Читать книгу Волшебный яд любви. Колючки в брачной постели - Дарья Калинина - Страница 7

Христофор Бонифатьевич начал свой рассказ издалека и сразу же предупредил подруг:

– Не обращайте внимания на названия и имена. Ни одно из них не будет соответствовать истине. Я поменяю даже времена года, в которых происходило действие. В общем, не пытайтесь уловить какие-то детали, помимо общей сути. Уверяю вас, я достаточно лет провел на службе, чтобы поднатореть в такого рода вещах.

– Хвастун! – тепло улыбнулась Фаина Наумовна. – Начинай уже, видишь, девочки замучились!

Но Христофор Бонифатьевич еще побродил в свое удовольствие вокруг да около, рассуждая, до чего же изменилась жизнь, но люди удивительным образом остались прежними.

– Подлецов и негодяев было достаточно во все времена. И во все времена их ненавидели и презирали. Однако число их от этого не уменьшалось. Уверен, что и Александр, будь он жив и находись тут с нами, поддержал бы меня.

– Ну, будет тебе, Христофор. История та давняя и к сегодняшнему убийству Юли и Веры никакого отношения не имеющая. Вкратце опиши девочкам, что там произошло, да и вернемся к нашим делам. Они наверняка хотят узнать, что за человек приходил к Юле и Верочке. Описание, приметы.

Да, хотят! Еще как хотят! Подруги едва не подпрыгнули на месте, обрадовавшись. Но рано. Христофор Бонифатьевич, оказывается, экскурс в историческое прошлое еще не закончил.

– Александр был моим другом, Фая. Налей мне стопку, не хочу говорить об этом всухую!

– Христофор… – Фаина Наумовна явно намеревалась возразить мужу, но наткнулась на его взгляд и произнесла: – Ну, хотя бы тарелку жаркого съешь. Твоя дочь приготовила – пальчики оближешь!

И пока старый разведчик с удовольствием закусывал ледяную водку, поданную ему в графинчике, Фаина Наумовна вкратце просветила подруг насчет их житья-бытья. Христофор Бонифатьевич жил со своей дочерью, ее зятем и внуком. А Фаина Наумовна соответственно жила с сыном, невесткой и внуками.

Но зачем они это делали, в этом был вопрос, на который и хотели ответить старики.

Обычно пожилым супругам приходилось разыгрывать перед своими близкими мастерскую партию, изображая двух, в общем-то, посторонних друг другу людей. Как поняли подруги, это непрекращающееся действо чрезвычайно развлекало обоих отошедших от дела военных, которые никак не могли оставить в прошлом свои игры.

Но нынче вечером так уж сложилось, что все их родственники были в отъезде. И старики наслаждались вечером, который им выдалось провести вдвоем.

– Так вот, – произнес Христофор Бонифатьевич, доев жаркое, вытерев усы и допив свою водку. – Александр Николаевич Вершков был моим другом с детства. Мы вместе учились, вместе росли, были друг другу почти братьями. Потом служба развела нас в разные стороны, но я все равно знаю его достаточно хорошо, чтобы произошедшее с ним потрясло меня необыкновенно.

– Ну да, несчастный случай, – пробормотала Леся. – Мы это уже узнали.

– А вы знали, что отец Веры, возможно, погиб не в результате несчастного случая, произошедшего по вине самого Александра. Нет, я уверен, мой друг покончил с собой и сделал это совершенно осознанно и намеренно!

Подруги потрясенно молчали, хотя все равно не вполне понимали, как эта давняя история могла отразиться на том, что произошло здесь и сейчас.

– А… а что же случилось? – все же спросила Кира.

– Нам этого уже никогда не узнать. Но перед смертью Александр отправил мне письмо, которое я получил уже после его смерти. И там он мне объяснял, что поступок его вынужденный. Он сводит счеты с жизнью, чтобы избежать позора и огласки некоей тайны, которая погубит не только его, но и всю его семью. Что он совершал ошибки, которые никогда не должны быть преданы огласке.

– И что же это за тайна? И что за ошибки?

– Увы, этого Александр мне не открыл.

– Почему?

– Возможно, опасался, что письмо будет перехвачено цензурой. А возможно, просто опасался, как бы тайна не погубила и меня, в свою очередь.

– А что еще было в том письме?

– Александр просил меня не оставлять его вдову и дочь. Помогать и присматривать за ними по мере сил и возможностей.

– Так поэтому вы оказались в соседях с Юлией Аюповной?! – догадалась Леся.

– Именно поэтому, – подтвердил адмирал. – Я был очень привязан к Александру. И счел своим долгом, раз уж так сложилось, поселиться в непосредственной близости от Сашкиной вдовы и помогать ей, как он и просил. Вот только боюсь, что она не слишком ценила мою помощь. Гораздо чаще, сдается мне, я ее раздражал, чем радовал.

– Почему?

– Юля всегда была невысокого мнения обо всех коллегах своего мужа. Ей казалось, что мы не того уровня, что ее Александру надо общаться с людьми куда более высокого ранга, что он достоин большей зарплаты, лучшей должности, более выгодного поста.

– Но вы же были адмиралом!

– Не всегда. А Юле нравилось получать все и сразу. Деньги, деньги и еще раз деньги – вот это ее интересовало чрезвычайно. Юлия не была бессребреницей, готовой идти за мужем хоть на край света и жить с ним в шалаше. Да что там говорить, все первые годы службы Александра Юлия даже не жила с ним. Они воссоединились лишь после того, как Александр получил распределение в Ригу. Юля мигом поняла всю выгодность такого распределения и поехала с мужем. Служба в Риге длилась недолго, но дальше карьера Александра стремительно шла только в гору, так что Юля мирилась с бытовыми неудобствами ради большой зарплаты, которую получал ее муж на Севере.

Сашке довелось послужить в нескольких гарнизонах, в том числе и под Мурманском, а затем его перевели в Ленинград, где он имел хорошее место при штабе. Его ценило начальство, любили друзья. Одна лишь жена всегда была им недовольна. Боюсь, что те ошибки, о которых упоминал Александр в своем посмертном письме, заставила его сделать именно его алчная жена.

– Вы не любили Юлию Аюповну.

– Не любил, – признался отставник. – Но и такой смерти я ей также не желал.

Эти слова заставили подруг вновь вернуться мыслями к тому, что происходило тут и сейчас, в совсем недавнем прошлом, а не двадцать с лишним лет назад, где-то в далеком Мурманске. И подруги повернулись к Фаине Наумовне:

– Вы сказали, что видели какого-то человека, который приходил к Юлии Аюповне и ее дочери в тот день?

– Да. Видела.

– И… И вы можете его описать?

– Боюсь, что от моего описания будет мало толку. Это был неприметный маленький человечек. В шапочке и темной куртке. Очень маленький, не выше метра шестидесяти. Мужчина. Лица его я разглядеть не успела. Он стоял ко мне спиной, а затем быстро вошел в квартиру Юли.

– Его ждали?

– Юля сама встречала его на пороге. И одета она была очень нарядно, по-праздничному. Со мной она не поздоровалась, что меня ничуть не удивило. Юля никогда не была слишком хорошо воспитана.

– Но кто был этот человек? И когда он приходил? До или после Славы?

Волнение подруг было вполне понятно. Если окажется, что серенький человечек приходил уже после Славки, то это полностью оправдает задержанного. Ведь не могла же зверски зарезанная зятем Юлия Аюповна встречать на пороге нового гостя с улыбкой, словно бы ничего не случилось?

Но Фаина Наумовна разочаровала сыщиц:

– А вот самого Славу я, увы, не видела.

– Что касается меня, то у меня все произошло наоборот, – произнес адмирал. – Славу я видел, а вот того второго припомнить не могу. Хотя какой-то шорох у дверей вроде бы раздавался.

– Но вы должны вспомнить! – воскликнула Кира. – Кто приходил к вашим соседям первым? Слава или этот человечек? И когда это было? В какое время?

– Около полудня.

Около полудня! Слишком расплывчатое понятие в данном случае, когда речь шла о нескольких минутах. Похоже, Славка слишком поторопился уйти из квартиры тещи и вернуться обратно на работу. Если бы он задержался, то мог бы столкнуться с будущим убийцей своей жены и тещи уже в дверях. Но как знать, было бы так лучше? Преступник пошел на убийство двух женщин, пощадил бы он Славку, видевшего его лицо? Подруги считали, что вряд ли.

Однако теперь у них имелась надежда, что следствие сумеет найти того человечка, который был в квартире убитых женщин.

– В общем, уже хорошо, что был кто-то еще, помимо Славки, кто приходил к женщинам. Мы это теперь выяснили совершенно точно.

Но кто тот таинственный мужчина, который пришел к Юлии Аюповне и ее дочери и, по-видимому, убил их? Этого подруги пока что сказать не могли. И почтенный Христофор Бонифатьевич вместе с его чудаковатой супругой, увы, тоже хранил молчание на этот счет.

– Он стоял ко мне спиной. Мне только показалось, что мужчина был уже не молод, во всяком случае, не юн. Знаете, было что-то в его манере горбиться… такое… стариковское.

Но что за старик мог желать зла Юлие Аюповне и Вере, чтобы убить их? И еще Людмила Аюповна, которая тоже пострадала. Но ведь с ней другая ситуация. Ее-то чуть не отправил к праотцам вовсе не какой-то загадочный старикашка, а роскошная красная машина. Хотя кто сказал, что за рулем этой машины не сидел все тот же злой старый карлик, что приходил и к ее сестре?

– А крики? Шум?

Нет, ничего такого подозрительного старики из соседней квартиры не слышали. Выходило, что убийца нанес смертельные удары обеим женщинам, ни на минуту не вызвав в них страха или сомнения. Убитые женщины целиком и полностью доверяли своему убийце, они не только впустили его в свой дом, усадили за накрытый стол, они были свято уверены, что он принес им нечто очень ценное и важное для них.

– Скорей всего, это могли быть деньги. Юля ценила деньги превыше всего в этом мире. Она желала иметь их как можно больше. И хотя Александр, ее муж, зарабатывал вполне прилично, ей всегда было мало.

– К чему вы это говорите нам?

– Юля была жадной, – отозвался адмирал. – Но в тот последний раз, когда я ее видел, она буквально сияла от счастья. Такой вид бывал у нее в дни аванса Александра. Обычно она встречала мужа весьма прохладно, но только не в день зарплаты. В те дни она сияла. Так вот, то ее сияние было ничем по сравнению с тем, как она сияла навстречу своему гостю. Он принес ей деньги, много денег. В этом я совершенно уверен!

Подруги переглянулись. Они знали, что в квартире убитых женщин никаких денег не было найдено. Хотя версию ограбления тоже ведь толком не рассматривали. Следствие сразу же уцепилось за первого подозреваемого – Славку. О том, втором, госте следователь даже слышать не хотел.

– Вы должны рассказать следователю о том, что видели в день убийства постороннего человека!

– Думаете, Фая им не сказала? – с горечью произнес Христофор Бонифатьевич. – Но им нужны приметы, им нужно описание. Без них наши слова ничего не значат.

– Скажите, а вы часто бывали у Юлии Аюповны и ее дочери в гостях?

– Не так чтобы часто, но иногда доводилось.

– Тогда вы можете посмотреть, что пропало у нее в квартире!

– Я вам и так скажу, – пожал плечами старик. – Я ведь был понятым при осмотре. На мой взгляд, ничего не пропало. Техника вся стояла на своих местах. Цифровой фотоаппарат, видеокамера, ноутбук. Убийца ничего этого не взял. И даже золото, которое было на Юле и Вере, так и осталось на бедных женщинах. Преступник не взял ни колечки, ни сережки, ни золотые браслеты и цепочки.

– Значит, это было убийство ради убийства.

– Да. Но женщины ждали от этого гостя совсем другого. Они были уверены, что он принес им добрую весть. Думаю, что деньги. Много денег. Поэтому и встречали его так приветливо!

Но в этом мире просто так деньги с неба не валятся. Чтобы получить с того старичка деньги, женщины должны были ему что-то предложить в обмен. Что-то совсем не нужное им самим, но крайне важное для того пожилого мужчины. Женщины были уверены, что не прогадают при обмене, поэтому и постарались встретить гостя как можно лучше. Но по какой-то причине обмен не состоялся.

То ли цена, которую назначили женщины, показалась старичку непомерно высокой, то ли он решил, что будет безопасней избавиться от свидетельниц, а заодно и сэкономить.

– Убить двух женщин, которые ни о чем не подозревают и весело щебечут, – это надо быть настоящим чудовищем.

– Или загнанным в угол зверем.

Кира минутку подумала, а потом спросила у Христофора Бонифатьевича:

– Скажите, вы знали о существовании тайника в письменном столе вашего друга?

И увидев его удивленное выражение лица, сразу же поняла: нет, он ничего не знал.

– Я мог бы предполагать, что у Саши было что-то в этом роде, – пробормотал адмирал и тут же заинтересованно поднял голову: – А что? Вы нашли этот тайник?

Кира сосредоточенно кивнула:

– Вот только, увы, он был уже пуст. Там должны были находиться какие-то бумаги. Вы не знаете, какие именно?

– Понятия не имею. Ведь я же уже говорил вам, хотя мы с Александром и были дружны, но жизнь раскидала нас в разные части света. Он служил Родине непосредственно на территории Советского Союза, а я…

Но тут Христофор Бонифатьевич снова замолчал и продолжил совсем о другом:

– Однако я знаю, каким делом занимался Александр перед своей смертью. Так уж случилось, что мы встретились буквально накануне его смерти. Эти встречи случались у нас так редко, что мы без остановки проговорили несколько часов.

– И о чем говорили?

– Да обо всем! Я рассказывал, что мог, о своей работе. Он делился со мной своими проблемами.

– У вашего друга были проблемы?

– Он сказал, что ездил с проверкой в одну воинскую часть под Мурманском. Назвал поселок и имя командующего частью. И еще он сказал, что в ходе этой, в общем-то, рутинной проверки ему удалось выяснить нечто такое, что может потрясти все наше государство сверху и донизу.

– И что же это было?

– Он не сказал. Объяснил, что еще слишком рано, и к тому же он не уверен до конца, как распорядиться полученной им информацией. Юле, сказал он, обязательно нужна новая шубка. Без шубки она ему жизни не даст. Да и Верочка растет болезненной, девочке нужно круглый год жить в теплом климате. А на все это требуются деньги, сказал он.

И посопев в усы, Христофор Бонифатьевич неожиданно треснул кулаком по столу. Удар получился очень звучный, мощь еще сохранилась в руках у старого адмирала.

– Я уверен, что если Александр что-то и сделал в своей жизни порочащее его доброе имя, то на это его вынудила именно она… Юлия! Жадность этой женщины не знала предела! Она была готова продать душу дьяволу за лишние сто рублей. Ведь сто рублей в ее понимании – это деньги, которые можно всегда истратить. А душа… Душа – это вещь, не имеющая твердой рыночной цены, а потому совершенно бессмысленная. Если найдется покупатель на такой неликвид, надо срочно его сбывать, пусть даже и по бросовой цене.

– Просто не верится, что Слава прожил с такой ужасной женщиной целый год, – вырвалось у Киры.

– Слава? – неожиданно вмешалась в беседу молчавшая до этого Фаина Наумовна. – Ну, что касается Славы, то тут я хорошо подкована. Наши с Юлей квартиры находятся вплотную, стена к стене. И я вам скажу совершенно точно: Юлия Аюповна была к мальчику очень добра. Кормила его как на убой. И всегда в ссорах молодых вставала на сторону зятя. Юле нравилась сама мысль, что в доме есть мужчина. Она нам так и говорила – какой-никакой, а все-таки мужик!

– А Слава?

– Он был с ней очень вежлив. Но думаю, основным тут было то, что Юлия мечтала о внуках. Дочь ее засиделась в девках. И Юлия не собиралась отпускать от себя Славу до тех пор, пока он не сделал бы ей внуков.

– Молодые, в свою очередь, тоже хотели детей?

– Насчет самих молодых не знаю. А вот Юлия точно была помешана на внуках. Она все время твердила, что надо хотя бы одного. Иначе, говорила она, кому все это оставить?

– Все это? Что «это»?

– Ну, в последний год, как у них поселился Слава, женщины к себе в дом купили много красивых и дорогих вещей. Они полностью обставили кухню. Сделали ремонт в квартире. Купили новую мебель в спальню к новобрачным. И сами молодые, хотя в браке всего лишь год, уже дважды ездили отдыхать куда-то на острова. Ну, и сама Юлия… Она трижды съездила на воды, сначала в наш Кисловодск, потом в Карловы Вары, а затем и на какой-то курорт в Германии.

– И что?

– На все это нужны деньги, вот что. А ни Юля, ни Вера в последнее время не работали. Не знаю, сколько получал этот мальчик – муж Верочки, но не думаю, чтобы он был богат. Машину ему подарила уже Юля. Кстати, это она же настояла, чтобы зять получил права. И думаю, оплатила ему их получение.

Итак, за последний год в жизни у покойной Юлии Аюповны и ее дочери было множество трат, на которые ушли приличные суммы. Однако ни дочь, ни мать при этом не работали. Единственным добытчиком и кормильцем был Славка. Но сколько же он получал? И подруги подумали, что этот немаловажный вопрос надо будет выяснить поскорее.

Тепло простившись с чудаковатыми стариками, которые проводили их до дверей, подруги тут же с улицы позвонили Славкиному адвокату – милой Вероничке. Был уже вечер. И Вероника вынужденно переквалифицировалась из адвоката в нежную супругу и заботливую мать. Однако, услышав, что ей звонят по работе, не стала возмущаться и тут же сказала:

– Сейчас все запишу. Вот только найду ручку или фломастер или… Эй! Кто из вас увел мой карандаш! Маша! Саша! Тащите сюда карандаши. Любые! Любые, я сказала! Не бесите маму, иначе она вас всех к ночи просто поубивает!

Чувствовалось, что семейное счастье дается адвокату Веронике с большим трудом. Однако вскоре кто-то из детей приволок ей фломастер. И хотя менять его пришлось трижды, сначала попадались никуда не годные, что вызвало новый всплеск гнева у Вероники, в конце концов все утряслось и она записала вопросы подруг к ее подзащитному.

– Размер его зарплаты вполне приличный, – заверила она подруг. – Это я вам могу сказать на основании справки с места его работы. Слава официально получает около сорока тысяч. Он хороший специалист. И после уплаты налогов у него остается еще около тридцати трех – тридцати пяти тысяч.

Тридцать пять тысяч – это совсем неплохо для одного человека. Но если разделить эту сумму на три – это получается чуть больше десяти тысяч – жалкие копейки по нынешним меркам! Шиковать и кататься на курорты всей семьей по два, а то и три раза в год на эти деньги точно невозможно. Разве что жить в отеле с одной звездой где-нибудь в Египте, довольствоваться кашей на завтрак и жидкой похлебкой на обед, а вместо соков получать растворимую таблицу Менделеева, окрашенную по желанию заказчика в любые яркие и привлекательные цвета.

– А какой доход был у убитых женщин?

– Жена моего подзащитного не работала. Его теща тоже. До появления Славы они жили на ту пенсию, которую получали по утрате кормильца – отца военного. Он скончался…

– Да, да, мы это уже знаем.

– Ну а раз вы все знаете, что от меня-то нужно?

– Адрес родителей Славы! И координаты подруг Веры!

– Адрес и координаты… Хм, я попытаюсь их узнать. Кстати, вы в курсе, что случилось с сестрой Славиной тещи? Она попала под красную «Киа».

Значит, марка машины все же «Киа».

– В центре города это случилось, – продолжала рассказывать Вероника. – Новенькая «Киа-Рио» неслась на скорости сто сорок. А там допустимая скорость шестьдесят километров в час. Машина сбила Людмилу Аюповну, старушка нынче борется за жизнь в реанимации.

Подруги с интересом выслушали новости. Значит, менты все же прибыли на место происшествия. И даже сумели объединить оба преступления в одно, наверное, основываясь на родственных отношениях потерпевших.

– Мне следователь об этом наезде сегодня рассказал. Интересовался, что мой подзащитный об этом думает.

– А что он думает?

– Я завтра к нему пойду, тогда и спрошу.

– Слушай, спроси адрес родителей Славы. И координаты подруг его жены.

– Хорошо, спрошу.

– То есть у вас их нету?

– Родители как-то не проявлялись до сих пор.

– Как же так?

– Вот так. Самого клиента мне нашел Витя. Возможно, к нему и следует обратиться?

В голосе Вероники слышалась надежда на то, что подруги сами разберутся со своими проблемами, а ей предоставят улаживать ее собственные, возникающие в процессе домашних дел. Вероника должна была проверить английский перевод у старшего, слепить кленовый листок из пластилина с младшей девочкой, покормить голодного и поэтому сердитого мужа, постирать, погладить, по…

Ну а дальше уже по нарастающей. Ведь ком домашних дел катится все быстрей по мере обрастания новыми слоями. Стоит один день что-то упустить, как потом уже догнать этот ком бывает очень трудно.

Так что подруги пожелали замотавшемуся Славкиному адвокату всего доброго и решили действовать сами.

– Да уж, от адвокатов не так много проку, как это показывают американские сериалы. Там-то адвокаты буквально землю носом роют, чтобы вытащить своего подзащитного из передряги. И расследование собственное проводят, и экспертизу независимую за свой счет заказывают. А наши только чужие носки стирают и домашние задания с детьми лепят.

– Ну и гонорары потом адвокаты в Америке получают соответственно большие, – благоразумно возразила Леся. – А что взять со Славки? Хорошо, если Витька за него заплатит, а если нет? У Вероники семья, она не может рисковать, тратя свое время на не слишком перспективного клиента.

– Тогда нам придется действовать самим.

– А мы, по-твоему, чем занимаемся?

Так как время было уже позднее и подруги здорово вымотались за этот день, они направились к себе домой. И уже по дороге, прикидывая и размышляя, смогли точно сказать, что больше всего сил у них отнял не визит в квартиру убитых женщин, не осмотр ее и не разговор со старым адмиралом и его боевой подругой. Больше всего сил заняло приготовление домашнего задания с маленькими мальчиками – внуками тети Люды.

Пожалуй, ее невесткам в самом ближайшем будущем придется переосмыслить свое отношение к свекрови. Они должны понять, как много делала тетя Люда на благо их семей. Она была настоящим ангелом-хранителем семейного очага. И как теперь будут управляться молодые женщины, совершенно не понятно.

Направляясь домой, подруги думали понемножку обо всем, что с ними произошло сегодня.

– Знаешь, что мне странно? – произнесла наконец Леся.

– Что?

– То, что наездом на тетю Люду заинтересовались так поздно.

– Как это поздно?

– Мы уехали с места происшествия, когда тетю Люду увезли врачи. А никто из представителей полиции там так и не появился.

– Безобразие, что они так задержались, – согласилась с подругой Кира. – Переименовать милицию в полицию получилось, а вот улучшить работу – это уж извините!

– Наверное, они рассчитывают, что когда тетя Люда придет в себя, они возьмут показания у нее.

– Если придет!

Кира была настроена весьма мрачно. Судя по крови, текшей из носа и головы тети Люды, вряд ли стоило ожидать благополучной развязки. Хотя старшее поколение куда крепче, чем может показаться на первый взгляд. Все эти ковыляющие с палочками бабушки и дедушки, в которых едва душа держится, пережили такое, что нынешним и не снилось.

Война, бомбежки, эвакуация. Потом долгая и тяжелая полоса, пока восстанавливали, да так до конца и не восстановили страну и народное хозяйство. Потом начали осваивать целину, поворачивать реки вспять, строить многочисленные и весьма затратные ГЭС, ТЭС и ГРЭС. Бурили и разрабатывали месторождения нефти, алмазов и газа. И что? К чему все эти труды предыдущего поколения привели?

Да, безусловно, электричество, тепло и бензин в стране появились, но почему-то доходы от этой отрасли все равно идут не в карман тех людей, которые все это организовывали и разрабатывали, и не в карман их наследников, а в карман редких счастливчиков, которые и отношения-то никакого к тем разработкам не имеют. Присвоили себе то, что считалось еще совсем недавно общей народной собственностью, и сидят, в ус не дуют! Все у них прекрасно, все в шоколаде. А что старики, которые осваивали все эти запасы столь ценного ныне во всем мире энергетического сырья, живут едва ли не в нищете, никого в стране особенно не заботит.

Правительство регулярно индексирует пенсии и пособия, но все эти индексы буквально тонут во все растущих и растущих ценах на жилье, коммунальные услуги, лечение и прочие необходимые для жизни вещи. Страна успешно торгует энергетическими ресурсами, которые добыли нынешние пенсионеры. Но никто не задумывается, что все потомки этих первопроходцев, и если уж на то пошло, то вообще все жители нашей страны имеют равные права на это сырье. Старики и дети имеют право жить куда лучше, чем им это позволяют делать.

Да что там старики и дети, все эти деньги, которые оседают в карманах владельцев частных энергетических компаний, принадлежат абсолютно всем гражданам России в равных объемах. И если они этих доходов не получают, то происходящее просто грабеж среди бела дня, который начался еще в 90-х, да так до сих пор и продолжается, с каждым годом все крепчая, наглея и узаконивая свое положение многочисленными нормативными актами. И уже нетрудно предположить, чем все это в скором по меркам истории времени должно закончиться.

О нет, не новой кровавой реконструкцией, упаси бог. Все можно решить мирным повышением налогов для одних – богатых и преуспевающих и снижением всех выплат для других – бедных и нуждающихся. Только таким образом мы наконец сможем обрести прочный средний класс, который во все времена был надежным оплотом существующей власти. Когда человек живет хорошо и ничем не обижен, бунтовать ему смысла просто нет.

Подруги принадлежали именно к такому среднему классу. И очень бы хотели, чтобы он был крепким и не подверженным никаким коллизиям. Но пока этого не происходило.

– Ты помнишь, что завтра у нас в кооперативе собрание жильцов? – спросила Леся у подруги.

– Помню, – буркнула Кира, чье настроение упало еще ниже. – Отстань!

Но несмотря на Кирину реплику, об этом самом собрании подруги не могли не думать. Потому что оно было назначено на завтрашний день и представлялось немаловажным лично для них. Потому что расследование чужих проблем – это одно, а собственная крыша над головой – это совсем другое. И хотя у подруг был свой собственный домик в коттеджном поселке «Чудный уголок», всего в нескольких километрах от границы с городом, но с другой стороны, у девушек оставались в собственности и их городские квартиры.

У Киры квартира была в ее полной собственности, у Леси в равных долях с ее мамой. И вот с этими самыми квартирами и возникли проблемы жилищно-коммунального плана. Крыша на доме, где жили подруги, прогнила. И управляющая компания – тот самый пресловутый «жилкомсервис» – установила новую, красиво блестящую серебристую кровлю.

Как все в прошлом году радовались, когда старые, покрытые ржавчиной листы снимали и скидывали на землю, а взамен них клали новенькие блестящие. И мало кому пришло в голову взглянуть поближе, а что же там падает на землю и что же кладут на крышу вместо них. А если бы пришло, то тот человек, который взглянул на это, был бы немало поражен и озадачен.

Ведь старые листы, положенные еще в годы советской власти и ныне безжалостно скидываемые на землю и сдаваемые в утиль, были покрыты ржавым слоем лишь снаружи. Железо внутри под тонким порохом ржавчины было целым и крепким. Зато те новенькие листы, которые укладывали вместо них, не выдерживали никакой критики. Они были тонкими. Они были подверженными коррозии. И их замена была делом самого ближайшего будущего.

То же самое касалось и водостоков, которые заменили вместе с крышей. Они оказались никуда не годными. Старые водостоки простояли больше пяти десятков лет без видимого ущерба. А новые лед распер в первую же весеннюю оттепель.

Лед с фасадов домов валился на головы прохожих вместе с кусками металла, который, не говоря о том, что был негодным, тонким и даже на взгляд никудышным, не был даже заклепан или как-то иначе закреплен! Так что огромные ледяные глыбы падали на землю вместе с металлическими листами, еще недавно изображавшими из себя трубы для стока талой воды с крыш.

Конечно, весной на ремонт кровли и водостоков были выделены новые деньги. Ремонт был проведен. И коммунальщики отчитались о его успешном окончании и хищно замерли в ожидании новой зимы, а за ней и новой весны. А пока у них были и другие способы подзаработать. Какие? Газоны, дорожки, детские и спортивные площадки.

– Детскую площадку я им не прощу! Пусть даже и не надеются! Самому президенту, если понадобится, напишу! А что тут такого? Он, президент, обязан вникать во все проблемы своих граждан. Для кого-то эта площадка – ерунда, а для меня нет. К тому же ничего случайного не бывает, если что-то происходит, то это вполне закономерно!

Пыл Леси растревожила детская спортивная площадка перед окнами их городских квартир. Подруги росли настоящими спортивными болельщицами. Почти каждый вечер перед их окнами разыгрывались товарищеские матчи между командами футболистов, а зимой и хоккеистов из соседних домов. Играли дети, азартно играли подростки, и даже взрослые не брезговали этим развлечением.

Но недавно прочное деревянное ограждение сняли, а вместо него поставили некую шаткую и на первый взгляд не выдерживающую никакой критики конструкцию. Кто-то отмыл денежки, положил себе в загашник приличную сумму, но отчитался наверх о проделанной работе и весело потер ручки.

Не на тех напали! На новой площадке не было проведено освещение. Там невозможно было играть, потому что не имелось ни ворот, ни баскетбольных щитов. Да и сами спортивные или хоккейные соревнования были невозможны, потому что сумерки в осенне-зимний период наступают прежде, чем дети или их родители вернутся с учебы или работы и, покончив со своими делами, выйдут с клюшками или мячом на улицу.

– Мы должны вернуть себе свою площадку! – разбушевалась Кира, узнав про творимый коммунальщиками беспредел. – Это наша площадка! И крыша тоже наша. И водостоки! Ладно, черт с ними, с водостоками, просто не будем ходить под домом, чтобы кого-нибудь не поубивало. Но площадка! Она нужна детям!

Сами подруги давно не жили в своих городских квартирах, но все же случившееся больно поразило их. На этой площадке они сами гоняли мяч с соседскими мальчишками и девчонками. И тогда им было куда его загонять! Железные ворота, пусть и с драной сеткой, покореженные и ржавые, все же исполняли свою роль. А что делать нынешним подросткам, если им даже в футбол погонять негде? И мяч забить некуда!

– Такое впечатление, словно чиновники сами подталкивают молодежь ко всяким нехорошим вещам. Действительно, футбольная площадка вне досягаемости большую часть суток, зато пиво и другие спиртные напитки бери не хочу!

– А еще наркотики, – подсказала Леся. – На наркоту многие молодые ребята подсаживаются из-за безделья и незнания, чем еще заполнить свой досуг.

В общем, подруги решили, что расследование само по себе, а спортивная площадка сама по себе. О ней забывать никак нельзя. Именно с этой мыслью они приехали сегодня к себе домой, в свой «Чудный уголок», где все и всегда было в порядке, и заботились об этом и сами жильцы, и глава их поселка.

Но если хорошо было в «Чудном уголке», то и в старом доме подруг, к которому они питали ностальгическую грусть, тоже должно быть все в порядке! И поэтому подруги твердо решили, что им нужно хорошо выспаться и подготовиться морально к завтрашней схватке с коммунальщиками. Обе подруги, и сами поднаторевшие в крючкотворной борьбе юристов и чиновников, отлично знали все доводы, которые могут им привести в ответ на их справедливые аргументы.

Освещение над спортивной площадкой, наверняка скажут, было снято как не соответствующее пожарным нормам. Небось и протокол по данному вопросу, согласованный с пожарной инспекцией, имелся. Ворота и баскетбольные щиты вообще будут признаны несуществующими. В самом деле, кто их видел? Ах, многие! А кто тогда может подтвердить их существование документально? Ах, никто! Ну тогда извините. Суд пустопорожние свидетельствования в учет не принимает. Мало ли кому и что могло показаться.

Вот и не получится ли со спортивной площадкой и воротами, как с люстрой в самом большом и шикарном Елисеевском магазине Москвы? Вроде бы и была там сохранившаяся еще со времени прежнего хозяина купца Елисеева люстра. Висела вплоть до перестройки в самом центре зала. И все покупатели ее прекрасно помнили.

А вот в документах она не проходила! Не было ее, господа! Нет, не было в магазине никогда никакой люстры! А вот акты, которые свидетельствовали о том, что балки перекрытия потолка не могли выдержать люстру подобного веса и конструкции, наоборот, имелись в достаточном, чтобы заткнуть всем рты, количестве.

И куда же она делась? А? Да и была ли вообще? Не было, все вам, уважаемые граждане, померещилось. Вот и успокоилась общественность, заткнутая многочисленными бумажками. А люстра та до сих пор висит во дворце у какого-нибудь наворовавшего миллионы за время перестройки и передела в стране нувориша.

В общем, завтра подругам предстояло самое настоящее сражение за пропавшие ворота детской площадки. И не за себя они бились, а за тех соседских детишек, которые росли в их домах и ходили в ту же школу, что и сами подруги когда-то.

– Единственное, что утешает, – это наш с тобой «Чудный уголок». Тут все тихо, мирно и по-домашнему.

У шлагбаума машину подруг остановили, привычно осведомились, все ли у них в порядке, а потом пропустили дальше, бдительно проводив глазами. Охрана, постоянно «вздрючиваемая» главой поселка, пребывала в состоянии боевой готовности.

Коттедж встретил подруг уютным теплом и заранее загоревшимися светильниками. Девушки еще в прошлом году расщедрились и поставили себе, любимым, некий аналог «умного дома», крайне примитивный, но в то же время весьма разумный.

Теперь температура в доме никогда не падала ниже пятнадцати градусов Цельсия, сохраняя разумный баланс между экономией и комфортом. А о приближении хозяев все системы дома были оповещены заранее. Так что свет включался в прихожей сам по себе. И все прочие приборы просыпались и были также готовы к услугам своих хозяек.

Помимо загоревшихся торшеров, у дверей подруг встретили их кошки – Фантик и Фатима. Исполнив ритуальный танец гостеприимства и радости, кошки унеслись на кухню, всем своим видом показывая, как они проголодались и как непозволительно жестоко обращаются с ними хозяйки. Такой концерт кошки исполняли каждый вечер. С годами они стали очень ревниво воспринимать отлучки девушек из дома, но при этом сами вместе с хозяйками покидать дом отказывались наотрез.

«Мы сидим дома, и вы сидите вместе с нами!»

Такова была позиция кошек, и они придерживались ее с удивительным для таких маленьких зверьков упрямством.

На все домашние дела, еду и примирение с кошками у подруг ушло около полутора часов. А затем они, отдохнувшие и посвежевшие, перезвонили нетерпеливо ожидающему их звонка Витьке.