Читать книгу Без царства земного - Дарья Владимировна Торгашова - Страница 1

Быстроходный дромон1 «Стратигион» разрезал волны. Погода была прекрасная: и, казалось, вокруг ничего, кроме синего моря и синего неба. Из большой капитанской каюты появилась девушка в богатом дорожном платье и легкой белой головной накидке, которая придерживалась серебряным венчиком на лбу.

Девушка подошла к перилам и приставила руку к глазам, вглядываясь вперед: против солнца она поначалу ничего не различила. Но вот раздался резкий крик чаек.

Юная госпожа улыбнулась и кивнула сама себе. – Уже близко, – пробормотала она. Тут следом из каюты появился немолодой, представительный мужчина в темно-алом гиматии поверх светлой туники. Он положил девушке руку на плечо.

– Что, чайки? Крит совсем рядом, Феано. Вон уже и вода пенится.

Роман Мелит, начальник судна, указал вперед.

На горизонте появились очертания острова – белые слоистые скалы, зеленые рощи и горы. Большие и темные, как у капитана, глаза Феано вспыхнули от радости, она захлопала в ладоши.

– Скорей! – воскликнула капитанская дочь. Но гребцы под палубной надстройкой начали тише опускать весла, кормчие налегли на кормила: тяжеловесный дромон принялся замедлять ход, и вскоре стал на якорь.

– Спустить скафос2, – распорядился капитан. – Я отправлюсь на берег один, – пояснил он, взглянув на девушку. – Потом, если все будет удачно, возьму тебя и остальных.

Он улыбнулся: обаятельная улыбка преобразила смуглое обветренное лицо патрикия3 Мелита. Феано вздохнула и, сжав губы, перекрестила отца.

– Удачи, – сказала она.

Шлюпку спустили на воду, и капитан с помощником и несколькими гребцами отправились на берег. Феано покусала губы, глядя им вслед. Город Кносс был ужасно старый, старый даже во времена язычников; и порту насчитывалось лет не меньше, чем городу. Это вообще было тихое место – так сказал отец; но пиратствовали здесь с тех же времен язычников, а настроение у властей менялось как ветер. Даже гостям из богохранимого Константинополя следовало поберечься.

Увидев, что отцовский скафос возвращается, Феано радостно улыбнулась: она быстро вытащила из поясного кошеля зеркальце на длинной ручке и посмотрелась. Скоро ведь сходить на берег. Девушка поморщилась, видя, что темно-бронзовые волосы совсем растрепались; а что сделало с ее и без того смуглой кожей солнце! Но сама ведь напросилась. Наверняка ей, женщине, больше такого случая и не выдастся!

Роман Мелит с легкостью юноши взбежал по сходням на корабль. Он улыбнулся дочери и, подойдя к ней, поцеловал в лоб.

– Все спокойно, – сказал капитан. – Сейчас зайдем в порт, и я тебя сразу отвезу к Николаю с Ириной. А потом отправлюсь по делам.

– Вот так сразу?..

Феано так и представила, что ей придется все время, что они проведут на Крите, просидеть у дяди с тетей под замком, как благовоспитанной девице. Зачем, спрашивается, ехала в такую даль? Но спорить теперь, она, конечно, не стала и ушла в отцовскую каюту, чтобы прихорошиться.

Хотя они были люди небедные и отцовский торговый дромон считался одним из лучших судов, на нем было ужасно тесно и очень не хватало мест для уединения. Феано с нянькой ютились в закутке под палубой. Днем, конечно, капитанская дочь выходила наверх, но девушке приходилось прятаться при любой тревоге: не меньше, чем нянька, за этим следил Эйрик, наемник из викингов, которого приставили ее охранять.

Феано заново причесалась, уложив темно-бронзовые волосы в узел, покрыла голову накидкой; а к серебряному обручу прицепила серебряные же колты-лунницы. Они красиво перезванивались и сразу превращали свою обладательницу в нарядную госпожу. Хотя платье, конечно, измялось и пропотело, а тело все чесалось. Как бы то ни было, хорошо, что они уже причалили!

Выйдя наружу, девушка увидела рядом с отцом свою старую няньку – армянку Феклу, всю в черном. Вот ей-то в жару каково? А немного в стороне стоял высокий белоголовый вэринг4 – Эйрик, наемник-варвар. Поймав взгляд молодой госпожи, он слегка поклонился. Феано покраснела. По Эйрику было не понять, то ли он такой светловолосый, то ли уже поседел; хотя этот воин был моложе ее родителя. Впрочем, северные варвары вели такую жизнь, что немудрено.

Капитан велел дочери, няньке и охраннику забираться в лодку. Феано пошатнулась, спускаясь по сходням, и Эйрик быстро подхватил ее под локоть железной рукой. Феано снова смутилась и, усевшись на скамью в лодке, принялась смотреть на берег.

Впрочем, ничего интересного там пока не обнаружилось. Шумный, многолюдный порт – но Кноссу далеко было до Константинополя и даже Херсонеса. Когда они причалили, отцовский помощник Прокл сразу подвел им повозку, запряженную парой мулов: успел сторговаться на берегу. Феано с нянькой подсадили в телегу; армянка устроилась, охая и крестясь.

– Слава богу, слава богу за все! Приехали, дитятко! – говорила она.

Феано улыбнулась няньке, но мысли ее уже были далеко. Отец рассказывал, что здесь находится знаменитый критский лабиринт: местные считали, что это лабиринт Минотавра из древних мифов. А не он ли самый – вон те огромные развалины справа?

Отец, ехавший рядом на лошади, подтвердил, что это те самые руины. И пообещал дочке, что сводит ее туда, как освободится.

Путешественники наконец доехали. Дядя с тетей, жившие на окраине Кносса, оказались дома: они, конечно, ахали и восклицали, увидев заморских гостей. Феано так устала, что ей было почти все безразлично. Она облобызалась с теткой – невысокой пухленькой женщиной в глухом платье и платке: родственники получали письмо, извещавшее о приезде гостей, и отец привез им подарки, но благородного патрикия Мелита встретили тут без особенной радости. И на том спасибо.

Когда Феано напарилась в бане и переоделась в чистое, их с отцом позвали к столу. День был не постный, и Феано ела с удовольствием – и печеную рыбу, и яйца в соусе, и салат, и свежий сыр. Отец, правда, вообще не слишком строго соблюдал посты, и был хотя и суеверен, как большинство моряков, но не особенно набожен. Это он придумал дочери домашнее имя «Феано» – полностью ее звали Феофания, Феофания Мелитена. Но «Феано» означало "видящая": иногда она изрекала и видела странные вещи. А еще так звали жену знаменитого математика Пифагора.

Отец был хорошим собеседником, но хозяев ему увлечь разговором не удалось. Они были неплохие люди, но очень уж провинциальные. Тетка Ирина слушала капитана, неодобрительно поджимая губы; а потом вдруг поинтересовалась, сколько лет теперь Феано. И, узнав, что целых пятнадцать, и что такая великовозрастная девица еще не просватана, перекрестилась и возмущенно замолчала до конца ужина.

Хорошо хоть, у нее не хватило духу упрекать гостя и начальника корабля, подумала Феано. Однако она предчувствовала, что тетка может начать воспитывать ее саму, когда отца не будет; и сразу после ужина, наскоро поблагодарив хозяев, девушка поспешила улизнуть в отведенную ей комнату на втором этаже дома. Там раньше спали две хозяйские дочери – обе теперь замужние и с выводком детей.

Нянька была уже здесь и дремала на своей лежанке, ожидая ее. Феано, опустившись на колени, помолилась перед иконой в углу. Потом разделась и, заплетя волосы в косу, в одной длинной сорочке забралась в пахнувшую сухими травами постель. Она мгновенно уснула.

Весь следующий день отца не было и Феано проскучала дома. Нет, не скучала, конечно, она захватила с собой рукоделие; но никуда не выходила, как надеялась. Тетка заглядывала к ней – похоже, наладилась поучать. Однако, застав племянницу за таким приличным занятием, как вышивание, осталась довольна. Днем пару раз заглянул и Эйрик: спрашивал, здорова ли молодая госпожа и не нужно ли ей что-нибудь. Потом вэринг тоже ушел куда-то по своим мужским делам.

На другой день вернулся отец. И повез ее на обещанную прогулку в кносский дворец! Снаряжаясь для выхода, Феано надела под длинную тунику кожаные штаны: благо платье было достаточно длинное, а то тетка бы раскричалась, если бы заметила. Хотя отец такой наряд одобрил – он считал, что женщине надевать в долгую дорогу штаны и удобнее, и безопаснее. Бабка Феано и мать Романа Мелита, персиянка, в юности часто ходила в шароварах.

Пришлось опять ехать в тряской телеге; хотя Феано умела и верхом. Зато потом, когда они добрались до места, Феано смогла и размять ноги, и всласть наизумляться. Кносский дворец впечатлял даже после чудес Константинополя. Казалось, расписные стены его и красные колонны в пять человеческих ростов возвели гиганты.

– А вообрази, как давно это было, – вполголоса заметил дочери капитан. – Еще до рождества Христова этот дворец был уже стар.

Они взяли с собой веревку и по примеру Ариадны немного углубились в комнаты, разматывая бечеву. Феано изумленно разглядывала изображения пляшущих полунагих юношей и девушек, среди цветов и морских чудищ. Картины были как живые. Покосившись на Эйрика, она заметила, что северный варвар схватился за амулет. Эйрик был крещен под именем Георгия, но преспокойно носил свой крест вместе со старым оберегом, молотом Тора. И никто никогда не называл телохранителя христианским именем.

Феано вздохнула с облегчением, когда они выбрались наружу. Неудивительно, что этот дворец называли лабиринтом Минотавра. Может, он был построен таким, чтобы прятать сокровища!

Она высказала свою догадку отцу, но капитан резко качнул головой.

– Если тут что и было, давно растащили, – сказал он.

Они присели передохнуть в тени: капитан с дочерью, вэринг и один из двоих матросов, которого они захватили с собой. Второй внизу сторожил повозку.

Откупорили кувшин с фруктовым напитком. Тетка Ирина делала вкусный настой из изюма и инжира, который понравился всем. Они напились из глиняных чашек и спустились по широким щербатым ступеням к дороге.

После обеда капитан предложил свозить дочь на кносский рынок – там попадались замечательные расписные статуэтки и посуда, еще древней работы. Они поехали, но ничего стоящего не присмотрели. Феано, однако, вернулась довольная. Может, перед отъездом она еще раз побывает на базаре и купит что-нибудь сама: отец просто спешил, потому что час был уже поздний.

Помолившись перед сном, девушка легла в постель; но сон пришел не сразу. Ей вдруг вспомнился разговор с отцом Савватием, священником их домашней церкви. Два года тому назад Феано поразила отца Савватия вопросом: точно ли все язычники после смерти попадают в ад? Даже самые славные, сильные, благородные?

Строгий священник задумался на несколько мгновений и твердо ответил: да. Но Феано не отставала. А как же быть с теми, спросила она, кто жил и умер еще до Христа? Неужели предки благородных ромеев, их собственные предки, виноваты в том, что не знали Бога?..

Тут отец Савватий рассердился и велел ей идти и помолиться об избавлении от искушения. Тринадцатилетняя Феано, разумеется, повиновалась. Но уже тогда поняла: священник сердится не потому, что дочь патрикия спросила недозволенное, а потому, что он сам не знает ответа и боится задуматься…

Феано уснула, подсунув ладонь под щеку и не додумав этой мысли.

Новый день, воскресенье, обещал быть тоже монотонным. Отец с утра пораньше снова уехал: скоро им отправляться домой, и ему надо завершить все дела на Крите. Феано сходила с нянькой Феклой, дядей и теткой в церковь. Вернувшись, она принялась было за вышивание, но только бессмысленно тыкала иглой в ткань; узор перед глазами никак не желал складываться.

Наконец Феано встала, отложив вышивание. Подумав пару минут, она решительно подошла к двери.

– Эйрик! – позвала она.

Широкоплечий наемник тут же предстал перед ней, встряхнувшись, как пес. На нем была обычная защитная кожаная куртка, а поверх болтались костяной крестик и языческий амулет.

– Ты что-то хотела, госпожа?

Феано кивнула. Ей было уже неловко; но отступать она отказывалась.

– Не будешь ли ты любезен сегодня опять сопроводить меня на прогулку? Знаю, отец не приказывал, – торопливо оборвала она возражения, которые уже готовы были сорваться с уст варвара. – Но это я задумала, и я отвечу перед моим отцом! Я с тоски умру тут сидеть! А когда я с тобой, мне ведь ничего не угрожает, – девушка просительно улыбнулась.

Белоголовый вэринг был явно польщен, но соглашаться не спешил.

– Мы возьмем еще одного матроса, из тех, которые спят с тобой в людской. Все равно они бездельничают! А чтобы мне не быть одной с мужчинами, пусть со мной поедет нянька.

Эйрик сдался и кивнул.

– Как желаешь, молодая госпожа.

Уговорить няньку Феклу было не таким уж легким делом; но, поворчав, та тоже согласилась.

Поехали вчетвером – матрос был возницей, Феано и нянька сидели в телеге, а Эйрик легко вышагивал рядом. Феано еще сама не знала, куда именно хочет пойти, и только приказала править к берегу. Но когда впереди на холме показались руины лабиринта, с другой стороны она заметила словно бы тропинку, заросшую терновником, которая вела к заброшенному дому.

Нет! Никакой тропинки тут, конечно, давно уже не было. А вот дом точно был.

– Стой!.. – крикнула Феано. Сердце ее заколотилось.

Она спрыгнула на землю. Через мгновение Эйрик оказался рядом.

– Что такое, госпожа?

– Я хочу поглядеть, что там, – заявила девушка, указывая в сторону древнего дома. – Может, это жилище такое же старое, как лабиринт? Тут должна быть тайна, я чувствую!

– И заросло все, как троллиная чаща. Духи этого места могут разгневаться, – проворчал вэринг.

– Так и скажи, что испугался, – поддела его Феано.

Северный варвар ничего не ответил. Достав из-за пояса топор, он мощными ударами принялся расчищать тропинку от колючих кустов.