Читать книгу Хранитель леса - Дарья Пойманова - Страница 4

Черный олень. Самое древнее существо, которое когда-то существовало на нашей земле. Говорят, что чем старше олень, тем больше его рога походят на ветки, и как только олень погибает, то превращается в прекрасное дерево, а его цветы имеют белоснежный окрас. Правда после дерево цветет один раз в год и всего сутки.

Говорят, что убить черного оленя – обречь на смерть не только себя, но и свой род. А еще ходят слухи, что как только ты заполучишь кусок рога оленя, то получишь власть – не только над миром живых людей, но и над миром духов.

Однако это все сказки и легенды. Черного оленя никто никогда не видел. Но то, насколько уверенным выглядит отец, не просто пугает меня. Мне кажется, я смотрю на незнакомого мне человека.

Наконец делаю вздох, который больно режет горло. Все так же смотрю на своего отца, не в состоянии оторвать глаз. На его лице застыла широкая улыбка. Все гости по очереди подходят к нему. Кто-то выражает восхищение, а кто-то не сдерживает себя в бранных словах.

– Акамир, – справа доноситься голос матери. Я медленно, и даже с каким-то испугом поворачиваюсь в ее сторону.

Сколько себя помню, я никогда не видела маму в гневе, даже когда я делала глупости, или сбегала с тренировок. Она никогда не злилась и не ругала меня. Да что уж там, я даже не помню, чтобы она хоть когда-то повышала тон. Однако сейчас, ее теплый и нежный голос превратился в обжигающий лед. Женщина стоит прямо, ее темные, как у меня волосы, распущены и струями лежат на ее хрупкой спине. На ней белое платье, рукава которого расшиты бисером. Ее красивое лицо омрачило выражение гнева и злости. Брови женщины сведены к переносице, а зелёные глаза приобрели цвет темного изумруда.

И судя по удивленному выражению отца, могу сказать, что он тоже шокирован и даже в замешательстве.

Отец что-то отвечает ей в ответ, однако я не слышу, что он говорит. Во мне начинает расти, словно маленький росток, злость, негодование и даже ярость. Я всегда думала, что отец занимается охотой только чтобы прокормить нас и народ в городе. Точнее он так всегда говорил маме. Я хотела верить его словам, однако с каждым годом, как я взрослею, мне становилось все сложнее. Как только речь заходила про охоту, в его глазах загорался огонек, которого раньше не было. Охота для него перестала быть просто способом выживания, теперь охота – словно игра, азарт, то где он может чувствовать власть. Я была слепа и глупа, раз думала, что его заботит только наше благополучие. Все, что ему было нужно и тогда и сейчас – это чувствовать превосходство, ощущать власть.

И прежде чем обдумать все, что я хочу сказать, слова сами срываются с моих уст.

– Нет, – я сказала это не сильно громко, однако меня всё равно услышали все.

В столовой повисла гробовая тишина, и когда я встаю на ноги, деревянный стул с противным скрипом падает на пол. Я поворачиваю голову в сторону отца и встречаюсь с его взглядом. Взглядом, которого всегда боялась до дрожи в коленках. Но не сейчас. Сейчас я чувствую лишь злость.

– Рин, милая, прошу сядь, – голос матери вновь смягчается, когда она произносит мое имя. Но я не слышу ее, отхожу от стола и выхожу в центр, становясь прямо напротив отца.

– Что ты сейчас сказала? – в голосе отца слышаться нотки гнева и раздражения, но он не кричит.

– Я сказала, нет, – ровным голосом повторяю я. – Допустив меня на экзамен, ты хотел показать, насколько я ничтожна и слаба. Хорошо. Я это принимаю. Однако… – слова застревают у меня в горле, и от бурлящей во мне злости, становиться трудно дышать. – Убийство черного оленя… Что? Не хватает власти? Тебе мало?

Мой крик эхом отлетает от стен столовой. До боли сжимаю кулаки и закусываю щеку.

– Рин, прошу… – я не заметила, как мама подошла ко мне. Ее лёгкая рука аккуратно касается моего плеча, но я резко откидываю ее и продолжаю смотреть в глаза отцу.

Все жду, что он стает оправдывать себя, скажет хоть что-то. Но он молчит.

– Что тебе еще нужно? – голос срывается, и я начинаю пятиться назад. – У тебя есть все. Жена, которая любит тебя, дети, дом. Чего тебе не хватает? Хочется еще больше? Что тебе еще нужно?

Отец все молчит, и я уже не могу разглядеть его лица, потому что глаза застилает дымка от слез.

– Ты не понимаешь. Я делаю это ТОЛЬКО, что бы защитить тебя и семью. Не смей говорить со мной в таком тоне. И я сейчас очень сильно разочарован в тебе, – его голос звучит ровно, спокойно.

А меня словно облили ледяной водой.

«Я делаю это ТОЛЬКО, что бы защитить тебя и семью.»

«И я сейчас очень сильно разочарован в тебе.»

Что? Разочарован?

–Твои истерики не помогут. Я принял решение, и менять его из-за твоих прихотей не намерен.

Отец складывает руки за спиной и скалой надвигается на меня. Он становиться вплотную ко мне, и наклонившись ближе к моему лицу, проговорил:

– Ты будешь участвовать в экзамене. Это для твоего же блага. И ты дойдешь до конца, иначе… – он делает небольшую паузу, а затем переходит на шёпот – у меня больше не будет дочери.

– Ты мне противен, – выплёвываю ему практически в лицо.

И тут происходит то, чего я никак не ожидала. Отец дает мне пощёчину. Не сильно, на тренировках мне доставалось куда больнее. Однако почему то именно сейчас, я чувствовала боль, куда сильнее, чем от синяков и порезов.

– Не смей так говорить со мной, – наконец в его голосе слышаться хоть какие-то эмоции. – Ты моя дочь, и ты пойдешь на экзамен. На этом все.

– Акамир! – голос матери срывается, отчего отец слегка вздрагивает. Я не вижу ее лица, но в момент, когда отец оборачивается, чтобы посмотреть на свою жену, на его лице проскальзывает боль и даже вина.

Но я лишь со всей силой толкаю его в грудь, отталкивая от себя, и выбегаю на улицу.

***

С громким звуком раскрываю главные двери и вылетаю на улицу так быстро, что случайно налетаю на Игната, который видимо, возвращался с конюшен.

– Рин, что случ… – Игнат осекается, увидев мое заплаканное лицо, и невзначай переводит взгляд в сторону дома.

Я лишь мельком взглянула на него и бросилась в сторону конюшни.

Огромные деревянные двери были слегка приоткрыты. Раскрыв их, ворота с громким гулом ударяются об деревянную стену конюшни, и я практически влетаю внутрь и направляюсь в сторону Вернона.

Конь, тут же почувствовал мое присутствие, и из глубины послышалось его ржание. Справа на меня вылетел Одар, на его лице читалось удивление, но когда он увидел мое лицо, его брови нахмурились и, выпустив из рук седло, он встал передо мной.

– В чем дело? Что случилось? – его глаза взволновано бегали по моему лицу, но я прошла мимо него, словно не видя.

Когда я уже залезла на коня и собиралась выехать, Одар встал впереди, преграждая дорогу.

– Уйди с дороги, – сквозь зубы процедила я, потому что, не смотря на то, насколько сильно я была зла, мне не хотелось причинять Одару боль.

Но парень стоит на своем. Он раскрывает руки в сторону, говоря, что не сдвинется с места. В этот момент Вернон становиться на дыбы, и Одар на секунду теряется, но этого достаточно, чтобы он слегка отступил в сторону. Вернон тут же срывается на галоп, и, выскочив из конюшни, направляюсь в сторону леса. Сзади слышу грозный рык отца и еще нескольких мужчин, но не оборачиваюсь.

Глаза окутаны пеленой из-за скопившихся слез, и будто сама погода негодует вместе со мной, потому что как только я преодолеваю черту леса, на нас обрушивается ливень.

Когда мы уже выныриваем из гущи леса и скачем по темному, окутанному туманом полю, я ненадолго зажмуриваю глаза, а когда открываю их, то замечаю нечто непонятное, что несётся прямо на нас. Воздух наполняется животным рычание и шумом грозы. Секунда и это нечто набрасывается на моего коня, тем самым скидывая меня. Я отлетаю на добрых несколько метров, и жестко приземляюсь на землю.

В глазах тут же темнеет, а от резкой боли не могу сделать и вздоха. В ушах гудит, тело не слушается, а когда я пытаюсь открыть глаза, то могу только различить черное пятно невообразимых размеров, что стремительно надвигается на меня. В памяти тут же проноситься момент в лесу, произошедший пару дней назад и хоть я и не вижу его четко, но уверена, что это то же самое чудовище, что мы встретили тем утром.

Превозмогая боль, пытаюсь подняться и ползу в сторону леса, но чудовище меня быстро нагоняет и одним движением переворачивает обратно на спину. Теперь в лицо мне брызжет не только сильный ливень, но и слюна этого монстра. Из его пасти исходит пар, он несколько долгих секунд просто возвышался надо мной, рассматривая мое лицо, а затем поднял пасть вверх и издал то ли рык толи вой, но этот звук заставил мои легкие сжаться. Его когти до крови вцепились в мои руки, а боль становиться настолько сильной, что чувствую, как начинаю терять сознание.

И в момент, когда я почти полностью погружаюсь в темноту, хватка слабеет, а монстра резко откидывает вбок, словно кто-то сбил его. Звуки смешались, однако я могу услышать жалобное рычание где-то справа. А затем надо мной навешивается темная фигура, которая на этот раз уже больше похожа на человека. Чувствую его прикосновение у себя на лбу. Рука тени теплая и на удивление сухая. Боль тут же потихоньку начинает притупляться, а меня клонит в сон.

Затем стоны чудища начинают затихать, моя тень поднимается и, оглянувшись в сторону леса, исчезает. А через несколько секунд я слышу знакомые голоса, однако сил не хватило даже чтобы повернуть голову. В поле зрения тут же появляется Вернон. Конь склоняется надо мной и поддевает мое тело своей мордой.

А затем чувствую чьи-то руки, и как меня отрывают от земли. Узнаю силуэт отца, и не знаю, это со мной играет мое воображение, но я могу разглядеть на лице мужчины страх. А такого я никогда не видела, и мне даже начинает казаться, что я могла ошибиться, но сил совершенно не осталось, и последнее, что я могу расслышать это крик отца:

– Только не закрывай глаза, милая…

Прости… но мне так хочется спать.

***

Просыпаюсь, когда первые лучи солнца нагло прорываются сквозь светлые занавески окна, освещая кровать и мою комнату. Несколько раз моргаю, и картинки прошлой ночи всплывают в моей памяти. Первым порывом было подскочить и отправиться к отцу, однако при первой же попытке подняться, меня встречает только резкая боль по всему телу.

И пока я пыталась встать, в комнату заходит Мира, что-то напевая себе под нос. В руках у нее поднос, на котором нагромождение разных склянок и баночек. Когда ее глаза ловят мои, она в нерешительности застывает на месте. От удивления она только и может, что открывать и закрывать рот. И если я не ошибаюсь то это первый раз на моей памяти, когда ей нечего сказать. Затем поднос падает у нее из рук и, крича на весь дом «Госпожа проснулась», выбегает из комнаты.

В голове немного гудит от звука разбивающейся посуды. Поэтому я недовольно морщусь, и как только хочу потянуться к графину с водой, в комнату залетает мама, за ней отец, а потом и все остальные.

Мама закрывает рот рукой, и тут же подбегает ко мне, забирая в объятия. Я даже могу услышать облегченный выдох брата и Василисы. Они тоже подходят ближе, а в глазах девушки на секунду появляются слезы, но она их быстро смахивает и делает вид, будто ничего не случилось.

– Ты так напугала нас, милая… – голос матери тихий. Она не кричит и не ругается, в ее глазах лишь облегчение и радость от того, что я очнулась.

– Ты и правда чокнутая, сестричка, – голос подает Адриан. Брат начинает мотать руками, не зная, куда их деть. Так он делает, когда нервничает или переживает. Но сейчас, хоть он и пытается делать вид, будто ему все равно, в его голосе слышны нотки облегчения.

– Я тоже рада тебя видеть, брат, – выдавливаю из себя слабую улыбку, показывая, что уже все хорошо.

И пока Адриан и Василиса о чем-то спорят, я поворачиваю голову в сторону отца, который так и остался стоять возле двери. И как только все остальные замечают наш немой диалог, комната погружается в тишину. Мама ласково гладит меня поруке, и шепчет на ухо, что еще вечером зайдет с Октавианом, и, поцеловав меня в висок, направляется к двери. Брат с Василисой переглядываются, но так же следуют маминому примеру. Перед уходом она крепко сжимает руку отца и что-то шепчет ему, на что мужчина лишь кивает, не сводя с меня глаз.

– Что напало на тебя? – голос отца звучит непривычно тихо, немного с хрипотцой.

– Не знаю, – я лишь качаю головой. – Лил дождь, да и я гнала Вернона. Единственное, что помню, как этот зверь сбил меня с седла и боль от его когтей.

Непроизвольно тянусь и провожу пальцами по обвязанной руке, вспоминая, как когти монстра впивались в кожу, его противное дыхание и оглушающий рык.

Отец хмурит брови, явно пытаясь вспомнить хотя бы одно животное, способное на такое. И сейчас я безумно хочу рассказать ему все – про монстра, про то, как я столкнулась с ним вчера утром, и что уверена в том, что это он напал на меня вчера вечером. А еще я помню, что там кто-то был. Человек. Он спас меня.

Отец поднимает голову, и наши взгляды вновь встречаются, отчего мое желание тут же пропадает.

– Мы найдем его, – сухо отрезает отец, и вновь раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но осекается и поворачивается к двери. – Прости… – шепотом произнес охотник, и мне даже показалось, что это просто игра моего воображения. Но отец все продолжает стоять ко мне спиной, его голова опущена, и я еще никогда не видела его таким… расстроенным. Однако он быстро приходит в себя и, выпрямившись, берётся за ручку.

– Но решения я своего менять не намерен, – все так же, не поворачиваясь ко мне лицом, произносит отец. – Ты будешь участвовать в экзамене. Хватит отсиживаться, ты должна уже повзрослеть. И ты будешь охотиться на черного оленя.

– Но отец!

– Как восстановишься, начнутся твои тренировки.

И больше не сказав ни слова, отец скрывается в коридоре, громко хлопнув дверью.

От злости начинаю бить руками по одеялу, однако боль в руке дает о себе знать, и мой пыл быстро остывает.

Нет. Это не правильно. Я должна остановить это.

Если выбора у меня все равно нет, значит, я должна дойти до третьего испытания, и возможно тогда я смогу помешать убить черного оленя. Мне не обязательно побеждать, да и сделать это у меня вряд ли получиться, главное дотянуть до конца. Вот только, последнее задание будет проходить в лесу. В лесу, в котором ходит чудовище, готовое убить каждого.

И что мне делать? Отец ясно дал понять, что не намерен меня слушать, а учитывая, что произошло вчера, уверена, что он все еще зол на меня. Однако я тоже не простила его, и до сих пор отчетливо помню момент, когда он дал мне пощечину. До этого момента, отец хоть и ругал меня, но никогда не поднимал руки. Значит вчера я задела его за живое, но извиняться я не буду. Пока он не признает, что тоже был не прав, я и шага не сделаю в сторону нашего примирения. Если он не осознает, что творит, нам не о чем говорить. Он просто не сможет понять и услышать меня. Это словно говорить со стеной.

Вот только, что если эта тварь появиться в городе, или нападет на кого-то в лесу? Тут же вспоминаю Старую Суир, и ее мужа с сыном. Я снова должна поговорить с ней. Она наверняка должна знать что-то еще.

***

Весь оставшийся день рядом была либо мама, либо Мира. И видит бог, я и правда ее люблю, но мое терпение тоже не железное. Единственное, что меня отвлекало это прием настойки, которая на вкус, как и на запах до невозможности отвратительна. Но уже к вечеру я заметила улучшения. Слабость в теле понемногу отпускала, руки и ноги уже не мерзли так сильно, подвижность стала понемногу возвращаться, да и в целом мое состояние улучшилось.

К вечеру, как и обещала мама, ко мне зашел Октавиан. Брат сразу же накинулся на меня с объятиями, и хоть я еще не до конца окрепла, но тоже обняла его настолько сильно, насколько могла.

Мы не виделись всего сутки, но я уже за ним соскучилась. Октавиан возможно единственный, с кем я могу быть собой, и не скрываться за маской смелой и воинственной охотницы, коей не являюсь.

Как и в старые добрые времена, он свернулся рядом со мной, и я стала рассказывать ему сказку. Спустя какое-то время, я заметила, как мама улыбается и, проследив за ее глазами, я поняла почему. Брат уснул, вцепившись в мою руку. На лице сразу появилась улыбка, и, поправив его спадающую челку, попыталась аккуратно убрать руку, чтобы мама смогла перенести его в комнату.

Но неожиданно, перед самой дверью мама остановилась, и, не оборачиваясь, спросила:

– Родная, ты точно больше никого не видела вчера в лесу? – ее голос спокойный, даже слишком.

Как только я понимаю суть вопроса, меня слегка передергивает. Но к счастью мама так и продолжат смотреть вперед, не поворачиваясь.

Да! Там был кто-то! Я уверена!

Мне хотелось выкрикнуть ей эти слова, вот только вместо этого, я лишь больно закусываю щеки и, натянув улыбку, отвечаю:

– Нет, мам. Я была в лесу одна.

В комнате виснет тишина, и я могу почти физически ощутить, как она давит.

– Хорошо, милая. Отдыхай, – я знаю, что она улыбается, однако в ее голосе прозвучали нотки раздражения. Или мне показалось?

Наш короткий разговор с матерью оставил после себя привкус неопределенности и недосказанности. Причем не только с моей стороны.

Спать совершенно не хотелось, видимо не стоило пить ту настойку перед сном. Поэтому, удобнее умостившись, решаю почитать одну из книг, которую я недавно брала в библиотеке. В этот раз мне удалось ухватить интересную историю про русалок. В книги эти существа описывались как удивительной красоты девушки. Их серебряные волосы, могли доходить до конца их хвостов. А вот сами хвосты у каждой русалки были разные. Все зависит от их силы, и насколько они стары. С возрастом чешуйки на их хвостах меняют свой окрас, блекнут, а после смерти они превращаться в кораллы.

Это наталкивает меня на мысль попробовать что-нибудь поискать про ту тварь, что напала на меня. Но мне кажется, что я ничего не смогу найти. Уверена Старая Суир тоже искала, но если она решила сдаться и вести затворнический способ жизни, после того как попыталась все рассказать, значит ее поиски не увенчались успехом.

Но так ведь не бывает. Хоть что-то, но должно быть. Потому что не могло это существо появиться лишь сейчас.

Глаза уже начинают болеть из-за тусклого света свечи, поэтому решаю не мучать себя. Задув свечу, кладу обратно книгу, и накрывшись одеялом почти до подбородка, закрываю глаза, в надежде, что сон скоро придет.

Но неожиданно я слышу звук, будто кто-то стучится мне в окно. Я тут же подскакиваю, отчего у меня начинает слегка кружиться голова, а боль в руке резко дает о себе знать. Но этот звук повторяется и теперь я увидела, что кто-то кидает маленькие камушки в мое окно.

Начиная злиться, я подхожу к окну, и со всей силы распахиваю его, в надежде накричать на этого шутника.

– Ну наконец то, маленькая принцесса, – на улице уже давно темно, а луна сегодня как назло скрыта за тучами, поэтому я вижу лишь темную тень. Однако этот голос и это «маленькая принцесса» я узнаю даже в темноте.

– Какого дьявола ты делаешь, Одар?! – стараюсь говорить как можно тише, чтобы никого не разбудить.

– Стой там и держи окно открытым.

– Что?!

И только сейчас я понимаю, что он собирается сделать. Хоть я и плохо вижу в этой темноте, но точно могу сказать, что он лезет ко мне в окно. Боги! Да он же может разбиться!

Однако я даже и слова сказать не успеваю, как Одар появляется передо мной, и ловко запрыгнув в комнату, закрывает окно.

Конюх по-хозяйски осматривает мою спальню, а затем его взгляд останавливается на мне. Я тоже смотрю на себя, и только сейчас до меня доходит, что я все это время стою в ночной рубашке, поэтому толкаю парня в грудь, и запрыгиваю в кровать, накрывая себя с головой одеялом. На что парень только начинает смеяться.

– Не переживай, маленькая принцесса. Чего я там не видел, – смеясь, ответил мне парень.

– Что?! – выкрикнув, я тут же зажимаю рукой рот, и молю всех богов, чтобы никто не проснулся.

Но Одар ничего не отвечает. Он просто молча берет деревянный стул, и садиться рядом, складывая руки на груди. И это первый раз, когда в его взгляде я не вижу и намека на шутливость.

– Уходи. Из. Моей. Комнаты. – специально проговариваю каждое слово, чтобы парень понял, что я совершенно не горю желанием с ним сейчас говорить.

– Ты можешь обманывать кого угодно, маленькая принцесса. Но я знаю, что, что-то произошло тем утром, – его голос звучит уверенно, и даже немного строго, отчего мне становиться неловко. – И вчера ночью… – парень покачивает головой, – я хоть и простой конюх, но в охоте тоже кое-что смыслю. И очень сомневаюсь, что на тебя напал простой зверь.

Вздохнув, я, наконец, спускаю одеяло с головы.

– Чего ты от меня хочешь? – раздраженно спрашиваю я.

– Правды.

– Я уже все рассказала.

– Снова врешь, маленькая принцесса, Снова врешь, – Одар цокает языком, и в его голосе слышится злость.

– Хватит меня называть маленькой, я вообще-то старше тебя. И никакая я не принцесса, – зло выплевываю ему в лицо, на что парень лишь пожимает плечами.

– Ну не знаю. Сейчас твое поведение доказывает обратное.

Хмыкаю, и снова накрываюсь одеялом. Но даже под ним я чувствую пристальный взгляд зеленых глаз.

Сейчас у меня внутри происходи борьба, между тем, чтобы все рассказать или продолжать молчать. Но я боюсь того, как может отреагировать Одар. Хоть мы с ним и не ладим, но он не один раз мне помогал (но больше конечно издевался надо мной), и я доверяю ему, но… Как вообще можно рассказать человеку о том, что возможно все твари из страшных сказок, могут быть реальны?

– Если я расскажу, ты мне не поверишь, – все ещё не вылезая из своего укрытия, проговариваю я.

– А ты попробуй.

Я слегка вздрагиваю, потому что голос Одара стал ближе. Затем чувствую, как кровать прогибается под весом тела, и с меня осторожно стаскивают одеяло.

Все еще не могу посмотреть ему в глаза, потому что боюсь, что если взгляну хотя бы на секунду, передумаю.

– Ты прав. Тем утром действительно кое-что произошло, – мой голос непривычно тихий и хриплый. Я все так же продолжаю сидеть, и нервно мять ладони. – Все было как обычно. Мы миновали поля и затем въехали в лесную рощу. Там…

Из меня вырывается нервный вздох, начинаю кусать губы, не знаю, как правильно подобрать слова.

– Там был небольшой источник. И я решила, что это будет отличным местом, чтобы передохнуть, – в нерешительности все-таки поднимаю глаза, и встречаюсь с внимательным взглядом парня. Он медленно кивает, показывая, что слушает меня. – Я прилегла всего на секунду, а потом… погода в одно мгновение изменилась, полил дождь, а дальше…

Дыхание сбивается, мне настолько сильно хочется высказаться, что мысли путаются, и я не могу нормально связать даже и двух слов. Одар не перебивает, молча кивает, говоря, что все в порядке.

– Затем появилось… – я вырисовываю руками непонятную фигуру, – это чудовище. Оно… Это было похоже на волка, но это не он… оно было в два нет в три раза больше, и его шерсть была странного окраса… И затем он стал гнаться за мной…

Пока я вываливала на Одара свой рассказ, парень все больше хмурился. Он сидел довольно близко, чтобы я могла рассмотреть его выражение лица.

Пару минут конюх смотрит на меня, а затем резко поднимается на ноги и начинает прохаживаться по комнате. Сердце стучит настолько быстро, что мне кажется, что еще немного, и оно проломит ребра. Я очень хочу, чтобы парень сказал мне хоть что-то, но в то же время и боюсь этого. Боюсь, что он сейчас начнет смеяться, и назовет меня ненормальной, а потом и вовсе обо всем расскажет отцу. Но Одар молчит. Затем он резко останавливается, и так же резко поворачивает голову в мою сторону.

– А вчера… тот, кто напал на тебя. Это было… – парень замолкает, судя по всему пытаясь подобрать правильное слово.

– Думаю да. Я плохо его рассмотрела, помню только его пасть, нависшую надо мной, – воспоминания накатывают с новой силой, и меня слегка передергивает.

– Почему ты никому ничего не рассказала? Почему не рассказала сразу мне?! – строго спрашивает Одар.

– Думаешь, если бы я заявилась к отцу со словами: «На меня в лесу напал монстр из страшных сказок», он бы мне поверил? – подняв брови, с вызовом смотрю в сторону парня. А затем почти с мольбой в голосе произношу. – Ты мне веришь?

Мой вопрос заставляет Одара остановиться, и хоть я и не вижу его лица, но могу заметить, как сильно напряглась его спина.

– Кхм… Не знаю. Ты ведь и сама понимаешь, как это звучит. – Одар нервно проводит рукой по волосам, а у меня внутри будто что-то ломается.

Прошу… только не говори этого…

– Ты уверена, что тебе это все не приснилось? Или не знаю… может просто перепутала… – голос парня звучит неуверенно, и он постоянно избегает моего взгляда.

Не дав конюху договорить, слезаю с кровати и несусь к столу. Разбросав все, наконец нахожу рисунок, который нарисовала, после того утра. И подойдя к Одару, со всей силы припечатываю кусог бумаги в его грудь. Хоть я и ослабла, но сейчас мною руководит злость, поэтому от такого жесткого удар, парень даже слегка качнулся назад.

И сейчас, когда я так близко нахожусь к нему, то могу увидеть выражение его лица. Он хмурит брови, и старается избегать меня.

Одар медленно открывает мой рисунок, и ему нужно несколько долгих секунд, чтобы рассмотреть то, что там нарисовано. Его глаза округляются, а затем он поднимает голову и качает головой.

Нет, нет, нет…

Во мне начинает закипать злость, поэтому я снова бью парня в грудь, подталкивая к двери.

– Пошел. Вон. – выплевываю ему эти слова в лицо, и не дождавшись ответа, выталкиваю в коридор.

Прислоняюсь спиной к двери, и чувствую, как гнев заполняет меня. И сейчас я больше злюсь не на Одара, потому что это обычная реакция. Не понимаю, чего я ожидала и чего хотела от него.

Сейчас я безумна зла на себя. За то, что позволила себе расслабиться и ослабить защиту. За то, что доверилась.

И только когда слышу тихие шаги за дверью, немного расслабляюсь. И видимо действие настойки закончилось, потому что я начинаю чувствовать усталость.

Завалившись на кровать лицом в подушку, издаю нечто наподобие стона. Перевернувшись на спину, накрываю глаза рукой, и начинаю думать о том, что же мне теперь делать. Сейчас мне только остаётся надеяться на то, что Одару хотя бы хватить совести не рассказывать ничего отцу. И как бы не было грустно осознавать, но мой последний шанс – вновь поговорить со Старой Суир. Она единственная, кто сможет мне помочь.

Вот только судя по моему состоянию, я еще как минимум завтра проваляюсь в кровати. Но у меня еще есть время. Экзамен только через две недели.

Больше всего меня раздражает то, что я уже сама начинаю сомневаться в том, что это все было правдой. Однако я быстро отгоняю от себя эти мысли, потому что уверена, что мне это не показалось ни вчера вечером, ни утром.

Как только я вновь вспоминаю тот день, в голове проскакивает момент, когда я застала отца и брата рядом с конюшнями. А в особенности их диалог:

– Отец!

– Я сказал нет. Разговор окончен, – на этих словах отец ловко запрыгнул на своего скакуна, и хотел было уже двинуться, но Адриан встал перед конем.

– Я смогу, если ты дашь мне небольшой отряд и я…

– Нет.

Что-то меня насторожило в этом разговоре… Но не могу понять, что именно. Но мало ли о чем они могли говорить. Нет. Это все не важно. Сейчас мне нужно сосредоточиться на тренировках и на том, как заставить Старую Суир мне помочь.

Спустя какое-то время, я больше не могу сопротивляться и засыпаю.