Читать книгу Античные легенды - Дарья Олеговна Аверьянова - Страница 4

Последнее, что увидел Калеб перед тем, как потерять сознание, были гигантские крылья. Казалось, они сделаны из металла, но перья трепетали на ветру, как настоящие. Калебу снилось близкое ярко-синее небо, редкие, молочно-белые, нежные, как пух, облака. Они касались его лица и приятно охлаждали нагретое солнцем тело. Он парил, представляя себя Икаром, полностью уверенный, что душа его отделилась от тела и познала райский вкус свободы. Летать было приятно, что уж тут скрывать.

Сколько длился сон, сказать трудно. Когда Калеб открыл глаза, ощущение было такое, что он провёл в коме вечность и перевоплотился в новое тело, в новом месте, в другую эпоху. Первое, что он увидел – большой и светлый каменный зал. Света здесь так много, как будто стены стеклянные. Но, слегка повернув голову, он понял – стен нет вовсе. Крыша держалась на образовавших круг колоннах, идущих двумя рядами. Постель его – каменный блок, покрытый множеством овечьих шкур, подушка из мягчайшего пуха. Амфоры и прочая глиняная посуда покрывала окружающие столики. В центре зала установлен небольшой фонтан с мелодичным переливом воды.

– Вот и вы вернулись к нам! – радостно воскликнул человек в длинной белой рубахе. Он бросился проверять зрачки, пульс. Потом положил руку на грудь Калеба, в то самое место, где больше всего болело – инспектор поморщился. То место, откуда вытащили пулю, ещё не до конца зажило. По всему видно, что незнакомый человек выхаживал больного, причём довольно давно.

– Сколько я спал? – спросил Калеб и даже расстроился. Голос слабый и какой-то обиженный, как у заплаканного ребёнка. Он и не помнил, когда последний раз чувствовал себя настолько беспомощным. Мог только предположить, что в младенчестве. И последний раз таким его видела мама.

– Процесс вашего излечения занял некоторое время, – уклончиво произнёс медбрат. Так мысленно окрестил его Калеб. – Простое извлечение пули не привело вас в чувство, поэтому понадобилось дополнительное лекарство. Его готовили восемь дней, так что пришлось ввести вас в искусственную кому. Итого вы проспали девять дней. Лично я не сомневался, что всё будет хорошо.

«Что за странные методы лечения», – мелькнуло в голове инспектора, пока он слушал ответ. “Готовить” лекарство? Восемь дней?

– В какой я больнице? – уточнил он, подозревая, что это какая-нибудь провинция.

Хотя как он мог здесь очутиться, понятия не имел. Почему не в обычной лондонской клинике? Не в реанимации или не в палате? Почему то, что должно быть палатой, не имеет стен и открыто всем ветрам, которых, надо отдать должное, сейчас нет. Воздух изумителен! А, может быть, он был отправлен на лечение в Швейцарию спец. рейсом British Airline? Не зря же в памяти так свежи ощущения полёта. Воздух уж больно чистый, как в горах. Он так и спросил:

– Мы в горах?

– Да, это горы. Вы в Фессалии, Калеб, – медбрат явно был готов отвечать на вопросы, потому что принёс воду и уселся рядом на плетёный табурет.

Однако в его манере чувствовалась напряженность. Как будто он должен был отвечать, но и не должен был говорить ничего лишнего. Инспектор уловил этот настрой профессиональным чутьём. И напрягся.

– Почему в Фессалии?

– Только здесь можно было вас вылечить и обеспечить достаточный покой.

– Что же такого серьёзного со мной произошло, для чего понадобились такие почести? Зачем меня увезли из Лондона? Не поверю, что греческая медицина настолько лучше нашей.

Медбрат не отвечал и наливал воду в сосуд для питья. Калеб даже не мог вспомнить его названия – настолько странной была местная посуда. Послышались шаги, и в колоннах замелькал силуэт в белой одежде. Вновь прибывший был старше медбрата. Он сразу взял инициативу в свои руки, как только увидел, что пациент пришёл в себя.

– Я Николас – ваш врач. Рад сообщить, что вы полностью здоровы. Грудь будет болеть еще пару месяцев, там гематома. Но это больше не навредит вам. Надо признаться, вы крепкий молодой человек. Не было гарантий, что вы продержитесь. С таким крепким организмом и умирать не страшно.

– Неужели есть разница, крепкий у тебя организм или нет, когда ты умер?

– Для вас разница была, – Николас усмехнулся, увидев недоумевающий взгляд Калеба. – Вы были мертвы, когда я достал пулю. Пришлось срочно приступить к созданию воскрешающего лекарства.

Калеб слышал его, как ныряльщик слышит голоса людей, находясь под водой. Какая смерть? Какое воскрешение? Доктор пьян, что ли? Хотя Калеб стал грешить на себя. Наверное, действие наркоза ещё не закончилось, поэтому обстановка и слова людей странно трансформируются в его сознании. Он повернул голову к медбрату.

– Просто доверьтесь своему слуху и зрению. Поймёте потом, – прошептал тот. Его голос был такой убеждающий, что Калеб, голова которого стала болеть, решил последовать совету. Всё равно других вариантов не было.

– Понимаю, что мой рассказ преждевременный, – доктор тоже вошёл в положение пациента. – Вам всё кажется наркотическим бредом. Но я посчитал, что лучше мне вводить вас в суть происходящего сразу, как очнётесь, а не делать вид, что ничего не произошло. Ведь иначе вы бы действительно стали подозревать, что сходите с ума. Я не возражаю, если сумасшедшим назовёте меня. Зато потом поблагодарите. К тому же, вы вполне здоровы и вправе встать и идти в любую сторону. Так что сами догадаетесь, что вы не в Лондоне.

– Может быть, я здоров, а вы не сумасшедший. Но я ужасно голоден и хотел бы получить свою одежду.

Медбрат, как исполнительный слуга, отправился отдать распоряжение, чтобы пациенту принесли еду. А врач помог ему сесть, умыться и переодеться. Однако полицейскую форму Калебу не принесли. Вместо этого ему предложили длинную белую рубаху с поясом. Калеб не стал спорить. Миску бульона он выпил, сидя на кровати. А из остального соорудил сэндвич и заявил, что хочет размяться. Положил козий сыр на хлеб, полил сверху мёдом, взял с собой горсть фиников и медбрата, который нёс сосуд для питья, полный прохладной сладкой воды. Вдвоём они покинули каменный зал без стен. Доктор сказал, что, поскольку Калеб больше не его пациент, задерживать его дольше не имеет права. И велел приходить с любыми, даже пустяковыми, жалобами.

На веранде медбрат стал словоохотливей. Видимо, пример старшего коллеги успокоил его.

– Доктор Николас – наш чудотворец. Он лечит весь город в одиночку. Конечно, без двух десятков учеников он бы не справлялся. Но нам он только даёт задания и просит делиться наблюдениями, когда мы выхаживаем тяжёлых больных. А уж готовить лекарства, ставить диагнозы, вправлять кости, оживлять – к этому у него одного в нашем городе талант.

– Оживлять – это как-то режет слух, – поморщился Калеб. – Излечивать безнадёжных больных, вы хотите сказать?

– Простите, я неправильно выразился, – медбрат протянул подопечному воду, запить сэндвич. – Я хотел сказать: воскрешать. Это слово имеет меньше поводов для неправильной трактовки. Знаю, вы не восприняли всерьёз Николаса, но он сказал правду. Вы были мертвы, он затормозил процесс распада плоти и воскресил вас. Благодаря ему для вас всё это было похоже на сон.

Калеб вздохнул. Он хотел ругаться, спорить, но не мог. Вместо этого он осматривал город с веранды, выдававшейся вперёд над высоким холмом, на котором стоял госпиталь (или что это тут у них?). Античный полис протянулся красивым квадратом на десять километров в длину и ширину. Постройки, в основном, низкие. Но видны дворцы, примерно в шесть-семь современных этажей. Всё было сделано из глины, камня или соломы. В архитектуре ни следа железа и бетона. «Что за деревня? – думал Калеб. – Может, это посёлок городского типа? Но не до такой же степени! Похоже, я перенёсся не только в чужую страну, но и в другое время».

– Послушай, друг, – обратился он к медбрату. – Обещаю, я никому не расскажу о вашем городе. Видно, что вы живёте какой-то общиной, отказались от цивилизации, ходите полуголые, рассказываете мифы. Мне всё равно, что вы тут проповедуете. За то, что спасли мне жизнь, я вам обязан. Даже если у вас здесь деревня хиппи, и вы прочно сидите на марихуане, я закрою глаза на это. Просто ответь на мои вопросы, и расстанемся друзьями.

Медбрат улыбнулся:

– Отвечу на все ваши вопросы чистую правду.

– Мы не в Англии?

– Нет.

– Мы в Греции?

– Да.

– В Фессалии?

– По крайней мере, это географическое название вам знакомо. На самом деле мы в Афродиполисе, а под нами город Литохоро.

– Не слышал о таком городе, как Афродиполис. Что вы имеете в виду, говоря: Литохоро под нами?

– Видите, мы на горе, – медбрат указал на горизонт.

Только сейчас Калеб разглядел в белёсой дымке, почти у самого горизонта нечто похожее на обрыв. Так вот оно что, эта деревня находится в горах, на каком-то широком плато. Наверняка, власти Греции даже не знают, что здесь есть какое-то поселение. Понятно теперь, как здесь смог вырасти этот притон городского типа! Тем не менее, Калеб дал слово принять образ жизни местных и не судить их. Ему ужасно захотелось покинуть это странное место.

– И высоко мы над городом?

– Около восьми тысяч метров…

Это было слишком. Калеб отряхнул руки от крошек и пошёл вниз по широкой лестнице, залитой безоблачными лучами. Он честно пытался представить, куда попал, но любая догадка перерастала в сумасшествие. Медбрат оказался терпелив и старательно искал подходы к нему, шёл рядом, не отставая, периодически поддерживал за локоть. Наконец, на следующем пролёте они остановились возле ротонды. Там можно было присесть и любоваться панорамой города под полусферической крышей из белого мрамора.

– Начнём с начала, – взывал медбрат, приглашая Калеба в беседку. – Знакомство оказалось спонтанным, хотя все эти дни я только и думал о том, как ввести вас в курс дела. Сядьте и просто послушайте. Мы действительно на высоте восьми тысяч метров, и вы всё равно не вернетесь в Лондон немедленно. Так что заняться вам особо нечем. Так почему бы не послушать меня, раз вы на больничном?

Инспектор присел на скамейку с обиженным видом. В нём кипело возмущение от своего бессилия и бредовости всего происходящего. Он хотел проснуться, но догадывался, что это не сон. Он даже готов был поверить, что действительно умер и попал в рай. Но про рай здесь никто не упоминал. Наоборот, поздравляли его с тем, что он выжил. В голове творилась катастрофа. Собрав в кулак волю, он принял решение выслушать собеседника от начала до конца. Что бы тот ни говорил. Воспринять всё как сказку, не имеющую к нему никакого отношения, а дальше видно будет.

– В ваш участок направлено официальное письмо из одного лондонского госпиталя, о том, что во время перестрелки вы были серьёзно ранены и попали к ним. Навестить вас нельзя, так как состояние тяжёлое и вы всё ещё в реанимации. Формальности улажены, не переживайте ни о чём. Теперь, когда вы чуть-чуть успокоились, давайте поговорим о вашем пребывании в Афродиполисе. Я не просто ваша сиделка, я ваш личный помощник. Меня зовут Артемус. Доктор Николас вылечил вас именно так, как и сказал. Он довольно знаменит даже в Лондоне, хотя вы вряд ли слышали это его имя. Все называют его Николаем, даже прозвище дали – Чудотворец.

Лицо Калеба стало краснеть – прилив крови он не мог контролировать, но от комментариев воздержался. Голос Артемуса звучал доверительно, будто он посвящает Калеба в тайны бытия, недоступные простым смертным.

– Если быть совсем уж точным, то мы на Олимпе. Только не на той горе, куда совершают восхождения из Литохоро, а на не наземной её части. Простите за местную терминологию. Позвольте мне называть всё так, как здесь принято. Может быть, это поможет вам быстрее освоиться. Наш Олимп – это гигантское плато с целым государством. Территориально мы принадлежим Греции, так было испокон веков. Но каждый житель Олимпа может находиться в любой точке мира, где пожелает. Немногие хотят – это другой вопрос. Вы оказались здесь не потому, что умерли, конечно. Смертные сюда не попадают. Это территория божественных существ и их слуг. Вы нужны кое-кому из наших. Видите ли, дела, которыми вы занимались в Лондоне последний год, довольно сложные. Но вы справлялись блестяще. Впрочем, не мне объяснять вам, почему вас сюда доставили.

– Я помню гигантскую птицу, – Калеб решил поделиться своими снами. Ведь Артемус зарекомендовал себя, как человек, с которым можно говорить о самых безумных вещах. – Мне казалось, что именно она принесла меня сюда из Лондона. Наверное, это был самолёт, а я просто бредил.

– Птица, говорите? К сожалению, с подробностями вашего “приезда” я не знаком. В тот вечер меня позвал доктор Николас и велел ухаживать за вами всё время, пока вы не поправитесь. Сказал только, что вы очень важный гость, и моя обязанность – помогать вам во всём. Но я знаю, о какой птице идёт речь.

– Так это правда?

– Да. Самолёты, видите ли, к нам не летают. Не могу вас проводить к ней пока что. В любом случае, первым делом вы должны нанести визит царице. Потом сможете изучить город и познакомиться со всеми, кто вас заинтересует.

– Тогда приступим.

Калеб вышел из беседки. Мысли всё ещё отказывались принимать действительность. Он двигался, скорее, инстинктивно. Нужно представиться начальству. Наверняка, в мэрии, или что тут у них, ему дадут новые разъяснения, помогут связаться с ближайшим населённым пунктом в наземном мире. Какие глупости он только что услышал, надо же. Такое даже рассказать никому не получится – немедленно отстранят от службы, если не хуже. А жаль. Здесь красиво. И народ явно интересный. Если в участке подтвердят, что с его больничным всё улажено и он может ещё немного отдохнуть, то перед отлётом неплохо бы прогуляться по этому городу, в самом деле! Только бы найти телефон…

Спустившись с холма, поддерживаемый Артемусом под руку, так как ещё был очень слаб, Калеб пошёл по широким, чистым улицам. В глаза бросалось изобилие фонтанов, красивые девушки, прогуливающиеся по аллеям или спешащие по делам, юноши на спортивных площадках. Никто не носил костюм или джинсы. Девушки в платьях, мужчины в длинных подпоясанных рубахах или в неком подобии шорт и маек. Люди постарше носили нечто похожее на индийские сари, или греческие тоги, если на то пошло. Цвета одежд восхищали своей чистотой и яркостью. А белый и кремовый сияли просто ослепительно. Не мудрено. Здесь, на плато, воздух чист, нет пыли, выхлопных газов, да и потеть местным жителям, судя по всему, не приходится. Курортный город, не иначе. Только такие города встречаются, в основном, у моря, а не в горах. На Эвересте, например, погода меняется от солнечно-морозной до апокалиптической за считанные минуты. И всегда холодно, полно снега. Почему же на плато Олимпа, расположенном на такой же высоте, тепло и безопасно? Нет даже ветра и туч. Не иначе здесь живут боги. Калеб шёл по городу и медленно начинал верить. Город сам, без помощи Артемуса, как-то естественно и убедительно повлиял на него. Это точно не притон. Напротив, жители мегаполисов выглядят настоящими ходячими мертвецами по сравнению с местными. Эти люди и не хиппи – здесь явно высокоразвитое общество, со всеми слоями населения, в том числе и военными. Ясно одно: власти Греции понятия не имеют о существовании этого места. А если бы о нём знали? Как сюда попасть, как контролировать? Может быть, мифы и легенды – это летописи? Подобно Ватикану, хранящему в строгой секретности содержимое своих библиотек, власти Греции могут знать об Олимпе куда больше, чем известно широким массам. Но зачем беспокоить людей сведениями, которые никак нельзя проверить или использовать. Калеб, как служитель государственной структуры, прекрасно знал, что любая власть знает гораздо больше, чем народ. Только вот так, воочию, наблюдать сокрытое ему до сих пор ещё не приходилось. Надо будет спросить у местных чиновников, как они поддерживают связь с Республикой, и с кем именно из смертных.

А вот и дворец. Издалека его не было видно. Утопал в зелени окружающего сада. Невысокий, по современным меркам размером с пятиэтажный дом, он напоминал постройки Древней Греции. Террасы с балюстрадами, колонны, изящные лестницы. Вход во дворец спрятан под узорчатым портиком. Тонкие стволы колонн и ионические капители смотрелись просто. Словно это не дворец царицы, а дом обычного чиновника. Фронтон классический, треугольный, заполненный барельефами. Перед ним выстроились атланты с кариатидами. Только они не несли на себе тяжёлые перекрытия, а словно парили в воздухе, в позах танцующих и целующихся в танце пар. Калеб никогда раньше не видел их такими, ни на одном из храмов. Когда подошли поближе, среди цветов и узоров, Калеб разглядел целые горельефы в виде голубей.

– Афродиполис назван так в честь своей царицы? – спросил он Артемуса.

– Догадались, надо же. Неплохо для неверующего. Сейчас вы предстанете перед богиней любви, самой красивой женщиной пантеона.

Калеб замешкался в портале. Будучи бобби, он не раз стоял в оцеплении во время выходов “в народ” королевской семьи. Множество раз видел Елизавету и даже получал из её рук одну из медалей. Но с богинями раньше не общался. Хотя и называл так многих.

– Как вести себя в её присутствии? – одёрнул он Артемуса.

– Не надо её стесняться. Кажется, на земле давно прошли времена, когда люди боялись кары богов и приносили им жертвы. Она обычная женщина, демократичная и современная. Ведите себя естественно.

Смертного такой ответ не устроил. Он ожидал, что ему преподадут урок этикета, трижды осмотрят с ног до головы, в порядке ли внешний вид. Ладони сразу вспотели, как только он вошёл в прохладный холл дворца. Странная реакция для человека, который час назад был уверен, что окружён любителями марихуаны. Калеб и сам не понимал, отчего так волнуется. Даже если бы она была не богиней, обычную женщину весь город не станет называть Афродитой. Она, как минимум, красива. Любой мужчина был бы заинтригован и нерешителен на его месте.

Во дворце довольно тихо. Слышны голоса откуда-то из подсобных помещений. Судя по запахам, в той стороне кухня. Звон серебряной посуды, смех хорошеньких кухарок. Мужчины в лёгких тогах с кинжалами на поясе патрулировали территорию, но Калеба и Артемуса лишь приветствовали привычным салютованием “Слава Афродите!” и без лишних вопросов указывали дорогу в зал приёмов. На втором этаже старичок невысокого роста попросил их подождать, пока он доложит о них царице. Калеба к этому времени уже охватил озноб, от которого потеют и дрожат одновременно. Но он как-то собрался и напустил на себя важный вид. Всё-таки он почётный гость на Олимпе. Сюда его пригласили. Он посвящённый, а, значит, имеет право на уважение со стороны местных жителей. Хотя чем он его заслужил, понятия не имел. Афродита должна ответить на все его вопросы.

Наконец, их пригласили в соседний зал. На огромную площадь, наверное, сто квадратных метров, мебели всего ничего. Трон где-то вдалеке. Столик с кувшином и фужерами да пара пуфиков. В углу стол секретаря, если у богини есть секретарь. В любом случае, за ним явно кто-то писал, потому что там лежала бумага и стояли чернила. Вот и всё. На балюстраде ворковали голуби. Никого больше не было видно. Внезапно от одной из кариатид в глубине зала отделилась фигура и стала плавно приближаться. Судя по формам, опытным глазом Калеб определил, что мраморная кариатида была выточена по образу именно этой женщины.

– Наконец-то, я вижу Калеба Эванса воочию! А ты действительно хорош, в точности, как рассказывала сестра. Вернее, как я представляла себе, слушая её рассказы. Красивый, выносливый, таких сейчас мало. И живучий, что самое главное, – она осмотрела его по-хозяйски, не упустив ни одной детали. Прикоснулась к волосам, оценила мышцы, прильнула на мгновение к груди, уловив запахи этого человека. Богиня любви оценивает людей отнюдь не глазами, Калеб это ощутил на себе.

Вблизи женщина оказалась необычайно величественной. Она была выше Калеба, но гигантской не казалась. Утончённые формы, красивый бюст под лёгкой тканью, высокая причёска из густых золотых волос, массивный медальон из бирюзового нефрита на шее. Она двигалась легко, во всём теле чувствовалась гибкость. Наверное, это свойство всех богов. Но, разумеется, Калеб не мог судить о свойствах богов, потому что раньше их не видел. Голос Афродиты был ласкающим. Самое подходящее слово, смертные не имеют таких голосов. Она просто говорила “здравствуй”, а казалось, будто проводит нежной рукой по голове, даря всю свою любовь. Но страшно подумать, на какие поступки этот голос толкает людей, которым она хочет навредить. «Она обычная женщина», – думал Калеб. Поклонился, протянул руку, не решаясь, пожать или поцеловать. Афродита сама разрешила его дилемму, пожав руку, причём довольно крепко. Артемиус сказал правду – боги стали демократичнее. На этом Калеб перестал дрожать.

– Ваше величество, для меня огромная честь посетить ваш город. К сожалению, я до сих пор не знаю, чем обязан такому радушному приёму. Думаю, меня можно извинить, я вышел из комы всего полтора часа назад. Мне уже немного рассказали об этом месте. А также о враче-Чудотворце, который лечил меня. О вас же, ваше величество, знает весь мир. Боюсь, я недостаточно красиво приветствую богиню. Надеюсь, вы отнесётесь к смертному со своей знаменитой благосклонностью.

– Ты говоришь хорошо! – рассмеялась Афродита. Её смех был воодушевляющий, ничуть не похожий на сдержанные звуки высокородных особ нашего мира. Она хохотала с искренним весельем, совершенно не стесняясь смертного. – Смотрю, принял совет наставника. Будь самим собой, инспектор. Здесь так не хватает человеческой раскрепощённости, юмора, свободы. Мои граждане живут ещё в позапрошлом тысячелетии. Они служат мне и боятся. Если не меня, так моих родственников. Я же обожаю людей за то, что они стали религиозно свободными и независимыми. Вот ты, например, атеист, верно? Не скажу, что они мне нравятся, но…

– Я иудей, – невольно перебил инспектор.

– Это понятно, но в церковь не ходишь. Только по долгу службы – верно? Давай-ка договоримся, что ты не будешь мне подданным, или последователем, или поклонником. Будешь другом, хорошо?

Калеб кивнул. Слово богини – закон, как-никак. Наверное, она действительно устала от придворной жизни. Сколько ей лет, интересно? Даже страшно подумать. И каждый день одно и то же, одно и то же. Неудивительно, что она любила спускаться с Олимпа и бродить среди людей. Когда ты смертный, жизнь намного разнообразней. Интересно, а сейчас она часто общается с людьми? Наверное, да. Отсюда и отсутствие тщеславия, современность. В мифах она совершенно другая.

– У меня есть вопросы, если позволите, – он решился направить беседу в нужное русло. – Зачем вы меня пригласили? Почему спасли?

– Так захотела моя сестра.

– Какая из них?

– Её имя вам пока что ничего не скажет. Она не богиня. Но я люблю её больше остальных. А ещё я люблю людей, поэтому именно ко мне она и обратилась за помощью. Афродиполис – в вашем распоряжении. Но не весь Олимп. В нашей семье последние пару десятков веков утвердилось особое отношение к смертным. Люди – сами по себе, боги – сами по себе. Очень немногие из нас интересуются землёй.

– А зачем я вашей сестре?

– Она сама расскажет. Скоро я тебя отпущу, и ты с ней встретишься.

– А сами вы часто спускаетесь вниз? На земле есть люди, с кем вы общаетесь? Или вы всех доставляете сюда, наверх?

– Все о нас знают, но верят единицы. Друзей среди смертных, с кем боги Олимпа лично общаются, у нас очень мало. Зато всуе наши имена повторяют постоянно. Мы перестали обращать на это внимание давным-давно и уже не откликаемся на молитвы. Из сотен тысяч молитв, обращенных ради смеха, одна оказывается истинной. Но никто не станет так себя утруждать, чтобы отыскать именно её. Живут среди вас, конечно, ясновидящие и шаманы, с которыми мы любим общаться. Есть смертные, к которым и боги приходят за советом, знаете ли. Здесь, наверху, посторонние появляются не часто. Достаточно редко, чтобы ты считал себя особенным.

– Сюда меня доставила какая-то гигантская птица. Артемиус сказал, это мне не привиделось. Могу я посмотреть на это чудо?

Женщина загадочно улыбнулось. Это был её единственный ответ на его просьбу. Помолчав, она обратилась к спутнику своего гостя. Если Калеб желает, он может навестить её сестру. Также велела передать всем и каждому жителю города, что для Калеба Эванса открыты все двери и любой её подданный обязан оказывать ему радушный приём и помогать во всём. Навещать саму царицу он может, когда пожелает. На этом она подобрала со стола бумаги, похожие на документы, и отправилась на трон читать.

– Что-то я не понял насчёт птицы, – говорил Калеб, выходя из дворца. – Покажут мне её или нет.

– Посетите сестру Афродиты, если та уже дома. Потом можно будет подумать о птице.

– Понял.

Пожилой мужчина очень маленького роста открыл дверь. Дом, где жила сестра Афродиты, оказался самым обыкновенным среди точно таких же домов. Два этажа, состоящие из маленьких комнаток, на крыше – терраса. Слишком просто для самой любимой сестры богини. Неужели она настолько низкого происхождения? Не иначе как Зевс соблазнил одну из служанок, приходя в гости к дочке.

– Госпожа здесь не живёт, поэтому наполнять дом роскошью никто не пытается, – заговорил дворецкий, провожая их вверх по лестнице. – Не живёт она здесь, потому что много времени проводит у родных, друзей, путешествует с разными поручениями по миру. – Похоже, ему жилось скучновато. Он проводил экскурсию по собственной инициативе. – Госпожа очень занята. Особенно последние полгода. Часто спускается вниз. Её сильно заботят людские дела. Родственники этого не понимают, но Афродита поддерживает. Этот город у них вроде резиденции, где они встречаются и обсуждают то, что им важно. В столице времени поговорить и нет. Сплошные встречи, приёмы, балы. Наедине там не остаться. Кругом семья, всё общее: и темы для разговоров, и проблемы, и планы. Ещё госпожа часто наведывается к Аресу. С ним она реализует другое своё увлечение – войны. На него чаще всего и работает. Мы пришли. Николас, наверное, сообщил ей, что вы очнулись. Потому что она прибыла сюда сразу, как вы покинули госпиталь. До этого неделю где-то странствовала.

Лестница вывела их на крышу. Терраса была раз в 10 меньше приёмного зала Афродиты, а мебели там было гораздо больше. Чайный столик с кушеткой и креслами, фонтанчик в центре, подставки для цветов, комод с инструментами, назначение которых Калеб не мог понять, так как не успел разглядеть, что это за вещи. Скорее всего, какие-то приспособления для чистки металлических изделий. Старичок убедился, что выполнил свою работу и ушёл. Артемиус скрылся за цветами, возле балюстрады. Похоже, так принято, ибо в том месте был накрыт маленький столик с едой и напитками на одну персону. Медбрат не преминул воспользоваться гостеприимством хозяйки.

Калеб же остался возле порога. Он смотрел на девушку. Она – на него. Убедившись, что он жив, цел и крепко стоит на ногах, приблизилась. Осмотр длился около минуты и за это время никто не нарушил зрительный контакт. Она встала возле столика и приготовилась наполнить бокалы жидкостью из кувшина. Впервые Калеб видел что-то похожее на вино. И это его порадовало. Пора бы уже выпить. Подумав ещё, девушка решила сначала представиться, а потом угощать гостя.

– Я Гару. Ты здесь из-за меня. Прости, что всё так спонтанно. Хотела бы я поболтать с тобой там, в Лондоне, но не успела. Ты попал в заварушку, пришлось действовать. Присядь – выпьем!

Калеб вздохнул с облегчением. И выпил с большим удовольствием. Вино было его любимое, только в разы вкуснее. Медленно, слишком медленно, он начинал вникать в собственную историю. Гару была в Лондоне и знала его ещё там. Она спасла ему жизнь. Сначала она хотела попросить его о помощи, но теперь он не просто может ей помочь, но и обязан. Более того, если бы не та погоня, встреча с Гару прошла бы на земле. Возможно, даже у него дома. То ли вино ударило в голову, то ли атмосфера города любви так подействовала, но от мысли оказаться с Гару наедине у себя в квартире Калеб нервно заёрзал на диване. Пора вспомнить о приличиях. Должно быть, со стороны он выглядел, как дурак. Соображал уж точно в таком темпе. Объяснить состояние Калеба не трудно. С первого взгляда он понял, что красота богини любви, какой бы совершенной ни была, – на любителя. Да, она хороша во всём. Но, общаясь с ней, Калеб почувствовал то же, что и много раз чувствовал рядом с красивыми женщинами. Так много, что устал. То ли земные женщины стремились на неё походить, то ли она следовала земной моде, трудно сказать. Ощущение, что он встречал её копии уже не раз, не покидало его во время всей аудиенции. Поэтому Афродита не проникла в его сердце, как, наверное, стоило ожидать. А вот красота Гару была, как бы сказать коротко – абсолютной. В том смысле, что она не бросалась в глаза, не кричала: “Я красота! Падайте ниц!” Девушка была довольно спортивной, но мышцы не отменяли ощущения хрупкости. Фигура явно создана образом жизни, над ней не работали сознательно. Топ без бретелек вился пышными складками вокруг небольшой груди и переходил в юбку до пола, образуя на спине крест и открывая живот. Рёбра не торчат. Бёдра в меру круглые, не широкие. Под юбкой, состоящей из полупрозрачной материи, сложенной в несколько слоёв, их можно было разглядеть и оценить. Девушка была нежная и мягкая. Волосы распущены, до лопаток, слегка вьющиеся. Голова очень аккуратная, лицо – ровный овал. Нос не греческий. Если бы речь шла о людях, он бы отнес её к представительнице коренного американского народа. Волосы цвета пшеницы, глаза… Цвет глаз он пока не разглядел, хотя и смотрел в них несколько минут подряд. Ростом она была ему до ключицы, как раз того места, куда попала пуля. Одежда – небесно-голубая. Движения до невозможности плавные, но не заторможенные. Наверное, она отлично танцует или плавает, решил Калеб.

– Я была в Лондоне, как понимаешь, – продолжила она, не стесняясь того, что её разглядывали. Наоборот, ей было, что сказать, и лучше, чтобы Калеб молчал и не перебивал. Поэтому вино и интерес к ней играли Гару на руку. – Нам предстоит долгая беседа. На все вопросы я отвечу после. Если мы будем обсуждать детали в процессе, боюсь, я могу сбиться. – Калеб кивнул, давая понять, что с удовольствием будет слушать её столько времени, сколько необходимо. – Предлагаю отпустить Артемуса, иначе ему придётся заночевать у меня в доме. А тут всего 4 комнаты, 2 из которых занимают слуги. Итак, приготовься услышать долгую историю.