Читать книгу Вход только в маске - Дарья Владимировна Торгашова - Страница 7

Инга стремительно вырвалась в водоворот чуждых красок, запахов и звуков. Потом она ощутила себя, будто в дурном сне, какие видела в детстве: когда на тебя несется автомобиль или поезд, а ты стоишь как приклеенный и не можешь двинуться. На них с Надей налетали со всех сторон, не делая даже попытки свернуть или извиниться. И что еще хуже, прохожие не сбивали их с ног, а грубо и бесцеремонно проходили сквозь них, будто обе молодые женщины стали призраками. При том, что Инга отлично чувствовала свое тело, и чувствовала, как Надя сжимает ее руку!..

– В сторону! Не стой на месте!

Надя резко дернула коллегу вправо. Они отбежали подальше на тротуар и залезли прямо на ухоженный газон, чтобы ни с кем больше не сталкиваться.

– Ничего страшного, мы траву не потопчем. Мы способны воздействовать на физические объекты, но это воздействие непродолжительно. И, в любом случае, здесь все иллюзорно.

Надя улыбнулась Инге.

– Выглядит все так, будто это мы с тобой нереальны, – но на самом деле наоборот… Все обитатели этого города – только ментальные проекции, отпечатки самих себя в прошлом. За немногими исключениями.

Надя отпустила руку приятельницы. Обе внимательно осмотрелись. Прохожие, спешившие мимо, были одеты как в историческом фильме – костюмы-тройки, трости, застегнутые наглухо мундиры и гимнастерки. Все женщины в платьях, юбки очень длинные. И шляпы, фуражки и снова шляпы. С непокрытой головой не показывался практически никто. При том, что было гораздо теплее, чем у них наверху, – май или даже июнь… Неизвестно какого года…

Долетали ароматы, не всегда приятные: пота и табака от рабочих и мастеровых, иногда целый букет дамских цветочных духов. Пахло извозчичьими лошадьми – то и дело мимо проносился открытый экипаж. Но вот проехал причудливый длинный автомобиль, нарядный, как игрушка: шофер дудел клаксоном, пугая голубей. На него грубо заругался извозчик, чья лошадь тоже шарахнулась в сторону.

Надя тронула Ингу за руку, привлекая внимание.

– Идем. Мы не любоваться сюда пришли. Хотя ты присматривайся! – бросила она приятельнице. – И не отставай!

Они пошли с самого краю – вдоль газонов, под деревьями. Улица показалась Инге совершенно незнакомой. Нет, у них в Краснодольске тоже существовала историческая часть, где старые дома еще не сносили; но ничего похожего Инга раньше не встречала.

– Что это за место?

– Город N. Как у русских классиков, – задорно отозвалась Надя.

– Я не понимаю, о чем ты?

– Образ прошлого собирательный, симулятор. Я сама его создала, на основе общих особенностей русских провинциальных городов начала века. Вот год я тебе назову точно, 1910-й. Я ориентировалась на то, что уже существовало – а чего еще не появилось в то время. Ты же знаешь, что тогда каждый год мог полностью изменить сознание людей, как и сейчас: то и дело появлялись всякие новшества.

Надя обернулась к Инге.

– Произойдет прорыв в области разума – а значит, область будет уже не моя! На царской России специализируется большинство на нашем уровне!

И Надя замолчала, сосредоточившись на дороге. Инга пристроилась позади, не задавая вопросов. Они дошагали до конца улицы, потом завернули на бульвар, где народу было поменьше. Преимущественно дамы, совершавшие променад, и дети с матерями и под присмотром гувернанток. Дети были непривычно чинные, а уж наряжены так, что Инге стало их жалко: в тесные, глухие и неудобные костюмчики. По большей части скучных тонов.

– Зато все натуральное, не то что у нас теперь, – шепнула Надя Инге.

Они присели передохнуть на пустую скамейку с гнутой спинкой, под ажурным фонарем, который днем не горел. Инга боялась, что скамейка под ними провалится. Но ничего подобного, и ощущения были настоящие – как от нагретого полированного дерева.

А вот тени они с Надей не отбрасывали. Инга впервые это заметила, и ей стало жутко.

– Идем дальше!

Надя вскочила, и они поспешили вперед. Свернули на другую улицу, и Инга увидела гимназию. Она с первого взгляда не усомнилась, что это школа: краснокирпичное добротное здание, куда входили и откуда выходили дети в форме. Одни мальчики.

Инга вспомнила, что обучение для мальчиков и девочек в это время было раздельным. А две трети населения огромной империи оставались вообще неграмотными, сейчас такого даже не вообразить!

Надя нервно поправила локон и приложила палец к губам.

– А вот сейчас тише. Сейчас тебя увидят, и я тебя представлю.

Инга растерялась, но быстро взяла себя в руки. Будь что будет! Две женщины приблизились ко входу в гимназию и стали в стороне.

Было, однако, непохоже, чтобы «увидят» относилось ко многим. Мальчишки-гимназисты игнорировали попаданок из будущего точно так же, как и взрослые на бульваре. Но внезапно один из ребят приостановился и завертел головой, словно высматривая знакомца; а потом направился прямиком к Наде с Ингой.

– День добрый, Надежда Михайловна. Здравствуйте, тетенька, – поприветствовал мальчуган Ингу.

Той на миг стало смешно, что она «тетенька». А потом Инга осознала, что этот допотопный подросток ничуть не удивился ее диковинной наружности! Надя была хотя бы в юбке; а на самой Инге так и остались джинсы.

– Иван Сбоев, ростовчанин, прошу любить и жаловать. – Надя прикоснулась к плечу мальчика, обтянутому синей гимнастеркой. – Родился в 1897 году. Умер в 1909 году. От двустороннего воспаления легких, которое схватил зимой на катке.

Инга посмотрела в веснушчатое лицо гимназиста – и вдруг узнала его: портрет Ивана Сбоева в полный рост висел у Нади в кабинете!

– Меня зовут Инга Сергеевна. Я… коллега Надежды Михайловны, – назвалась Инга мальчику: стараясь как можно меньше выдавать свое удивление. Ну а сам давно покойный гимназист вел себя так, будто ничему не удивлялся. Он серьезно кивнул Инге, а потом опять взглянул на Надю.

– Нам пора?

– Да, я за тобой. Экзамен выдержал?

Ваня Сбоев просиял счастливой улыбкой.

– На пятерку!

– Тогда пошли.

И троица двинулась обратной дорогой.

Тут Инга поняла, что еще изумило ее, кроме самого факта разговора с дореволюционным гимназистом. Как только Ваня Сбоев приблизился к ним с Надей, его точно так же перестали замечать! Будто бы он вошел в их собственное информационное поле и отгородился от окружающего! Должно быть, такие прогулки Надя и ее воспитанники предпринимали далеко не в первый раз…

Они дошли до бульвара и сели на скамейку. Ваня Сбоев устроился справа от Нади, а Инга слева.

– Готовы?.. Инга, не дергайся!

Инга только в последний момент осознала, что они собираются переместиться прямо сейчас, причем все вместе. Надя положила руки на плечи обоим своим спутникам; после чего мир вокруг утратил четкость, а потом расплылся и исчез. Надя с Ингой и гимназистом оказались на диване в Надином офисе.

Инга, проморгавшись, бросила взгляд на свою яркую куртку, оставленную на кресле. Потом снова повернулась к Наде.

– Неужели тебе не требуется особых точек доступа?

– Это же не компьютерная программа, а моя внутренняя. Конечно, нет.

Инга взглянула на Ваню Сбоева. И едва удержала изумленный возглас. Мальчишка теперь был одет в джинсы и толстовку, на ногах кеды; и больше ничем не отличался от своих современных ровесников.

– Ваня всего полгода как под моим началом. И вообще всего полгода как осознал, где он находится. Мы недавно его вытащили. Но он очень талантлив, – с гордостью объяснила Надя.

Потом погрустнела.

– Вряд ли он сможет надолго подниматься в наш мир, в настоящий мир. Он умер слишком взрослым. Но здесь Ваня вырастет быстро и сможет помогать младшим и старшим из своего времени.

– Я бы очень хотел, – с готовностью откликнулся бывший гимназист. Или нынешний?..

– Но, позволь, Надежда… Ваня же продолжает учиться в этой твоей реальности, в дореволюционной школе? Он вроде бы даже экзамены сдает?

– Правильно. Он адаптируется и к своему прижизненному прошлому, и к существованию в «Асгарде». У подростков в его возрасте еще очень гибкая психика.

– А что значит – вы его вытащили?

– Я очень долго не понимал, где я и что со мной. Я вообще не догадывался, что я мертвый, – серьезно объяснил Инге сам гимназист. – Меня никогда не готовили к тому, что может быть после!

Надя кивнула.

– А знаешь, почему, Инга? Язычники представляли себе загробный мир конкретно и материально. Но уже в эпоху становления христианства представление о посмертии сделалось очень туманным. Нет, конечно, геенну огненную с подачи церковников люди тоже начали воображать весьма определенно, – тут Надя невесело усмехнулась. – Но вот участь добродетельных усопших… И тех, кто был не столь уж добродетелен, но вечных адских мучений не заслужил… Государственная религия в этом никаких разграничений не делала.

Надя нахмурилась. Потом продолжила.

– Ну а в конце просвещенного индустриального века, накануне нашей революции, большинство русских людей не задумывалось о таких вопросах вовсе: атеисты просто верили в грядущее ничто, а православные механически исполняли предписанные церковью обряды… и тоже чаще всего представляли себе ничто. Или смутное блуждание бестелесных теней, как в греческом Аиде. В таком положении, как Ваня, оказались очень многие.

Инга снова вспомнила иллюзию, в которой очутился Вадим, – несомненно, свою роль тут сыграли внушенные древним северным племенам представления о Вальхалле. Ведь эти героические невежды твердо верили в то, что ждет убитых в бою храбрецов и любимцев богов! И получили свой вожделенный рай – пусть и в версии «Асгарда» двадцать первого века. «Асгарду» в этом случае даже почти не пришлось трудиться, вера скандинавских предков сотворила все сама!

А вот многие последующие поколения христиан, агностиков и философов – а также атеистов… С более сложным мышлением и склонностью к рефлексии…

Инга очнулась от размышлений. Наверное, ее куратора и Ваню Сбоева ждали другие срочные дела. Впрочем, Инга заметила, что мальчика в комнате уже нет.

– Ушел – Ваня здесь и живет, на нашем уровне, – прокомментировала Надя. Она улыбнулась коллеге. – Ничего, что ты задумалась. Это тоже часть моей работы, помогать тебе анализировать… Кстати, ты чаю хочешь?

– Хочу, – с облегчением кивнула Инга. – Спасибо.

У Нади в кабинете висел такой же дозатор с антисептиком, как и у начальницы. Интересно, а нормальный санузел тут найдется? Или для новенькой вроде Инги есть риск столкнуться в туалете с чем-нибудь нежелательным?..

Надя заварила зеленого чая. И предложила Инге тот же несладкий бельгийский шоколад, которым ее угощала хозяйка фирмы. И еще инжир – как полезное лакомство.

Когда с чаем было покончено, Надя очень строго предупредила:

– Только наверху никому ни слова! Ясно? Корпоративная этика! И… ты сама понимаешь!

Это уж точно.

Большинство обыкновенных людей, услышав правду, сочли бы Ингу сумасшедшей. Сейчас много у кого едет крыша на почве коронавируса! Однако кое-кто бы поверил. И это оказались бы совсем нежелательные «третьи лица»…

Инга поблагодарила Надю за все и сказала, что ей пора домой.

– Я с тобой, – тут же откликнулась Надя. – У нас скользящий график, но рабочий день ненормированный. Нередко вызывают в выходные дни, – предупредила она.

Когда обе молодые женщины оказались в коридоре, дверь сразу закрылась. Запирать ее не требовалось, так поняла Инга.

Тут послышались четкие шаги со стороны вестибюля – перестук каблучков. Надя сразу же замерла и вытянулась в струнку; и Инга тоже узнала эту уверенную поступь.

К ним приблизилась хозяйка «Асгарда».

– Здравствуйте, – нестройным хором приветствовали ее Инга-младшая с Надей.

– Добрый вечер, – ответила норвежка с улыбкой. – Как успехи?

– По-моему, очень неплохо. Инга Сергеевна быстро адаптируется, – сказала Надя. Директриса кивнула.

– Хорошо.

На ней был темно-синий деловой костюм – на сей раз жакет и юбка, подчеркивавшие ладную фигуру. Светлые волосы были убраны в замысловатую прическу. Инга с пересохшим от волнения ртом заметила, что ноги у госпожи Стормдален и впрямь сильные, как у лыжницы. Наверное, и плечи такие же сильные…

– Инга Сергеевна, – внезапно обратилась к ней хозяйка фирмы. – На пару слов.

Ее улыбка пропала, взгляд голубых глаз стал тяжелым и пристальным.

– Мой долг предупредить вас. Пока вы еще можете уйти! Но после подписания контракта разорвать его будет очень трудно. Вам придется заплатить серьезную неустойку – и не только в материальном эквиваленте.

Инга кивнула. Она сжала руки и выпрямила спину. Что-то подобное она и ожидала услышать.

– Мы не слуги дьявола. Мы делаем дело Бога, великое и важное, – при этих словах скандинавский акцент госпожи Стормдален стал отчетливее. – Но «Асгард» – больше, чем корпорация. Мы одно целое, и мы храним общие секреты.

Хозяйка улыбнулась Наде, которая была явно очень польщена этим знаком внимания. Потом кивнула обеим приятельницам и прошествовала мимо по своим делам. После нее остался запах туалетной воды, свежий с горчинкой, – Инга вспомнила, что этот экзотический аромат называется «карибский лимонник».

Инга с Надей поднялись на «лифте» наверх. После чего колодец ожидаемо исчез.

Надя посмотрела на часы в телефоне.

– Поздно уже, я пойду!

– Далеко тебе?

Надя назвала адрес. Оказалось, что она живет через два дома. Почти рядом – и все же Инга вдруг спросила себя, как Надю угораздило найти колодец у них во дворе.

Или тот способен открываться в разных местах? Может, и так!

– Погоди! А сколько тебе здесь платят? – неожиданно спросила Инга.

Надя придвинулась к ней и негромко назвала сумму. Инга подняла брови. Да, над этим стоило поразмыслить.

– Ну, до встречи, – сказала она, улыбнувшись. – Будь осторожна. Как придешь домой, стукни в вайбер!

– Непременно. До встречи, Инка, – Надя Литвинова впервые назвала ее так. Потом тоже неловко улыбнулась и быстро пошла прочь.