Читать книгу Гром среди ясного Крыма - Даша Пац - Страница 12

Анна сидела в роскошном кресле, откинувшись на спинку, и лениво наблюдала, как тонкие пальцы маникюрщицы скользят по её рукам, придавая ногтям идеальную форму. Овальные, длинные, алые. Цвет власти, цвета крови. Обычно она носила нюд. Но сегодня никакого бежевого. Сегодня – ритуал.

Полумрак, расслабляющая музыка, обоняние улавливало дорогой цитрусовый аромат. Салон принадлежал женщине с сомнительной репутацией, но с непревзойдённым вкусом, и здесь обслуживались только избранные. Анне нравилась атмосфера приватности, внимание к деталям, безупречный сервис. Здесь никто не задавал вопросов.

Анна посмотрела в окно. Там, над морем, сгущались тучи. Серые, тяжёлые, с синими прожилками, они медленно заволакивали горизонт, разрывая плавный переход из неба к воде. Шторм будет мощным. Анна любила грозу. К тому же, изнывала от жары.

Свободной ладонью она взяла телефон и медленно пролистала сообщения.

Анна провела пальцем по экрану и увидела новое сообщение от мужа.

«Выдалась минутка. Как погода в Крыму? Может, мне тоже прилететь на пару дней?»

Она скептически приподняла бровь. Его внезапный интерес не удивлял, но и не радовал. Они редко пересекались, несмотря на официальный статус семьи. Каждый жил своей жизнью, и это устраивало обоих.

«Погода так себе. Лучше на выходные в Турцию. Не переживай, милый, ты же знаешь: я люблю быть одна.»

Она отправила сообщение и, не дожидаясь ответа, открыла другой диалог.

"Мария няня".

На экране появилась фотография маленького мальчика: пухлые щёчки, светлые волосы, большие глаза, в которых всегда отражалось любопытство. Анна невольно улыбнулась.

«Всё хорошо, Анна Сергеевна. Поели, погуляли. Сейчас укладываю его спать. Он передаёт вам поцелуй.»

Анна почувствовала тёплую волну нежности, но вместе с ней – укол совести. Оставить сына даже на несколько дней было непростым решением. Ему всего полтора года, и в его жизни каждое мгновение значимо. Но ей нужна передышка.

Она не считала себя плохой матерью, просто знала, что ей необходим воздух. И Крым – её место силы. Ей были доступны все курорты мира, но именно сюда её тянуло снова и снова. Здесь она дышала иначе. Здесь могла быть собой.

Она погладила экран пальцем, задержалась на лице ребёнка, а затем быстро закрыла чат. Ей не нужно лишних сомнений. Всё под контролем.

Снаружи молния разрезала небо, и первые капли дождя ударили по стеклу.

Анна провела языком по губам, задумчиво глядя в окно. Два с половиной года. Подумать только. Сколько всего изменилось.

Всё завертелось слишком быстро. Беременность, которая свалилась, как снег на голову. Тяжёлые роды. Потом месяцы восстановления, бесконечные ночи без сна, первые шаги в материнстве.

А ещё… их семья оказалась в центре скандала.

Кто-то слил в сеть компромат на мужа: очередная ночь в объятиях эскортницы в каком-то фешенебельном отеле, с дорогим алкоголем и отвратительным качеством видео. Разумеется, пресс-служба всё быстро замяла. Благо, деньги решают все проблемы, а у людей очень короткая память. Но какое-то время разговоры ходили.

Анна, конечно, не была шокирована. Выходя замуж, она знала правила игры. И приняла их. Просто попозже втянулась. И сама начала играть. Конечно, мужу об этом знать не обязательно.

Она провела пальцами по подлокотнику, наблюдая за тем, как маникюрщица бережно покрывает её ногти алым лаком.

С ним всегда было скучно. Секс на три минуты, пузо, бьющее её по ягодицам, тяжёлое дыхание, будто он собирался не кончить, а умереть прямо на ней. Нет, это не вызывало отвращения… Просто…

Анна любила секс с теми, кто умел.

Ромочка Романов умел. Признаться, Анна даже считала его лучшим среди своих любовников. Он чувствовал тело, читал желания, не нуждался в подсказках. Всегда доводил её до предела, но никогда не отпускал слишком рано. С ним секс был искусством, а не механическим процессом.

Маникюрщица мягко тронула её запястье.

– В лампу, пожалуйста.

Анна послушно сунула руку в холодный свет UV-лучей и вдруг ей вспомнилось, как наивно, трогательно и по-детски уверенно Рома протянул ей кольцо.

Интересно… Он до сих пор такой?

Анна улыбнулась уголками губ, наблюдая, как красный лак ровным глянцевым слоем ложится на ногти. Она не сомневалась. Роман приедет.

Это не вопрос влечения, не прихоть момента, не её каприз. Это неизбежно.

Она знала мужчин. Видела, как они ломаются, как обещают одно, а делают другое. Знала, как зарекаются забыть, но продолжают возвращаться. Потому что Анна была исключением.

Она не умоляла, не цеплялась, не рыдала в трубку. Лишь исчезала, оставляя пустоту, которую ни одна женщина мира больше не смогла бы заполнить.

У Ромочки может появится хоть десяток других. Стабильная жизнь, уютный дом, преданная жена, которая будет ждать его с ужином.

Но однажды он всё равно выйдет в ночь, сядет за руль и поедет к Ане.

Потому что она – его ненавистная зависимость. Иногда, в минуты ленивого раздумья, Анна задавалась вопросом: а честно ли это?

Брать, не спрашивая. Властвовать, не оставляя выбора. Но стоило вспомнить итог – и сомнения рассеивались, как дым.

Яркие ночи, горящие в памяти даже спустя несколько лет. Страстные моменты, которые не блекнут от времени. Чувства, оставляющие шрамы, но такие, которые хочется трогать вновь и вновь, чтобы боль напоминала о сладости.

И сегодня она не просто ждала Ромочку. Аня собиралась его удивить.

Разлука была долгой. Слишком долгой, чтобы просто встретиться, пересечься глазами, выдать дежурную улыбку. Нет. Это не её стиль.

Роман должен запомнить эту ночь. Почувствовать её так, как будто вдыхает аромат редкого вина: медленно, с трепетом, с осознанием, что больше такого не попробовать.

Поэтому она не уехала далеко. Крым предлагал тысячи уголков, где можно раствориться, но Анна предпочла остаться ближе.

Она выбрала лучший отель, какой смогла найти. Панорамные окна, мягкий свет, хрустящие простыни, аромат дорогих свечей, медленно тающих в ночи.

И всего в нескольких десятках километров «Романовы лозы».

Анна любила этот ритуал: медленный, размеренный, с каждым шагом приближающий её к моменту, который она сама же и создала.

Маникюр, депиляция. Гладкая кожа, как мрамор. Ни единого лишнего волоска. Прикосновение пальцев к бедру – скользящее, лёгкое, почти гипнотическое. Она всегда уделяла этому особое внимание.

Макияж. Тёмный. Глубокий, насыщенный, тающий на коже под жарким дыханием. Аня помнила, как Роме это нравилось. Как сходил с ума его взгляд, когда её глаза текли чёрными разводами, когда под слоем размазанной туши светились полураспахнутые, подрагивающие от желания веки. Как он хватал её за волосы, когда она брала его глубже, чем могла.

И, наконец, наряд.

Созданный только для него. Даже мужу она бы не показалась в таком. Этот образ был посвящён только Роме.

Анна прикусила губу, её бёдра сомкнулись сами собой.

Она уже чувствовала его. Любила фантазировать заранее, чтобы к моменту его появления быть готовой на сто процентов.

Анна улыбнулась, возвращая себя в реальность. Маникюрщица ничего не заметила.

***

Роман сидел в глубоком кресле, откинувшись на спинку, его дыхание было ровным, но внутри всё ещё гулко отдавались отголоски недавней близости. В воздухе витал терпкий запах вина, свечи отбрасывали дрожащие отблески на каменные стены, и тьма, клубящаяся за границей их света, казалась живой.

Саша сидела у него на коленях, сжавшись в комок, будто дикая кошка, нашедшая убежище в его руках. Она так и не надела шорты: обнажённая кожа бёдер касалась его живота, а рука лениво рисовала круги на его груди, неосознанно изучая, запоминая текстуру.

Роман чувствовал её запах: неуловимый, смешанный с ароматом винограда, чуть солоноватый после секса, с тонкими нотами чего-то, что раньше он не замечал. Кудри касались плеча, кололись, цеплялись за кожу, но он не спешил убирать их.

Где-то наверху ударил гром, сотрясая винодельню, заставляя тонкие языки свечей вздрогнуть. Электричество так и не дали. В подвале царила тишина, наполненная только их дыханием.

Роме никуда не хотелось уходить.

Эта мысль цеплялась за сознание и немного раздражала, потому что была слишком честной и интимной.

Раньше он знал, когда пора вставать, когда момент исчерпывал себя, когда лёгкость в теле сменялась отрезвляющей ясностью. Когда возвращался контроль.

Но не сейчас. Сейчас было просто.

Только её дыхание. Её тепло.

Он медленно провёл ладонью по хрупкой спине, кончиками пальцев изучая каждую впадину позвонков. Плавный изгиб, едва ощутимая дрожь под кожей. Он чувствовал её тело так, будто оно было продолжением его собственного.

Саша не говорила, уткнувшись носом в шею, дыша тихо, ровно.

Роман опустил голову, коснулся губами её волос.

Ему не хотелось ничего нарушать.

Саша вдруг шевельнулась. Медленно подняла голову, её глаза в полумраке казались ещё глубже, темнее. Она смотрела прямо на него, но теперь в её взгляде не было ни вызова, ни привычной язвительности.

А потом тихо произнесла:

– Я ничего о тебе не знаю.

Роман задержал дыхание.

Эти же слова она сказала ему полчаса назад: с насмешкой и азартом. Тогда они стали частью их игры. Но сейчас прозвучали по-другому. Спокойно. Почти по-домашнему.

И это задело есильнее, чем хотелось бы.

Он мог бы легко отмахнуться, вернуть их обратно в привычную плоскость: там, где они цепляются друг за друга, бросают едкие фразы, где он всегда наполовину насмешлив, а она – наполовину злится. Но что-то внутри вдруг сдвинулось.

Ему нравилось, что она смотрит на него так.

Как будто видит в нём нечто большее.

И это пугало.

Потому что всё, что Рома знал о Саше, – её бойкость, вредность, плохой вкус на мужчин и сухие сведения вроде даты рождения и паспортных данных. Но его тянуло: необъяснимо, немыслимо, до злости, до потери контроля.

Роман провёл языком по губам, не сводя с неё взгляда.

– Что именно ты хочешь знать? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично.

– Сколько тебе лет, Рома? – наконец произнесла она тихо, почти неразборчиво.

Роман усмехнулся. Медленно, едва заметно.

– Тридцать четыре, – ответил он, наблюдая за её реакцией.

Саша чуть приподняла брови. В её взгляде промелькнуло что-то похожее на удивление, но больше – на молчаливое осмысление.

– Думала больше? – Роман слегка склонил голову, прищурился, изучая её выражение.

Саша медлила. Но потом, чуть поморщившись, честно кивнула.

– Да.

Роман хмыкнул, но не стал подкалывать её. Ему вдруг стало интересно, что именно её заставило так думать.

Саша вздохнула. Тяжело, почти театрально.

– Когда ты пошёл в первый класс, меня ещё и в проекте не было, – бросила она, чуть скосив взгляд в сторону. – Мне двадцать пять.

Роман тихо рассмеялся.

– Я знаю, – он провёл рукой по её бедру, чуть крепче сжимая кожу. – Я же видел твой трудовой договор.

Он выдержал паузу, чуть склонился ближе и с лёгкой усмешкой добавил:

– И подписывал его.

Саша закатила глаза, но он видел: ей было трудно удержать улыбку.

– Ты женат? – вдруг спросила Саша.

Роман чуть нахмурился, не сразу поняв, откуда вообще взялся этот вопрос.

– С чего ты это взяла? Нет, конечно.

– Просто спрашиваю, – она отвела взгляд, будто вопрос не имел особой важности. – А был?

– Нет.

Саша приподняла брови:

– Говорят, это красный флаг, – она посмотрела, внимательно оценивая реакцию.

Роман фыркну:

– Кто это говорит?

– Да все, – пожала плечами Саша, – если мужчина в твоём возрасте не был женат, значит, с ним что-то не так.

Роман наклонил голову, внимательно глядя на неё, и медленно произнёс:

– Может, я просто никого не любил настолько, чтобы жениться.

Саша задумалась, её пальцы всё ещё водили по его коже, и он чувствовал их тепло. В этот момент ему вдруг вспомнилось кольцо.

То самое.

Оно до сих пор лежало в шкафу. Спрятанное в небольшой чёрной коробке, затерянное среди документов и старых вещей, которым давно не место в его жизни.

Но он так и не выбросил его.

Кольцо для Анны.

В груди неприятно сжалось. Будто кто-то резким движением дёрнул за нитку, тянущуюся из прошлого.

Он давно убедил себя, что оставил его без всякой причины. Просто как часть той истории, которая уже ничего не значит. Но сейчас… Сейчас он понял, что это было ложью.

Кольцо осталось. Потому что какая-то глупая, сломанная часть его всё ещё не смогла его отпустить.

Роман медленно выдохнул, пытаясь вернуть себя в настоящее, в тепло Сашиных пальцев на его коже, в мягкий свет свечей, в грозу за стенами винодельни.

Но боль уже просочилась внутрь.

Тупая, тянущая.

Он не хотел, чтобы Саша увидела это. Поэтому накрыл её ладонь своей и легко, чуть сильнее, чем требовалось, сжал её пальцы.

– Так кто говорит про красные флаги? Какие-нибудь псевдопсихологи в соцсетях? – спросил он, стараясь вернуть лёгкость в голос.

Но Саша смотрела на него внимательно. Слишком внимательно.

И он знал: она увидела больше, чем ему хотелось показывать.

Роман откинул голову на спинку кресла и, скользнув взглядом по её лицу, спросил:

– Ну, а ты? Была замужем?

Саша фыркнула, без особой грации соскользнула с его коленей и пошла по полу, поднимая шорты.

– Нет, конечно, – бросила она через плечо, встряхивая кудри.

Роман наблюдал, как она отряхнула ткань, избавляясь от пыли, и неторопливо натянула шорты.

– Хотя, – продолжила она лениво, не глядя на него, – в одном из приступов любви Никита пытался сделать мне предложение.

Роман приподнял брови.

– Да ну?

– Угу, – Саша подтянула резинку, наконец подняла на него глаза. – Правда, потом тут же обозвал шлюхой.

Роман выдохнул, покачав головой.

– Очаровательно.

Саша усмехнулась, но без настоящего веселья.

– Ну да. Очень романтично.

Она стояла напротив, в полутьме, освещённая дрожащими бликами свечей, босая, с чуть взъерошенными кудрями. Роман смотрел на неё – на выражение лица, на лёгкий изгиб губ.

– И как ты вообще с ним связалась? – спросил он, не скрывая любопытства.

Саша вздохнула.

– Сама не понимаю.

Она скользнула ладонью по волосам, убирая прядь за ухо.

– Затянуло. А потом… потом уйти становилось всё сложнее и сложнее.

Роман ничего не сказал.

Потому что понимал это слишком хорошо.

Саша скрестила руки на груди, опустила взгляд куда-то в сторону и продолжила, медленно, будто взвешивая каждое слово:

– Понимаешь… наивную девчонку без гроша очень легко заманить сладкими речами и дорогими подарками.

Роман не перебивал.

– Сначала это кажется сказкой. Тебя называют особенной, обещают, что с тобой всё будет иначе. Сыплют словами, которые хочется слышать. – Она усмехнулась, но без тени веселья. – А потом оглядываешься и понимаешь, как сильно ошиблась.

Она подняла глаза, посмотрела прямо на него.

– Но уже поздно. Ты уже внутри, завязла, увязла, и теперь выбираться сложнее, чем казалось.

Роман смотрел на неё молча.

– Так что да, – пожала плечами Саша, кривя губы в усмешке, – глупая девчонка. Позарилась на красивые обещания.

Роман поднялся с кресла, шагнул к ней.

Он взял её пальцы в свои, словно закрепляя что-то важное между ними.

– Поэтому я и хотел дать тебе эти пятьдесят тысяч, – сказал он негромко. – Чтобы ты просто отдала их ему и вычеркнула из жизни окончательно.

Саша печально улыбнулась.

– Это его не остановит.

Роман сжал её ладони крепче.

– К тому же… – она на секунду опустила взгляд, будто не была уверена, стоит ли говорить это вслух. – Если бы я взяла эти деньги, какой тогда смысл мне работать в полях?

Тишина между ними разгорелась до предела.

Роман посмотрел на неё и вдруг осознал, что честность сейчас была куда более обнажённой, чем их тела полчаса назад.

Он кивнул, не сразу отпуская её руки, затем шагнул назад и, наконец, натянул футболку.

– Я устроил тебе эту экскурсию не только ради жаркого секса, – сказал он, застёгивая ремень.

Саша резко подняла голову, её щеки моментально вспыхнули румянцем.

– Хотя на него, конечно, рассчитывал, – добавил он с лёгкой усмешкой.

Саша возмущённо выдохнула.

– Но… Ты знаешь, что у тебя явный органолептический талант?

Саша приподняла брови.

– Это звучит как что-то пошлое.

Роман коротко рассмеялся.

– Всё пошлое – в твоей голове.

– Ну да, конечно. А что это тогда?

Он скрестил руки на груди, чуть склонив голову набок.

– Это значит, что тебе нужно учиться на сомелье.

Саша едва не рассмеялась.

– То есть… ты предлагаешь мне стать каким-то дяденькой с изысканными усами, который по-снобски наливает людям вино и говорит, что оно раскрывается нотами кожи и табака?

Роман закатил глаза, но в уголках губ всё же мелькнула усмешка.

– Господи, Саша, ты вообще понимаешь, чем занимается сомелье?

– В общих чертах, – она пожала плечами. – Но все эти разговоры о вине всегда казались мне чем-то надуманным.

– Потому что ты никогда не смотрела глубже. – Роман чуть наклонился вперёд, его голос стал спокойнее, но твёрже. – Это не просто «пить и описывать вкус». Это наука. Чувствовать баланс кислотности, танинов, нюансы выдержки. Определять сорт, год урожая, даже терруар, в котором рос виноград.

Саша прищурилась, скептически разглядывая его.

– То есть ты хочешь сказать, что у меня есть к этому талант?

– Да, – он кивнул, совершенно серьёзно. – У тебя очень тонкое восприятие вкусов и ароматов. А это редкость.

Саша хотела что-то возразить, но вместо этого просто перевела взгляд в сторону, будто размышляя.

Роман продолжил, чуть смягчая тон:

– Если мой план по реконструкции винодельни будет успешен, здесь появится полноценный дегустационный зал, туристическая программа. И мне нужны будут люди, которые разбираются в этом по-настоящему.

Он выдержал паузу, затем добавил, пристально глядя на неё:

– Ты сможешь остаться работать здесь. Если захочешь.

Саша моргнула, её пальцы непроизвольно сжались в кулак.

– Это очень уважаемая работа, – негромко закончил он.

Тишина между ними снова натянулась.

Роман не знал, почему сказал это так прямо.

Но он знал одно: мысль о том, что Саша просто уедет отсюда и что он больше никогда не увидит её… Нет, об этом даже думать невыносимо.

По Саше было видно: она не восприняла его слова всерьёз. Она слегка склонила голову, лениво провела пальцами по кудрям, задумчиво накручивая прядь на палец. А потом, неожиданно, сказала:

– Хочу задать последний вопрос.

Роман прищурился.

– Какой?

– Жены нет, а девушка есть?

Рома выдержал паузу, давая Саше возможность додумывать ответ самой. А потом произнёс:

– Нет. Девушки у меня нет.

Саша чуть приподняла брови, но не успела даже сделать вид, что её это не волнует, как он добавил:

– Но есть одна на примете.

Он видел, как Саша затаила дыхание, как в её глазах мелькнуло неуловимое, искажённое чем-то, что она, возможно, сама ещё не осознала.

– Она только что так сладко трогала себя на этом столе… – его голос был низким, ленивым, раздирающим её на части.

Он медленно поднял руку и указал на тот самый стол.

– …что я не смогу себе простить, если кто-нибудь ещё станет на это смотреть.

Саша стиснула губы, будто не знала, что сказать. Будто понимала, что любое слово сейчас прозвучит неубедительно.

Роман улыбнулся. Ему нравилось видеть, как её дыхание сбивается.

– С удовольствием посмотрел бы на это зрелище ещё раз, – добавил он, – но нам пора.

Рома развернулся, быстро прошёл по комнате, гася свечи и, подняв телефон, включил фонарик. Саша сделала то же самое.

Они шли к выходу, их шаги глухо отдавались в длинных коридорах подвала. Когда они уже почти достигли двери, вспыхнул свет. Резко, ослепительно, будто кто-то щелкнул выключателем реальности.

Саша зажмурилась, инстинктивно прикрывая глаза рукой.

Роман воспользовался моментом. Не думая, схватил её за талию, рывком притянул к себе и накрыл её губы своими.

Саша вздрогнула, но не отпрянула. Напротив: её пальцы тут же вцепились в его футболку, вжимаясь так, будто они ещё не насытились друг другом.

Это был быстрый поцелуй: резкий, горячий, пропитанный напряжением. Когда Рома отстранился, Саша смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Но ничего не сказала.

Они молча вышли наружу.

Небо оставалось тяжёлым, низким, разорванным на клочья тучами. Дождь не стихал, только стал более ровным, затяжным.

Они разошлись, не договариваясь.

Саша скрылась за поворотом.

Роман быстрым шагом направился к своему кабинету, чувствуя, как по телу разливается странное чувство лёгкости. Как будто в лёгких стало больше воздуха. Как будто что-то, до этого давящее, вдруг исчезло, оставив место для чего-то нового.

Но едва он подошёл к зданию, как заметил знакомую машину.

Перед воротами остановился чёрный BMW. Роман сразу узнал его.

Никита.

Рука машинально потянулась в карман за сигаретами. Он зашёл под козырёк, прикурил, вглядываясь в силуэт машины. Сквозь шум дождя слышался приглушённый рокот мотора. Роман медленно выдохнул дым, наблюдая.

Никиту не пустили внутрь на машине.

Рома видел, как тот остановился, резко выжав тормоз, как вышел под дождь и тут же направился к охранникам на проходной. Даже сквозь шум осадков было слышно, мерзкий громкий требовательный голос.

Размахивал какой-то папкой.

Роман прищурился. Бумаги. Это уже что-то интересное

Спустя минуту охранники, переглянувшись, всё же его пропустили.

Никита пересёк двор быстрым, целеустремлённым шагом, будто знал, куда идти, будто внутри у него уже давно было чёткое понимание, чего он хочет.

И наконец, заметив Романа, ухмыльнулся.

В этом было что-то намеренно наглое, что-то провоцирующее.

Никита приблизился, остановился в нескольких шагах и, с демонстративной расслабленностью сунув одну руку в карман, небрежно произнёс:

– Никита Максимов.

Он говорил так, будто ожидал, что его имя значит что-то особенное. Будто ожидал восторженной реакции.

Роман сделал короткую паузу, затем стряхнул пепел с сигареты и протянул руку.

– Роман Витальевич Романов, – произнёс он спокойно, глядя Никите прямо в глаза. – Чем обязан?

Никита не сразу пожал его руку. Он словно тянул момент, смакуя ситуацию. А потом улыбнулся шире.

Его рукопожатие оказалось крепким, но Роман не дрогнул.

– Ну, – протянул он, всё так же не убирая улыбку, – думаю, у нас с вами есть один общий интерес.

Роман поднял брови, не отрывая взгляда.

– Неужели?

Никита чуть сильнее сжал его ладонь перед тем, как отпустить, а затем хлопнул по папке в другой руке.

– И он прямо тут.

Роман кивнул на папку в руках Никиты.

– Что за бумаги?

Никита повёл плечами, приподняв папку на пару сантиметров, но не раскрыв её.

– Такие вещи не обсуждаются под дождём, Роман Витальевич, – сказал он с лёгким укором, будто это Романову пришло в голову вести деловые разговоры здесь.

Роман скептически прищурился, но всё же кивнул.

– Ладно. Пойдём.

Они молча вошли в здание. Никита шагал уверенно, будто бывал здесь не единожды.

На втором этаже Роман открыл дверь своего кабинета, жестом пропуская гостя внутрь. Но едва он вошёл следом, как Максимов без приглашения опустился в кресло напротив.

– Уютненько, – отметил он с ленцой, оглядываясь.

Роман только хмыкнул, закрывая дверь.

А в следующий момент Никита достал сигарету, щёлкнул зажигалкой и с абсолютно бесцеремонным видом закурил.

Дым тут же растёкся по кабинету.

– Пепельницу подай, а? – сказал он небрежно, стряхивая пепел в воздух, словно уже чувствовал себя здесь хозяином.

Роман не привык, чтобы кто-то диктовал правила на его территории. Но если Никита решил играть в эту игру… Что ж, пусть думает, что ведёт.

Он спокойно открыл ящик стола, достал тяжёлую стеклянную пепельницу и со стуком поставил перед ним.

– Будь как дома.

Никита ухмыльнулся, выпуская густую струю дыма.

– Даже не сомневайся.

Затем неторопливо раскрыл папку, достал из неё несколько листов и небрежно сдвинул их в сторону Романа.

– Ознакомься, Роман Витальевич.

Но Рома не спешил брать бумаги. Он лишь прищурился, скользнув взглядом по заголовкам, и снова перевёл внимание на Никиту.

– Что это?

– Проект, – Никита потянулся, устраиваясь в кресле удобнее. – План на будущее.

– На чьё будущее?

– На твоё, если ты согласишься, – Максимов усмехнулся, стряхнул пепел в пепельницу и расслабленно выдохнул дым. – И на моё, разумеется.

Роман молчал.

Никита слегка наклонился вперёд, как будто собирался посвятить его в какую-то великую тайну.

– Я хочу превратить "Романовы лозы" в эко-отель.

Он говорил спокойно, уверенно, с лёгкой ухмылкой – той самой, которую надевают люди, привыкшие получать желаемое.

– Эко-отель, – медленно повторил Роман.

– Именно, – кивнул Никита. – Представь себе: шикарные виллы среди виноградников, богатые гости, полное погружение в атмосферу уюта, но с безупречным сервисом. Дегустации, СПА, элитный отдых… Сюда будут приезжать люди с деньгами, очень большими деньгами. И твоя винодельня, Романов, может стать частью этого.

Роман склонил голову набок.

– Частью?

– Ты можешь остаться здесь и делать вино, – продолжил Максимов, легко вращая сигарету между пальцами. – Для особенных людей. Лучших клиентов, знающих толк в качестве.

– А если я не соглашусь?

Никита хохотнул, откинулся в кресле и потянулся, будто вся эта беседа его немного утомила.

– Тогда, дорогой мой, я найду кого-то получше.

Он выдержал паузу, снова затянулся и выдохнул дым.

– Это место слишком перспективное, чтобы здесь продолжали копаться в грязи и считать каждую гроздь, как в девяностых.

Роман медленно выдохнул носом, наблюдая за ним.

Максимов смотрел прямо, нагло, с таким видом, будто сделка уже решена.

Роман даже не стал листать бумаги. Просто взял их в руки, медленно сложил, а затем с сухим хлопком бросил обратно на стол.

– Нет.

Никита моргнул, но быстро справился с удивлением. Улыбка на его лице не исчезла, но в ней появилось что-то более жёсткое.

– Ты даже не посмотрел.

– И не собираюсь.

– Роман Витальевич, – Никита вздохнул и покачал головой, как будто Романов только что совершил нелепую ошибку, – ты даже не представляешь, от чего отказываешься.

– Прекрасно представляю, – спокойно ответил Роман. – Ты хочешь превратить мою винодельню в гламурное болото для богатых.

Никита хохотнул.

– Гламурное болото? Ты так говоришь, будто это что-то плохое.

– Это не то, что я строю.

– Ну так ты можешь строить своё, – Никита развёл руками. – Остаться здесь, делать своё вино, если тебе так важно. Но в других условиях. В новых.

Роман прищурился.

– В условиях, которые будешь диктовать ты?

– В условиях, которые дадут этому месту реальный шанс на прибыль, – усмехнулся Никита. – Давай будем честными, Рома. Денег у тебя нет. А у меня есть. Не упирайся.

Никита выдержал паузу, потом чуть подался вперёд.

– Но если ты думаешь, что я уйду просто так… – он улыбнулся шире, но в глазах холодно блеснуло предупреждение, – ты ошибаешься.

– Это угроза?

– Это факт, – Никита пожав плечами, достал телефон, пару раз провёл пальцем по экрану, затем повернул его к Роману.

На экране горела сумма.

Большая сумма.

– Если согласишься сейчас, стоимость сделки будет такой, – сказал он спокойно. – Я готов платить. Много.

Роман медленно перевёл взгляд с телефона на лицо Никиты.

– А если нет?

Максимов усмехнулся и убрал телефон.

– Через пару дней циферка станет гораздо меньше.

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Роман чувствовал: у него есть козыри. И он не торопится их раскрывать.

– Нет.

Максимов молча выдохнул, как будто ожидал этого ответа, но всё же надеялся на другой исход.

А потом ухмыльнулся.

– В таком случае, у тебя есть время до завтра, – сказал он легко, как будто не сомневался, что Роман передумает.

Затем полез во внутренний карман ветровки, достал небольшую визитку и небрежно бросил её на стол.

– Если вдруг передумаешь. Ну, мало ли, появятся какие-то новости…

Роман не шелохнулся. Никита задержал взгляд, многозначительно улыбаясь.

– Позвони.

А затем медленно поднялся с кресла, будто хотел, чтобы его уход казался именно временным.

Никита дошёл до двери, но перед тем, как выйти, оглянулся через плечо и бросил, почти с ленцой:

– Взвесь всё хорошенько, Роман Витальевич. Пока я ещё готов сделать всё красиво.

Он вышел, и за ним тихо закрылась дверь. В кабинете повисла напряжённая тишина. Роман остался стоять у стола, ощущая гулкое вязкое предвкушение чего-то очень плохого.