, а скорее любители.

– А что же за работа у вас?

– Мы владеем туристической фирмой. Отправляем людей на отдых.

– Одна из вас владеет? – тут же вмешалась Фаина Наумовна. – Или в равных долях?

– В равных. И чтобы избежать вопросов, которые нам обычно задают, сразу скажем, что риски наших клиентов застрахованы. Если их отдых сорвется по нашей вине, они получат обязательную солидную компенсацию. Нашему бизнесу уже семь лет. И мы за это время ни разу не сменили юридического лица!

– Это хорошо! – одобрила Фаина Наумовна. – А то этих фирм-однодневок нынче развелось, не пересчитать! Только и читаешь в газетах, эти открываются, эти закрываются, а другие вовсе банкротами себя признают. И что делать в таком случае пострадавшим клиентам? На этот вопрос у нас в государстве до сих пор весьма туманный ответ.

– Что ты хочешь, Фаина? Мы пришли к капитализму всего двадцать лет назад или даже чуть меньше этого. Все наши прежние дореволюционные наработки были уничтожены в пламени революции и войн. А в Европе капитализм эволюционирует и процветает вот уже третью сотню лет! Конечно, они далеко ушли от нас в плане законов и прочего. Лет через сто и в нашем обществе наступит почти что всеобщее равенство, к которому мы в советские годы так рвались. Только основано оно будет не на принудительной, а добровольно-общественной основе. Если человек одинок и богат, то платить налоги он станет больше, чем другие. Ну, а к примеру, человек с тремя малолетними детьми, имеющий бюджетный оклад, станет получать всяческие пособия и льготы, которые помогут ему поддерживать приличный уровень жизни. Пусть и в самом низу среднего класса, но все-таки именно среднего!

– И к чему это все приведет, Христя?

– Это приведет ко всеобщему равенству и процветанию всей страны!

– Ты эти идеологические термины оставь в своем прошлом! Нынче они не работают.

– Нынче – нет! А лет через шестьдесят заработают!

– Долго ждать!

– А я не тороплюсь!

Старики были готовы сцепиться в очередной интеллектуальной схватке. Каждый собирался отстаивать свое мнение с пеной у рта до сердечного приступа и питья валидола, а возможно, что и вызова бригады неотложной помощи. Но Леся остановила бой, сказав:

– А вы видели, кто приходил к убитым женщинам в тот день?

И старики замолчали, мигом забыв про свои политические разногласия.

– Пройдемте ко мне, – вежливо пригласил девушек Христофор Бонифатьевич, носящий имя знаменитого капитана Врунгеля.

И кому только могло прийти в голову назвать своего ребенка именно таким именем?

Фаина Наумовна явно обрадовалась, что интересующие ее переговоры перенесутся на сторону оппонента. Не придется тратиться на чай и сахар, так она сказала. Как уже поняли сыщицы, эта пожилая пара хотя и состояла в супружеских отношениях, но жили старики в соседних квартирах, вместе со своими детьми от прежних браков. И хотя Фаина Наумовна намекала на то, что ее воинское звание выше, чем у ее мужа, но уровень жизни ее семьи был явно ниже.

Христофора Бонифатьевича, как отставного адмирала морского флота, такая ерунда не интересовала. Он предложил молодым женщинам похозяйничать на его кухне, сказав, что они могут брать все, что им придется по вкусу.

Вкус у Христофора Бонифатьевича, надо сказать, был отменный. Красная икра. Хороший дорогой сыр. Копченая колбаса и жирная ветчина, которая никак не могла быть полезна человеку в его возрасте. Все прочие продукты, которые нашли подруги, также были высокого качества. Семга, свежие огурчики, йогурты с вкусными шоколадными шариками внутри. Не эксклюзив, привозимый за поистине бешеные деньги из-за рубежа, но очень и очень достойный его российский аналог.

Фаина Наумовна наблюдала за суетой подруг с поджатыми губами. Она явно не одобряла расточительства своего Христофора Бонифатьевича. Но при этом и протестовать вроде как тоже не имела права. Оба пожилых человека жили в отдельных квартирах и имели отдельный бюджет. Так что отставной адмирал мог жить как ему вздумается. Хотя и странно, ведь старики упоминали о том, что они женаты.

– Скажите, – прервала наконец Кира первой затянувшееся молчание. – Кто мог убить ваших соседок? Какое ваше мнение? К ним кто-нибудь приходил?

Старики быстро переглянулись между собой, и адмирал ответил:

– Мы в тот день в районе обеда видели Славу.

– А кроме него? Кроме него, вы никого не видели?

Старики снова переглянулись. Во взгляде Христофора Бонифатьевича промелькнула сложная гамма чувств, смысла которой подруги не поняли. Взгляд был устремлен на Фаину Наумовну, и женщина пошевелилась.

– Ну… Фая… Дорогая, скажи девочкам, кого ты видела.

– Был тут еще один… мужчина, – неохотно призналась Фаина Наумовна.

– Кто?

– Увы, мы не знаем, – вздохнула Фаина Наумовна, взглянув на своего мужа. – Прежде мы его никогда тут не видели.

– Значит, не родственник?

– Это уж точно! Юлия Аюповна была очень серьезной дамой, и родные у нее тоже все были очень солидные. К ней родственники если и приходили, то исключительно по вечерам, с семьями. Днем Юлия Аюповна домашними делами занималась. Пироги пекла, за квартирой присматривала. Все приятные развлечения, как и положено, у нее на вечер были запланированы.

– Не то ты, Фая, говоришь! Тот человек, что пришел к нашей соседке, был не ее круга общения. Вот в чем дело! Оборванец какой-то к ней явился! Прощелыга! Ты же мне об этом говорила! Скажи и им тоже!

Подруги уставились в ожидании подтверждения на Фаину Наумовну. И та кивнула:

– Точно! Не ее круга общения был этот товарищ!

– Как пить дать, не их круга! – решительно кивнул головой Христофор Бонифатьевич. – Александр-то всегда среди высших чинов вращался. Сначала при отце адъютантскую должность исправлял, а после уже и сам по выслуге да за заслуги по служебной лестнице подниматься начал. Больших бы высот мог достичь, да вот… г-хм, ну, да это дело давнее, не о том речь!

И с этими словами Христофор Бонифатьевич внезапно, порыскав по карманам, достал толстую трубку, которую и забил тут же при подругах табаком из дорогого, вышитого золотыми нитями кисета и закурил, пуская вкусные и густые клубы дыма.

– Извините, что курю, но привычка, знаете ли.

Подруги не возражали. Было что-то в манере курить этого старого вояки удивительно притягательное и манящее. И курил он не вонючие папиросы или банальные и повсеместно подвергнутые изгнанию сигареты, а благородный трубочный табак. И пах-то этот табак по-особенному. А уж как величественно закуривал, а потом и попыхивал трубочкой Христофор Бонифатьевич – это надо было видеть!

Так и представлялся подругам Христофор Бонифатьевич на палубе огромного корабля, величественно бороздящего моря и океаны.

И все же подругам показалось, что закурил отставной адмирал не просто так, закурил он потому, что чем-то расстроен. Леся даже спросила у него:

– Вас что-то огорчило?

Но Христофор Бонифатьевич сделал вид, что не слышит ее вопроса, слишком поглощен процессом курения. А вместо него ответила Фаина Наумовна:

– Для моего мужа – это слишком неприятная тема. Он с Александром Николаевичем, мужем Юлии, учился, а потом долгое время прослужил вместе. Они были тесно знакомы между собой, дружили. Но вот у меня с Юлей контакта как-то не вышло.

– Это потому, что она дружила с моей покойной женой и не смогла смириться, когда мы стали жить рядом. Юля была очень хитра, она прекрасно понимала, какого рода отношения связывают нас с тобой. Это перед всем миром мы можем делать вид, что мы с тобой всего лишь соседи, но Юля с первого дня, как мы тут поселились, знала о нас с тобой правду. Я в этом уверен!

– Со своей стороны я также не стремилась к лишним контактам с Юлей. Она не была мне приятна.

– Отвратительная баба! Она никогда не скрывала, что вышла за Александра исключительно ради его денег! – внезапно гаркнул Христофор Бонифатьевич. – Да что там говорить, она об этом прилюдно говорила! Деньги – вот что интересовало Юлию в этой жизни. Деньги, и только они!

– К сожалению, вся семья Юлии была такова, – вздохнула Фаина Наумовна. – Торгаши! Они не умеют жить иначе. Юля просто не понимала, насколько некрасиво выглядит ее поведение.

– Она вам говорила, что не любит своего мужа?

– Не лично мне, но в моем присутствии.

– Тем не менее у них была дочь.

– Вера их очень связывала. У Юлии долго не получалось завести ребенка. Они с Сашей и по санаториям ездили, и в больницах Юля лежала, а потом вдруг уже на исходе третьего десятка лет взяла и забеременела. Все наши знакомые были поражены. Многие из нас уже собирались в скором времени стать бабушками, а Юля вдруг забеременела!

– Чувствуется, что вы хорошо знали покойную еще в молодости.

– Мир офицеров узок, – вздохнула Фаина Наумовна. – Христя дружил с Сашей. И конечно, рассказывал мне, как идут дела у его друга. И про Юлю рассказывал. И про ее позднюю беременность тоже.

– И как все прошло?

– Юля была счастлива!

– Еще бы! – не выдержал и снова вмешался адмирал. – Ребенок делал ее статус неоспоримым. Теперь она была обеспечена на долгие годы.

– Чем? – бесхитростно удивилась Леся.

– Как чем? Алиментами! Как бы ни повернулась жизнь, Юля всегда могла уйти от мужа с ребенком, но при этом прекрасно жить на его алименты. Александр получал столько, что даже двадцать пять процентов от его зарплаты было больше, чем оклад иного сухопутного инженера!

– У военных были тогда такие хорошие зарплаты?

– Не у всех, – загадочно отозвалась Фаина Наумовна. – Далеко не у всех. Но у Юли с мужем – были.

И снова она кинула странный взгляд на мужа, а тот неожиданно тепло улыбнулся ей в ответ.

– Скажите, а где вы сами служили?

Старики посмотрели на подруг, и в их взглядах читалось легкое сомнение, но Христофор Бонифатьевич все же вынул трубку изо рта и ответил подругам:

– Теперь, на старости лет, когда мы уже уволились со службы, мы можем говорить многое о нашем прошлом. И про нашу службу, и про подвиги, которые мы творили во имя нашей Родины, тоже.

– Жаль, что Александр до такой роскоши не дожил.

– Что уж теперь говорить, Фая, – положил Христофор Бонифатьевич ладонь на руку своей жены, – ему было счастье побыть со своей Юлей в молодости, а мы с тобой вот соединились только в старости.

И, увидев изумленные взгляды подруг, кашлянул:

– Вижу, что вам необходимо кое-что пояснить. Но дело в том, что мы с Фаей всю свою жизнь посвятили не друг другу или рождению и воспитанию наших совместных детей, а своей службе на благо государства. У каждого из нас была своя миссия в сопредельных государствах, где каждый из нас служил до знакомства друг с другом. И соответственно, встретившись и полюбив друг друга, мы продолжали исполнять свой долг. У нас были семьи, у нас была ответственность перед теми, кто смотрел на нас как на образец, как на пример для подражания.

– Мы познакомились в Праге. Христофор был там со своим подразделением, а я со своим. Праздновалась годовщина Победы над фашистской Германией. И ее праздновали не только в Советском Союзе, но и по всему социалистическому лагерю.

– Постойте, – удивилась Кира. – Но почему вы отмечали праздник в Праге? Почему не в Москве?

– Служили мы оба в тот момент в Праге. Там и отмечали праздник.

– Так почему же вы приехали в одно место, но с разными подразделениями? – не сдавалась Кира, которой чудилась в этой истории какая-то загадка.

Да и оба отставника были с определенными причудами. Говорили о себе уклончиво. И эта их совместная жизнь в разных квартирах… Кира хотела понять, что тут с чем увязывается, а с чем нет.

– Фая служила в службе связи. А я морской офицер, как вы уже, наверное, поняли.

– И за какие же заслуги связистка получила больше наград от правительства, чем адмирал?

Старики переглянулись.

– Где именно мы служили и чем именно занимались, сказать мы вам не можем. Извините. Да это и не имеет никакого отношения к нашей с Фаей истории. Но именно в Праге мы встретились с Фаей, познакомились, полюбили друг друга. Но мы оба понимали, что вместе нам не быть еще очень долгое время. Выход в отставку – вот наша единственная надежда. Начальство было в курсе наших чувств. Скрыть нам их не удалось. Но мы мужественно держались, думая о том, что когда-нибудь все же окажемся вместе. Я загадывал, чтобы это случилось побыстрее. Мечтал хоть десять лет прожить вместе. И вот мы вместе уже больше двадцати лет. И вполне счастливы.

– Вскоре после смерти Александра Христя тоже вышел в отставку. Мы обменяли наши прежние квартиры так, чтобы жить рядом. И с тех пор очень счастливы.

– Но вы живете в разных квартирах!

– Так что же с того? – возразил адмирал. – У Фаи своя семья. У меня своя. У нас есть дети и есть внуки. Днем все они либо на работе, либо на учебе, и мы с Фаей встречаемся без помех. Пять лет назад я потерял свою супругу. А Фаин муж скончался еще пятнадцать лет назад. Мы наконец смогли зарегистрировать наши отношения в официальном порядке. Но мы продолжаем перед всеми делать вид, что мы всего лишь хорошие знакомые.

Ну и закалка у этих старых вояк! На протяжении многих лет играть роль перед своими же близкими. И как играть! Следить за собой ежесекундно и ежеминутно. Никогда не расслабляться и всегда быть готовым дать отпор. Да уж, поистине привычка въедается в кровь. Если всю свою жизнь служить, быть всегда подтянутым, готовым к бою и собранным, то и с выходом на пенсию не станешь другим – расхлябанным или вальяжным.

Двое старых вояк настолько привыкли таиться от тех, кто их окружал, что, даже выйдя на пенсию, продолжали жить той же жизнью, какой жили всегда.

– Но… Но зачем вы это делаете? – удивилась Кира. – Ведь в этом нет никакой необходимости! Ваши дети, я уверена, с радостью примут ваше решение быть вместе.

– Действительно, они все уже взрослые, живут своей жизнью, – поддержала подругу Леся.

– Дело не в этом.

– А в чем?

Но старики им не ответили. Было что-то в этих двоих такое, что делало их парой, несмотря ни на что. Они чудесно дополняли друг друга и одновременно казались единым и неделимым существом.

Итак, старики молчали, но у Киры накопилось множество других вопросов, помимо личной жизни этих двоих.

– А что же Александр? Муж Юлии Аюповны? Расскажите мне про него! Он давно умер? Как была его фамилия?

Старики воззрились на Киру, посмевшую задать этот вопрос, с явным неудовольствием. Им явно не хотелось на него отвечать. И Фаина Наумовна лишь кратко произнесла:

– Прошло уже около двадцати пяти лет с тех пор.

– Это случилось еще до нашей с тобой отставки.

– Значит, и того раньше!

Четверть века назад! Это были еще советские времена, но уже самый закат Советского Союза. Хрущевская оттепель осталась далеко позади, а впереди все еще виделось светлое коммунистическое будущее, до которого, казалось, уже совсем рукой подать. В самом деле, строили-строили, должны же были уже хоть что-то построить!

Да, все искренне в это верили. В этом же скором наступлении долгожданного коммунизма на всей земле нас клятвенно заверяли газеты и телевидение. И вдруг в какие-то несколько месяцев вся эта система внезапно рухнула, а на сцену вышел невысокий человечек, смешно разговаривающий, с пятном на высоком лысом лбу, который взял и уничтожил все то, что создавалось до него десятилетиями.

Конечно, до уничтожающего и разрушающего гения Владимира Ульянова этому простому человеку, работавшему в молодости комбайнером, было далеко, но в своем роде он тоже был гением. Михаил Горбачев сумел запустить ту мощную машину перестройки, которая впоследствии пережевала и превратила остатки Советского Союза в нынешнюю Россию. А на смену последнему советскому президенту пришел первый российский лидер.

Но то, что собирался поведать подругам старый отставник, как оказалось, случилось еще до этого смутного и тревожного времени в истории нашей страны.