Читать книгу Чернолунье 2. Воровка сердец - Дарья Шварц - Страница 20

Королевство Сегинус

Танцовщицу Франческу Рамос встречали в торжественной обстановке.

Под звуки марша и фанфар она вышла из дворца. Спускалась по длинной лестнице и элегантно помахивала гражданам за ограждением тонкой ручкой в широких золотых браслетах, больше похожих на кандалы, с рубинами и изумрудами.

Столько пафоса раздули из её появления, что казалось она, как минимум, принцесса Сегинуса, а не какая-то рядовая дворянка-танцовщица!

Загорелая толпа сегинусцев в белых и цветных рубашках рукоплескала, пока Франческа не спеша ступала по ступеням. Юбка её экстравагантного малинового платья с разрезом до середины бедра при каждом шаге оголяла ослепительную белую ножку в изящной туфельке с блёстками.

Бесстыдно и дерзко. Но, похоже, такого мнения придерживались только Лилит и Зен. Остальных несильно поражал её откровенный наряд, который в Алнаире сочли бы верхом неприличия.

А женщина шла и купалась в лучах славы, пока Лилит, Зен и Климент жарились под палящим солнцем у подножия лестницы. Их даже близко к дворцу не подпустили! И пришлось стоять под лестницей возле помпезной кареты, отделанной золотом. Она имела королевский герб и четвёрку лошадей.

Отсутствие чёрного плаща, но наличие фрака, не спасало Лилит от удушливой жары. Да и её тёмные волосы, собранные лентой в хвост, нагрелись на солнце в один миг, от чего ей стало ещё невыносимей. Она уже проклинала эту страну и эту глупую Франческу, которую приходилось ждать.

Зачем им понадобилось ехать за какой-то танцовщицей, когда они направляются совсем в другую сторону, к принцу Менкара? Всё просто:

Франческа Рамос – подарок Сегинуса на свадьбу Шелле. Её задача сугубо дипломатическая: станцевать на главном балу свой народный танец и упорхать восвояси. Это и будет проявлением уважения Сегинуса к Алнаиру и его династии.

Де́ла на пять минут. А «тени» должны маяться на жаре битый час, получать солнечный удар, но ждать, пока Франческа насладиться минутой славы и снизойдёт до них.

Взмыленный Климент перескочил несколько ступеней с самым счастливым и благородным лицом, которое только мог изобразить, и предложил танцовщице руку. Она ослепительно улыбнулась одними губами и взяла его под руку. Чинное шествие продолжилось.

– Зачем весь этот цирк? – спросила Лилит, оттянув вниз ворот рубашки.

– Так Сегинус, показывает свою мощь, – пропыхтел Зен, смахнув со лба горячий пот.

– Мощь? – презрительно поморщилась воровка. – Но они же не вооружением хвастаются.

Зен скривился, словно Лилит сморозила неописуемую глупость.

– Мощь страны не только в вооружении, но и в количестве денег, которое они могут потратить на торжественные мероприятия, – объяснил он. – Сейчас нам демонстрируется достаток, слава и процветание Сегинуса. По идее мы должны почувствовать себя ущербно.

– Не чувствую ничего кроме отвращения, – высказалась Лилит.

Её взгляд упал на худых людей в дальних рядах за железными ограждениями. Многие из них выглядели бедно: одежда застиранная, блёклая, у некоторых отсутствует обувь, а ведь повсюду дороги выложены острым гравием. Нечего было говорить о детях, одетых то ли в наволочки, то ли в мешки из-под картошки.

– Они тратят деньги народа на такую чушь.

Зен искоса глянул на неё, но сказать ничего не успел: подошёл Климент рука об руку с танцовщицей. Её яркое платье с белыми рюшами на рукавах и поясе показалось Лилит таким вычурным и неуместным на фоне общей бедности, что её замутило от отвращения.

Зен открыл дверцу кареты, пока женщина кидала на Лилит презрительно-насмешливые взгляды. Её волосы, собранные в высокую причёску, и густые «брови-в-разлёт» были тёмно-коричневыми, будто жжёный кофе. На белённое пудрой лицо спадало несколько витых локонов, уходивших чуть ниже подбородка. Золотистые глаза сильно подведены тенями, но даже они это не могло скрыть морщинки у переносицы и на шее. Всё это, пусть и завуалированное тонной косметики, выдавало её не самый молодой возраст.

Лилит насмешливо фыркнула-кашлянула в кулачок. Но от Франчески это не укрылось.

Она вздёрнула нос, придержала подол платья и с самым надменным видом легко заскочила в карету.

Климент укоризненно посмотрел на Лилит, а она лишь плечами пожала, мол, откуда ей мне знать, что нашло на эту аристократку.

Воровка залезла в карету после Климента, усадившего её рядом с Франческой, что демонстративно отвернулась к окну. Последним влез Зен растрёпанный и помятый от жары. Похоже, он переносил солнце гораздо хуже остальных.

Что там говорил Климент? Что Зен с материка вечных дождей и солнце там – большая редкость?

Ему досталось место напротив Франчески, активно источавшей ароматы сладкого фруктового парфюма. Лилит мысленно посочувствовала ему.

Климент же, сложив руки на груди, с хитрым прищуром наблюдал за ними. Нет. За Лилит. Она послала ему дерзкую усмешку и отодвинулась подальше от танцовщицы и её пышного платья.

Карета тронулась, и лошади с тихим цоканьем припустили рысцой по узкой улочке.

Низкие дома цвета слоновой кости с красными крышами тянулись за окном нескончаемой вереницей. За каретой бежали озорные мальчишки и выкрикивали что-то радостное, подбрасывали шляпы. Многие пожилые люди на улицах останавливались и благоговейно склоняли головы; лица помоложе – с любопытством таращились на проезжающую мимо карету.

Лилит сама не заметила, как приложила обе руки к окошку кареты и глупо улыбалась, таращась по сторонам. Глаза её горели и разбегались, как у ребёнка в магазине игрушек. Она ещё никогда не ездила на карете, и мир, представший за окошком, никогда не был ей так интересен, как в этот момент.

Она всегда была тем, кто смотрит или бежит вслед за экипажем, прося подати. Ни разу – по-другому.

Справа, что-то пренебрежительно фыркнуло. Не что-то. – Франческа Рамос.

Лилит в её сторону даже не взглянула. Оправила фрак и облокотилась на шёлковую спинку сиденья. Климент, всё это время, пристально наблюдавший за ней, лукаво улыбнулся.

– Эс ташаха ра интеро2? – вдруг обратился Климент к Франческе.

– Ие тос расха. Ми амо ми парси3, – гнусаво протянула она и кокетливо захлопала ресницами. – У сахе ис интеро ра Сегинус, нон удо шарасха умбра де енджо ми травере4.

Лилит ни слова из их разговора не поняла и переглянулась с Зеном, похоже, полностью солидарным с ней. Он наморщил лоб, словно попытался что-то вспомнить и выдал:

– Она не замужем.

Лилит хлопнула себя по лбу.

– Так вот почему она с ним заигрывает!

Франческа вспыхнула, вмиг растеряв всю спесь.

– Вы думат, я вас нэ понэмать?!– воскликнула она, стиснув в кулаках подол платья, и подскочила. Лилит перетрухнула, вжалась в спинку кресла.

Вдруг эта взбалмошная тётка на неё сейчас набросится? Лицо её так и пылало от ярости, а жёлтые глаза метали молнии.

– Наша гостья, Лилит, прекрасно поняла каждое твоё слово, – снисходительно объяснил Климент, а Франческа рассержено плюхнулась на кушетку. – Она знает алнаирский. Неплохо знает, но не говорит на нём.

«Из принципа» – сталось за кадром.

– Тогда почему ты говорил с ней на?.. – начала возмущённо шептать Лилит и осеклась под его насмешливым взглядом.

– Неприлично переговариваться между собой на языке, которым гостья в совершенстве не владеет.

«Заканчивай трепаться» – по его тону поняла Лилит и возмущённо захлопнула рот.

– А я уже, значит, не гостья, – пробурчала под нос. Поджала губы и отвернулась к окну.

Климент и Франческа ещё долго о чём-то говорили. Всё чаще раздавался её кокетливый смех, пока однообразные городские пейзажи за окном не сменило синее море, чудесно переливающееся в лучах полуденного солнца.

Лилит снова залюбовалась живописными картинами неба и моря с небольшой скальной возвышенности. Вдалеке, в доках, уже стали различимы корабли с разноцветными флагами и знамёнами.

«Международные рейсы» – догадалась девчонка. Но, заметив уже знакомое знамя Алнаира, помрачнела. Вспомнила дымчатую макушку Дая, грустные серо-голубые глаза, глядящие с упрёком.

– …так что, ты поняла, Лилит? – спросил Климент, но до адресата дошли только последние обрывки фразы.

– Что поняла? – невинно захлопала глазами Лилит.

В карете воцарилось молчание, было слышно, как скрипят по гравию колёса и фыркают кони. Зен сочувственно посмотрел на неё, Франческа выразительно игнорировала, Климент наигранно тяжело вздохнул.

– Ты совсем меня не слушаешь, – пожурил он тоном заботливого, снисходительного папаши. – А ведь я говорил с тобой почти пять минут, – он коротко постучал пальцем по циферблату наручных часов. – А теперь всё заново объяснять? Эх, Лилит-Лилит, – неодобрительно покачал головой.

– Скажи покороче! – огрызнулась она.

– Поскольку ты теперь с нам, – многозначительно произнёс Климент, – и мотаешься без дела. – Он переглянулся с нервным Зеном. – Мы решили, оставить на тебя такую важную задачу, как охрана многоуважаемой Франчески Рамос, будущей гостьи нашего королевства.

Лилит хотела возразить, но Климент прервал её жестом.

– Не нужно паники, – пытаясь скрыть улыбку, сказал он. – Ты прекрасно справишься. Я верю в тебя.

– Но я не знаю язык, – сквозь зубы прошипела Лилит, пытаясь выдавить дружелюбную улыбку для недовольно вздёрнувшей брови Рамос.

– Это совсем не проблема, – развёл руками «Привратник». – Леди Франческа тебя понимает… через слово, – нахально шепнул он. – И тем более вы обе дамы, – издевательски продолжил Климент. – Вам будет проще поладить и найти общие темы для разговора. Обсудите наряды, платья, туфли – и прочую… мелочь. Глядишь, подружитесь. Всё очень легко.

Но легко не было совсем. Лилит понятия не имела, о чём ведут беседы светские дамы. Её познания в этом – крайне поверхностны и в большей степени надуманны.

Она выросла с беспризорниками! А потом жила с наёмниками, где сжигала с ними растерзанные трупы людей, зверей и чудовищ. Она рисковала жизнью: дралась с механическими гончими, пережила взрыв поезда и сильное ранение в ногу, билась с убийцей Шрам и чуть не погибла. Куда ей светские беседы о платьях и погоде?!

– Это что божественная кара? – спросила она незнамо у кого.

– Это твоя новая работа, – поправил Климент, нагло ухмыляясь.