Читать книгу У каждого своя пицца. История одного проданного паспорта - Дарья Куприянова - Страница 4

Я просыпался ночью несколько раз: то от каких-то неясных, но очень ярких кошмаров, то от того, что меня, не просыпаясь, душил Штефан, то от неожиданного удара в солнечное сплетение пяткой Миши, то от сладостного фруктового запаха волос Амар – она спала головой ко мне. Один из кошмаров я даже помнил. Во сне я стоял в коридоре перед двумя дверьми, белой и красной, и никак не мог вспомнить, за которой из них наша ванная. Я потянул за ручку белую дверь и в ужасе проснулся.

Светало. Комната наполнялась мягким серо-розоватым светом сквозь незанавешенное окно. Просыпались воробьи. Сначала чирикали несмело, поодиночке, а затем вдруг резко, хором, снежной лавиной! В первых лучах света, как легендарные вампиры, застыли камнем ночные облака. Утренний ветер едва трепал их края, обтесывая на свой вкус.

Я широко зевнул и отвалился обратно на цветастую простынку. Копна шпинатовых аморини вдруг оказалась на моем матрасе, прямо рядом с подушкой, так что я улыбнулся и повернулся на бок, зарывшись в них лицом. Меня окружили ароматы тропического леса. И сны пошли легкие и веселые.

Роберто не соврал про бехеровку – ни тени похмелья. Утро наступило ближе к полудню. Почти все уже разошлись – остались только Лена и Женя. Обе работали. Одна сидела по-турецки, установив ноутбук на перекрестке щиколоток, другая вытянула ноги вперед двумя бледными разделительными полосами, и разложила железного друга на тонких бедрах. У одной волосы были забраны в хвост, у другой заложены за уши.

Ни на одной не было вчерашних браслетов.

Все прочие матрасы свернули и расставили вдоль стен, чтобы не мешали дневному передвижению, так что посреди комнаты остался только мой. Я сел и потянулся всем телом, радуясь в душе, что у меня нет другой одежды, кроме футболки и джинсов, так что даже сразу после сна я уже уместно одет.

– Доброе… день.

– Привет, – кивнула мне Лена. Или Женя. Как бы это вычислить, а?

– А где все?

– Разошлись уже. Роберто и Таня на работе, Амар и Штефан где-то выступают с утра.

Я огляделся.

– А Миша?

– А он просто где-то шныряет, – подала голос вторая девушка. – Ты за него не особо переживай. Он иногда и на пару дней пропасть может. Потом приходит или счастливый, или в глубоком отчаянии, или отстиранный, или грязный и побитый – как повезет. Но приходит всегда. Так что не бери в голову.

Очередное странное местное правило. Если уж они такие все друзья, могли бы хоть немного переживать. Он же мальчишка совсем, ребенок! Я вдохнул и выдохнул, загоняя собственное мнение поглубже себе в глотку, и поднялся. Сложил нехитрую постель, свернул матрас и поставил его к стене. Под матрасами обнаружился серый ковер, образованный наполовину собственным ворсом, наполовину пылью и волосами проживающих. Этого я стерпеть уже не мог.

– У вас пылесос-то хоть есть?

– Где-то была щетка и веник, поищи в ванной.

Кроме щетки, тряпки и веника нашлись даже ведро и какое-то моющее средство с оборванной за давностью лет этикеткой. Дело продвигалось медленно. Часа через два в комнату вбежал Миша.

– О, ты тут! – обрадовался он мне. – Это чего у тебя, уборка?

– Ага, – я решил передохнуть и сел на пятки, одновременно пытаясь предплечьем откинуть со лба прилипшую челку. Натруженные руки с непривычки нестерпимо болели.

– Значит, мы со Штефаном победили! – рассмеялся Миша. – Мы тут все поспорили, когда уходили, чем ты будешь заниматься, как проснешься. Амар говорила, что пойдешь их искать, и Таня была с ней. Штефан сказал, что будешь убираться, потому что хочешь изменить мир, а Амар сказала, что Штефан тебя совсем не слушал, и ты хочешь этот мир познать, а не менять. Я был за Штефана, он лучше, чем Амар, в людях разбирается.

Миша прошел вглубь комнаты и щелкнул кнопку на электрическом чайнике.

– Роберто ушел раньше, так что его мнение мы не слушали и заключили пари два на два на бутылку японского вина!

– А вы? – обернулся я на девочек. Ситуация почему-то меня взволновала.

– Мы не участвуем, – оторвалась от работы одна из них, – но если бы участвовали, ставили бы на Штефана. В этой комнате только у него действительно есть мозги.

– Вот и я говорю! – бесхитростно подхватил Миша. – Так что вечером девочки ставят нам вино! А ты молодец, в этой комнате не было так чисто, наверное, с того дня, как её сдали Роберто!

Я шумно вздохнул. Но все же поинтересовался:

– Он был первым?

– Да, это его комната, он и по счетам платит. Все остальные просто здесь живут.

Странный этот Роберто. Это что, такой вид благотворительности? Или все ему чем-то другим отплачивают? Как же хочется забрать Амар из этого гадюшника. Дать ей нормальный дом, хорошие условия жизни, найти подходящую работу – не певицей, конечно, или музыкантом, там тоже слишком много грязи, а что-нибудь приличное. Например, администратор, или флорист, или… Или пусть бы дома сидела, детей растила… наших… Я даже согласен назвать сына Сальваторе.

Я вернулся к ковру с еще большим рвением, черпая силы из случайно залетевшей в комнату мечты. И чего это Штефан решил, что я хочу менять мир? Я ученый, я его только познаю и описываю.

Кстати, нужно будет сесть и все это записать.

– Ты ел?

Я даже задумался.

– Сегодня еще нет.

– Его ковер увлек, – прокомментировала одна из девушек. – Если что, там вроде с завтрака горячие бутерброды оставались.

Миша кивнул и занялся поисками.

– Нет тут ничего, – уже через минуту отозвался он. – Только грязная посуда.

– Значит, не оставались, – отстраненно проговорила вторая девушка.

Ради всего святого, Вселенная, дай мне знак! Кто из них кто?!

– Жень, вышли мне ТЗ по стоматологам, я его куда-то сохранила и найти не могу.

– Сейчас.

Аллилуйя! С хвостиком – это Женя! Теперь нужно следить за их перемещениями, а то вдруг им придет в голову сменить прически. Эх, с браслетами было настолько проще. Но и на том спасибо.

– Лен, позвони Роберто, спроси, принесет ли он сегодня чего съедобного с работы, – попросил Миша.

– Я занята.

– Тогда дай телефон, я сам позвоню.

Девушка протянула Мише маленький смартфончик. Миша взял его и направился к двери.

– Здесь говори.

– Ты мне что, не доверяешь?! – надулся Миша.

– Здесь говори, – повторила Лена, не меняя выражения лица и интонации.

Миша набрал номер и отошел к окну, чтобы не мешать девушкам работать. Но разговор все равно было хорошо слышно.

– Привет, большой брат! Как ты там, весь иссушился? Понял, да? Суши – иссушился! Да трезвый я, просто настроение хорошее. Гляди, чего звоню. Ты нам поесть не сообразишь чего-нибудь? А то так точить хочется, аж в глазах темнеет. И Немо не ел нифига, как встал. Немо? – Миша обернулся на меня, – Ты б чего сейчас съел?

– Бутерброд с чем угодно, – с готовностью ответил я. Желудок согласно хрюкнул.

– Ну, так, средне-голодный, – ответил в трубку Миша. – О, супер. Ждем.

Миша повесил трубку и вернул Лене телефон.

– Роберто сейчас пришлет нам кого-то с остатками пиццы. Ну, что от клиентов осталось. Что отцы не доели, мы доедим!

– Почему это я средне-голодный? – с интересом уточнил я.

– А, это наша фишка, шкала голодности. Если ты говоришь, что съел бы сейчас бутерброд с сыром – то ты не голодный, а так. Если съел бы что угодно, хоть вареную подошву от кед, да еще б получившимся бульончиком запил – вот это значит, что голодный. А ты посерединке получился – бутерброд с чем-то, – пояснил Миша и улыбнулся. – Ты уж мне поверь, я в голоде разбираюсь!